Не оставляя следов. Воспоминания ветерана израильских спецслужб

Глава 12 ХОТЕЛИ ПОДОРВАТЬ ТРИ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРА

Перед отъездом на родину для обсуждения дальнейшей судьбы группы я поручил Иегуде очередную операцию — подорвать три торпедных катера, построенные на верфи в прибрежном городе Варацци по египетскому заказу. Катера, первые из большой партии, заказанной египтянами, должны были отправиться по назначению в конце декабря или в начале января.

Согласие Шауля Авигура было получено. Больших трудностей операция не представляла, верфь в Варацци была не военная, а гражданская, военной охраны не было, доступ простой. Занимавшийся сделкой судовой агент сотрудничал с нами, доставляя все необходимые сведения.

Группа была готова к действию, нужные материалы были заготовлены в мастерской в Неми. Решили дождаться только, чтобы египтяне заплатили за катера.

Иегуда доложил мне, что, по сообщению агента, катера выйдут в море в начале января. Все шло по плану.

Слухи о подготовке операции дошли до Йоселе Дрора, возглавлявшего организованную им 13-ю эскадру. Он предупредил об этом Йосефа Харэля и сумел внушить ему, что надо сделать все, чтобы операцию поручили его людям.

Я в это время находился на родине в кратком отпуске. Я только что женился, проводил медовый месяц на Кармеле возле Хайфы. Йосеф Харэль, человек необычайной энергии, воспользовался моим отсутствием и убедил Шауля поручить подрыв катеров людям 13-й эскадры.

Йоси Дрор поехал в Италию, встретился с Иегудой и сообщил ему, что, по приказу из Израиля, операцию проведут его люди. Иегуда в ответ заявил категорически, что обязан получить подтверждение приказа от меня. А у меня был разгар медового месяца, и я дал «добро» на участие людей Дрора в операции. Между тем операция была совсем простая и вовсе не требовала подкрепления из Израиля.

Как разворачивались события после этого, рассказывает Иегуда:

«Маген, который чувствовал себя в посольстве как дома и все время что-то вынюхивал, почуял, что готовится некое мероприятие. Я, понятное дело, всячески старался его избегать. Между нами существовал негласный уговор, что никаких контактов мы друг с другом не поддерживаем. Я не ищу его, а он не ищет меня.

Однажды утром у меня в гостинице звонит телефон. Говорит Йоселе. Немедленно договариваемся о встрече, и тут я совершаю ошибку, которая впоследствии дорого нам обошлась, — заказываю ему, удобства ради, номер в той же гостинице «Альберго Торино». Для экономии средств Йоселе и Бенц Франк, один из его людей, поселяются в одном номере. Еще трое членов эскадры живут на вилле в Неми. Патрульная эскадра только начинала свой путь, для придания им уверенности в себе и для поднятия духа им необходим был успех. Вот Йоселе и решил использовать запланированную нами операцию в учебно-воспитательных целях, обогатить своих людей опытом настоящей работы.

Я относился к Йоселе с большим уважением. Поэтому изложил ему все детали нашего плана и объяснил, что верфь не является военным объектом, проникнуть туда легко. Просто прийти ночью, двое останутся на страже, один заложит взрывчатку в торпедные катера. Короче, простейшая операция.

К сожалению, простота этого плана не отвечала замыслам Йоселе. Прежде всего, он выразил сомнение в надежности нашей взрывчатки. Мы поехали в Неми, я показал ему материалы и объяснил, что аммонал только что вынут из свежей фабричной упаковки, а детонаторы получены со складов союзных армий в Италии. Но он настаивал на своем — надо проверить, отвечают ли материалы стандартам.

Мы взяли два взрывных устройства — одно совсем маленькое (сто граммов тола, детонатор с черным фитилем длиной в 50 сантиметров), упакованное в футляр от бритвенных принадлежностей, и второе — аммонал, упакованный вместе с детонатором в кондом, — и поехали проверять их на нашу базу в Милане. В Милане нас ждал с машиной итальянец по имени Чьяккино, немало помогавший нам и раньше. По его совету мы поехали вечером за город, в открытое поле, далеко от человеческого жилья, чтобы испробовать тол. Там я заложил заряд в кустах и едва успел отбежать в сторону — через пятьдесят секунд раздался оглушительный взрыв, доказывавший, что тол в полном порядке. На следующее утро Чьяккино отвез нас в сторону Варацце в поисках подходящего места для проверки аммонала, который служит в качестве запала для детонатора. По дороге Чьяккино показал газету с кричащим заголовком, который оповещал о загадочном взрыве в поселке неподалеку от Милана. Полицейское расследование не дало результатов.

Затем мы двинулись дальше, пока не нашли небольшую поляну в лесу. Я закопал кондом с аммоналом подле протекавшего в лесу ручья и поджег фитиль. Раздался легкий треск, и аммонал загорелся. Кверху взметнулось жаркое пламя, занялись соседние кусты и деревья. Мы пытались загасить пожар водой из ручья, но нам это не удалось. И мы решили убраться оттуда подобру-поздорову, во всяком случае, Йоселе полностью убедился, что материалы наши — лучше и желать нельзя.

В тот же день мы вернулись в Рим, встретились с Артуром и настоятельно потребовали, чтобы он под любым предлогом удалил из Италии Магена. Затем поехали в гостиницу, где Йоселе объявил нам окончательный план операции.

Команда поедет в двух машинах. В первой — Йоселе, при нем девушка для маскировки, три мины в этой же машине. Вторая машина выедет примерно через час, и в ней я, командир операции, и еще трое парней — двое из эскадры и Моше Хадад из нашей группы.

Первая машина выедет с нашей базы в Генуе в шесть часов вечера, прибудет к месту около семи, и Йоселе спрячет мины в водопроводном туннеле неподалеку от верфи. А мы во второй машине приедем туда через час-полтора, заберем мины, спустимся на берег, войдем на верфь, заложим и задействуем мины и немедленно уйдем. «Карандаши», вставленные в мины, были установлены на двухчасовой интервал.

Если мы не найдем мины в туннеле, нам следует ехать в другое условленное место, а если их не будет и там, возвращаться домой по горной дороге.

Я пытался возражать против этого плана, но все мои доводы были отвергнуты — раз Йоселе что-нибудь решает, поколебать его невозможно.

К концу наших споров я понял, что планируется не диверсия, а учебное мероприятие.

В соответствии с планом первая машина вышла в назначенное время с базы в Генуе. Через полтора часа выехал на второй машине я с остальными ребятами. Мы подъехали к туннелю, но мин там не было. Немедленно поехали во вторую условленную точку, но и там ничего не нашли. Ясно было, что с Йоселе что-то случилось. Я велел водителю быстро ехать обратно. По дороге мы выбросили в реку два пистолета и прочее снаряжение — на случай, если нас задержат. В ближайшем городке я велел водителю остановиться, высадить нас у железнодорожной станции и ехать дальше в Милан. А я, Моше Ха-дад и двое парней из эскадры сели на поезд и поехали в Рим через Милан. В Милане я сошел с поезда, остальные отправились в Рим и оттуда в Неми.

Не заходя в гостиницу, я позвонил из телефона-автомата Аврааму Кидрону, заменившему Шалхевета Фрайера, который и сообщил мне, что Йоселе с товарищами задержаны итальянской полицией и находятся в тюрьме в Савоне.

На следующее утро я отправился в Рим и отдал распоряжение очистить все наши офисы, изъять и спрятать в тайниках любые предметы, могущие выдать нашу связь с неудавшейся диверсией. Людей Йоселе немедленно переправили морем в Израиль, а я совершил еще одну непозволительную ошибку — вернулся обратно в свою гостиницу «Альберго Торино».

Три дня спустя я возвращался вечером к себе в гостиницу, когда ко мне подошел человек в штатском и спросил, я ли г-н Банин (моя фамилия по паспорту). Я, разумеется, спокойно ответил по-английски, что это я; он предложил пройти с ним к ожидающей внизу машине. С полным самообладанием я заявил, что меня это не касается, я британский подданный и он не имеет права меня арестовывать. Детектив ничуть не смутился, выхватил пистолет, что меня и убедило в серьезности его намерений. Я попросил лишь разрешения подняться в номер, захватить кое-какие вещи и зайти в туалет. Мне необходимо было отделаться от маленькой записной книжечки, которая выдавала мою связь со всем этим делом.

Мы поднялись в номер, я навел там порядок и зашел в туалет. Однако детектив не позволил мне закрыть дверь и пристально наблюдал за всеми моими действиями. Делать было нечего, пришлось идти с ним, не успев даже предупредить товарищей о моем аресте.

Меня привели в дом предварительного заключения, в большой зал, переполненный людьми, ожидавшими своей очереди на допрос. Следует помнить, что в ту пору римская полиция устраивала облавы на коммунистов, анархистов и на всякую разношерстную публику, обретавшуюся в Италии в послевоенные годы.

Примерно через час меня ввели в длинную узкую комнату, с длинным столом. На столе лампа, свет ее бьет мне прямо в лицо. На другом конце стола сидит толстый лысый человек в штатском, слева от него — полицейский с пишущей машинкой. К счастью, за время ожидания я сумел сочинить легенду, которая скрывала мою связь с Йоселе, жившим в той же гостинице, что и я. Легенда звучала следующим образом.

Я принадлежу к семье богатых аденских евреев, переселившихся в Палестину (в моем британском паспорте, выданном в Иерусалиме, говорилось, что я йеменский подданный, уроженец Адена). Мы занимаемся коврами и текстилем. Когда началась Война за независимость, мои родные, не желая, чтобы я принимал в ней участие, сумели с помощью взятки переправить меня из Израиля в Италию. Здесь я наладил связи с двумя миланскими фирмами, специализирующимися в производстве текстильного оборудования (на их фабриках я неоднократно бывал, в моем чемодане лежала папка с проектом такой фабрики для Израиля, со всеми выкладками и расчетами, короче, не подкопаешься).

Я знал, что единственная моя связь с Йоселе и Бенцем, которую следователи могут установить, — это наше проживание в одной гостинице. И когда меня спросили, знаю ли я Бенца Франка и Йосефа Дрора, я без колебаний ответил, что недели две тому назад встретил в коридоре гостиницы моего соседа из Рамат-Гана Бенца Франка, расспрашивал его обо всем, что происходит в Израиле.

Толстый следователь сверлил меня взглядом, но я изображал полную невинность. Внезапно он вынул детонатор с фитилем и бросил на стол. Что это? — спросил он меня. Я взял детонатор в руки и начал простодушно его дергать и рассматривать. Следователь выхватил его у меня и сказал, что это может взорваться. Я изобразил испуг и сказал, что вижу этот предмет впервые. Под конец меня тщательно обыскали, отобрали у меня очки, ремень от брюк, шнурки от ботинок, паспорт и кошелек со ста тысячами итальянских лир, велели подписать квитанцию и отвели в камеру.

На следующий день меня снова взяли на допрос. Толстый следователь задавал примерно те же вопросы, я давал те же ответы. Из его вопросов я понял, что они произвели обыск в моем номере в гостинице и нашли папку с проектом текстильной фабрики. Теперь им оставалось лишь связаться с фирмами в Милане и убедиться в правдивости моих слов. На это им понадобились еще сутки — лишние сутки моего пребывания в тюрьме. На третий день следователь явился в мою камеру и сказал, что решено меня освободить, при условии, что я сообщу о своем новом местопребывании, если покину гостиницу.

Тюремный чиновник выдал мне обратно все мои вещи. Перед уходом я небрежным жестом вынул из кошелька двадцать тысяч лир и передал ему — в пользу жен арестантов.

Выйдя из здания, я понял, что за мной следят. Я сел на первый попавшийся автобус и доехал до конечной остановки. Взял такси и поехал в другой конец города. Там пересел на другое такси и на нем добрался до нашего посольства на Виа Рено.

В посольстве я разыскал главного бухгалтера Михаэля, единственного человека, которому доверял. Услышав мою историю, он дал знать Элиэзеру Шошани, главе группы «Рехеш». Мы быстро посоветовались и решили, что я должен покинуть Италию в тот же вечер.

Я вызвал в посольство Моше Хадада, мы вместе съездили в гостиницу за моими вещами, а оттуда — прямо на вокзал Термини. Я купил билет до Парижа, дал Моше последние указания и занял свое место в спальном вагоне.

На границе таможенник увидел в моем паспорте, на последней странице, печать с красным крестом, поставленную полицией. Эта печать означала, что меня следует снять с поезда и выяснить дело в полиции. Таможенник попытался дозвониться до римской полиции, но ему это не удалось. Поезд вот-вот отходил. И тогда он решил меня отпустить. Я во весь дух помчался в свой вагон, и минуту спустя поезд покатил в Париж. Здесь меня ожидал наш радист Сэм, который отвез меня в гостиницу «Метрополь» на улице Виктора Гюго.

В Париже я пробыл несколько дней, пока Амнон не дал мне знать, что я могу вернуться домой».

То, как полиция схватила Йоселе, девушку и подрывные материалы, заставило нас заподозрить, что не рутинное полицейское наблюдение дало итальянским властям сведения о приготовлениях к диверсии. Трудно поверить, что полиция случайно остановила диверсантов по пути на дело. К тому же сразу после ареста Йоселе полиция начала задерживать множество людей, так или иначе причастных к нашим операциям. После длительных допросов всех их отпустили — кроме Йоселе Дрора, которого полиция объявила главарем банды. Его судили и приговорили к трем годам тюремного заключения. Этот приговор ошеломил нас. Наши люди в Италии пустили в ход все свои связи, пытаясь его освободить, но им это не удавалось.