Не оставляя следов. Воспоминания ветерана израильских спецслужб

В марте 1948 года всем уже стало ясно, что на родине нас ждет борьба не на жизнь, а на смерть. Арабы объявили нам войну. Евреев убивали из засады, на них нападали, их обстреливали снайперы. Британские мандатные власти решили, что им полезно будет усугубить хаос, и заняли позицию ханжеского нейтралитета, стараясь в то же время разоружить бойцов еврейской обороны, пока арабы беспрепятственно воровали оружие у властей при их активном и пассивном содействии.

В эти дни стала ощущаться острейшая нехватка легкого и вспомогательного оружия. В распоряжении Хаганы было около 10000 винтовок и около 1500 — у ПАЛМАХа.

Агенты, занимавшиеся закупками оружия, лихорадочно работали в Европе и Америке. Отлично налаженные связи Эхуда Авриэля с чехами начали приносить плоды, и корабль «Нора» уже принял на борт в югославском порту груз чешского оружия и отплыл в Эрец-Исраэль.

Насколько критическим было положение с легким и вспомогательным оружием, свидетельствуют телеграммы, которые Бен-Гурион посылал Эхуду Авриэлю, когда тот закупал оружие в Чехии:

«28.3.48

Эхуд,

я пишу тебе в последний раз.

Тебе следует устроить отправку груза самолетами, а если ты не можешь или тебе почему-либо кажется, что это невозможно, — немедленно объясни почему. Если доставка самолетами сразу почему-либо не получается, ты ни в коем случае не можешь больше оставаться в Европе и заниматься этими делами.

В марте я обращался к тебе письменно шесть раз — 1, 4, 10, 12, 14 и 18 марта — и ни разу не получил ответа.

Д. Б.Г. Копия Шаулю».

В тот же день Давид Бен-Гурион отправил Шаулю следующую телеграмму:

«Шауль,

от тебя тоже нет никаких сведений. Телеграфируй, когда ты возвращаешься и будет ли груз прислан самолетами. Я посылаю тебе копию записки, которую я послал Эхуду. Очень жаль, что приходится писать такое, — но я вынужден, и я подписываюсь под каждым своим словом. Если я не получу от него до пятницы ясного сообщения, что самолеты отправлены или что он возвращается, я пошлю товарища, который его сменит.

Д.Б.Г.»

29.3.48 г. Исраэль Галили отправляет Эхуду следующую телеграмму:

«29.3.48

Эти (Эхуд Авриэль),

как дела? Как дела у меня? Это зависит от твоих дел. От твоих успехов.

Я отдаю себе отчет, что вы работаете там на полную катушку, но если можно еще поднапрячься, сделайте это.

Ну вот, мы и дошли до поры уборки урожая (в смысле закупок оружия). Много надежд, много тревог, но вера нас не оставляет…

Я ежедневно упражняюсь на случай провала. Я готовлю себя и товарищей к любому повороту событий, к любой беде, какая бы ни случилась, и, если потерпим

поражение, — начнем сначала, и будем пытаться снова и снова.

Держитесь!

Гилель (Исраэль Галили)».

Мы впервые слышим название «Лино»

В это самое время Шайке Дан, эмиссар «Моссада ле-Алия Бет» по закупкам оружия, сидел в своей гостинице в Югославии и ждал сообщений о судьбе «Норы». Удастся ли судну доставить груз оружия на склады Хаганы на родине, или подзорные трубы ООН и британской армии ему этого не позволят?

Поздней ночью в пятницу к нему в гостиничный номер пришел югославский офицер, посредник между израильскими агентами и югославскими властями по всем вопросам, касающимся поставок чешского оружия и его отправки. Он сообщил ему как нечто само собой разумеющееся, что «в порт Фиуме уже прибыло судно, которое должно взять на борт чешское оружие». Шайке, отлично знавший все наши планы, сразу понял, что речь идет об оружии и о корабле, которые не имеют к нам никакого отношения.

Сообщение было для него сюрпризом, и он позвонил по телефону Эхуду Авриэлю в Прагу. Эхуд удивился не меньше его и пообещал немедленно выяснить и сообщить, о чем идет речь и кому предназначен груз. Спустя два дня Эхуд сообщил Шайке, что чешский оружейный завод «Забрий-овка» продал оружие и боеприпасы, 8000 винтовок и 6 миллионов патронов, арабам. Они предназначены сирийцам. Выяснилось, что груз был доставлен в югославский порт Фиуме точно таким же путем, каким мы доставляли туда наше оружие. Неожиданное известие потрясло наших людей. Нам было очевидно, что это оружие не должно попасть в руки сирийцев. В тот же день Шайке попытался убедить югославов конфисковать этот груз, поскольку в сопроводительных документах указаны были машины, а оружие не упоминалось. Шайке гарантировал югославам, что мы тут же выкупим все оружие и заплатим сполна. Ответ на свое предложение он получил отрицательный. Югославские коллеги мотивировали свой отказ тем, что подобные действия приведут к конфликту и к осложнению отношений с чехами. Шайке предлагал другие варианты, но они тоже были отвергнуты. Правда, югославы согласились сообщить Шайке информацию о судне, о его экипаже, о времени отплытия, скорости движения и маршруте. И действительно, через несколько дней, находясь уже Париже, Шайке получил по телефону от своей жены Евы, которая была связной между ним и Югославией, когда он находился за границей, следующее сообщение:

«Итальянское судно «Лино», водоизмещением 450 тонн, движется со скоростью 6 миль в час, вышло из порта Фиуме и направляется в Бейрут с предназначенным для Сирии оружием на борту: 8000 винтовок и 6 миллионов патронов калибром 7,92 мм. На палубе корабля сложены для маскировки электрические столбы. Экипаж: капитан Пьетро Вицелли и шестеро матросов».

Шайке немедленно передал эти сведения Шаулю Авигу-ру, который в то время находился в Женеве и был координатором закупок оружия от организации «Моссад ле-Алия Бет».

Рассказ Шауля Авигура

«Дело было утром. Эхуд Авриэль приехал из Рима в Женеву, и мы встретились. Он был очень взволнован из-за «Лино» и сказал мне, что, по мнению наших товарищей в Италии, следует этот корабль потопить. Поскольку это может привести к осложнениям, Авриэль хотел услышать и мое мнение. Он явно очень опасался, что я не дам разрешения на эту операцию. Честно говоря, принять решение было нелегко, поскольку Италия была нашей главной базой для «Моссада ле-Алия Бет», для Бри-хи, для закупки оружия и для обучения будущих репатриантов перед их отъездом в Эрец-Исраэль. Затопление итальянского судна могло привести к конфликту с итальянскими властями, а это было для нас очень нежелательно. И все-таки положение было таково, что я не видел альтернативы. И я решил, даже не связавшись с руководством, что мы должны немедленно приступать к действиям и сделать все возможное, чтобы потопить судно. Лицо Эхуда просветлело, когда я сказал ему о своем решении. Понятно, что потом я сообщил об этой истории начальству. Я не хотел писать об этом в телеграмме и передал Бен-Гуриону подробный отчет через Зеэва Шинда, одного из руководителей «Моссада ле Алия Бет», который улетал в Эрец-Исраэль. Спустя короткое время от министра безопасности был получен положительный ответ.

Чтобы не терять драгоценного времени, я, не дожидаясь разрешения из Эрец-Исраэль, поручил руководство операцией по затоплению «Лино» Шалому Левину, который в то время вел в Италии летные курсы и вместе с Фредди Фрадкином, Дани Агроном и Даном Тол-ковским занимался вопросами, связанными с летной службой и экипажами МАХАЛа[30], которые проходили через Италию по дороге в Эрец-Исраэль. Так началась эта лихорадочная операция в Италии».

Шалом Левин собрал на совет Иегуду Арази, Аду Сере-ни и Муню Мардора (все — агенты по закупке оружия, руководители «Моссада ле-Алия Бет» в Италии), и вскоре был намечен план затопления «Лино» в открытом море. Мы решили, что его должны бомбить с воздуха наши самолеты, которые совершили промежуточную посадку в Италии, по пути в Эрец-Исраэль из Америки, где они приобретались нашими людьми из армейских излишков и были зарегистрированы в панамской авиакомпании L.A.P.S.A. Те, кто предлагал план воздушной бомбардировки, понимали, что наши шансы на успех бесконечно малы. Были серьезные сложности с изготовлением взрывного механизма. Кроме того, сбрасывание примитивной бомбы требовало, чтобы самолет непременно пролетел довольно низко над судном. Но низкий полет даст возможность морякам «Лино» опознать самолет, и итальянские власти немедленно найдут виновных. Это приведет к осложнениям и, возможно, вынудит многие наши организации в Италии прекратить свою подпольную деятельность.

Каковы бы ни были наши сомнения и колебания, мы не могли терять времени. Мысль о том, какое влияние окажет оружие, находящееся на борту «Лино», на исход боев на севере Эрец-Исраэль, побуждала нас к действию и риску. В конце концов, главное — чтобы оружие не попало в руки арабов.

План воздушной атаки

Еврейские летчики из Америки, Англии, Голландии и других стран, собравшиеся в Риме, начали вдоль и поперек обследовать Адриатическое море, пытаясь обнаружить «Лино». Оперативный штаб, куда входили, среди прочих, Бали Ганан, Ван-Лир и Дан Толковский, разработал план разведывательных полетов, учитывая срок отплытия «Лино» и скорость, которую судно могло развить.

Это была невероятная нервотрепка — на аэродромах все время возникали неполадки со взлетом или посадкой наших самолетов; разведывательные полеты не приносили результатов, все попытки обнаружить «Лино» не удавались. Летчики, войдя в азарт, начали во время полетов приближаться к берегам Югославии, надеясь обнаружить «Лино» в какой-нибудь тихой бухте.

Пока шла разведка и поиски корабля, Йосефу Дрору[31], бойцу ПАЛМАХа, имеющему большой опыт в области подрывной работы, было поручено изготовить бомбу и взрывной механизм для нее. Это задание, и само-то по себе нелегкое, вдобавок осложнялось примитивными условиями, в которых приходилось работать. Но Йоселе, сознавая лежавшую на нем ответственность, призвал на помощь все свое воображение; он обратился к агентам по закупке оружия, использовал все средства, которые были у него под рукой. Слетал в Милан, снабженный письмом Муни Мардора к агентам, закупающим оружие на севере Италии, с просьбой оказать ему помощь — людьми и материалами. Вместе с Ицхаком Шиприсом и его помощниками Йоселе начал собирать бомбу, имея в своем распоряжении небольшую мастерскую на военной базе неподалеку от города Маджента, где были токарный и сверлильный станки, а также электросварочные и автогенные аппараты.

Рассказ Йоселе о бомбе

«Конструкция бомбы была задумана так, что она должна была разорваться на палубе. Она представляла собой ящик, начиненный взрывчаткой, который свисал с самолета на канате. Взрывной механизм был сделан из двух дверных замков с обточенными краями. К замкам подсоединили пружины, сжатые двумя крюками-предохранителями, которые крепились длинным канатом к самолету. Механизм должен был работать следующим образом: когда самолет окажется над «Лино», ящик со взрывчаткой сбросят вниз, в процессе падения крюки отсоединятся и останутся на канате, привязанном к самолету. Тем самым они освободят пружины; пружины, распрямившись, толкнут замки вперед, те разобьют капсюль, и горючая жидкость воспламенит фитиль длиной в несколько метров. Скорость горения фитиля — метр в минуту, на его конце находятся детонаторы, которые приведут к взрыву пятидесяти килограммов взрывчатки. Согласно расчетам, этого количества должно хватить, чтобы пустить «Лино» на дно».

В ту пору я с головой был погружен в работу — наблюдал за учениями в лагерях Хаганы, разбросанных по всей Италии. В один прекрасный день меня вызвали в Рим, в отель «Сан-Джорджио», к Шалому Левину. Войдя к нему в номер, я увидел нескольких незнакомых людей, которые о чем-то взволнованно спорили, склонясь над расстеленными на кровати картами. Номер напоминал военный штаб во время боевых действий. Шалом Левин рассказал мне о «Лино» и о плане бомбардировки. При всех очевидных трудностях чувствовалось, что присутствующие готовы сделать все для успешного выполнения задачи. Все усилия сейчас были направлены на воздушную бомбардировку. Несмотря на риск возбудить подозрения у итальянцев, разведывательные полеты с итальянских аэродромов продолжались бесперебойно. Шалом Левин взял меня с собой на совещание, которое состоялось в отеле «Медитерранео» с участием Ады Серени, Иегуды Арази, Муни Мардора, Шалома Левина и Моше Закимовича. Поскольку большинство участников совещания сомневались в успехе бомбардировки с воздуха, мы искали альтернативный вариант. Кто-то предложил такой план: доставить к кораблю на лодке группу вооруженных израильтян, те захватят «Лино» в открытом море и направят корабль с оружием в Эрец-Исраэль.

После многочасового спора было решено разработать и этот план тоже. Выглядело это, как настоящий морской разбой, но зато шансы на успех здесь были несколько выше, чем при бомбардировке с воздуха.

План нападения с моря

Командовать этой операцией поручили мне. Мне разрешили отобрать лучших ребят из «Моссада ле-Алия Бет», большинство из них были палмахниками либо выпускниками курсов командиров подразделений, которые занимались инструктажем будущих репатриантов. Муня взял на себя доставку оружия в Формию, там мы должны были собраться, чтобы отплыть из ближайшего порта Гета. Команду мы набрали быстро. Главным механиком мы намеревались назначить израильтянина, но из-за кандидатуры разгорелся бурный спор, и в конце концов решили взять итальянца, правда, за большие деньги.

Мы все собрались в Формии, или, как мы называли это место, «на Холме». Туда же на специальном грузовике привезли оружие — винтовки, гранаты, пистолеты, один пулемет, автоматы и пушку двадцатимиллиметрового калибра.

Люди «Моссада ле-Алия Бет» искали подходящий корабль. В то время в Гета стояло на якоре судно водоизмещением 400 тонн и скоростью 7 узлов в час. Разумеется, оно нам не подходило — при такой скорости мы не могли бы преследовать «Лино», не говоря уж о том, чтобы догнать. Кто-то подал другое предложение: использовать скоростной прогулочный катер, который принадлежал «Моссаду ле-Алия Бет». Но он был неисправен. Его тотчас же начали ремонтировать, хотя выходить на нем в открытое море было страшновато. Этот катер мог развить скорость до 14–17 узлов. Если бы только удалось быстро подготовить его к отплытию, у нас появился бы шанс догнать «Лино», шедший со скоростью 6–7 узлов, в проливе Отронто или в Ионическом море. Мы преследовали бы его, пока он не выйдет в открытое море, а уж там справиться с семью безоружными, захваченными врасплох матросами, которые, увидев направленное на них оружие, конечно же сдадутся, — не проблема. Наши люди овладеют кораблем и повернут его в сторону Палестины. А итальянский экипаж будет оставаться под арестом, пока оружие не выгрузят и не передадут в руки наших людей на родине. Приказ был — ни в коем случае не причинять экипажу физического вреда и гарантировать им приличное денежное вознаграждение по окончании операции. Понятно, что в план входило тесное сотрудничество с летчиками — им предстояло обнаружить «Лино» и направить нас по его следу. Мы одинаково энергично и тщательно разрабатывали оба плана: воздушной бомбардировки и захвата корабля в открытом море.

Ада Серени, у которой имелись связи с чиновниками высокого ранга, занимавшими ключевые посты в итальянском правительстве, встретилась с одним из своих друзей, рассказала о судне с оружием, предназначенном для арабов, и попросила его помочь. Тот заинтересовался нашей проблемой и разослал во все полицейские участки и порты Адриатического моря зашифрованные телеграммы, составленные в самом истерическом тоне: немедленно задержать судно, как только оно войдет в территориальные воды Италии!

Исходя из скорости продвижения «Лино», мы рассчитали местонахождение корабля и не могли понять, почему летчики его еще не обнаружили. 30 апреля загадка разъяснилась: Шауль по телефону сообщил, что, по распоряжению югославских властей, всем кораблям, находившимся в той зоне, велено было вернуться обратно в порт — в том числе и «Лино». Это сообщение, дошедшее до нас с опозданием, привело к путанице и лишним действиям. Домой был отправлен рапорт с просьбой разрешить нам разработку нового плана, если этот провалится.

4 апреля 1948 года меня срочно вызвали в Рим, и там я узнал, что «Лино» вошел в порт Мольфетта на юге Италии. Ада Серени нажала на все рычаги, чтобы получить сведения о состоянии корабля, и узнала, что «Лино» пришлось войти в порт из-за небольшой поломки. Благодаря вмешательству Ады судно было сразу же задержано и переведено в порт Барри. В эти дни, накануне выборов в Италии, которые должны были состояться 18 апреля, атмосфера в стране оставалась напряженная, и появление «Лино» в порту Мольфетта было использовано партиями в прессе в пропагандистских и рекламных целях.

Позиция итальянской прессы

Солидная вечерняя газета «Коррьере делла сера» писала 4 апреля 1948 года:

«Судно с грузом оружия, с экипажем из Истрии, находится в порту Мольфетта. Судно с запрещенным грузом стоит под конвоем береговой стражи. Экипаж арестован.

Барри, 3 апреля. В пятницу, в 8 часов вечера небольшое судно под названием «Лино», следовавшее из Фиуме, было вынуждено бросить якорь в порту Мольфетта вследствие неисправности. Капитан корабля заявил портовому начальству, что судно везет в Бейрут лес и другие материалы. Ночью работники таможни заметили на палубе корабля подозрительную деятельность и сообщили об этом начальству, вслед за чем был отдан приказ задержать корабль. Слухи об этом немедленно распространились по всей округе, и на берегу собралась толпа любопытных. На место явился мэр города, г-н Альтомера, который потребовал от таможенного офицера разгрузить корабль в порту. Последний отказался, мотивируя это различными причинами; мэр города выразил свой решительный протест. Все это время любопытствующая публика толпилась на берегу, пытаясь прорваться на территорию порта. Тогда один из полицейских выстрелил без предупреждения и ранил в плечо женщину. Из Барри немедленно было вызвано подкрепление — отряды полиции и береговая охрана.

Судно вместе со всем экипажем в составе семи человек было незамедлительно переведено в порт Барри.

В ходе предварительного следствия установлено, что экипаж «Лино» набран из выходцев из Фирено (Фиуме) и что они были наняты на работу некоей фирмой из Триеста. Погрузив в Триесте электрические столбы и другие материалы, корабль отправился в порт Фиуме и там принял на борт груз оружия, несколько тысяч винтовок и множество ящиков с боеприпасами и взрывчаткой.

Членов экипажа беспокоил состав груза, который наверняка станут проверять итальянские морские власти, но капитан заверил их, что товар, предназначенный для одного из портов в Сирии, зарегистрирован законным образом, и показал соответствующие документы фирмы.

Экипаж успокоился, и судно отчалило, однако из-за неисправности манометра, а также для пополнения запасов провизии ему пришлось изменить курс и бросить якорь в порту Мольфетга. Все эти данные нам сообщили члены экипажа.

Полиция немедленно связалась с соответствующими учреждениями, чтобы установить, действительно ли упомянутый груз официально зарегистрирован и действительно ли он предназначается Сирии.

Что же касается славянского агитатора, арестованного в числе других членов экипажа, то он хорошо известен властям, ведущим следствие, и полиция давно его разыскивает. В интересах следствия имя арестованного не называется».

Коммунистическая газета «Унита» писала 4 апреля 1948 года:

«Провокационная ложь правительства относительно контрабанды оружия, обнаруженного в Мольфетте.

На корабле обнаружены 400 ящиков с винтовками и 800 ящиков с боеприпасами. Предлог для ареста — «славянский злоумышленник» — уже отпал; правительство готово признать, что груз вполне законный.

Неудачная уловка властей — то ли придуманная для прикрытия крупных поставок оружия, то ли просто предвыборная пропаганда с целью очернительства вымышленных славянских агитаторов — выплыла вчера на свет в порту Мольфетта благодаря коммунистическому мэру города.

Вчера ранним утром товарищу Альтомере сообщили, что на судне, которое вошло — или которое береговая охрана заставила войти — в порт Мольфетта, найден груз, состоящий из 400 ящиков боеприпасов разных видов. Мэр города обратился к полиции и потребовал объяснений. Но там отказались сообщить подробности. Тем временем по городу разошлись слухи о нагруженном оружием корабле, и вокруг территории, оцепленной полицией, собралась толпа в несколько сот человек.

Мэр города категорически потребовал, чтобы ему была предоставлена вся информация и чтобы груз был немедленно выгружен в порту, вплоть до выяснения обстоятельств! Поскольку власти воспротивились этому, мэр обратился к руководству порта и здесь столкнулся с двумя людьми, один из которых представился как д-р Фиора, а другой — как агент контрразведки. Оба предупредили, что эта история не должна попасть в печать, ибо она затрагивает государственные интересы Италии. Что это за интересы — они не объяснили… Но вскоре после ареста семи членов экипажа корабля полиция сообщила газете «Анса», что среди арестованных находится известный славянский агитатор и что судно, которое, согласно документам, держало курс на Бейрут, вышло из порта Фиуме. Правительственные вечерние газеты воспользовались этим фактом, чтобы сообщить (а может быть, все это было подстроено специально), что обнаружена целая сеть торговцев оружием, посредничающая между Югославией и «коммунистическими агитаторами». Итальянское радиовещание тоже не упустило случая использовать новость в целях предвыборной пропаганды в пользу христианско-демократической партии и обвинить югославский народ. Мэр города Мольфетта не сдается, и, когда судно с подозрительной поспешностью было переведено в порт Барри, он установил, что судно вышло не из Фиуме, а из Триеста и что сообщение о «славянском агитаторе», не подтвержденное никакими доказательствами, служило исключительно пропагандистским целям. Правда, не вызывает сомнений тот факт, что корабль действительно нагружен оружием и боеприпасами, которые, как свидетельствуют сопроводительные документы (впрочем, часть документов оказалась поддельной), предназначались для Бейрута. Поскольку обнаружились разногласия, властям пришлось отказаться от провокационных шагов, и то же самое агентство новостей, которое раньше опубликовало заявление полиции, поздней ночью сообщило, что произошла ошибка и что никакого славянского пропагандиста на корабле не было: всех ввела в заблуждение похожая фамилия.

К сожалению, факт остается фактом: из-за махинаций правительства пролилась кровь. Напоминаем, что в порт для «наведения порядка» была вызвана полиция, один из полицейских выстрелил и ранил женщину.

Министерство безопасности признало, что этими уголовными делами занимаются тайные преступные организации, и назначило награду в 1 000000 лир за любые сведения, которые приведут к аресту преступников».

Таковы были газетные публикации.

Йосеф Дрор выезжает в Барри

Узнав, что корабль находится в итальянском порту, мы, естественно, сразу же подумали об открывающихся перед нами новых возможностях. Я с удивлением услышал, что кое-кто по-прежнему предлагает провести бомбардировку с воздуха. Поскольку времени у нас было крайне мало, Ада Серени настаивала, что следует воспользоваться ее хорошими отношениями с группой итальянских подрывников (итальянские «люди-лягушки» имели богатый опыт, в частности, они взрывали британские корабли в александрийском порту во время Второй мировой войны) и они совершат диверсию. Мы же считали правильным немедленно отправить кого-нибудь из наших людей в Барри, чтобы разведать обстановку, а затем провести диверсию своими силами. Такой вариант казался нам более надежным и действенным. Йоселе Дрор отправился в Барри, взяв с собой мое письмо к Мирьям и Йосефу Гроссманам (Горен)[32], которые в то время заведовали отделением «Центра для изгнанников» в Барри, прося оказать ему всяческую помощь.

Прибыв в Барри, Йоселе тут же начал составлять план нападения на «Лино».

Время летело быстро. Судно стояло теперь на якоре в порту Барри, каждый лишний день уменьшал шансы на успех нашего предприятия — тем не менее жаркие споры о том, какой из вариантов осуществить, не прекращались. Ада Серени делала все от нее зависящее, чтобы задержать корабль в порту как можно дольше, и благодаря ее связям ей это удалось: ее друзья нашли формальную зацепку в итальянском законе, запрещающую деревянным судам перевозить оружие без специального разрешения. Оформление разрешения затянулось на несколько дней. Мои доводы о необходимости все силы бросить на выполнение диверсии нашими людьми, а остальные планы отложить приняты не были. Опасались, что при малейшей неосторожности наши действия могут нанести вред мирным жителям (во время войны в этом же порту взорвался корабль с оружием, причинив огромный ущерб как людям, так и многим строениям в порту). Как всегда, шел бурный спор, а тем временем Йоселе Дрор, встревоженный непонятным молчанием из Рима, передал мне записку следующего содержания:

«Привет, Амнон!

Ради Бога, ждать нельзя, не то птичка упорхнет. У начальства задница свинцовая, вот они и двигаются еле-еле. Если только техническая сторона дела позволяет, надо это сделать, и, по-моему, завтра же вечером, а не то останемся ни с чем. Нажми на все рычаги и не жди «итальянцев»… История не простит нам крови павших товарищей и крови тех, что еще падут, если мы упустим этот шанс.

Всем привет. Йоселе»

Эта записка в точности выражала и мои чувства в те дни, когда я, самый молодой из нашей компании, боролся за наилучшее решение этого вопроса.

Наконец было решено немедленно отправить в Барри отряд подрывников, собранных для операции, и к ним добавили еще двух водителей грузовиков с оружием.

Подготовка к операции

Вот имена членов отряда, прибывшего в Барри.

Звено подрывников: Йоселе Дрор, Бени Кравиц и Меир Флик. Радист: Авиноам Куперштейн (Адам). Водители: Авраам Яффе и Шимон.

Люди и машины с оружием разместились в лагере беженцев, в большом здании на юго-восточной окраине Барри. Лагерь был окружен высокой стеной. Отряду отвели первый этаж здания с отдельным входом, что обеспечивало ему полную изоляцию от небольшой группы беженцев, живших в то время в лагере. Офис на Виа Горуба, 63 заботился о том, чтобы отряд ни в чем не испытывал недостатка. Еду для них привозили прямо в лагерь, чтобы им не приходилось тратить лишних усилий.

Тем временем в Риме ломали голову: кто будет командовать подрывной операцией? У Шалома Левина не было опыта в операциях подобного рода, и он попросил назначить вместо него другого командира. Кто-то предложил, чтобы в Барри поехал Муня Мардор. Я был с ним знаком еще на родине и считал, что лучшего не найти.

Но Муня от этого назначения отказался, объяснив, что плохо знает местность, где будет проводиться операция. Кроме того, он плохо владел итальянским. Поэтому ему дали другое задание — заниматься отправкой оружия в Эрец-Исраэль, и с этой целью он той же ночью должен был вернуться в Милан.

До позднего вечера в отеле «Медитерранео» шли дискуссии между Адой Серени, Иегудой Арази, Эхудом Авриэли, Муней Мардором и Шаломом Левином. Я тоже принял в них участие. Я пытался поговорить с Муней отдельно, доказывал ему, что он обязан принять на себя командование. Расставаясь с Муней, я попросил, чтобы он дал мне знать, если все-таки согласится, и я присоединюсь к нему.

Под утро меня разбудил телефонный звонок. Я сорвался с постели, схватил трубку и услышал голос Шалома Левина. Он сообщил мне, что по приказу Шауля Авигура командование операцией поручено Муне, тот уже отменил свой вылет в Милан и, наверное, в ближайшее время позвонит мне. Через несколько минут после этого разговора Муня позвонил из аэропорта и назначил мне встречу в отеле «Диана». Мы быстро договорились, что сегодня же вечером отправимся в Барри на машине. До этого я должен был достать для Муни и для себя удостоверения беженцев, действительные в том районе, где мы собирались проводить операцию. (Работая в тренировочных лагерях, мы тоже время от времени меняли подобные удостоверения, в зависимости от места расположения лагеря. Это давало нам свободу передвижения.) Мы договорились, что моя сотрудница Агарь Серени будет связной между нами и Шаулем Авигуром, находившимся в Женеве, и, чтобы не звонить по телефону из Барри в Рим, мы будем связываться с Агарь по рации.

Утром мы приехали в офис в Барри. Заперлись в двух комнатах на последнем этаже и отправили посыльного сообщить Йоселе, что мы уже здесь.

Йоселе подробно отчитался обо всех своих действиях и о работе своего звена. Прежде всего, он рассказал, что охрану «Лино» несет теперь английский эсминец, бросивший якорь рядом с ним, — это, конечно, затруднит нашу задачу. Йоселе и его звено предприняли разведывательную поездку в районе порта, собрали данные о стоянке «Лино» и о путях доступа к судну. С наблюдательного пункта старинной крепости, откуда открывался вид на порт, была сделана подробная зарисовка акватории и подходов к порту. Потом Йоселе и Бени Флик наняли старого рыбака, и тот на своей лодчонке провез их вдоль волнореза. Там сильнейший ветер едва не унес их в открытое море, и они поняли, что перебираться через волнорез будет нелегко и что на это уйдет уйма времени.

План Йосефа Дрора

Свой отчет Йоселе закончил таким предложением: нужно арендовать лодку у какого-нибудь итальянца, дождаться темноты и отплыть подальше, чтобы владелец лодки потерял ее из виду. Потом вернуться к берегу, к условленному месту, где в лодку сядут подрывники со своим снаряжением, и она — параллельно волнорезу — снова уйдет в открытое море. Затем нужно проникнуть в акваторию и подойти к «Лино» как можно ближе. С этого места двое подрывников вплавь доберутся до корабля, прикрепят к нему мины и вернутся в лодку.

Выяснилось, что у Йоселе нет карты города и порта, и Йосефу Гроссману пришлось послать кого-то в ближайший киоск за картой. Потом с помощью линейки мы вычислили, какое расстояние придется преодолеть подрывникам. Вычисления показали, что в лучшем случае подрывники достигнут борта «Лино» под утро, когда у них не останется времени на маневры и они уже не смогут отступить под покровом темноты — рассвет застанет их возле корабля. Кроме проблем, связанных с расстоянием и временем, возникла еще одна: лодка, взятая в аренду у итальянца. Если подрывники благополучно вернутся той же ночью, их нужно будет подобрать, а для этого нам придется дежурить неподалеку от корабля. Но если мы будем так долго находиться вблизи стоящего на якоре «Лино», это непременно вызовет подозрения и вернуть лодку хозяину будет невозможно.

Муня сильно удивился такому плану, тем более что во время их совместного объезда территории Йоселе убедился в невозможности даже войти в акваторию, если море будет неспокойным. План Йоселе не предусматривал даже надежного пути к отступлению — стремление выполнить задание пересиливало все иные соображения.

Йоселе, почти не знавший Муню, почувствовал себя задетым. Он считал, что задание надо выполнить любой ценой и что это нужно сделать как можно быстрей, пока корабль не ушел. Муня начал излагать свою точку зрения, пытаясь объяснить Йоселе, что подрывник должен руководствоваться только трезвым и практическим расчетом, дабы обеспечить максимальную безопасность остальным исполнителям…

Йоселе, за плечами которого было немало блестяще проведенных операций подобного рода, возражений Муни не принял, реагировал очень бурно и решительно отстаивал свою точку зрения. Напряжение усиливалось, и Йоселе вышел из комнаты в коридор. Я воспользовался его отсутствием и стал убеждать Муню, что Йоселе, конечно же, подчинится приказу и что лучше бы нам сейчас выйти и еще раз осмотреть территорию порта — может быть, мы найдем иной вариант. Потом я вышел в коридор к Йоселе, поговорил с ним «как палмахник с палмахником» и, чтобы Йоселе не думал, будто перед ним штабной чиновник, не имеющий военного опыта, рассказал о боевом прошлом Муни в Хагане и о его особых заданиях.

Мне удалось убедить Йоселе принять точку зрения Муни, и мы втроем стали изучать карту, стараясь найти возможность проникновения на территорию порта — сейчас это было самым важным делом. Изучение карты неожиданно выявило один удобный вариант — через прогулочную набережную, огибавшую территорию порта с запада. Мы решили немедленно проверить свои расчеты на месте. Автомобиль «тополино», принадлежавший офису, был предоставлен в наше распоряжение, и Йосеф Гроссман, прекрасно знавший город, поехал с нами. Чем ближе мы подъезжали к набережной, тем яснее нам становилось, что проникнуть на территорию порта можно только здесь. Мы вылезли из машины и пошли по набережной. «Лино» и эсминец просматривались отсюда очень отчетливо. Наконец мы нашли дыру в заборе, через которую удобнее всего было попасть в акваторию порта. Забор отделяла от воды только узкая полоска берега, усеянная камнями. Для работы подрывников безлюдный скалистый берег был идеальным местом.

Мы сделали еще один круг, чтобы лучше ознакомиться с местом действия и путями отступления, и, несколько приободренные, вернулись в лагерь беженцев, служивший нам базой. Опасение, как бы «Лино» не отплыл в ближайшее время, вынуждало нас принять решение в тот же день. Мы начали лихорадочно готовиться. Прежде всего отослали обратно в Рим водителя с машиной, которая доставила нас в Барри, — чтобы замести следы. Из грузовика с оружием вытащили рацию, и Авиноам «Гидони» (подпольная кличка связиста) стал ее настраивать, чтобы не пользоваться телефоном.

Чудесная мина Йоселе

Йоселе с головой ушел в работу над миной и взрывателем. Оба устройства были крайне примитивными. Мы использовали препараты, которые нам посчастливилось купить в разных аптеках, не возбуждая подозрений. Главная проблема состояла в том, как сделать мину замедленного действия, которая сработает через несколько часов после того, как мы прикрепим ее к борту корабля, чтобы у подрывников было время отступить. Стараясь определить время задержки взрыва, Йоселе экспериментировал с серной кислотой и фосфором. Опыты проводились тоже самым примитивным способом: Йоселе наливал серную кислоту в бутылку и запихивал в горлышко газетную бумагу. Потом переворачивал бутылку вверх дном, кислота пропитывала газетную бумагу и начинала ее разъедать. Вокруг горлышка бутылки был насыпан фосфор, и, когда кислота соприкасалась с фосфором, вспыхивало пламя, которое и должно было привести в действие детонаторы. Йоси приготовил несколько бутылок, причем в каждой из них количество слоев бумаги было разным. На каждой бутылке он записывал, в котором часу она была перевернута. Потом мы напряженно ждали результатов: сколько слоев бумаги может понадобиться для взрыва с задержкой в пять часов, чтобы подрывники успели благополучно отступить.

Опытным путем Йоселе установил, что кислоту от фосфора должны отделять пять слоев бумаги, и, закончив опыты, приступил к сборке взрывателей.

Сама мина была изготовлена из мотоциклетной шины, начиненной порохом; в порох вставлялся фитиль, а вокруг двух взрывателей располагались детонаторы.

Чтобы вода не просочилась внутрь шины, все герметически закрывалось. К мине приделали столярные тиски — с их помощью подрывники прикрепят ее к носовой части корабля.

Снова разгорелся жаркий спор — на сей раз речь шла о том, сколько взрывчатки положить внутрь шины. Муня настаивал на минимальном количестве, чтобы не нанести ущерб порту. Подрывники утверждали, что взрывчатки должно быть много, чтобы судно наверняка затонуло. Действительно, нельзя забывать, что мы находимся в стране, на территории которой проводится работа, имеющая первостепенное значение для Израиля — все действия «Моссада ле-Алия Бет», закупка оружия, военная подготовка, тренировка летчиков и т. п. Поэтому мы должны быть осторожны вдвойне, чтобы не причинить вреда людям или порту (тут нам снова напомнили о взрыве, произошедшем в порту Барри во время Второй мировой войны).

Затяжной спор завершился компромиссом: взрывчатки должно быть достаточно для того, чтобы в результате взрыва в корпусе судна образовались глубокие трещины и оно затонуло, но не слишком много, чтобы не причинить ущерб территории порта.

Готовя мины, мы не забывали и об остальном снаряжении. Резиновые лодки проверили и накачали воздухом; весла выкрасили, чтобы они не были заметны в темноте.

Под вечер Бени Кравиц и я снова объехали территорию порта. Мы хотели убедиться, что положение «Лино» не изменилось. От нашего осведомителя мы узнали, что этой ночью «Лино» пока еще остается на своем месте. Мы немедленно вернулись на базу. Там все приготовления уже были закончены. К операции мы решили привлечь «тополино» Мирьям и Йосефа Гроссманов — вместе с ними самими.

Последние приготовления

Муня сильно опасался, что Йоселе, стремясь провести операцию любой ценой, станет действовать опрометчиво. К тому же возникли дополнительные трудности, связанные с заключительным этапом операции — подходом к кораблю: британский эсминец, охранявший «Лино», включил прожектор. Я заранее побеседовал с Йоселе и теперь мог успокоить Муню: Йоселе сделает все для успеха операции, но, если приблизиться к кораблю незамеченным будет невозможно, он вернется.

Мы встретились после ужина, и Муня подробно повторил план. В 21.00 мы с Мирьям и Йосефом, который вел машину, выехали на место сбора. Там мы с Мирьям, изображая прогуливающуюся по набережной влюбленную парочку, должны были следить за местностью и подать знак подъезжающей машине, можно ли подрывникам выходить без опаски.

Первая ночь

В 21.30 подрывники уже сидели в машине в полной экипировке: водолазный костюм, канаты, кусачки и ножи. Резиновую лодку и прочее снаряжение, в том числе рацию, погрузили в машину. Прежде чем покинуть базу, мы тщательно проверили, не осталось ли где подозрительных следов.

Подрывники отправились на место сбора в сопровождении Муни. Машина подъехала точно по расписанию, я подал шоферу сигнал, и он остановился. В считанные секунды лодка была переброшена через забор, и трое подрывников — Йоселе, Бени и Флик — уже стояли рядом с ней. Машина отъехала. На набережной — ни души. Ребята мигом сбросили верхнюю одежду и исчезли за скалами. Последнее рукопожатие, последнее напутствие — и вот уже лодка спущена на воду и быстро удаляется в темноту.

Мы с Мирьям остались на берегу. Мрак и безмолвие вокруг еще больше усиливали наше волнение. Издалека был виден британский эсминец, весь залитый светом, широкий луч прожектора время от времени обегал по кругу пространство порта. Тут и там мерцали, словно свечи, огоньки итальянских рыбацких суденышек.

Тем временем грузовик с оружием, который мы называли «передвижным арсеналом», подъехал к назначенному месту — к западному выезду из города. Чтобы не возбуждать подозрений своей длительной остановкой в этом месте, водители занялись починкой якобы неисправного мотора. Так они тянули время, пока операция не окончилась. Муня пересел в «тополино» и раз в час проезжал мимо нас, останавливался на секунду и спрашивал, все ли в порядке. Время тянулось раздражающе медленно. Судя по тому, что кругом царила тишина, наши люди пока что продвигались вперед без помех, и это несколько успокаивало. Однако шел час за часом, а ничего нового не происходило. Мы начали тревожиться за судьбу подрывников. Я снова и снова высчитывал, сколько времени нужно, чтобы доплыть до «Лино», сделать там все, что нужно, и вернуться. Муня стал проезжать мимо нас все чаще и чаще. Я уже начал лихорадочно планировать, что мы будем делать, если подрывников схватят. Как вдруг — было 3.45 утра — я заметил силуэт приближающейся к берегу лодки. Мы бросились туда и стали носиться по берегу взад и вперед, чтобы ребята видели, куда им плыть.

Трудно передать, что я почувствовал, когда Йоселе объявил, что им не удалось подойти к «Лино».

Времени для разговоров не было, ребята выпустили воздух из лодки, переоделись, а мы с Мирьям вернулись на набережную, чтобы доложить Муне, как обстоят дела. Через несколько минут он появился. Мы рассказали ему о неудаче. Муня поехал дальше, к грузовику с оружием, и велел водителям везти нас обратно на базу. Те мгновенно закончили «ремонт» мотора, завели машину, и мы, забрав снаряжение, помчались по направлению к лагерю беженцев.

Рассказ Йоселе

Уставшие до смерти, измученные, все повалились на кровати и крепко уснули. А Йоселе рассказывал нам с Муней, как было дело:

«Мы отошли от берега и поплыли к военной якорной стоянке. Первую остановку мы сделали возле брошенного корабля, стоявшего на якоре неподалеку от границы военного порта. Отдохнув и осмотревшись, мы стали грести дальше, ко второму неосвещенному кораблю, который стоял на якоре в нескольких десятках метров от «Лино». Мы подплыли к нему вплотную — там тоже не видно было ни души. Немного посовещавшись, мы решили, что отсюда будем продвигаться к «Лино» вплавь. Мыс Бени соскользнули в воду, а Флик остался в лодке. Добираться до цели было нелегко, пространство между брошенным кораблем, «Лино» и причалом было ярко освещено, а на причале сновали люди. Мы старались подобраться к «Лино» незамеченными, но, несмотря на все наши усилия, ближе чем на двадцать метров подплыть к нему не удалось. Пространство между нами и «Лино» было залито светом, и нас сразу бы заметили. Тут-то мы и почувствовали, до чего примитивно наше снаряжение — оно совсем не позволяло нам плыть под водой.

Мы проторчали там довольно долго, надеясь, что к рассвету они закончат работу и погасят свет. Но, увы, никаких изменений к лучшему не происходило, а по графику нам уже пора было возвращаться. Когда стало светать, мы, отсоединив взрыватель, утопили мину и поплыли к берегу».

Да, этой ночью нам не удалось потопить «Лино», но сама операция была проведена безупречно, и мы не оставили никаких следов. Это укрепило нашу решимость повторить попытку следующей ночью.

Мы легли спать, чтобы набраться сил перед завтрашним днем.

Перед второй НОЧЬЮ

Мы проснулись после полудня и снова провели такую же подготовку, как и накануне. Проверили, можно ли будет повторить те же действия, которые проделали вчера. Пришли к выводу, что снова прибегать к помощи четы Гроссманов и их «тополино» не следует — соседям это может показаться подозрительным. Решили сменить машину и девушку, которая должна меня сопровождать. Я взял машину, принадлежавшую нашему тренировочному лагерю «Вперед, к свободе!», и выбрал девушку-инструктора из тех, что проводили занятия на курсах. Под вечер мы послали Бени в порт на разведку, чтобы он еще раз проверил обстановку. Тем временем Муня через Агарь Серени послал Ша-улю Авигуру телеграмму следующего содержания:

«9.4.48

Кому: Ору

Отправитель: Бен

Хотя наша группа сумела вчера ночью подойти к брюнетке[33] на расстояние 20 м, им не удалось достичь цели — помешала бдительность местных и осветительный поплавок этих мерзавцев. Мы готовы попытаться еще раз сегодня ночью, когда положение прояснится».

Ответ Шауля Авигура не заставил себя ждать:

«9.4.48

Кому: Бену

Отправитель: Ор

Держитесь!»

Этот лаконичный ответ мы восприняли и как ободрение, и как руководство к действию.

В сумерках вернулся Бени с хорошими вестями: британский эсминец поднял якорь и покинул территорию порта. Внезапное исчезновение с нашего пути главного препятствия придало нам уверенности в успехе[34].

Вторая НОЧЬ

Вместе с моей новой спутницей я выехал на грузовике с оружием на исходную позицию. Высадив нас, грузовик поехал дальше, к месту «аварии» — на развилку возле западного выезда из города. Подрывников с оборудованием усадили в другой грузовик, который тоже направился на место сбора. Все шло без сучка и задоринки. Грузовик медленно проехал мимо меня, но не остановился, потому что я не подал ему условного знака — рядом были посторонние люди. Примерно через полчаса подъехала вторая машина, выгрузила на берег лодку. Рукопожатия, последние пожелания успеха — и лодка со своими пассажирами исчезает во тьме. Снова проходит час за часом, и Муня время от времени появляется на своем грузовике, спрашивая: «Что слышно?» Я отвечаю предельно кратко: «Все спокойно».

Вдруг, вскоре после полуночи, раздались автоматные очереди с короткими промежутками. Мы сильно заволновались. Что, если стреляют в наших товарищей? Прибежал Муня, спросил, слышал ли я выстрелы. Трудно было понять, с какой стороны они раздаются. Муня решил подъехать поближе к территории порта и проверить, что там происходит. Через несколько минут он вернулся и сообщил, что в порту абсолютно тихо. Но это нас не слишком успокоило.

В 1.30 я заметил лодку, приближающуюся к берегу. Я готов был броситься в воду и поплыть ей навстречу. Йоселе выпрыгнул из лодки, на ходу бросив мне: «Нам удалось прикрепить мину к борту». На радостях мы обнялись и расцеловались. Взволнованный, я вернулся на набережную и, сгорая от нетерпения, стал поджидать Муню — пора было уходить, дорога была каждая минута.

На наше счастье, машина подъехала очень скоро. Все шло как по маслу — ребята выпустили воздух из лодки, переоделись, все сели в машину и быстро поехали к нашему «передвижному арсеналу». Все снаряжение вместе с лодкой, как было запланировано, перенесли в грузовик с оружием и распрощались с водителем и «моей» девушкой. Они вернулись в тренировочный лагерь, а мы помчались в Фор-мию, от которой нас отделяло 400 километров. Во время поездки мы спрятали надувную лодку, весла и мокрые костюмы в устроенный внутри машины тайник, и все снова обрело свой обычный, вполне невинный вид.

Уничтожив все следы операции, мы уселись передохнуть на полу машины. Я воспользовался коротким отдыхом и стал расспрашивать Йоселе, как все произошло.

Йоселе снова рассказывает

«Путь к кораблю мы проделали легко и быстро. Как и вчера, мы спрятались в тени пустого корабля, прижавшись к его борту. На этот раз «Лино» не был освещен. Место, где еще днем стоял на якоре британский эсминец, пустовало. Бени и я соскользнули в воду и поплыли вдоль борта корабля, прячась в его тени. Потом мы плыли уже в тени причала, пока не наткнулись на холодный скользкий нос «Лино». Метрах в десяти от нас на причале кучка итальянских полицейских грелась у костра. Мина была тяжелая и неуклюжая, мы провозились целый час, пока прикрепили ее струбцинами под водой к борту корабля. Как только мы перевернули бутылки горлышками вниз, заработал взрывной механизм. Не теряя ни секунды, мы стали отходить к лодке».

Отступление в неизвестности

Как Йоселе и рассчитывал, взрывной механизм был пущен в ход после полуночи, и у нас оставалось около двух часов для отхода. Несмотря на напряжение и усталость, мы непрестанно думали только об одном: сработает ли взрыватель? И что делать, если мина не взорвется? Но нам ничего не оставалось, как только терпеливо ждать, пока мы вернемся в Формию и там узнаем новости.

После нескольких часов непрерывной езды нашу машину остановили. Все замерли на своих местах в полном молчании, напряженно прислушиваясь. Мы слышали, как наш водитель объясняет кому-то по-английски, что он ведет машину-распылитель на очистку. Внезапно, пока они разговаривали, кто-то приподнял край брезента. Внутрь проник тонкий луч света. У меня по коже побежали мурашки, но не успел я задуматься над причиной внезапной проверки, как брезент уже опустился на место, и снова наступила желанная темнота. Машина поехала дальше. Все облегченно вздохнули. Потом мы узнали, что это была обычная проверка на дорогах.

Время тянулось медленно. Наконец утренний свет стал проникать сквозь отверстия в брезенте. Машина снова остановилась, на сей раз — чтобы заправиться бензином. Му-ня приподнял укрывавший нас брезент, и мы на несколько минут вылезли из машины, радуясь возможности размять затекшие ноги и съесть паек, который был при нас.

После полудня мы приехали на нашу базу в Формии. У ворот Муня еще раз напомнил, что рассказывать об операции никому нельзя.

С первых же минут нашего пребывания на базе стало ясно, что о «Лино» никто ничего не знает. Это нас сильно обескуражило — неужели мина не взорвалась? Посовещавшись с Муней и Йоселе, мы решили: если из Рима придет известие, что взрыва не произошло, завтра же возвращаемся в Барри. Бени и Флику поручили проверить лодку и подготовить новые весла, так как прежние пришлось сломать, чтобы спрятать их в тайнике.

Мы узнаем о результатах

Переодевшись, мы втроем — Муня, Йоселе и я — отправились на вокзал, чтобы успеть на поезд, идущий в Рим. И здесь, в офисе «Моссада ле-Алия Бет», Ада Серени сообщила нам, что мина сработала и корабль пошел на дно вместе со всем грузом. При этом не было человеческих жертв и самому порту взрыв не причинил никакого ущерба.

Нашему ликованию не было границ. Мы немедленно передали радостную весть — в Женеву, Шаулю Авигуру, и на базу — исполнителям операции.

10 апреля 1948 года в 18.00 Шауль послал на родину телеграммы следующего содержания:

«Кому: Дикки, Амитаю, Гилелю[35]

Отправитель: Ор

Исмаэлитка Бена потонула. Подробности при оказии. Привет всем нашим».

«Кому: Дикки

Отправитель: Ор

Прошу не допускать разглашения имен исполнителей».

В тот же день Муня послал Исраэлю Галили и Якову Дори такие телеграммы:

«Кому: Гилелю, Дану[36]

Отправитель: Бен

Этой ночью в военном порту Барри мы потопили корабль «Лино» с грузом оружия, предназначавшегося арабам. Человеческих жертв нет. Все мы вернулись благополучно. Подробности передам с Ицхаком, который завтра летит к вам».

«Кому: Гилелю, Дану

11.4.48

Отправитель: Бен

В порту Барри с 6 до 9 часов вечера, по соседству с «Лино», стоял на якоре британский эсминец под номером 633333, охранявший корабль. В день операции эсминец покинул порт. Согласно сообщениям, англичане предложили итальянцам передать им груз корабля на Мальте, чтобы, выяснив окончательно, кому принадлежит оружие, они могли предпринять дальнейшие меры. Англичане мотивировали свое требование утверждением, что груз принадлежит евреям. Подробности — через Ицхака (Леви), который возвращается в Арнон[37] сегодня ночью».

Газетные публикации подтверждают, что в результате проведенной операции затонул только сам корабль, не причинив при этом ущерба ни людям, ни постройкам.

«Коррьере делла сера» писала 11.4.48:

«Судно, груженное оружием, затонуло в результате взрыва

Рим, 10.4.48, ночь. Еще не успели разгадать тайну груза в трюмах «Лино», состоявшего из 8000 винтовок и 6000000 патронов, а уже произошло новое, еще более загадочное событие. Сегодня утром на борту корабля произошел взрыв, в результате которого судно сначала опрокинулось на бок, а затем затонуло. Предполагается, что взрывчатка, приведенная в действие часовым механизмом, была подложена прошлой ночью неизвестным лицом, который воспользовался водолазным снаряже-ниєм, хотя судно днем и ночью находилось под бдительным надзором полиции.

В результате взрыва в правом борту корабля образовалось отверстие, но человеческих жертв не было. Можно предположить, что груз оружия не пострадал.

Полиция немедленно начала следствие с целью обнаружения виновных, но на данный момент все сведения об этом держатся в тайне».

«Унита» от 11.4.48 писала:

«Отличный способ быстро прекратить расследование Корабль «Лино» с грузом оружия затонул в порту Барри

Барри, 10.4.48. Сегодня утром случилось серьезное происшествие. Корабль «Лино», задержанный в Мольфетте по причине своего подозрительного груза (оружие и боеприпасы) и находившийся под охраной, был загадочным образом пущен ко дну. В этот момент никого из экипажа на борту не было, поскольку судно находилось под охраной полиции и береговой службы. Цель диверсии очевидна: помешать следствию установить происхождение и назначение груза.

О легкомыслии властей — если не о прямом содействии — свидетельствует тот факт, что груз, состоящий из 8000 немецких винтовок и шести миллионов патронов, не был отправлен на армейские оружейные склады. Причина этому более чем ясна.

Как уже было сказано, цель диверсии — прекратить расследование и покрыть виновных, а также дать фашистам возможность без помех твердить о «красном» источнике оружия».

Назавтра, как следует отдохнув ночью, что нам было просто необходимо, Йоселе и я встретились с Муней в его гостиничном номере. Он лежал в постели с приступом тропической лихорадки. Тем не менее мы всё обсудили и пришли к единодушному мнению по поводу итогов нашей деятельности в последние десять дней и результатов нашей операции.

Так завершилась история с «Лино», и каждый из нас вернулся к своим прежним занятиям.

По сообщению одной из итальянских газет от 14 апреля, сирийское правительство признало, что оружие, находившееся на борту «Лино», предназначалось Сирии:

«Дамаск, 13.4.48. Правительство Сирии официально сообщило сегодня, что восемь тысяч винтовок и шесть миллионов патронов, затонувших в порту Барри в результате взрыва на борту корабля «Лино», были законным образом приобретены правительством Сирии».