Не оставляя следов. Воспоминания ветерана израильских спецслужб

После затопления «Лино» сирийское военное министерство послало в Италию полковника Фуада Мардам-бея, родственника бывшего премьера Сирии. Ему было поручено расследовать обстоятельства затопления, попытаться спасти затонувшее оружие и доставить его в Сирию.

Сразу по приезде Мардам-бей энергично взялся за дело. Он нанял итальянских водолазов, чтобы поднять из воды затонувший груз. Сделать это было нетрудно, ибо судно затонуло в прибрежных неглубоких водах.

К нам ежедневно поступали сведения о ходе спасательных работ. Оружие поднимали со дна и отправляли на военную базу в Барри, где его чистили и смазывали. Ситуация начала вызывать у нас беспокойство. Если арабам удастся спасти все оружие и отправить по назначению, получится, что все наши труды пропали даром. Нужно было срочно подготовить контрудар, который сведет на нет усилия арабов.

«Секретная карта» на дне морском

Посоветовавшись с Адой Серени, мы решили использовать тот факт, что итальянская пресса в свое время писала, будто бы оружие на борту «Лино» предназначалось не для арабов, а для итальянских коммунистов. Наш план заключался в том, чтобы направить всех заинтересованных лиц по ложному следу.

Получив добро от Шауля Авигура, мы с Адой и Марио (итальянский капитан, с исключительной самоотверженностью помогавший «Моссаду ле-Алия Бет»)[44] отправились в Барри. Там мы взяли югославскую карту Адриатического моря и вместе с доктором Росси, одним из ближайших наших друзей, высокопоставленным чиновником из Барри, прочертили трассу передвижения корабля от порта Фиуме к порту на юге Италии, а оттуда провели стрелки в разные точки страны, с добавкой цифр и букв, которые придавали карте многозначительный и загадочный вид. Карту положили в металлическую коробку и герметически ее запаяли. При помощи д-ра Росси Марио и я проникли тайком в порт, добрались до того места, где затонул «Лино», и там Марио бросил коробку в воду. Мы надеялись, что ее найдут водолазы, поднимавшие со дна оружие. Если бы нашу карту нашла итальянская секретная служба, это укрепило бы их подозрение, что оружие предназначено для итальянских коммунистов, поскольку стрелки и таинственные знаки якобы указывали на точки приема груза и его распространения по всей Италии. Мы быстро вернулись в гостиницу, оттуда — прямо на вокзал и уехали в Рим.

Мы были уверены, что, если карту найдут, это приведет к конфискации оружия итальянскими властями и оно не попадет в руки арабов или, по меньшей мере, надолго задержится в Италии. Операция была проведена в глубочайшей тайне, и, кроме нас и Шауля Авигура, о ней никто не знал. Работы по подъему оружия с борта «Лино» завершились в течение пятнадцати дней, но и по сей день судьба ящичка с картой осталась неизвестной, — видимо, водолазы ее не нашли.

Добытое из-под воды оружие было перевезено на военную базу в Барри. По оценке экспертов, пятнадцать процентов винтовок и запасных частей к ним пришли в негодность, а боеприпасы не пригодны к употреблению вообще. Винтовки были переданы итальянским оружейникам для чистки, смазки и упаковки, чтобы отправить их по назначению. Нам было ясно, что уловка наша не имела успеха, не удалось никого обмануть и задержать оружие в Италии.

Мардам-бей приступает к действиям

Прошло всего несколько недель с того дня, когда мы ликовали, затопив «Лино», и снова необходимо было прилагать все силы, дабы не допустить доставки оружия по назначению. Прежде всего, я задействовал все наши контакты с итальянцами с целью получения текущей информации о действиях полковника Мардам-бея и о его планах отправки оружия.

Похоже было, что полковник Мардам-бей решил облегчить себе задачу и попросту связался с г-ном Манарой, судовым агентом и владельцем «Лино», предложив ему организовать транспортировку груза в Бейрут.

Я встретился с Шаулем в Женеве и представил на его рассмотрение следующий план: мы связываемся с г-ном Манарой и предлагаем ему арендовать наш корабль, который и отвезет оружие в Израиль. Этот план был принят, Шауль дал свое добро начать необходимые приготовления.

Я вернулся в Рим, везя с собой записку к Аде Серени и к Моше Закимовичу с просьбой, чтобы люди «Моссада ле Алия Бет» оказали мне всяческую помощь.

Прежде всего, я начал набирать экипаж — командира, радиста и десять матросов. «Моссад ле-Алия Бет» назначил мне в помощь Исраэля Розенбойма, имевшего уже опыт командования кораблями с нелегальными иммигрантами и отлично знавшего итальянский язык. Радистом (им обычно давалась подпольная кличка Гидони) мы взяли Оведа Садэ. Марио, к тому времени уже полноправный член группы, стал подыскивать надежных матросов среди тех итальянских моряков, кто уже работал прежде на кораблях нелегальной иммиграции.

Мы собрали все оборудование для связи и взрывчатку в Формии, где, в ожидании вызова, находился и наш Гидони.

Марио еженедельно ездил в Барри и узнавал, как идут приготовления к отправке груза. Однажды утром он сообщил нам по телефону, что оружие, видимо, будет через несколько дней отправлено — сначала грузовиками в Геную, а затем его погрузят на корабль «Хедив Исмаил», водоизмещением в пять тысяч тонн. Я связался с Шаулем и потребовал разрешения напасть на грузовики по дороге из Барри в Геную. Если не удастся их захватить, мы их просто подорвем. Разрешение было получено. В тот же день в мастерской были изготовлены зажигательные бомбы и взрывные устройства замедленного действия. Все это мы уложили в тайник в автомобиле, и вечером я с нашим водителем Барухом отправился в Барри, чтобы на месте отработать порядок действий.

Я решил, что эту операцию мы проведем с минимумом участников. Кроме них, о происходящем никто не знал. В Барри я ежедневно встречался с итальянскими осведомителями и каждый раз получал другую информацию. Несколькими днями позже мы узнали, что итальянские власти не дают разрешения на сухопутную транспортировку груза в Геную. Теперь мы лишились возможности выбрать удобное место для захвата или в крайнем случае уничтожения оружия. Приходилось искать другие способы захватить его или подорвать.

Правительство Сирии, судя по всему, требовало от Мардам-бея, чтобы он отправил груз с одним из крупных судов, курсировавших на линии Генуя — Бейрут, и он начал прощупывать возможности отправить оружие морским путем в Мессину, где и погрузить его на крупное судно. Изменение в планах сирийца вернуло меня к моему первому плану. Я решил лично встретиться с Манарой, чтобы выяснить, как велико его влияние на Мардам-бея, и по возможности прийти с ним к определенному соглашению. На встрече присутствовали также Марио и д-р Росси. Разговаривая с нами откровенно и уверенно, Манара (получивший у нас кличку Лис) сказал, что оружие можно отвезти прямо в Израиль. Мы договорились, что он даст Мардам-бею корабль для перевозки груза из Барри в Мессину. Весь экипаж корабля, включая капитана, будет состоять из подобранных нами людей. За оказанную нам помощь Манара получит двадцать миллионов итальянских лир, а если корабль не будет ему возвращен, он получит еще пятнадцать миллионов. В качестве гарантии два конверта, один с двадцатью, другой с пятнадцатью миллионами, были вручены д-ру Росси, которому доверяли обе стороны. Мы скрепили наш уговор рукопожатием, и я вернулся в Рим.

Исраэль Розенбойм, потеряв терпение от длительного бездействия, попросил меня отпустить его. Как раз в это время в Рим прибыл Давид Бен-Хорин, столь же опытный в кораблевождении и хорошо владевший итальянским языком. Посовещавшись с Адой Серени и Иегудой Арази, я добился, чтобы его отдали в мое распоряжение, а Исраэль Розенбойм вернулся в «Моссад ле-Алия Бет».

День операции приближается

Судя по полученной информации, у нас оставалось всего несколько дней на подготовку. Давид отправился в Барри и вместе с Марио стал следить за развитием событий.

Но прошло уже два месяца, Давид все сидел в Барри и периодически сообщал нам, какие изменения происходят в планах отправки оружия. Безграничное терпение Давида заслуживает всяческих похвал — целых два месяца он просидел в Барри почти в полном одиночестве, неутомимо следя за любыми изменениями этих планов. В начале августа в Рим прибыл Марио и привез с собой окончательный вариант транспортировки груза.

Манара сдал в аренду арабам судно под названием «Ард-жиро», которое в середине месяца повезет оружие в Мессину. Двадцать третьего августа туда должен прибыть египетский корабль «Хедив Исмаил». На него и предполагается загрузить оружие.

Мы подробно обсудили все детали операции. Марио соберет в Барри весь нанятый нами итальянский экипаж из десяти человек. К ним присоединятся Давид и радист, снабженные документами итальянских моряков.

Шестнадцатого августа, захватив по дороге связиста со снаряжением и подрывные материалы, я отправился на машине в Барри, куда и прибыл на следующее утро. В нашем распоряжении оставалось три дня. Судно готовилось к отплытию девятнадцатого августа, причем не в Мессину, как предполагалось раньше (хозяева судна «Хедив Исмаил» сообщили, что погрузка оружия в Мессине невозможна), а в Александрию и уже оттуда в Бейрут.

И Манара, и Марио считали, что удастся с легкостью заменить имеющийся экипаж «Арджиро» нашими людьми, однако тут возникли затруднения. Начались переговоры с Ма-нарой. Он потребовал, чтобы в экипаж судна вошли только два наших механика, а Давида и связиста проведут на борт в последнюю минуту перед отплытием. Это требование заставляло нас усомниться в успехе. Хотя Марио всячески успокаивал меня, по мере приближения дня отплытия беспокойство мое возрастало. Даже включение в экипаж двух наших механиков задерживалось по техническим причинам. Ранним утром восемнадцатого августа мы вышли понаблюдать за погрузкой оружия, которое начали перевозить в порт из армейских складов. Поскольку в течение целых двух месяцев планы транспортировки то и дело менялись, трудно было поверить, что не произойдет еще какое-нибудь изменение в последнюю минуту. Однако вот же, мы смотрели на погрузку собственными глазами. Напряжение росло.

Вернувшись домой, я встретил Марио, возвращавшегося с очередного совещания с Манарой. Неожиданная новость: в порту Барри Давида и Оведа Садэ не удастся провести на корабль. Объяснение: если они вызовут малейшее подозрение, весь план провалится в самом начале. Напряжение от этого, естественно, возросло десятикратно.

Давид и Овед Садэ

Всем нам было ясно, что захватить корабль нам удастся только в том случае, если на борту будут находиться Давид, Овед и еще как минимум пятеро наших матросов. Но как их туда доставить? Изучив все возможности, выработали следующий план: мы нанимаем рыбацкую лодку и на ней наши люди выходят в море. Лодка подойдет к кораблю, который наши механики, находящиеся на борту, остановят в заранее условленном месте. Давид и Овед, одетые в офицерскую форму, поднимутся на корабль в сопровождении матросов, объявив, что они посланы Мардам-беем. Захватят корабль и направят его в сторону Эрец-Исраэль.

План был фантастический, но время поджимало, другого варианта не было. Мы немедленно принялись за его осуществление. Марио и д-р Росси отправились на поиски рыбацкой лодки. К вечеру Марио вернулся мрачный и еле живой от усталости — лодку нанять не удалось. Но, сказал он, за пятнадцать с половиной миллионов лир можно хоть сегодня купить небольшое рыбацкое судно. Я тут же решил, что мы его купим. Глаза Марио загорелись, усталость как рукой сняло. Однако таких денег у меня не было. Я обратился к д-ру Росси и забрал у него один из отданных ему на сохранение конвертов с деньгами, пообещав вернуть долг в ближайшее время. И на следующее утро мы приобрели судно, стоявшее на якоре подле соседней рыбацкой деревни Мула-де-Барри. Заправили судно горючим, погрузили провиант. В нашем распоряжении оставался один день. В полдень 18 августа нам сообщили, что наши механики уже приняты в экипаж «Арджиро» и что с капитаном, пожилым итальянцем, нетрудно будет столковаться. Давид купил два комплекта обмундирования итальянских флотских офицеров — теперь, в сущности, все было готово. Каждые два-три часа к нам поступали сведения о том, как продвигаются приготовления «Арджиро» к отплытию. 19 августа мы встретились с нашими механиками и договорились, что они остановят корабль поблизости от Бриндизи, между девятью и десятью часами утра. Если наше судно почему-либо не появится, они должны будут изобразить еще какую-нибудь поломку в моторе и остановить корабль возле порта Отрон-то. Один из механиков сойдет на берег, якобы купить запасные части, и там получит от нас дальнейшие указания.

Под вечер нам сообщили, что «Арджиро» отплывает в полночь. Мардам-бея взял на себя д-р Росси. Он сумел убедить полковника, что корабль полностью подготовлен к плаванию и что тот может спокойно ехать в Рим поездом, уходящим в девять вечера. Довольный Мардам-бей пригласил Манару и д-ра Росси поужинать у него в гостинице, отметить благополучное завершение дела и после ужина, в сопровождении обоих гостей, отправился на вокзал, в приятной уверенности, что миссия его увенчалась успехом и оружие вовремя отправится по назначению.

Как только поезд ушел, д-р Росси, в приподнятом настроении, поспешил на место встречи. Здесь мы загрузили все наше снаряжение — рацию, взрывчатку, чемоданы Давида и Оведа — в его автомобиль, который он предоставил нам вместе с водителем, и все впятером — д-р Росси, Марио, Давид, Овед и я — отправились в Мула-де-Барри, где стояло в порту наше рыбацкое судно с восемью матросами.

В Мула-де-Барри мы прибыли в самый разгар празднества — это был день святого Антонио, покровителя рыбаков. На центральной площади светились гирлянды разноцветных лампочек, в небе там и сям вспыхивали фейерверки. Мы поставили машину на темной боковой улице и, сомкнувшись в ряд плечом к плечу, как принято ходить у итальянцев, зашагали в порт, дабы разведать обстановку.

Вдоль причала тесно выстроились рыбацкие суда с развешанными на мачтах сетями. Из портовых кабачков неслись веселые возгласы, дым, запахи еды и вина. На таможне чиновники сидели, удобно развалясь в своих креслах, пьяные и сонные. Праздничная атмосфера в сочетании с успешными действиями д-ра Росси обеспечили нам беспрепятственный подход к нашему судну.

Шофер д-ра Росси и Овед стали переносить на борт наш багаж, а я тем временем отдавал последние распоряжения Давиду. Мы договорились, что, выйдя в открытое море, они немедленно задействуют рацию и свяжутся с нашей передаточной станцией в Риме, откуда сообщения поступают к нашей секретарше Далии. А Далия поддерживала со мной постоянную телефонную связь.

Последние рукопожатия, пожелания успеха — и мы расстаемся с Давидом и Оведом. Заработал мотор, судно отошло от причала и скрылось в темноте, направляясь в открытое море.

Все необходимые приготовления были сделаны, все шло в полном соответствии с планом, у нас были все основания надеяться на успех операции. Но в глубине души у меня таилось опасение, что это суденышко все же не встретится с «Арджи-ро». На нас лежала огромная ответственность, от успеха либо провала нашей операции зависела судьба этого драгоценного груза. Мы знали, что неприятель с нетерпением ждет это оружие, чтобы снабдить им свою «армию освобождения», которая нападет на нас с севера. У наших же войск оружия в то время было так ничтожно мало, что, если бы нам удалось взять те тысячи винтовок, что лежат в трюмах «Арджиро», это могло бы радикально изменить всю картину борьбы. Неудивительно, что всеми нами владело глубочайшее беспокойство.

Между девятью и десятью утра: где «Арджиро»?

Вот что рассказывает Овед Садэ о плавании на рыбацком судне.

«Мы с шофером загрузили наш багаж на судно. На палубе валялись ящики для рыбы, сети и прочие рыбацкие принадлежности. Мы немедленно спустились с нашими чемоданами в трюм. Сложили их на пол, навалили сверху кучу канатов и заперли за собой дверь.

Десантники Третьей роты на Масаде

Третья рота в пустыне Негев

Автор у могилы Теодора Герцля и его жены.

В 1949 году их останки были перевезены в Израиль и захоронены на горе Герцля

Шауль Авигур, глава организации «Мосад ле-Алия Бет», ответственный за приобретение оружия во время Войны за независимость

Нахум Шадми, командир Хаганы в Европе накануне Войны за независимость

Ада Серен и, ответственная за нашу деятельность в Италии в 1948 году

Макс Бент с президентом Египта

Макс Бент в роли германского подданного

Автор и двое инженеров «Тадира» на Первой выставке электроники в Израиле

Моше Кашти

Автор с начальником генштаба (будущим президентом) Уганды Иди Амином

Автор, Ури Любрани и Зэев Север на параде угандийской полиции при участии министра обороны и начальника полиции Уганды

Министр иностранных дел Игаль Алон (вверху) и министр труда Ицхак Рабин (внизу) посещают завод «Сима» в Хулоне

Визит Гидона Пата, министра торговли и промышленности, и Авраама Орена, заместителя главы «Рехеша», на завод «Симат»

Президент Эфраим Кацир вручает автору диплом «Выдающегося экспортера» за 1978 год в присутствии министра торговли и промышленности Игаля Горовица

Автор и Ицхак Рабин

Автор и Лея Рабин

Президент Израиля Хаим Герцог произносит приветственную речь на приеме

Автор, адъютант президента и Нахум Сариг, командир Негевской дивизии

Справа — Авраам Адан. В момент захвата Эйлата, за отсутствием настоящего знамени, водрузил над зданием знамя, нарисованное чернилами.

Слева — Миха Пери, основатель и многолетний председатель общества «Поколение ПАЛМАХа»

На церемонии закладки краеугольного камня — Биньямин Бен-Элиэзер, Ицхак Навон, Ицхак Рабин и автор

Генерал Гад Навон подписывает Декларацию Дома ПАЛМАХа

Автор дает на подпись президенту Эзеру Вейцману Декларацию Дома ПАЛМАХа

Закладка краеугольного камня.

Ицхак Рабин помешает цилиндр с декларацией в яму. где будет заложен камень

Начальник генштаба Шауль Мофаз, автор и Ицхак Хофи

Автор, Йехиэль Лекет и Иска Шадми перед церемонией в Лесу павших палмахников

Автор и Менахем Росек открывают мемориальный камень в память первых палмахников

Двора Блюм снимает покрывало с обелиска памяти бойцов, погибших в борьбе с англичанами

Свидетельство о том, что в память Йонатана Брозы посажено в Лесу павших палмахников 100 деревьев. Йонатан Броза, дядя автора, вступил в ПАЛМАХ по окончании сельскохозяйственной школы и погиб в возрасте восемнадцати лет в сражении под Кастелем

В трюме было темно и грязно. Вокруг сидели рыбаки с серьезными, нахмуренными лицами. В сыром воздухе повисло напряженное ожидание, тревога перед тем неведомым, что предстояло нам впереди. Я попытался разрядить атмосферу легким разговором на посторонние темы, но упорная мрачность рыбаков заставила меня замолчать.

Настроение у меня было отличное. Наконец-то начинается операция, к которой мы готовились столько месяцев, наконец-то совершается задуманное и спланированное нами. Наконец-то разрядится бесконечное напряжение, осуществятся надежды, переполнявшие нас днем, исчезнут сомнения, мучившие по ночам.

В порту никто не обращает на нас внимания. Последние указания рыбакам и механикам, якорь поднимают, и наше судно начинает скользить между маяком и волнорезом к выходу из бухты. Мы в открытом море.

Час уже поздний, после полуночи. Можно бы поспать до утра, но прилечь негде, кроме как на открытой палубе, под докучливым дождем. Сырость пробирала до костей; кое-как скрючившись под промокшими одеялами, мы пытались вздремнуть.

Утром непогода усилилась. Мы свернули к северу, в сторону предполагаемого маршрута «Арджиро». Подойдя на расстояние примерно десяти миль от порта, из которого вышел корабль, мы снова свернули к югу. Это как бы бесцельное плавание среди крутых волн, когда при каждом крене судно зачерпывало воду, скоро дало себя знать всем, и даже старые морские волки из нашего экипажа то и дело бегали к борту и возвращались бледные, вытирая губы рукавом куртки. Время подходило к одиннадцати, между тем, по нашим расчетам, корабль должен был пройти здесь между девятью и десятью. Мы начали опасаться, что не разглядели его рано утром в густом тумане или, может быть, он изменил курс и отклонился к востоку. Прождали еще два часа на непрерывно качающемся судне. Решили связаться с берегом, узнать точное время отплытия корабля из порта. Вынули рацию из ящика, попытались собрать ее. Кораблик наш кидало из стороны в сторону. Части аппарата вылетали из ящика, пришлось распластаться над ним и держать все в руках. Антенну тоже удалось растянуть с величайшим трудом. После нескольких неудачных попыток мы установили связь с берегом».

Во всем виноват кок…

Пока рыбацкое суденышко болталось по волнам, мне пришлось изменить условленный с Давидом порядок действий. Вернувшись в Барри, мы с Марио и д-ром Росси немедленно отправились в порт, чтобы уточнить время отплытия «Арджиро». И там, к нашему изумлению, узнали, что отплытие отложено на десять часов утра на завтра, ибо кок не успел закупить весь необходимый провиант. Через д-ра Росси я вызвал с корабля старшего механика, чтобы договориться с ним о новом порядке действий. Я приказал ему поступить следующим образом: позаботиться о том, чтобы корабль следовал со скоростью 5,5 узлов в час и к десяти вечера дошел до Бриндизи. Там остановить корабль на три-четыре часа. Если за это время наше рыбацкое судно не подойдет, направить «Арджиро» в Отронто и стоять там до тех пор, пока не удастся захватить корабль либо потопить его. Механик ушел, заверив нас, что, насколько это зависит от него, в успехе можно не сомневаться. Это меня несколько успокоило, я видел, что дело находится в надежных руках. После этого я помчался в наш офис, связался с Далией и продиктовал ей телеграмму Давиду, сообщая ему новые указания.

Приступаем к захвату

Всю ночь мы с Марио просидели у телефона. Утром, побрившись и позавтракав, мы отправились в порт, пронаблюдать за отплытием «Арджиро». Марио и д-р Росси стояли у причала подле корабля, я поджидал их за воротами порта. И на этот раз — свершилось. В десять часов «Арджиро» поднял якорь. Марио и доктор вернулись ко мне, неся копию накладной груза. В ней было указано, что порт назначения корабля — Бейрут, через Александрию.

«Арджиро» покинул порт и вышел в открытое море, а мы немедленно вернулись в офис. Я позвонил Далии и продиктовал очередную телеграмму, сообщая Давиду, что корабль отплыл в назначенное время. Наша связь с рыбацким судном работала прекрасно. В четыре пополудни я получил телеграмму от Давида, где он сообщал, что «Арджиро» находится в их поле зрения, они идут на расстоянии трех миль от него. Без четверти десять пришла следующая телеграмма: «Арджиро» остановился, готовимся к захвату.

НАКЛАДНАЯ:

Судно: «Арджиро»

Порт погрузки: Барри

Заказчик: Министерство обороны Сирии Контрактор: М-р Фуад Мардам-бей Порт разгрузки: Александрия (Египет) Конечное место назначения груза: Бейрут Спецификация груза: 400 ящиков с винтовками, 11 ящиков с запасными частями, в общей сложности 411 ящиков.

3 (три) ящика с винтовками разбились во время погрузки. 60 (шестьдесят) винтовок из вышеуказанных трех ящиков доставлены в разобранном виде.

Все содержимое ящиков б/у.

Операция «Гур» завершена

Мы с Марио сидели в офисе. Комната была полна дыма, пол усеян окурками. Напряжение достигло высшей точки. Невозможно описать смешанные чувства, обуревавшие нас в эти минуты: и сознание ответственности, и тревога, и радость от того, что операция успешно идет по намеченному плану. Я целиком и полностью полагался на Давида и Оведа, был уверен, что они сумеют захватить корабль. Оба они за предшествующие два месяца ожидания, надежд, подготовки, непрерывно меняющихся планов проявили терпение и доказали свою преданность делу.

Два часа мы провели в офисе, ожидая новостей, прикуривая сигарету от сигареты, прикидывая на все лады наши шансы на успех. Невыносимое напряжение разрядил телефонный звонок. Далия прочла нам только что полученную телеграмму:

«№ 210145

Адресат: Нир[45]

Отправитель: «Пират»[46]

Находимся на корабле. Экипаж захвачен без потерь. Материалы и рация при нас. Рыбацкое судно отправлено обратно. Корабль с добычей взял курс на Израиль. Ура!!!»

Невозможно описать нашу радость. Мы обнимались со слезами на глазах. Не теряя ни минуты, Марио отправился в соседнее кафе и вернулся с двумя бутылками шампанского. Мы выпили за здоровье Давида, Оведа и матросов. Бутылки быстро опустели.

Первым делом я распорядился, чтобы «Пират» вернулся в Мула-де-Барри.

«Курс 145 градусов, полный вперед!»

Вот что рассказывает Овед Садэ о захвате корабля:

«На море опустился легкий туман, стирая все краски. Мы прибавили скорость, чтобы держать корабль в поле зрения. Еще час-другой, и приступим к делу. И вдруг мы видим у себя за спиной моторный катер, который подает нам сигналы. Посмотрели в бинокль — не то таможенники, не то береговая охрана. Еще прибавили скорость, продолжаем следить за катером. Расстояние между нами сокращается. Если нас поймают, весь план насмарку. Развиваем максимальную скорость, но наш мотор не может долго ее выдерживать. Нас успокаивает лишь то, что катер приближается к нам очень медленно, а тем временем туман сгущается, и мы сумеем ускользнуть.

Эта странная погоня — мы за «Арджиро», а катер за нами — продолжалась примерно полчаса. С катера еще посигналили и, не получая ответа, стали стрелять в воздух. Но мы мчались вперед, не замедляя хода. Через полчаса сигналы прекратились. Видно, тем надоело безуспешно гоняться за нами, и они ушли. Теперь на приготовления оставалось очень мало времени. Катер наверняка вызовет подкрепление, надо быстро провести операцию и уходить подальше. Мы вытащили чемоданы с рацией и с взрывчаткой, оделись в приготовленные заранее мундиры итальянских морских офицеров. Прицепили к поясу пистолеты, погляделись в зеркало — отлично! Подошли к кораблю, который, как и было условлено, стоял на месте. Давид и я, с пистолетами в руках, вскарабкались на борт «Арджиро». Вызываем капитана и представляемся в качестве офицеров флота, в чьи обязанности входит проверка судна и его груза. Наши официальные мундиры и пистолеты в руках придавали всему совершенно правдоподобный вид.

Давид приказал созвать весь экипаж на проверку, а я с тремя нашими матросами поднял на борт чемоданы. Мы собрали экипаж в одной из кают, а затем сообщили капитану, что груз на его корабле чрезвычайно ценный, очень важно, чтобы он дошел по назначению в целости и сохранности, а потому вышестоящие инстанции решили передать командование кораблем нам. Отныне он должен выполнять наши приказы. Наше сообщение изумило капитана, однако, услышав приказ «Курс 145 градусов, полный вперед», он пришел в себя, занял свое место на мостике и начал отдавать в переговорную трубку распоряжения механикам, как и следует опытному дисциплинированному моряку.

Корабль тронулся, рыбацкое судно отчалило от нашего борта. Первый этап успешно завершен. Корабль в наших руках и идет в нужном нам направлении. Мы распорядились, чтобы капитан объявил своим матросам о новом положении вещей, что он и сделал.

Мы начали устраиваться. Капитан освободил нам свою каюту. Мы собрали рацию, установили связь с базой и с Израилем и доложили о происходящем. Один из нас всегда находился на командном мостике, дабы предотвратить изменение курса и пресечь любые попытки неповиновения или бунта».

Марио и я сидели в нашем офисе в Барри и дожидались рассвета — ночью не стоило шататься по улицам. Когда же город проснулся, мы первым делом отправились в парикмахерскую, побриться и вымыть голову. Эта операция полностью нас преобразила.

После завтрака я сел в самолет и отправился в Рим, а Марио задержался на несколько дней в Барри. Он должен был убедиться, что мы не оставили за собой никаких следов, а также позаботиться о рыбацком судне и его матросах.

В эти дни сын Шауля Авигура погиб в битве при Седже-ре, и наша операция была названа в его честь операцией «Гур». Шауля сменил на посту Пинхас Сапир. Прибыв в Рим, я в первую очередь доложил Сапиру об успехе.

Последнее плавание «Арджиро»

Я послал также в Израиль следующие телеграммы:

«Адресат: Лати[47]

21 августа в 1 час 45 минут ночи мы провели операцию по захвату итальянского судна с грузом арабского оружия, направлявшегося из порта на юге Италии в Александрию.

Судно взяло курс на Израиль, ожидает дальнейших приказаний.

Груз включает в себя 400 ящиков с 8000 винтовок и 11 ящиков с запчастями.

Отплытие судна должно храниться в тайне.

Капитан — Давид; радист — Овед Садэ; остальной экипаж — итальянцы».

«Столица, 152

21.8

Адресат: Лаиш

Отправитель: Амнон

Добыча: 50 тонн. Направляется к вам. Ждем указаний».

22 августа я получил через Сапира, находившегося в Женеве, срочную телеграмму:

«Адресат: Ор

Адресат: Амнон

Отправитель: Лаиш

Мы готовы выслать два судна навстречу Исмаэлиту. Корабли заберут груз, не вступая по пути ни в какие морские стычки, могущие подвергнуть операцию риску. Ис-маэлит должен подойти к одному из Додеканезских островов, там произойдет передача груза. Подробности — через несколько часов.

Мы получили четыре телеграммы из четырех различных источников. Сообщите одно имя, которое и будет единственным адресом.

Сообщите:

а) последнюю географическую позицию;

б) скорость корабля;

в) порядок связи с кораблем;

г) общее описание корабля».

Получив эту телеграмму, я позвонил Сапиру в Женеву, и мы договорились, что я отвечу на их вопросы и что во избежание недоразумений Израиль должен теперь связываться непосредственно с «Пиратом». Я связался с Давидом, сообщил ему новый план передачи груза и выяснил необходимые детали для встречи наших кораблей. Затем я ответил Эшколу:

«Адресат: Лаиш

Отправитель: Амнон

«Пират» находится на широте Южной Греции. Скорость: семь узлов. Описание: длина 24 метра, цвет серый, две мачты. Нагружен выше планшира. Груз 50 тонн. Примите в расчет, что операция проведена, не оставив ни малейших следов».

Сообщив Давиду, что Израиль будет связываться с ним теперь напрямую, я телеграфировал на родину:

«22.8

Срочно

Адресат: Лаиш

Отправитель: Амнон

а) устанавливаем связь между вами и кораблем,

б) ждем дальнейших указаний,

в) судно сильно перегружено,

г) у Давида имеются документы, доказывающие, что арабы нарушили соглашение о прекращении огня»[48].

В тот же вечер мы сообщили Давиду, что связь с Израилем установлена. 23 августа один из работников «Рехеша» летел на родину, и я воспользовался оказией, чтобы передать с ним рапорт об операции «Гур».

Одновременно я телеграфировал на родину:

«23.8

Адресат: Лаиш

Отправитель: Амнон

Завтра пополудни прибывает домой Лёва. Он везет вам письмо с рапортом о проведенной операции. Позаботьтесь, чтобы кто-нибудь встретил его в аэропорту и взял письмо».

Давид, полновластно управлявший судном, телеграфировал свои предложения, каким образом завершить операцию:

«Адресат: Лаши

Отправитель: «Пират»

Экипаж и капитан все еще ничего не знают. Капитан считает нас египтянами; мы сообщили ему, что решено изменить курс, вместо Александрии — на Бейрут. Капитан обязан передать оружие египтянам. Если мы направимся в другой порт, придется употребить насилие, и они могут что-нибудь заподозрить раньше времени. Поэтому мы предлагаем приблизиться к берегам Эрец-Исраэль и там конфисковать груз, представляющий собой явное нарушение соглашения о прекращении огня. У нас есть документы, доказывающие назначение оружия. Здесь важно, чтобы не стало известно, что мы завладели судном еще до конфискации. Вторая возможность: мы самостоятельно входим в Хайфский порт. Капитана обманем, сказав, что идем в Бейрут; и только в Хайфе сообщим ему правду. Мы готовы дать показания наблюдателям ООН и признать факт конфискации. По нашему мнению, расследование в Италии не даст никаких результатов и не может нанести нам политический ущерб. Ввиду опасности варианта с греческими островами, мы предпочли бы один из вышеизложенных вариантов».

Что мы сделаем с оружием?

В Израиле разгорелся спор, как же лучше завершить операцию. Одни считали, что, ввиду существующего эмбарго на ввоз оружия на Ближний Восток, следует открыто захватить корабль и передать оружие в ООН. Другие возражали против этих легальных методов, напоминая, что, в то время как в отношении Израиля эмбарго соблюдалось со всей строгостью, арабы получали оружие всевозможными путями: открыто — приобретая его за границей, и тайно — из британских источников в самих арабских странах. Нельзя забывать, что, попав в арабские руки, это оружие будет использовано в войне против нас.

Шауль Авигур идет к Давиду Бен-Гуриону

В своем доме на берегу озера Киннерет Шауль Авигур услышал о планах передать захваченное оружие в ООН. Вот что рассказывает об этом сам Шауль:

«В конце июля 1948 года, после гибели моего сына Гура в битве при Седжере, я вернулся на родину. Однажды, когда я находился у себя дома в поселении на берегу Кинне-рета, до меня дошли слухи о том, что хотя наши люди и захватили корабль с оружием, но оружие это, возможно, не попадет в руки нашей армии. Сообщил мне об этом проекте, кажется, Йоси Харэль… Должен признаться, что, услышав о намерении некоторых наших руководителей передать оружие в ООН, я был возмущен до глубины души. Мы с Йоси немедленно сели в джип и отправились в Тель-Авив, в генеральный штаб. Увидев, что в генштабе мне уладить это дело не удастся, в ту же ночь я, захватив с собой Йоси, помчался в Иерусалим. Там я разыскал в Сохнуте Бен-Гуриона, погруженного в обсуждение сложных экономических вопросов со специалистами. Я рассказал ему, о чем речь, завершив свое сообщение следующими словами: «Вот что я предлагаю. Мы это дело начали, мы его и завершим — это оружие должно попасть в руки наших бойцов. Поручи это мне». Бен-Гурион принял решение мгновенно. Сидевший рядом с ним экономист выразил сомнение, но Бен-Гурион сказал лаконично: «Иди и делай».

Я вышел на улицу. Йоси, с волнением поджидавший меня у джипа, удивился, что я вернулся так быстро. Я сказал ему, что все улажено, и мы тут же отправились обратно в Тель-Авив. На следующее утро мы были уже в Хайфе, и здесь выяснилось, что два наших корвета, «Веджвуд» и «Хагана», под командованием Шмуэля Яная, уже отправились навстречу «Пирату». Я разместился в штабе морского флота (правда, это было несколько против общепринятых служебных норм) и взял командование в свои руки. Связался по рации со Шмуэлем Янаем и отдал ему необходимые распоряжения».

Дело идет к концу

«Пирату» был послан следующий приказ:

«Адресат: «Пират»

23.8

Отправитель: Лаиш, Бен-Иегуда[49]

Замедлить ход. Каждые четыре часа сообщать свои координаты. План действий будет сообщен позже».

В ответ полетели радиограммы от «Пирата».

«Адресат: Арнон

Отправитель: «Пират»

23.8

Координаты.

Время: 09:00 по Гринвичу.

35 град. 01 мин. сев. широты,

23 град. 05 мин. вост, долготы,

курс 110, скорость 6.

Волнение умеренное».

«Адресат: Арнон

Отправитель: «Пират»

23.8

Бурное море в северном направлении. Меняем курс к югу, идем в сторону Крита».

«Адресат: Арнон

Отправитель: «Пират»

23.8

Время: 19:00.

35 град. 00 мин. сев. широты,

24 град. 16 мин. вост, долготы,

курс 110,

скорость 6.

Волнение умеренное».

«Адресат: Лати, Бен-Иегуда, оперативный отдел

24.8

Отправитель: «Пират»

1. Учтите, что завтра египтяне начнут искать корабль.

2. Дайте указание, где и когда произвести переброску оружия».

Штаб ВМС доложил министерству обороны:

«Адресат: Шимон

24.8

Отправитель: офицер связи Главного штаба ВМС

Мы вошли в контакт с командиром эскадры, которая вышла в море сегодня утром в составе судов «Веджвуд» и «Хагана». Командир эскадры на связи с «Пиратом». С нами можно связаться в течение ближайших 12 часов по телефону 6187. Ваши сообщения будут немедленно переданы в оперативный отдел.

Лева (Арье Элиав)».

«Пират» продолжает:

«Адресат: Арнон

24.8

Отправитель: «Пират»

Совершаем круговое движение на месте».

«Адресат: Лаиш, Бен-Иегуда

Отправитель: «Пират»

1. Сообщаем вам, что на борту нет подъемного крана.

2. Мы считаем, что и нас следовало бы уведомить о ваших планах относительно переброски груза и возврата судна и о том, на каких основаниях принято решение. Мы до сих пор ждем ответа. По нашим сведениям, полковник Мардам-бей намерен направиться в Александрию, чтобы принять там «Арджиро». Мы передали эту информацию в центр».

«Адресат: Лаиш

24.8

Отправитель: Амнон

Мардам-бей, контрактор «Пирата», отправляется 25-го числа сего месяца в Александрию. По нашим данным 25-го из Александрии выйдет в море корвет, который и встретится с «Пиратом» в 150 милях от Александрии».

Осторожно! Мины!

О том, что происходило тем временем на борту «Пирата», рассказывает Овед Сада:

«Нам пришлось поработать как следует, чтобы у них не возникло ни малейших подозрений. С первой и до последней минуты нашего плавания пришлось непрерывно что-то сочинять и морочить им головы. Чтобы замаскировать свой странный выговор, мы выдали себя за уроженцев Востока. Мы сказали им, что нас послал на задание сам Мардам-бей, наш «общий знакомый». Задание же состояло будто бы в том, чтобы провести корабль между минными полями, находящимися у берегов Египта. Таким же образом появился на сцене и наш радиопередатчик, по которому мы якобы получали дальнейшие указания от полковника Мардам-бея. Например, перед тем, как изменить курс, мы сообщали капитану, что таков очередной приказ полковника. Время от времени мы передавали привет от полковника, слова ободрения, а также и обещание премии за благополучную доставку груза в порт назначения… Надо признаться, что мы сами удивлялись своей смелой игре, а также той легкости, с которой наш капитан поддавался на эти уловки».

Тем временем продолжался обмен информацией между «Пиратом» и центром:

«Адресат: Арнон

23.8

Отправитель: «Пират»

Продолжаем идти по курсу».

«Адресат: Лаиш, оперативный отдел, командир эскадры (Ш. Янай)

Отправитель: «Пират»

Находимся у пустынных берегов, координаты: Север 3455, Восток 2452. Продвигаться дальше не можем. Подходы затруднительны. Малогрузовое судно, возможно, не подойдет к нам. Предлагаем произвести переброску на корабли ВМС. Срочно ждем ответа».

«Отправитель: Флагман

Наши координаты

Дата: 25.8

Время: 05:00.

Север 3400.

Восток 3041.

Курс 243.

Скорость 6.

Море спокойно».

«Пират» и эскадра ВМС поддерживали связь вплоть до самой встречи.

«Адресат: Арнон

Отправитель: «Пират»

Дата: 25.8

Время: 13:00.

Север 3444.

Восток 2500.

Курс 90.

Скорость 4,5.

Море спокойно».

«Отправитель: «Пират»

Дата: 25.8

Время: 23:15

Вернулись на прежнее место».

«Отправитель: Флагман

Дата: 26.8

Время: 03:00.

Север 3502.

Восток 2634.

Курс 205.

Скорость 10.

Море спокойно».

«Арджиро» заупрямился

26 августа наша эскадра подошла к «Арджиро» и быстро произвела «захват» корабля. Экипаж не оказал никакого сопротивления и был отправлен под арест. Давид и Овед были помещены отдельно, якобы для «спецдопроса», и сразу же началась перегрузка оружия на наши корабли. В полночь все было закончено. «Арджиро» решили затопить на месте, чтобы от него не осталось и следа. Но это оказалось не так просто. Ко всеобщему удивлению, «Арджиро», взорванный по всем правилам науки, отказывался тонуть и лишь ближе к утру, протараненный одним из наших кораблей, согласился отправиться на дно морское. Наша эскадра легла на курс в Хайфу.

30 августа наши корабли стали на якорь в Хайфском порту. Оружие выгрузили и передали ждущим его с нетерпением оружейникам. Они привели его в порядок, и очень скоро наши бойцы получили возможность пустить его в ход на всех фронтах войны за освобождение.

Что делать с ни в чем не повинным экипажем?

Сапир сообщил мне в Брюссель об успешном завершении операции. Мы с Иегудой Венецией и Зеэвом Грудзински отпраздновали это событие скромным ужином.

Во избежание возможных политических осложнений необходимо было задержать экипаж «Арджиро» в Израиле. При этом следовало обеспечить им самые необременительные условия содержания под арестом. После недолгих поисков было подобрано подходящее место — Бейт-Орен, один из красивейших и наиболее уединенных уголков в горах Кармеля. К дому была приставлена круглосуточная охрана, которой было приказано обращаться с арестованными как можно деликатнее и обеспечить им максимум удобств. Сюда доставлялась прекрасная провизия, итальянцев не заставляли работать.

У капитана все время болело горло. Матросы рассказали, что он страдал этим еще в Италии. Его обследовал врач и установил, что капитан болен туберкулезом и что состояние его весьма серьезное. Необходимо немедленно положить его в больницу. Несмотря на связанные с этим сложности, в октябре удалось поместить его в итальянскую больницу в Хайфе. По просьбе матросов, одному из них позволили навещать капитана в больнице. В ноябре состояние больного немного улучшилось, но по-прежнему оставалось тяжелым. И, несмотря на тщательное лечение и заботливый уход, спасти его не удалось. В середине ноября этот человек, волей случая затянутый в вихрь чужой войны, скончался в больнице.

Тело было перевезено на Кармель, и там члены экипажа вместе с охранниками выкопали могилу и похоронили его, а на могиле поставили крест с его именем и датами рождения и смерти.

Работникам «Рехеша» было тяжело и неприятно держать матросов в столь длительном заключении, и особенно это тяготило Авраама Броши, ответственного за содержание экипажа. Всем очень хотелось отправить итальянцев на родину, в лоно семьи, однако этого никак нельзя было сделать до тех пор, пока не придет «добро» от наших людей в Италии, пока они не удостоверятся, что осложнения с властями им не грозят.

На сцене появляется министерство иностранных дел Италии

21 февраля 1949 года пришло письмо от Йоси Харэля, и в нем следующее сообщение. Матросы «Арджиро» ухитрились переслать в министерство военно-морских сил Италии письмо с описанием всей операции, жалуясь на то, что корабль их затопили, а самих их незаконно держат в израильском концлагере. Письмо передано в итальянское министерство иностранных дел; наверняка последуют осложнения для нас.

Начни мы сразу заниматься улаживанием этого дела, удалось бы избежать больших неприятностей.

Итак, 3 марта итальянский консул в Хайфе обратился с письмом в консульский отдел нашего министерства иностранных дел, требуя возвращения корабля и экипажа. Дело было передано израильской полиции. Полиция произвела розыск и 29 марта обнаружила местонахождение четверых моряков — в домике на Кармеле, неподалеку от кибуца Бейт-Орен. Их допросили, а затем передали, вместе с протоколом допроса, итальянскому консулу в Хайфе.

Вскоре после этого в консульском отделе нашего министерства иностранных дел был получен меморандум, где среди прочего говорилось следующее:

«1. Протокол полицейского допроса, приложенный к письму из министерства иностранных дел от 22 апреля, которое поступило в консульство Италии в Иерусалиме, не содержит в себе никаких ответов на серьезнейшие вопросы, задаваемые итальянским консульством начиная с 3 марта сего года, за исключением того, что касается лично четверых матросов, найденных 29 марта поблизости от кибуца Бейт-Орен. […]

Допрос производил человек, плохо владеющий итальянским языком, результатом чего явилась полная неразбериха, причина ареста осталась совершенно неясна.

2. Каждый из четверых матросов изложил консулу Италии одну и ту же версию событий, без малейших расхождений, а посему мы можем предложить полиции следующие поправки:

а) В момент отплытия корабля «Арджиро» из порта Барри на борту находился экипаж в составе семи человек, чьи имена перечислены в нашем письме от 3 марта: Джузеппе Бонсарио; Джузеппе Кампорале; Стефано Карузо; Рафаэле Саломини; Винченцо Сибати; Овидио Дель Пино; Анджело Лючизи.

На следующее утро после отплытия, в точке между Бриндизи и Отронто, на борт корабля поднялись еще пять человек, из них трое уроженцев Италии и двое иностранцев; таким образом, в момент, когда судно было захвачено израильскими военными кораблями № 18 и 20, на борту находились ровно двенадцать человек.

б) Те пятеро, которые поднялись на борт судна позже, а также механики Дель Пино и Лючизи и были главными действующими лицами операции по захвату судна и его груза.

в) Нет никаких сомнений, что военные корабли носили вышеуказанные номера, 18 и 20.

г) Четверо переданных нам матросов содержались вместе с капитаном Бонсарио под арестом: со 2 по 4 сентября в Тель-Авиве, в здании военной полиции; с 4 по 20 сентября в военной тюрьме в Яффо, и с 20 по 24 сентября в небольшом доме в том же городе. Они с легкостью могут опознать все эти здания. Итальянский доброволец по имени Карло Скарика, который содержался вместе с моряками в тех же тюрьмах в Яффо и которого консул Италии допросил 4-го сего месяца, подтвердил, что обе тюрьмы являются военными, под военным управлением и охраной и принадлежат регулярной армии Израиля. […]

4. В полицейском рапорте утверждается, что расследование сильно тормозится отсутствием достоверной информации. С этим утверждением трудно согласиться.

5. Как бы то ни было, итальянское консульство в Хайфе, дабы помочь полиции, провело собственное расследование, и мы рады предоставить в ее распоряжение следующие данные.

Два военных корабля, захватившие 26 августа судно «Арджиро» и носящие номера 18 и 20, на самом деле называются «Хагана» и «Веджвуд». Этот последний и доставил экипаж итальянского судна в Хайфский порт. Оба эти корабля находятся, и всегда находились, в составе регулярного военно-морского флота Израиля. Посему для получения достоверной информации о том, что произошло с «Арджиро», достаточно было допросить обоих командиров этих кораблей.

Два механика, Дель Пино и Лючизи, на протяжении нескольких месяцев проживали в гостинице «Плаза» на улице Алленби в Тель-Авиве. Всего несколько недель назад они все еще были там. Во время своего пребывания в Тель-Авиве оба почти каждый вечер проводили в ресторане «Левиафан», рядом с гостиницей, где помогали хозяину ресторана г-ну Леви. За услуги, оказанные им израильскому флоту в деле с «Арджиро», они живут на полном содержании, не нуждаясь в заработке, поскольку получают ежедневное пособие; их семьи в Италии также получают значительное ежемесячное пособие. Полагаем, что полиции не слишком обременительно будет допросить хозяина ресторана и официанта, которые находятся на месте неотлучно.

Как сообщил четверым морякам «Арджиро», находящимся в данный момент в итальянском консульстве в Хайфе, один из членов кибуца Бейт-Орен, обнаружение их полицией 29 марта в уединенном доме, где они содержались, и перевод в другое место произошли при весьма странных обстоятельствах и по предварительному соглашению с секретариатом кибуца.

В случае необходимости консульство Италии в Хайфе сможет через несколько дней прибавить еще ряд интересных подробностей».

Нелегкая судьба Мардам-бея

Пока мы ликвидировали последствия истории с «Пиратом», до нас стали доходить сведения о мерах, принимаемых в связи с этим делом сирийцами.

24 марта сирийская газета «Аль-Айам» опубликовала обвинительный акт по делу полковника Фуада Мардам-бея, обвиненного в том, что сирийский корабль с грузом оружия на борту, который он должен был доставить в Сирию, «вместо Бейрута прибыл в Тель-Авив».

Суд заседал в следующем составе: генерал-лейтенант Фавзи Сало, генерал-лейтенант Рафик Факрат и генерал-лейтенант Махмуд аль-Ханди. Генеральный прокурор — генерал Мустафа Хахмат аль-Адви, его помощник — майор Хусни Нарси.

В газете излагается речь генерального прокурора.

«Министерство обороны купило в Чехословакии 8000 винтовок и 6 миллионов патронов к ним. Военная миссия в составе: генерал-лейтенант Фаузи Сало, полковник Азиз абд-аль-Карим и майор Джамаль Файсал, выехала на место для получения оружия и доставки его в Сирию. Комиссия связалась с фирмой «Интер-Спид», которая погрузила оружие, застрахованное на 50000 долларов пражской страховой компанией «Сальвия», на корабль «Лино». По прибытии «Лино» в порт Мальфетта в Италии итальянскому правительству стало известно, что члены экипажа, состоящие в (коммунистическом) профсоюзе моряков, намерены передать находящееся на борту оружие компартии (дело происходило во время выборов в Италии). Итальянское правительство вмешалось, арестовало экипаж, наложило арест на судно и распорядилось перевести его в порт Барри, где оно и было затоплено со всем своим грузом; на этой стадии обвиняемый должен был приступить к исполнению своих обязанностей. Министерство обороны командировало его в Италию, с тем чтобы расследовать дело на месте, постараться спасти груз и затребовать страховую премию с фирмы «Сальвия». Обвиняемый получил также 80000 долларов на дополнительные закупки оружия. Обвиняемому удалось частично спасти груз, который, согласно экспертной оценке, потерпел при затоплении ущерб в размере соответственно 15 % (винтовки) и 80 % (патроны). Министерство обороны приказало обвиняемому погрузить оружие на большое, надежное судно, застраховать его и выйти на нем в море. Обвиняемый не привлек «Сальвию» к судебной ответственности, несмотря на то что фирма отказалась выплатить страховую премию. Обвиняемый приступил к поискам подходящего транспортного средства. Он познакомился с сирийским торговцем по имени Мамрух аль-Хафед, который посоветовал ему обратиться к итальянской фирме «Фальбрика Досимони». Фирма бралась доставить оружие из Генуи в Бейрут за 2 миллиона итальянских лир. Аль-Хафед предложил ему также застраховать груз не в «Сальвии», а в другой страховой компании. Обвиняемый, однако, не сумел прийти с этими фирмами к соглашению и таким образом потерял драгоценное время. Забыв высокую степень секретности своей миссии, он приступил к поискам другого транспортного агента и другой страховой компании. С этой целью он связался с итальянским адвокатом по имени Ноно. Тот предложил воспользоваться услугами фирмы «Дамико», которая и согласилась перевезти груз за пять с половиной миллионов лир. В последний момент, однако, обвиняемый отказался от услуг «Дамико» и приступил к поискам другой фирмы. Узнав об этом, сионисты обратились к итальянскому правительству и внесли ходатайство о наложении ареста на оружие. Из этого ничего не вышло. Тогда они прибегли к новой уловке и подослали к обвиняемому югославскую сионистку и коммунистку, журналистку по профессии, женщину редкой красоты по имени Бальмас, с тем чтобы она помешала обвиняемому выполнить задание. Познакомившись с обвиняемым, она приступила к осуществлению своей цели, обольщая его с помощью лукавых взглядов, сладких речей и коварных улыбок…

Обвиняемый, который обязан был заподозрить, каковы истинные цели г-жи Бальмас, и немедленно прекратить всякие с ней отношения (ибо ему известны были шпионские намерения сионистов в их борьбе против арабского народа), сблизился с ней и поддался ее преступному очарованию. Он часто бывал у нее дома, где устраивались, на средства обвиняемого, разгульные вечеринки с участием других особ типа Бальмас. Обвиняемый безоглядно сорил деньгами, так что это начало уже привлекать внимание итальянской полиции… В своем преступном увлечении он поселился в доме этой женщины, куда и стала поступать его корреспонденция, как личная, так и служебная. Понятно, что сионистская шпионка знакомилась с этими письмами. Двое его коллег, проживавших в Риме — Саади аль-Фара и Назир аль-Абед, — настоятельно советовали ему разорвать отношения с его сионистской возлюбленной, но он их не послушался, а, наоборот, под ее влиянием удалился от дел и продолжал вести разгульную жизнь. Тем временем Мамрух аль-Хафед отправился в Дамаск с целью получения дальнейших инструкций по преодолению трудностей, возникших в процессе доставки оружия в Сирию, и, вернувшись оттуда, привез с собой официальное послание от сирийского правительства. Там говорилось, что обвиняемый должен советоваться с аль-Хафедом, как решать эти, в сущности надуманные, проблемы. Аль-Хафед вручил письмо обвиняемому и разъяснил ему инструкции, полученные им в министерстве обороны.

Обвиняемый сообщил аль-Хафеду, что он находится в контакте с неким Роло, который берется переправить груз за 5 500000 лир. Однако адвокат Ноно, принимавший участие в разговоре, сообщил, что судно, предназначенное для выполнения операции, арестовано за долги. Аль-Хафед немедленно отправился в Милан и снова обратился в фирму «Фальбрика Досимони», которая и согласилась перевезти груз из Барри в Геную на грузовиках, а из Генуи в Бейрут — на корабле «Хедив Исмаил» водоизмещением 5000 тонн. Аль-Хафед предложил обвиняемому вступить с фирмой в переговоры.

16 августа 1948 года «Фальбрика Досимони» известила аль-Хафеда, что, как сообщил им полковник Фуад Мардам-бей, итальянское правительство не дает разрешения на перевозку оружия по итальянской территории и поэтому необходимо доставить груз из Барри в Мессину, а не в Геную. Не желая портить отношения с аль-Хафедом, фирма согласилась на этот вариант, распорядилась направить «Хедив Исмаил» из Барри в Мессину и приготовила там также резервное судно, корабль «Кари-мани». 19 августа 1948 года аль-Хафед получил телеграмму, в которой фирма уведомляла его, что обвиняемый требует доставить груз из Барри прямо в Бейрут; при этом фирма сообщала, что она уже израсходовала 162 886 лир на подготовку транспорта для перевозки груза из Барри в Мессину. Хотя благодаря вмешательству адвоката Ноно итальянское правительство уже дало разрешение на перевозку оружия из Барри в Мессину по суше, как и было желательно с самого начала, обвиняемый, не обращая внимания ни на распоряжения министерства обороны, ни на требования аль-Хафеда, ни на советы адвоката Ноно, завязал отношения с неким транспортным агентом по имени Манара, хозяином небольшого судна «Арджиро» водоизмещением 110 тонн, и подписал с ним контракт на перевозку оружия.

В то время как судовладелец Манара застраховал свой корабль, стоимость которого не превышает 8 миллионов лир, обвиняемый не удосужился застраховать груз стоимостью до 200 миллионов лир, хотя ему и было ассигновано 80 000 долларов для этих целей. На кораблях этого рода ничего не стоит внести любые изменения в судовые документы — такие, как судовой журнал, описание характера груза, накладная и т. п. Поскольку корабль так и не прибыл к месту назначения, логично предположить, что имел место сговор между обвиняемым и судовладельцем или между обвиняемым и членами экипажа.

Вернемся теперь к самому обвиняемому. Нарушив все полученные им инструкции, он договорился с г-ном Манарой о доставке оружия из Барри в Александрию — так он утверждает, — тогда как в накладной (и более нигде) указано, что груз будет доставлен из Барри в Бейрут. Этот договор был заключен между ними конфиденциально и секретно. Получателем в накладной было указано министерство обороны Сирии, в прямом противоречии с инструкциями, полученными обвиняемым, который обязан был проставить в соответствующей графе «Пакистан», чтобы обеспечить надежную доставку оружия к месту назначения.

Кроме того, обвиняемый не уведомил аль-Хафеда о предпринятых им шагах, хотя и знал, что Манара — лицо ненадежное, связанное с коммунистическими элементами, поставщиками судна «Лино», позже затопленного, и хотя египетский представитель в Риме предупреждал его, что сионисты охотятся за этим грузом оружия. Несмотря на все это, обвиняемый отправил оружие на корабле Манары и телеграфировал в министерство обороны, что «Арджиро» вскоре прибудет в Александрию. Видя, что этого не происходит, обвиняемый вернулся в Рим, чтобы узнать, где же находится его судно. Все это время он не переставал развлекаться с Бальмас, живя с нею в гостинице «Диана» в Милане. Телеграммой министра обороны он был вызван в Александрию и, встретившись там с министром, отправился в Дамаск, где его принял президент республики. Он доложил президенту, что корабль находится у берегов Греции, и, на вопрос о страховке, солгал, что груз застрахован. В ответ на просьбу предъявить страховой полис обвиняемый заявил, что он у него в чемодане, который остался в Риме. Вернувшись туда, обвиняемый встретился с аль-Хафедом и адвокатом Ноно, который и разъяснил ему, что страховка, оформленная на судно «Лино» (к этому времени затопленное), не распространяется ни на какое другое судно и что за страхование «Арджиро» надо было платить отдельно. Кроме того, обвиняемый не заплатил и за погрузо-разгрузочные работы, после окончания которых аль-Хафед вынужден был уплатить миллион лир в счет погашения долгов обвиняемого. Поведение обвиняемого доказывает, что ему была безразлична дальнейшая судьба вверенного ему оружия, от которого он, по-видимому, стремился избавиться любыми средствами, поскольку уже запродал его евреям. Тот факт, что он не застраховал оружие, доказывает, что он был совершенно не заинтересован в благополучной его доставке в Бейрут, полагая, что новый покупатель должен заботиться о доставке его к новому месту назначения.

Компетентные органы, считая, что обвиняемому все же можно доверять, намеревались отправить его вместе с аль-Хафедом и г-ном Фаркута в Грецию для выяснения местонахождения корабля. Однако привязанность обвиняемого к городу Риму и его соблазнам взяла верх, и, не согласовав этого шага с властями, он купил билет в Италию. Это возбудило подозрения руководства, и он был арестован. Но и за тюремной решеткой обвиняемый не забыл своей возлюбленной Бальмас и в письме к адвокату Ноно просил передать ей, что он о ней помнит и вернется к ней, как только его освободят. Она же его позабыла. У нее уже было другое задание.

В конце концов аль-Хафед и Фаркута отправились в Грецию разыскивать «Арджиро». Греческие портовые власти сообщили им, что здесь об этом корабле ничего не известно, и тогда они предположили, что «Арджиро» попал либо в руки сионистов (80 % вероятности), либо коммунистов (20 %). Через некоторое время выяснилось, что корабль вместе со своим грузом благополучно прибыл в Тель-Авив. Это стало известно через итальянского консула в Иерусалиме, который сообщил адвокату Ноно, что в Израиле находится группа итальянских моряков. Кроме того, через 12 дней после отплытия «Арджиро» в Италии объявился один из членов его экипажа. Выяснилось, что он остался на берегу, а вместо него на борт поднялся, видимо, тот человек, который и перекупил оружие.

Расследование показало, что обвиняемый, вместе со своими друзьями Дайком, Саламом и Одати, является компаньоном фирмы «Братья Мардам» и их пай составляет 45 миллионов сирийских фунтов. Выяснилось также, что на его счету в Арабском банке в Каире лежат 508 египетских фунтов. Кроме того, в итальянских банках у него имеются счета в разных валютах — итальянских лирах, долларах США, швейцарских франках и фунтах стерлингах, а также депозиты в золоте.

На следствии он показал, что все эти средства приобретены в результате коммерческих сделок, однако на самом деле это деньги, полученные им от сионистов за проданное им оружие.

Прокурор просил суд сделать все необходимые выводы из представленного им материала и признать обвиняемого виновным в измене своему народу и всем арабским народам, ибо он передал оружие в руки врага в самые тяжелые дни нашей войны. Прокурор потребовал приговорить обвиняемого к смертной казни.

Свидетели — Башир Рамадан, Саади аль-Фара, Назир аль-Абд, Мамрух аль-Хафед и адвокат Ноно подтвердили информацию, представленную обвинением. Защитники — Эмиль Лахуд и Джамиль аль-Джаби — очень энергично защищали Мардам-бея. Они обнаружили некоторые противоречия в доводах обвинения. Так, они доказали, что г-жа Бальмас отнюдь не еврейка, а католичка и что один из родичей президента Ливана посещал ее во время своего пребывания в Италии. Они также просили суд судить их подзащитного на основании подлинных фактов, а не домыслов».

На этом кончается статья из сирийской газеты «Аль-Айам».

Размышляя о прошлых днях

С тех пор прошло немало лет. Все эти события теперь уже история. Но и я, и мои друзья часто спрашиваем себя: имело ли то, что мы делали, смысл? Ведь мы подвергали опасности не только людей, но и само дружественное отношение Италии к нашим интересам. Такие дела, как операция «Лино», а особенно операция «Гур», затопление «Арджиро», арест его капитана и экипажа, — могли кончиться очень печальными поражениями на дипломатическом фронте, и мы лишились бы опоры в Италии, которая в тот трудный месяц март 1948 года была одной из самых дружественных к Израилю стран.

Ответить на этот вопрос далеко не так просто.

Колесо истории не повернуть вспять; поэтому я попробую восстановить ход событий на фоне того, что происходило в то время в Государстве Израиль.

Прежде всего, определяющий момент: с того дня, как началась операция по доставке оружия (8000 винтовок и 6 миллионов патронов) на «Лино» в Сирию, и до середины августа, когда оружие прибыло в Израиль на борту «Арджиро», прошло пять месяцев. За это время положение в стране радикально изменилось. Восемь тысяч винтовок и шесть миллионов патронов — в марте 1948 года им просто цены не было! Вспомним, что, когда Эхуд Авриэль организовал доставку оружия на корабле «Нора» в апреле 1948 года и привез с собой 4500 винтовок, это считалось огромным достижением.

А отобрать 8000 винтовок у сирийцев в марте 1948 года — это была, безусловно, операция первостепенной важности.

Чтобы получить представление о масштабах этого дела, надо вспомнить, что все арабские страны вместе обещали своей «Армии вызволения» 10000 ружей и по 500 патронов на ружье[50]. То оружие, которое они действительно поставили, было устарелого образца, а боеприпасы — нестандартные, разнокалиберные, изготовленные разными фирмами в разных странах. Восемь тысяч новеньких, современных винтовок, снабженных стандартными боеприпасами, могли бы послужить мощным подкреплением арабским войскам на северном фронте в этот критический для нас момент Войны за независимость. А месяц спустя, когда началась битва за Иерусалим, нам пришлось даже, хотя и с тяжелым сердцем, изымать оружие у своих же — у поселенцев.

Подумав обо всем этом, читателю легче будет оценить все значение проводимых нами в те дни операций, о которых рассказывается на этих страницах.