Не драконьте короля!

Глава 15

– Они тоже с нами? – уточнила я, прищурившись и недовольно глядя на Клаудию и её подругу.

Мы стояли перед дверями комнаты Арк-Вирта вместе с Элаем и двумя его знакомыми. Я думала, что мы будем писать конспекты втроём, но оказалось, что наша компания расширилась.

– У «них» есть имя, – передразнила меня герцогская дочка. – Меня зовут Клаудия Цурик, а мою подругу – Рами Райк. Тебе представляться не стоит – Купава Даорг, принцесса Бриоля, разумеется, о тебе говорит вся академия. Принцесс всегда обсуждают.

– Вижу, у тебя избирательная память. О том, как меня зовут – ты помнишь, а о других поступках – не всегда.

– Не понимаю, о чём ты, – хлопнула ресницами девушка, и в этот момент дверь комнаты орка открылась.

Арк-Вирт стоял в одних штанах, демонстрируя нам огромный подкачанный торс и восемь кубиков, каждый из которых размером с мою голову, должно быть. Кое-как справившись с первым шоком, я переглянулась с Элаем. Но принца отчего-то это не удивило, зато у Рами вспыхнули щёки.

– Мы зайдём позже? – уточнила Клаудия.

– Нет, что вы! Я как раз вас ждал. Заходите.

Хозяин комнаты распахнул шире дверь и отошёл в сторону. Мы вошли. Ещё раз моргнули и решили как можно меньше пялиться на голый живот орка. Но как же жаль, что он был как раз на уровне наших с девочками глаз.

– Располагайтесь. Будем сидеть за столом – конечно, впятером не так удобно, но зато все сдадим.

С этим мы были согласны, потому что получить очередной выговор от магистра Эверуса не хотелось.

Расположившись и вооружившись бумагой и перьями, первый час мы молча шкрябали конспекты. Потом начали уставать и работать медленнее, но уже обмениваясь небольшими короткими репликами. К третьему часу нас объединила всеобъемлющая ненависть к конспектам и в частности к одному оборотню, поэтому мы перешли на более личные беседы.

– Какое наказание тебе назначили за пререкания с историком? – спросил Элай.

– Две недели отработки в птичнике, – немного приукрасила я.

Повод, чтобы замаскировать первую неделю отработки, был удачный. О моей причастности к разрушению академической традиции ведь никто не знает.

– Две недели, да ещё в птичнике – жестоко, – поделилась Клаудия и тряхнула роскошными локонами. – Правда, Рами?

– Согласна, – подтвердила её подруга. – Неделю ещё куда ни шло… Хотя в целом ты была права, Купава.

– Дело не в правоте, – откликнулся Арк-Вирт и посмотрел на меня. – Тебе не следовало за меня заступаться. Фаут преподаватель и всегда прав. На этом держится РАМ – мнение преподавателей непоколебимо.

– А как же свобода слова? – возмутилась я. – А как же возможность студентов думать своей головой, а не подстраиваться под стандарты преподавателей? Что, если кто-нибудь из магистров будет одобрять, например, насилие? Мы должны молча с этим соглашаться?

– Он не говорил о расизме открыто, к тому же, это весьма спорный вопрос и многие не ставят его на один уровень с насилием, – включился в беседу Элай. – Дело не в том, что ты права, а он – не прав, а в том, что он – магистр. Видишь ли, в обычных академиях учатся обычные студенты, а здесь, в РАМе, дети сильнейших мира сего. Те, которым достаточно сказать слово и неугодного человека уберут. И эта безнаказанность и своеволие таких, как мы с тобой, Купава, будет делать из нас жестоких и неуправляемых студентов. Именно поэтому в РАМе авторитет преподавателей так рьяно защищается, чтобы студенты чувствовали к ним уважение. И даже если магистр Фаут был не прав – его никто не сместит, потому что это создаст тебе, мне или другим родовитым студентам прецедент, на который можно опираться при возникновении недопонимания с магистрами. Этого нельзя допустить.

– По этой же причине мы не можем пожаловаться, – задумчиво протянула Клаудия и вздохнула. – Мы не в силах что-то изменить.

– К слову, об изменениях… точнее, об извинениях. Я в курсе, кто подставил мне подножку в библиотеке.

Клаудия даже не думала отпираться. Широко улыбнулась и выдала:

– Извини.

Вернулась к конспекту. И это всё? Все извинения? Я переглянулась с Элаем, но принц лишь усмехнулся, мол, дочь герцога, что с неё взять? М-да, в этой академии действительно непростые студенты.

В окне забрезжил рассвет, когда мы закончили со своими конспектами. Клаудия поднялась на ноги и потянулась, да так изящно, что я на мгновение позавидовала элегантности герцогской дочери. Рами от неё не отстала. Я заметила интерес в глазах обоих парней, которые после девушек перевели взгляды на меня. Очень не хотелось их разочаровать… хотя кому я вру? Как раз разочаровать их и хотелось, поэтому я открыла рот и едва прикрыла его рукой, зевнув. Арк-Вирт и Элай переглянулись, но никак не прокомментировали мои манеры.

Я же мысленно улыбнулась и отчего-то представила, что в этот момент сказал бы Максимилиан.

«Принцесса, в вас элегантности меньше, чем в моём коне», – живо нарисовала я образы короля и Мглы, а после улыбнулась. Однокурсники посмотрели на меня с любопытством, но задавать вопросы о моём психическом здоровье не стали – пожалели.

– Интересно, а комнаты парней отличаются от женских? – с любопытством спросила Клаудия, бросив взор на дверь спальни.

– Не надейся, – хмыкнул Элай. – На спальнях стоит специальная защита, не пропускающая никого, кроме самих хозяев комнаты. В гостиной работает отслеживающая магия и докладывает обо всех гостях коменданту, поэтому Арк-Вирту пришлось лично выбивать у коменданта, мистера Вейсона, разрешение, чтобы мы сдали конспекты.

Представив, как Арк-Вирт выбивал у коменданта разрешение, мы с девушками переглянулись. Элай, сообразив, что использовать это слово в отношении трёхметрового орка как минимум опрометчиво, закатил глаза и исправился:

– Просил выдать разрешение, без рукоприкладства.

– Ещё скажи, что та дубинка здесь для красоты, – поделилась Рами.

Теперь мы все внимательнее посмотрели на ручку от дубинки, выглядывающую из-за штор. Орк позеленел, даже уши, и поспешно оправдался:

– Это семейная реликвия! Отец дал с собой на удачу.

– Дубинку на удачу – это практично, – согласилась Клаудия. – Если удача повернулась к тебе не той стороной, можно развернуть её обратно, сместив или убрав человека, который мешает повернуться этой самой удаче. Я определённо хочу к оркам, как минимум ради такой дубинки.

– Такую дубинку ещё нужно заслужить, – задумчиво произнёс Элай, пожалуй, самый начитанный из всех нас. – Её ведь поднять не так просто. Насколько я знаю, она зачарована и лишь достойнейший по меркам того, кто зачаровал эту дубинку, сможет её поднять. Зачаровывал твой отец, как я понимаю? – спросил Элай, и Арк-Вирт кивнул. – Значит, ты можешь её поднять до тех пор, пока отец в тебе не разочаровался?

– Всё так, – со вздохом отозвался он. – Пока я её могу поднять… но так переживаю из-за неё всё время. Поэтому и убрал с глаз долой – за штору.

– Хм, а я всё-таки попробую, – улыбнулась Клаудия и подошла к дубинке.

Но как она ни пыталась – поднять не могла. Рами тоже. Даже Элаю её тяжесть не поддалась.

– Это всё потому, что я просто не выспалась, – фыркнула Клаудия. – Поэтому отправляюсь досыпать. У нас ещё как минимум полтора часа до подъёма.

– Два с половиной, если быть точной, – исправила я.

Клаудия и Рами посмотрели на меня с удивлением.

– Ты что, встаёшь с сигналом колокола? А как же дополнительный час на причёску и макияж?

Вопрос я посчитала риторическим, поэтому Клаудия и Рами закатили глаза и поспешили на выход. Вздохнув, я тоже отправилась в свои покои и практически сразу же заснула, лишь почувствовала, как Крепыш заботливо подтянул одеяло повыше, чтобы мне было теплее.

– Что читаешь? – с любопытством спросила я, поднявшись с кровати и потянувшись.

Колокол уже отзвенел и все десять биений я пряталась под одеялом, надеясь, что у меня галлюцинации, но с каждым ударом моя надежда таяла, а вот сонливость – нет. Чувствовала себя разбитой, раздражённой и даже злой. Но старалась подавить последние эмоции, в то время как первое подавить никак не удавалось.

Крепыш, сидевший на стопке книг, вздрогнул и письмо почти выпало из его загребущих ручонок, лишь в последний миг фейри успел его перехватить и спрятать за спину. Спрятать получилось плохо, потому что письмо торчало за его спиной, как хвост у павлина. Я приподняла брови и скрестила руки на груди.

– Ой, Купавушка, ты уже проснулась? – заискивающе спросил фейри.

– Тебя прошлый опыт ничему не научил? – вкрадчиво поинтересовалась я, и Крепыш сделал вид, словно не понимает, о чём вообще речь. – Тебя чуть не рассекретили! Чудо, что разгневанные студенты тебя не заметили. И ты вновь берёшься за старое и читаешь чужую переписку?

– На этот раз я наверняка хотел тебя спасти и точно всё проверил – печать его величества Хогарда не подделаешь.

Больше не став ничего слушать, я преодолела разделяющее нас расстояние и выхватила письмо из фейских ручек, после чего развернулась и быстро пробежалась взглядом по строчкам.

Шалости, как же. Раньше отец их называл сумасбродством. Однако я улыбнулась, представив, как его величество пишет мне это письмо. Лёгкая грусть коснулась сердца, и я продолжила читать.

Обидишь её, как же. Она сама кого угодно обидит.

И что же? Ни слова о фейри? Странно. Я ожидала гневной тирады о моём безрассудстве, но в итоге получила милое послание. Быть может, его кто-то переписал перед самой отправкой? А что, мачеха, сердобольная и добрая женщина, вполне на такое способна.

Отец мог промолчать в трёх случаях. Первый – он всё ещё не знает, Малика смолчала. Второй – он не хочет давить на меня, чтобы окончательно не потерять со мной связь. И третий вариант – он действительно не видел в этом ничего предосудительного, значит, о тьме в порталах он не осведомлён.

Ну был ещё четвёртый вариант – отец преследует какие-то неведомые мне цели.

– Думаешь, тот факт, что ты прочитал письмо моего отца, тебя как-то оправдывает? – вернулась я к разговору с фейри.

– Конечно! Там ведь могло говориться обо мне.

– Могло, – подчеркнула я и сложила письмо, – но не говорилось. Так что провинность с тебя не снята. Но я знаю, как ты можешь искупить вину.

– Какую вину?

– Неправильный вопрос, – хмыкнула я. – Правильный – как искупить? Так вот, ты с сегодняшнего дня отправляешься в библиотеку. Будешь искать всю информацию о чешуйках и тьме. Нужно проверить всё, рассказанное Максимилианом. Быть может, есть способы защититься и спасти, отогнав тьму навсегда? А если найдёшь что-нибудь о чешуйках – будет отлично: это хотя бы временная защита для твоего народа. Только берегись мадам Теодермы – библиотекаря.

– Женщины? Это по мне, меня все женщины любят.

Я закатила глаза.

– У женщин, знаешь ли, инстинкт к защите слабых и беззащитных детей, поэтому не обольщайся. Я на пару, завтрак тебе принесёт Хмилья, а после поторопись в библиотеку.

Вот как назло – первой сегодня значилась физическая подготовка. Все нестройные ряды первокурсников буквально шатались от усталости, вяло оглядываясь по сторонам и ожидая преподавателя. Преимущественно все рассматривали свою спортивную обувь, выданную вместе с формой, и каждый мечтал о перьевой подушке и тёплой кровати.

– Это что за бледные поганки? – раздался строгий мелодичный голос. – Вроде никогда не назначали физическую подготовку после посвящения. – На этих словах я, как и однокурсники, всё-таки соизволила поднять взгляд на преподавателя. Белокурый эльф с идеальными чертами лица, которые портила кривая ухмылка, продолжил ехидно: – Хотя подождите-ка… оно ведь было позавчера. Так что сегодня никакой пощады и меня не волнуют причины, по которым вы все сегодня выглядите хуже утопленников.

Причина на самом деле была только одна – оборотническая, неприятная и до жути раздражающая. Теперь уже не только меня, но и остальных первокурсников.

Последние, кстати, наконец осознали, кто перед ними, и попытались вытянуться по струнке перед представителем высшей расы. Высшей она была по древним заветам, а теперь просто закрытая, для простых людей редкость хотя бы увидеть эльфа, не то что заговорить с ним. Вряд ли в Энибурге найдётся хотя бы два десятка эльфов, не говоря уже о других, менее крупных столицах.

Я и сама видела эльфов лишь однажды, лет десять назад, когда их делегация приезжала в Бриоль – уже не вспомню, по какому именно вопросу.

– Доброго утра, студенты, – после минутной тишины зловеще поприветствовал нас эльф.

– Доброго утра, магистр Фаэрон, – нестройно отозвались первокурсники, уже недобро глядя на эльфа и понимая, откуда столько баек об их высокомерии.

Но его красота ничуть не меркла на фоне скверного поведения, наоборот – она становилась всё холоднее, но оттого ещё более величественной и недоступной. Пепельные волосы были собраны на макушке в хвост, акцентируя острые скулы и впалые щёки. Светло-голубые глаза не выражали ровным счётом никаких эмоций, и вместе с тем в них чувствовался не только ум, но и мудрость. Говорят, у эльфов есть память предков, которая раскрывается при обретении магического дара, – самые яркие фрагменты их истории становятся не просто фактами, а чем-то близким, словно они сами их пережили.

Не зря Клаудия и Рами, переглянувшись, приосанились и, видимо, именно в этот момент пожалели, что сегодня пренебрегли своей привычкой вставать на час раньше и делать макияж и укладку.

Магистр Фаэрон внимательно оглядел каждого и, сложив руки на груди, подался вперёд, чтобы сказать одно-единственное слово, прозвучавшее как пуск пульсара:

– Бежать.

И мы побежали. Странно, нескладно, ударяясь в спины друг другу, пытаясь найти дорожку и вообще так, словно на нас открылась охота. Лишь на второй половине первого круга я осознала, что бегу настолько быстро, точно от этого зависит моя жизнь, да ещё и в голове ни одной мысли – как будто все их заменил инстинкт самосохранения.

И лишь осознав это, я немного сбавила темп и попыталась вспомнить уроки физической подготовки во дворце отца. Как там техника движения?..

– Даорг? – вопросительно обратился ко мне вездесущий эльф. Откуда только нас по именам знает? Успел личные дела изучить? – Почему вы остановились, студентка?

– Не остановилась, а замедлилась, – прокричала в ответ.

Эльф улыбнулся.

– Тогда будьте добры медлить на два круга больше остальных.

От этих слов я едва не споткнулась. Встретилась с равнодушным взглядом светлых глаз и… немного ускорилась. Правильно отец говорил – с эльфом шутки плохи!

К концу тренировки мы все еле передвигали ноги и перед итоговым построением едва держали спины, хотя на самом деле хотели рухнуть на землю. После бега была разминка, а следом – полоса препятствий. И уже потом силовые нагрузки с воздушными потоками вместо штанг и гирь.

– Я бы мог сейчас разочарованно покачать головой и спросить, неужели это боевики? Вы бы ощутили собственную никчёмность и стали бы заниматься усерднее – именно с этой целью преподаватели унижают вас на первом занятии. Но я не буду. – Эльф внимательно осмотрел нас. – Дело в том, что вы не лучше и не хуже остальных первокурсников. Кто-то из вас упражнялся, возможно, даже занимался фехтованием или борьбой, а кто-то – сидел и будто бы не знал, что собирается поступать на боевой факультет. Но по итогу вы все здесь. И к пятому курсу ваша физическая подготовка более-менее выравняется, разумеется, с учётом разницы физической силы обоих полов. – Магистр говорил тихо и спокойно. – Я не собираюсь приободрять вас, тянуть вперёд или как-то манипулировать вашими эмоциями и стремлениями – мне на них плевать. Вам не должно быть плевать в первую очередь, вы сами несёте за себя ответственность. Я лишь буду констатировать факты. Пока вы – обычные первокурсники, ничем не выделяющиеся, как я уже сказал. И только от вас зависит, какими вы станете к концу первого года и какие оценки получите от меня. Мы с вами надолго – до самого выпуска, поэтому советую не дерзить и уважать, если будет так – это станет взаимностью. – Убедившись, что его слышит каждый в наших рядах, кивнул в сторону душевых и раздевалок. – Расходитесь.

Облегчённого вздоха не смог сдержать никто. Даже во взглядах Клаудии и Рами поумерилось восхищения.

Один плюс быть девушкой на «мужском» факультете – это почти свободные душевые. Поэтому мы помылись быстро, в отличие от парней, хотя мне пришлось подождать Элая и уже с ним бежать на следующую лекцию.

– Говорят, с теми, кто пошёл на военную кафедру, он ещё строже, – поделился со мной Элай.

– Здесь есть военная кафедра?

– Со второго курса, – кивнул принц. – И у боевого факультета она обязательна. Ты не знала?

От стона меня уберегло осознание, что ко второму курсу меня тут уже не будет, я вернусь в Бриоль. Хотя где-то в глубине души я призналась себе, что в РАМ – интересно, у меня будет целый год, чтобы изучить её, навпечатляться, а потом с лёгким сердцем распрощаться с ней.

И с Максимилианом Раманским.

– Знаешь, Купава…

Договорить Элай не успел. В этот момент мы как раз проходили под окнами библиотеки, из которой раздались душераздирающие крики библиотекарши.