(Не) бойся зверя

26 Катя

— Да, — почти прокричала, проглатывая прохладный воздух.

Сердце билось как ненормальное. Слишком быстро.

Я открыла глаза. Темные стены, прохладный воздух и ночная тишина. Еще несколько секунд я пыталась понять, почему Александр остановился, пока вовсе не осознала, что произошедшее было сном. Только пульсирующие ощущения внизу живота были слишком реальны.

Я провела рукой по внутренней стороне бедра, пока не коснулась самого оживленного, пульсирующего места, которое оказалось слишком влажным.

Да лучше бы мне кошмары снились, чем такое!

Я была рада или разочарованна? И то и другое. Ведь это был сон, который прекратился слишком быстро.

Между ног было влажно. А во рту было слишком сухо, и побороть неожиданное пробуждение и погрузиться в сон казалось нереальным. Я поднялась с кровати и пошла в ванную. Немного умылась, стараясь перевести свои эмоции и перезавести сердце на более медленный ритм.

Вот так новости… Если уж Александр мне снится в таких снах, не значит ли это, что я втюрилась? Да было бы во что! Миллионы и красота не повод влюбляться! А как же доброта? Как же забота? Я все еще не знаю, какой он.

Прежде чем спуститься на кухню и выпить прохладной воды решаюсь переодеться. Мои шортики и впрямь вымокли от такого реалистичного сна. Я открываю рюкзак и вместо запасной ночной достаю Юлькин пинюар синего цвета.

Шелковый, а лямки тонкие словно нити.

То ли я так невнимательно пихала в рюкзак все, что непопадь, то ли подсознательно желала это надеть для Александра.

Ну нет! Бред какой-то!

Во влажных шортах ходить было некомфортно, пришлось надеть на себя это развратное безобразие, надеясь, что грех моих снов спит.

Интересно, а что снятся оборотням в половину второго ночи?

Выходила из комнаты я максимально тихо. Так же тихо спустилась на кухню. Свет не включала. На всякий случай. Мне кажется именно свет притягивает оборотней. Так что воздержусь.

Открываю холодильник и достаю кувшин с водой. До конца не закрываю, под маленький проглядывающий свет я старалась быстро налить воды.

Холодную воду я выпила не моргнув. И этого оказалось мало. Мало. Чтобы остудиться и забыть о таком развратном сне.

Внутри до сих пор что-то горело. И мне было жизненно важно это затушить, иначе я просто не усну.

Я снова открываю холодильник, свет которого скользнул из кухни в гостиную, и в нескольких метрах от себя я увидела два желтых глаза ярко сверкающих в темноте.

Бокал сразу же выскальзывает из рук, и я по наитию делаю шаг, прямо на стекла.

Острая боль отрезвляет куда быстрее, чем холодная вода. Свет включается и сразу же ослепляет. Я закрываю глаза ладонью, и стою на одной ноге поскуливая от боли.

— Не двигайся, — грубо бросает оборотень и больно становится от его голоса, а не от пореза.

Капли крови падают на пол. Александр быстро собирает полотенцем стекла в сторону и подходит ко мне. Он , в отличие от меня, надел тапочки, а я решила, что не стоит нарушать ночную тишину. Так почему же я не услышала, как он подошел? А увидеть его глаза было страшным зрелищем.

— Почему свет не включила?

— Боялась разбудить.

— Зажженным светом? У него нет музыкального сопровождения, — говорит все так же грубо. — Покажи ногу.

А я пячусь к столешнице и не спешу показывать. Кажется, если я приподниму ногу, он кое-что увидит. Например, то что я без трусиков. В этот раз наверняка!

— Да все в порядке. Я пойду в комнату.

Делаю шаг, кажется, осколок был в ране. Словцо: «искры из глаз» как нельзя было сейчас актуальным и достоверным. К тому же на столько, что я не побоялась схватиться за руку Александра, вопя.

Далее он не спрашивал. Подхватил на руки и усадил на барную стойку. Своим не добрым взглядом дал понять, что в моих же интересах лучше не двигаться.

Из верхнего шкафчика он достал прозрачный контейнер, а оттуда уже все, что необходимо для помощи такой неаккуратной растяпе как я.

— Подними ногу.

— Нет! Не надо!

— Я сказал, подними! Чего как маленькая? Я должен взглянуть, вдруг там осколок? Его надо вытащить.

Забрасываю ногу на стойку и протягиваю ее на всю длину, опустив руки на края сорочки, чтобы та не топырилась.

Александр был настроен серьезно. Смотрел он тщательно и в одну точку, аккуратно потрогал, снова залез в коробку и достал оттуда пинцет.

— Там что осколок? Может в больницу?

Игнорирует меня, крепко держит за лодыжку. Адреналин от происходящего выработался в таком количестве, что боль я уже не чувствовала, а вот горячие и грубые руки на себе да.

Александру удалось изъять осколок. После чего он промыл мою ногу целой бутылкой перекиси.

Его не интересовало, что кухня измазана кровью, ну и я не стала об этом говорить вслух, подозревая, кто будет той счастливицей, которой придется все это драить.

Полностью отвлеченная мыслями о том как Александр аккуратно обрабатывает мою ногу, я совершенно не заметила как вскрылся флакон с зеленкой. Завизжала я до того, как он коснулся пореза ватной палочкой.

— Ну и чего ты как маленькая.

— А я, знаете ли, маленькая.

— А вот по твоему ночному виду и не скажешь.

Он замер смотря на меня, а мне бы хотелось подтянуть ногу, но тогда обзор на беструсиную территорию будет полностью открыт.

— Это не мое! Случайно Юлькину вещь схватила, когда вспешке собиралась. И вообще, мне хватит пластыря. Правда! Не надо зеленку. Ну щиплет же она! Я не усну!

— Хочешь, чтобы я подул на ранку? — по глазам вижу, еле сдерживает улыбку. А мне вот не смешно. — Ладно, сейчас, — выдохнул словно сдался. Зеленая палочка летит в урну и я наконец спокойно выдыхаю следом. Александр достает из коробки какой-то тюбик и выдавливает на пластырь белую мазь. Снова вытирает, мою ступню, а потом заклеивает.

— Ну вот и все.

— Спасибо большое.

— Пожалуйста, Катька тридцать три несчастья.

— Да хватит меня так называть!

— Не нравится?

— Нет!

— Вот и мне не нравится, что ты выкаешь. Ну сейчас-то можно просто Саша.

Просто Саша убирает коробку, а я в этот момент собиралась сбежать, ну или хотя бы слезть с барной стойки. Но оборотень подошел вплотную, нагло втиснувшись между моих ног. Вот тут сердце вдарило на самой мощной из имеющихся своих сил.

Брови оборотня сошлись на переносице. Словно он слышал стук моего сердца и ему это совершенно не нравилось. Лично мне не понравится, если оно перестанет стучать!

В нос ударил его запах, тепло его кожи электрическии зарядом передалось мне, как только его руки сжались на моей талии.

— Я проснулась и не могла уснуть. Думала, стакан воды мне поможет.

Снова молчит, вглядываясь в меня, будто видит насквозь. Без понятия, что у него в голове. Он наклоняется ближе. Я слышу его дыхание. Оно прерывистое, как будто сама природа внутри него боролась с импульсами зверя. Оборотень медленно склонился, его лицо приблизилось к моему, и я почувствовал его присутствие еще острее.

Прямо из-за прозрачной занавески Лунный свет падал на нас, создавая иллюзию чего-то потустороннего, но не страшного. Нет. наоборот. Пленительного. Мне нравится происходящее.

Его пальцы скользнули по моей коже, вызывая смешанное ощущение. Только вот это он, а не я, замер на мгновение, словно пытался принять правильное решение.

Его взгляда внезапно смягчился, и в нем появилось что-то, что можно было бы назвать сожалением. Но это колебание длилось недолго. Стиснув зубы, он будто выдохнул всю накопленную ярость, превращая её в решимость.

Внезапно его руки легли на мое лицо, словно он собирался меня поцеловать и заранее подстраховался, чтобы я не смогла сопротивляться. А я бы и не смогла. Я, кажется, даже не хотела.

Замерев, задержала дыхание. Это случайно не продолжение сна? Такое со мной уже много раз было, только вот это мало походило на кошмар.

Касание его похоже на ветерок, холодный и обжигающий одновременно. Я прикрыла глаза и выдохнула. Чувствовала, как во мне зарождалась обида. Ведь он все еще не поцеловал меня.

Было в этом сне что-то неправильное….

— Ты кусаешь губу, — теплые пальцы огладили мои щеки, и я наконец подняла взгляд, хоть и было мне не по себе от этой близости.

— Это чтобы убедиться, что я не сплю.

— Убедилась? — он улыбался настолько приятно, что мне все больше это казалось сном.

— Не понятно до сих пор.

— А так? — все было как в замедленной съемке немого кино, даже его губы, приближающиеся к моим. Но я его остановила, хотя мгновение назад желала, чтобы он меня поцеловал! Но я-то думала что это был сон, а сейчас…

— Что не так?

— Все так, просто я должна кое-что сказать.

— Так говори.

— Но мне стыдно. Только не смейтесь, — и сама усмехаюсь на свои слова. Стыдно настолько, что руки заледенели. — Я не умею целоваться.

— А почему шепотом? — в ответ, поджав губы, пожимаю плечами. Такое чувство, что этот стыд причиняет мне только боль. Теплые пальцы легли на мой подбородок, очертили контур губ, аккуратно, будто любое прикосновение может травмировать, но нет. Его прикосновения были в своем роде чем-то совершенным для меня. Может потому что до него так никто не делал? — Придется научить.

Я прикрываю глаза в предвкушении. Сейчас меня больше ничего не интересует, кроме его губ.

Горячая рука скользнула по затылку, пальцы зарылись в волосах, нежно массировали кожу, разгоняя приятные мурашки возбуждения.

Пора признать, что он мне нравится. Глупо это отрицать, потому что то, как он действует на меня не поддаётся никакой логике. Я вся дрожу, но не от страха или холода. Скорее от предвкушения. Тело протяжно ноет, желая его прикосновения. Я сжимаю край столешницы, пока он специально держит паузу.

Мой пульс ускорился, я ощутила, как по моему телу разливается тепло, когда его язык скользнул по моей губе. Неожиданно, необычно, но очень приятно. Его руки нежно обвили мою талию, притягивая меня ближе, словно он боялся отпустить хотя бы на секунду.

Я закрыла глаза и позволила себе раствориться в этом поцелуе, наслаждаясь каждой секундой, каждым движением губ. Ощущение его тела рядом, его нежность и решимость заставляли меня забыть обо всем. Это было как сон, который наконец-то стал явью. И в этот миг мир за пределами наших объятий перестал существовать. Я смело обвила его шею руками и зарылась пальцами в его темных волосах, после чего ощутила давление его ладоней на моей спине. И, кажется, я чувствовала мурашки. Не свои — его!

Этот мужчина хочет меня.

Ведь давление я чувствовала и в другом месте. Но это меня почему-то не пугало. Я вообще перестала бояться. Полностью погрузившись в поцелуй перерастающий в нечто порочное на барной стойке. Но если это все-таки сон, я желаю не просыпаться как можно дольше.