Не оставляя следов. Воспоминания ветерана израильских спецслужб

Глава 13 ВТОРАЯ РАЗВЕДСЕКЦИЯ

Шауль Меиров-Авигур (он взял себе фамилию Авигур сразу после гибели своего сына Гура) был связан со многими организациями, как секретными, так и явными. Он участвовал в деятельности «Рехеша», в работе «Моссада ле-Алия Бет», руководил деятельностью групп, работавших за границей. Практически ни одно крупное мероприятие, так или иначе связанное с безопасностью, не происходило без его участия.

В качестве замминистра безопасности он придерживался четкой позиции по отношению к тому соперничеству, которое разгорелось между главами разведотдела, ШАБА-Ка[58] и АМАНа. 7 июня 1948 года состоялось совещание у Бен-Гуриона, где было решено произвести реорганизацию всех служб безопасности. В этом совещании участвовали также Реувен Шилоах и Исер Харэль[59]. Было решено, что органы разведки до конца Войны за независимость перейдут в ведомство министерства безопасности, а позже, возможно, министерства иностранных дел.

С этого момента не прекращалось жестокое соперничество разведслужб за главенство в области сбора информации и управления агентами за границей.

В конце декабря 1948 года начались лихорадочные совещания, и на заключительном совещании, в котором участвовали начальник генштаба Яаков Дори, глава АГАМа (оперативный отдел) Игаэль Ядин, Шауль Авигур и Реувен Шилоах, было решено образовать разведсекцию-2, в рамках разведотдела при министерстве иностранных дел. Подбирать кадры и получать финансирование будет не министерство, а непосредственно начальник разведсекции по согласованию с Реувеном Шилоахом, советником министра по особым поручениям, и Борисом Гуриэлем, главой разведотдела.

5 января 1949 года меня вызвали в генеральный штаб, где мне сообщили, что я назначен начальником разведсекции с присвоением мне временно звания майора. И что я буду теперь подчиняться не министерству безопасности, а министерству иностранных дел.

Я спросил Шауля, как это понимать. Ответ его был краток и ясен: «Во всех делах, связанных с бюджетом и диверсионными операциями, ты подчиняешься мне точно так же, как подчинялся с тех пор, как я назначил тебя на эту работу в мае сорок восьмого года».

Первым делом я позаботился о том, чтобы подыскать себе помещение как можно дальше от разведотдела министерства иностранных дел. К возвращению Иегуды из Парижа я уже устроился в своем офисе на улице Перец в южной части Тель-Авива.

После краткого периода реорганизации я договорился с Иегудой, что он, на сей раз с израильским паспортом, отправится в Италию, где будет командовать нашей группой, подчиняясь непосредственно мне.

Вместе с Иегудой я поехал на несколько дней в Рим, чтобы помочь ему установить четкие взаимоотношения с различными организациями и службами. Группа в этот момент насчитывала семь человек: Иегуда Венеция, Барух Ландау, Моше Хадад, Иегуда Бублиль, Гидон и Марио Кенда.

По прошествии нескольких дней я вернулся домой с неприятным чувством, что люди разведотдела в Риме не очень-то довольны новым положением вещей и могут затруднить работу нашей группы.

Артур Бен-Натан полностью доверял Магену, невзирая на то, что другие видели в нем весьма подозрительную личность. Так, например, Йошуа Тадмор, один из работников разведслужбы в Риме, пишет в своей книге «Между Римом и Лондоном»:

«Люди, взявшие на себя нелегкую обязанность взрывать предназначенные для Египта торпедные катера, потерпели неудачу не по своей вине. Это была не просто неудача, а намеренный, предательский подрыв их планов. И мы знали, кто предатель, но вынуждены были молча проглотить эту горькую пилюлю».

Хаим Гаон, ответственный за сбор и оценку военной информации из-за границы, настаивал, что Артур должен разоблачить Магена, хотя он убежден, что это самый ловкий и опытный агент в отделе, способный отправиться на задание в любую вражескую страну и творить там чудеса.

Пользуясь своим положением в разведотделе и полной поддержкой Артура, Маген начал предлагать свои планы операций.

1. Три торпедных катера

После провала операции на верфи в Варацце Маген принялся уверять, что может вывести из строя три торпедных катера сам, в одиночку, насыпав сахар в баки с горючим. Как только моторы будут запущены, они сломаются.

Согласно новому порядку, это предложение поступило на утверждение ко мне. Мнение мое об этом проекте было отрицательным, о чем я и сообщил Реувену Шилоаху. У нас ведь не будет никакой возможности узнать, совершена ли операция. И даже если она будет совершена, ущерб противнику она нанесет минимальный — в крайнем случае на катерах заменят моторы и усилят охрану.

Реувен Шилоах не согласился с моим мнением и приложил все усилия, чтобы меня переубедить. Меня вызвал министр иностранных дел Моше Шарет, объяснил, что операция Магена эффективна и безопасна, и весьма деликатно намекнул, что будет гораздо лучше, если я дам свое согласие. Я понял намек и утвердил проект Магена.

Впоследствии Маген, разумеется, уверял, что диверсия состоялась. Между тем Иегуда сообщил мне 12 июля 1950 года, что, по сведениям агентуры, один из этих трех торпедных катеров затонул, когда во время учений на нем взорвалась торпеда. Второй сильно пострадал во время маневров, налетев на большой скорости на мель. Из всего этого следует, что никакого сахара в их баки с горючим Маген не насыпал.

2. Не теряя времени, Маген немедленно предлагает следующий проект. По его сведениям, египтяне приобрели со складов союзных армий большое количество 20-миллимет-ровых снарядов для пушек «орликон». Эти снаряды переданы на завод итальянской фирмы, занимающейся ремонтом боеприпасов. Завод находится на севере Италии на небольшом острове озера Де-Гарда. Маген предлагает, использовав его связи с владельцами завода, ввести в некоторые снаряды бризантную взрывчатку. При стрельбе таким снарядом пушку разорвет.

Проект поступает ко мне на утверждение. На совещании у Реувена Шилоаха, с участием Бориса Гуриэля и Артура Бен-Натана, я настаиваю на необходимости лично проверить все данные на месте, как делал и прежде.

Выезжаю в Рим и впервые встречаюсь с Магеном в его роскошном кабинете. Во встрече участвует также Иегуда Венеция. Маген показывает нам образцы снарядов и объясняет, какие связи позволили ему внедрить на завод своего человека, который сможет набить взрывчатку в некоторое количество ремонтируемых снарядов. Спрашивает меня, смогу ли я обеспечить его бризантной взрывчаткой. Я, разумеется, отвечаю положительно. Он интересуется моим мнением о проекте. Я отвечаю, что идея интересная и что теперь надо съездить на завод и взглянуть на производственный процесс, убедиться, что операция выполнима. Маген говорит, что ему понадобится день-другой, чтобы организовать поездку.

От Магена мы с Иегудой идем посоветоваться с Исраэ-лем Дикенштейном, руководителем «Рехеша» в Италии. Рассказываем ему о замысле Магена, расспрашиваем о заводе, о боеприпасах, приобретенных египтянами, и интересуемся его мнением. Ответ его однозначен: пустая трата времени и сил, снаряды эти прогнили изнутри и починке не поддаются. Тот, кто их купил, сам уже успешно произвел антиегипетскую диверсию.

И все-таки я решил рискнуть и съездить на фабрику с Магеном и Иегудой. Через два дня он сообщил нам, что все подготовлено для нашего визита.

На следующий день мы прибыли в небольшой порт на берегу озера Де-Гарда, охраняемый полицией. Здесь нас должны были встретить люди Магена, обеспечить нам беспрепятственный допуск в порт, откуда нас доставят на катере на остров, где находится завод. Увы, люди эти не явились, и нам пришлось вернуться в Рим ни с чем.

Согласия на этот проект я, разумеется, не дал.

Для той эпохи характерно было отсутствие четкого разделения функций и полномочий между разведотделом при министерстве иностранных дел, военной разведкой и Общей службой безопасности. Все они стремились к первенству в руководстве групп, работающих за границей. Соперничество между различными разведслужбами было в полном разгаре, когда Реувен Шилоах попытался установить между ними мир. По его инициативе 8 февраля 1949 года Бен-Гурион вызвал к себе начальника генштаба Яакова Дори, Реувена Шилоаха, Хаима Херцога и Исера Харэля, чтобы разграничить функции и полномочия представителей различных служб, высылаемых для работы за границей. Было решено, что эмиссары за границей будут находиться в двойном подчинении, — с одной стороны, они будут подчиняться центру службы безопасности в Израиле, а оперативное руководство будет осуществлять заграничный филиал разведотдела при министерстве иностранных дел.

Такое определение казалось мне слишком расплывчатым. Я обратился к Шаулю Авигуру и попросил точно определить мои полномочия в качестве начальника разведсек-ции-2. В результате разъяснительных бесед со всеми причастными к делу организациями в мае 1949 года было составлено «предварительное соглашение», которое хотя и не вполне рассеяло туман, но все же дало мне возможность выполнять свои обязанности.

В сентябре 1949 года Бен-Гурион назначил Шауля Ави-гура заместителем министра безопасности. В письме к Ави-гуру, выдержки из которого были опубликованы в газете «Едиот Ахаронот» под заглавием «Система безопасности нуждается в высокоморальных людях», Бен-Гурион говорит о многочисленных заслугах Шауля перед государством.

13 декабря 1949 года Бен-Гурион поручил Реувену Шилоаху организовать и возглавить учреждение, получившее название «Моссад»[60], которое собирало под одной крышей различные разведслужбы государства и подчинялось непосредственно главе правительства. Помимо руководства «Моссадом», Шилоах по-прежнему состоял советником по особым поручениям при министре иностранных дел.

Не веря, что товарищам удастся вызволить его из заключения, Йоселе начал готовиться к побегу. Вот что он писал из тюрьмы Агари Серени:

«Я много думал о том, что услышал от тебя во время твоего визита. Хотя сам по себе визит был для меня приятным сюрпризом, выводы, к которым я прихожу, весьма неприятны. То, что раньше стояло под знаком вопроса, превратилось в печальную уверенность. Я тешил себя иллюзией, что делается все возможное, но после твоего визита настоящее положение вещей открылось мне во всей своей неприглядности. Дело мое ползет черепашьим шагом из-за небрежности и неразберихи, царящей среди наших товарищей. Поймите, это не жалобы, я знаю, что таковы условия и таковы наши люди. Я лишь снова настаиваю на своем элементарном праве: предоставьте мне свободу действий. Мое трехмесячное сидение в тюрьме лишено всякого смысла, и у меня нет ни малейшего намерения продолжать в том же духе».

Ясно было, что он попытается сбежать, как он сбежал из тюрьмы на Кипре после того, как затопил британский корабль «Оушен войяджер». Наши люди в Италии опасались, что своим побегом он подведет остальных участников неудавшейся операции, только недавно выпущенных на свободу. А что, если побег сорвется? Неизвестно, сколько ему тогда придется просидеть в тюрьме.

Йоси Харэль, только что вернувшийся из Италии, требовал от Авигура, чтобы тот разрешил ему войти в контакт с Йоселе и помочь ему бежать. Авигур, сильно беспокоившийся о судьбе Йоселе, пустил в ход все свои связи, пытаясь ускорить его освобождение. В начале сентября 1949 года он вызвал меня и спросил, что я думаю о требовании Харэля разрешить побег.

Судя по сведениям от моих людей в Италии, я догадывался, что освобождение Йоселе зависит в первую очередь от удовлетворительного объяснения истории с «Пиратом». В итальянском министерстве иностранных дел этот вопрос по-прежнему стоял на повестке дня, хотя мы уплатили владельцу «Арджиро» полную стоимость корабля, и даже сверх того. Дело в том, что в министерстве об этом не знали.

Я предложил поехать в Италию и взять у г-на Манары, владельца «Арджиро», расписку в получении от нашего посольства полной компенсации за потопленный корабль, что, по моему мнению, положит конец этой истории, и Йоселе будет освобожден. Харэль на всякий случай должен поехать со мной — если Йоселе все-таки не освободят, надо готовить побег.

Шауль согласился с моим предложением. Я выехал в Италию, имея при себе письмо от министерства иностранных дел к нашему послу Шломо Гиноссару с объяснением цели моей поездки. Сразу по приезде моем в Рим Гиноссар вызвал к себе работников «Рехеша». Всесторонне обсудив мое предложение, они дали «добро». И я начал действовать.

Прежде всего, я позвонил Марио, и мы вместе поехали в Барри, к г-ну Манаре, который весьма удивился, увидев нас в своей конторе без всякого предупреждения. Мы сразу приступили к делу, объяснили, что нам нужна расписка, которую наше посольство предъявит в министерстве иностранных дел, чтобы вся эта история наконец завершилась. Манара выразил полную готовность выдать нам нужный документ — он тоже не желал никакого дальнейшего развития событий. Я сообщил об этом по телефону Гиноссару, и в тот же день Манаре была послана телеграмма, приглашающая его в Рим, на встречу с первым секретарем посольства Арье Ороном.

Вечером мы все втроем выехали в Рим, и на следующее утро состоялась встреча в посольстве. Арье Орон зачитал приготовленную заранее расписку, и Манара беспрекословно ее подписал. Все были довольны, что дело так быстро и легко уладилось, и, пожав друг другу руки, мы расстались с Манарой. На этом, собственно, мое участие в деле закончилось, дальнейшая работа пошла по дипломатическим каналам.

Перед возвращением на родину я съездил в Варацце, чтобы повидать Йоселе в тюрьме, ободрить его и рассказать ему, что делается для его освобождения. По итальянским правилам для получения пропуска в тюрьму на свидание с заключенным следует зарегистрироваться в местном отделении полиции, чего я, разумеется, хотел избежать. Я пришел к тюрьме, расположенной в центре города, рано утром и решил попытаться пройти без пропуска. Протянул сторожу бумажку в тысячу лир — подействовало моментально, и он меня впустил.

Йоселе был очень удивлен моим визитом. В нашем распоряжении было полчаса. Я быстро рассказал о состоянии дел и прибавил, что на случай неудачи Шауль прислал со мной в Италию Харэля и план побега пока не отменяется. Это, кажется, немного подняло ему настроение.

Затем я вернулся в Рим и оттуда домой.

Спустя короткое время усилия работников посольства, в особенности Дана Авни, увенчались успехом и Йоселе был освобожден. Он даже не ожидал, что это произойдет так быстро.

Итальянец Марио Кенда был активнейшим участником всей нашей деятельности. Он с огромной энергией и самоотверженностью способствовал работе «Моссада ле-Алия Бет», лично же мне он стал просто неоценимым помощником. Я обратился к Авигуру с предложением, в знак признательности нашего государства, подарить ему корабль «Нора», привезший в Израиль партию оружия.

История «Норы» такова. В Милане жил в то время человек по имени Эфраим Илин, крупный торговец и производитель текстиля. Приобретение корабля таким человеком никому не казалось подозрительным. Он приобрел для нас деревянное судно водоизмещением в 600 тонн и договорился с экипажем, что корабль отправится в Югославию, в порт Шибник, где примет на борт партию оружия, закупленного Эхудом Авриэли в Чехии. Первого апреля 1949 года «Нора», имея на борту 4500 винтовок, 500 автоматов и 5 миллионов патронов, благополучно прибыла в Тель-Авивский порт.

К моей радости, Авигур согласился с моим предложением, и судно было безвозмездно передано Марио Кенде.

Что же касается Магена, вот что мы узнаем из книги Йошуа Тадмора «Между Римом и Лондоном»:

«На третий день по приезде в Рим в моем номере зазвонил телефон. Незнакомый голос, бойко говоривший по-итальянски, предложил мне встретиться вне гостиницы. «Кто вы?» — спросил я. «В нашей профессии не знакомятся по телефону», — последовал ответ. Я бросил трубку. Когда же, собираясь выйти, я спустился в вестибюль, мне заступил дорогу незнакомый человек: «К вашим услугам, синьор. Я намерен помочь вам подобрать гардероб, приличествующий вашему положению, вместо тряпок, которые вы носите. На улице Барберини есть отличный портной. Я вас туда отведу». — «Кто вы та-кой?» — спросил я, и он ответил с хитрой усмешкой: «Человек от Артура». Я понял, что он знает, кто я, а то, как лихо он произнес имя Артура, указывало, что этот агент разведки весьма самоуверен. Так я узнал о существовании Теда Кросса по прозвищу Маген, виднейшей личности в мире тогдашней, едва зарождавшейся, израильской разведки. Тед, красивый холеный мужчина, обладавший редкостным талантом по части завязывания международных связей, был на самом деле предатель, скользкий двойной агент, тайно препятствовавший деятельности израильской разведслужбы. С величайшим тщанием мы подыскивали по всем уголкам Италии нужных людей, завязывали контакты, по крохам собирали информацию, он же единым мановением руки разваливал наши планы, передавая сведения о них врагу».

В 1950 году я завершил свою деятельность на должности руководителя разведсекции-2. К этому времени было решено расформировать разведотдел при министерстве иностранных дел, причем это происходило в два этапа:

1-й этап. Функции разведотдела переходят к «Моссаду», глава его Реувен Шилоах подчиняется непосредственно главе правительства.

2-й этап. В феврале 1951 года в ведение «Моссада» переходят также филиалы отдела за пределами страны.

Реорганизация происходила на фоне жестоких внутриведомственных конфликтов. Большая часть работников разведотдела за границей, во главе с Артуром Бен-Натаном, коллективно подала в отставку, в результате наша разведслужба потеряла немало отличных работников. Артур Бен Натан уехал учиться в Швейцарию.

Дальнейшая судьба Магена сложилась так. Артур, хорошо знавший легкомыслие Магена, его пристрастие к деньгам, женщинам и сладкой жизни, категорически распорядился перед своим увольнением с поста главы разведотдела в Европе, чтобы всякие контакты с ним были прекращены. Приказ был правильный, однако выполнен он не был. Вернее сказать, Маген просто не давал его выполнить: он подъезжал на своей роскошной машине к подъезду посольства, заговаривал с работниками отдела, с секретаршами, приглашал к себе в гости. Или пробирался в здание посольства, поднимался на верхний этаж, смешивался с толпой сотрудников и пытался назначать свидания в городе, главным образом секретаршам. Он был ловкий кавалер, завсегдатай ночных клубов, человек из большого мира, перед ним было трудно устоять. Так что приказ Артура не вступать с ним в контакты выполнялся плохо.

По прошествии нескольких лет стала известна его предательская роль двойного агента. Исер Харэль, сменивший в сентябре 1952 года Реувена Шилоаха на посту главы «Моссада», опытный разведчик, был не из тех, кого легко провести. В 1953 году он вызвал Магена в Израиль, где его судили как двойного агента, работавшего в контакте с вражеской агентурой, и приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения.

Отбыв двенадцать лет срока, Маген вышел на свободу и решил поселиться в Израиле. Он создал здесь семью и при финансовой помощи своего друга Эйтана Шапиро открыл рыбный ресторан в Кесарии.

В 1973 году Маген скончался после тяжелой болезни.

Реувен Шилоах, освобожденный с поста главы разведотдела при министерстве иностранных дел, пошел по дипломатической линии и был назначен нашим послом в Вашингтоне.