Не отпускай (СИ)

15

Уговорил. Ранка-то совсем мизерная — пластырем легко заклеилась — не прокатит из себя больного долго строить. Но вдруг эти гады решат вернуться? На это она и повелась.

Перед телевизором попили чай. Что-то веселое смотрели — Маринка смеялась. А я думал, незаметно поглядывая на нее. Как? Как соблазнить? Вот она — рядом. Никого в квартире. Ну, просто, все условия! Но ведь и прогнать может! И, вообще, неизвестно, как отреагирует — фурия, а не женщина!

Постелила, естественно, на диване. Выдала старперские пижамные штаны Павла Петровича и его же футболку (Зачем только? Неужели думает, что я в этом спать буду?)

Ушла мыться в ванную. Сначала хотел раздеться и за ней следом… Но передумал — решил, что нужно успокоить бдительность. Помылась. Молча прошла в свою спальню. Захватив, выданную мне одежду, отправился по ее маршруту. В ванной пахло малиной — просмотрел тюбики — шампунь и гель для душа с этим запахом. Замечательно, люблю малинку…

Быстро помылся, стараясь не намочить ранку. Вытерся насухо. Посмотрел на одежду Павла Петровича, лежащую на стиралке, положил сверху нее свои трусы и джинсы и смело шагнул в Маринкину спальню…

Была-не была. Попробовать я просто обязан! Быстро, чтобы не успела сообразить, приподнял одеяло и скользнул под него. Лежит спиной ко мне. Обнял… голая? Да, ладно? Не может быть! Получается, меня ждала?

Зарылся лицом во влажные волосы и прошептал:

— Маринка, что ты со мной делаешь? Я волнуюсь, как в первый раз…

Это была чистая правда. Действительно, волновался. Настолько, что рука дрожала, когда прикоснулся к ее груди. Чувствовал, что и ее трясет тоже. Зажалась вся, напряжена до предела.

— Серёжа, у меня гепатит. Я — носитель. Я могу быть заразна.

Она поэтому меня гнала? Поэтому одна все время? Ну, я предполагал. Наркоманы почти поголовно этим страдают. Даже готовился к этому. И серьёзно. Хорошо, что есть интернет.

— Тысячи людей с такой же бедой живут обычной жизнью. И семьи у них есть. Если проблема только в этом, я просто воспользуюсь презервативом.

— Ты, наверное, не понимаешь. Это неизлечимо. Может привести к смерти. Заразишься, всю жизнь проклинать меня будешь.

— Поэтому ты решила, что лучше всего одной быть. Никого к себе не подпускаешь?

Так жалко стало ее. Винит себя. Конечно, виновата. Но кто не ошибается, особенно в молодости?

— И это тоже. Но и… это для тебя просто… Захотел — переспал. Я не могу так.

— А как нужно? Два года встречаться?

Она что-то ещё собиралась говорить, но я не стал слушать — закрыл ее рот своими губами. Не мог больше терпеть. Запах той самой малины и чистого манящего женского тела сводил с ума. И вся она странным образом на меня действовала — это было не просто возбуждение, которое в данной ситуации было бы обычным.

Она мне нравилась. Целовал и смотрел на ее лицо, на закрытые глаза, на длинные ресницы, на ровный аккуратный носик… Красивая. Жаль, что в тёмной комнате, освещаемой только светом фонаря за окном, так плохо видно!

Целовал, только она почему-то почти не реагировала.

Как же жаль, что свет не горит! Судя по тем ощущениям, что дают прикосновения пальцев к ее телу, на нее стоило бы посмотреть… на голую. Кожа шелковистая, мягкая. Оторвался от губ, спустился вниз по шее к груди. Втянул сосок в рот — вздрогнула. Хоть какая-то реакция! В ванной у Авериных совсем другой была! Что не так?

— Марин? — поднялся, на вытянутых руках нависая над ней. — Что не так? Ты передумала?

— Нет. Я хочу. Только…

— Что? Говори, я не обижусь.

— Включи свет!

Не понял. Точно передумала. Снова будет мне голову морочить.

— Зачем?

— Посмотреть на тебя хочу.

— Что-о?

Посмотреть. На. Меня. В смысле?

— Сережа, ты красивый, очень… Я хочу тебя увидеть. Без одежды.

В горле пересохло. Судорожно сглотнул. Точно до инфаркта доведет! Задал самый глупый вопрос из всех возможных.

— Где?

Но она поняла.

— Возле двери справа.

Поднялся, шагнул к двери, щелкнул выключателем. Встал возле кровати. Сидит, прижавшись к стене спиной, укрытая одеялом по самые глаза. Нет, конечно, особого смущения я не испытывал. Знал, что с телом моим все в полном порядке — не зря три раза в неделю спортзал посещал. Но то, как она смотрела… Жадно, не пропуская ни одной детали, особо остановившись на члене, который уже давно был готов….

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Марина, ты понимаешь, что это нечестно. Я бы тоже посмотрел…

Шагнул было к ней, но она опередила — откинула одеяло и встала на колени на самом краешке кровати в нескольких сантиметрах от меня. Стало интересно, что она будет делать дальше. Решил ждать и терпеть.

Ну, и рассматривал тоже. И мне очень нравилось то, что я видел. Конечно, передо мной была не двадцатилетняя девчонка — тонкая и звонкая. Я видел взрослую женщину, привлекательную, с достаточно пышными бедрами и грудью. С розовыми крупными сосками. Она не была худышкой, но, как ни странно, это-то мне в ней и нравилось. А еще нравились длинные распущенные по плечам светлые волосы, чистое без грамма косметики лицо, красивые голубые глаза.

Она, как в замедленной съёмке, протянула руку, скользнула подушечками пальцев по плечам, рукам, потом потрогала пресс, пробежала по волосам на груди. Так медленно… Я ждал, когда же? Когда женская рука скользнет ниже…

Посмотрела, щеки покраснели, как у девочки, ни разу в жизни не видевшей мужской орган. Наблюдал за лицом и сходил с ума от дикого желания.

Она медленно протянула руку, опять же пальцами скользнула по всей длине. Толкнулся ей на встречу — не мог сдержаться… Обхватила рукой головку, пальцем обвела вокруг. Что со мной? Я готов был кончить от этих неловких движений. Наверное потому так, что очень уж долго я ждал. И ни с кем с того вечера в доме Авериных, когда по-настоящему увидел ее, так и не смог. Не собирался ее пугать, понимал, что скорее всего у нее давно никого не было. Но то, как она смотрела, как прикусывала нижнюю губу…

— Возьми его в рот.

Испуганный взгляд метнулся вверх. Облизнула губы, розовый язычок мелькнул в глубине.

— Что?

— В рот возьми.

Ну, теперь точно секса не видать. Идиот. Зачем так сразу? Но она вдруг легла на живот на кровати и оказалась лицом прямо на уровне моей плоти. Неужели?

Наверное, Сергей решил, что я делаю это ради него. Потому что он меня попросил. Нет. Неправда. Я сама хочу. Плевать, что он там думает. Плевать, если это будет — в первый и последний раз. Когда ждала его в кровати, укрывшись одеялом, тряслась от предвкушения, от желания. Дождаться не могла, когда же он придет. То, что придет непременно, даже и не сомневалась. Не дурочка, понимала, зачем остался.

Легла на живот, вытянувшись на кровати. Понимала, что все мое тело у него на обозрении. Ну и пусть. Пусть смотрит. Да, такая, какая есть. Не красавица. Похудеть бы не мешало, особенно в некоторых местах. Грудь далеко не такая упругая и стоячая, как пятнадцать лет назад. Растяжки на животе и ягодицах после родов… Но он же остался. И судя по его боевой готовности, вполне доволен моим внешним видом.

Раньше как-то не думала о том, что можно любоваться мужским членом. С мужем, если и трогала его (как давно это было!), то со стыдом и смущением. Где оно это смущение сейчас, когда большой темный орган с более светлой головкой, окруженный внизу черными колечками волос, напряженный, с капелькой на вершине, подрагивал в нетерпении в нескольких сантиметрах от моего лица?

Не было смущения и тогда, когда, опираясь на одну руку, согнутую в локте, второй обхватила его и засунула себе в рот. В широко раскрытый рот. Он смотрел сверху вниз. Как же интересно, что думает! Но с моей позиции совсем не видно лица. Виден только напряженный пресс, подрагивающий, твердый. Видны волосы в паху и узкие бедра.

Как это делается? Конечно в фильмах, в интернете видела. Я же живая. Бывало, посмотрев пару роликов, трогала, ласкала себя сама и получала от этого удовольствие. Но видеть — это одно, а держать во рту — другое. Он, похоже, понял, что я не знаю, что делать дальше, сказал хрипло:

— Приятнее всего, если будешь сосать.

Попробовала сделать это. Совсем легонько, крепко держа у основания. Он дернулся, руки сжались в кулаки. Хм, неужели это так сильно на него действует? Вытащила изо рта, обвела языком головку, осторожно проводя рукой сверху-вниз. Потом снова в рот, несколько сосательных движений, еще один хриплый стон. Он легонько толкался мне навстречу. Видела, чувствовала, что хочет сильнее, но сдерживается.

И хотела. Чтобы внутри. Глубоко. Сильно. Чтобы видеть его лицо перед собой. Между ног давно уже было влажно…

— Все. Стой, — он буквально вырвал свой член из моего рта.

Села в кровати. Взглянула вверх на его лицо — может, что-то не так сделала? Лицо перекошено, брови нахмурены, глаза закрыты, дышит так, будто хочет успокоиться, медленно выдыхая через рот. Рука держит член, как будто прикрывая от меня.

— Серёжа, что случилось?

Глаза открылись. Он стал укладываться в постель рядом со мной.

— Случилось то, Марина, что я чуть не кончил, — он улегся на спину и потянул меня за руку на подушку рядом с собой. — Но сдержался, потому что в первый наш раз хочу с тобой.

В руке у него был презерватив. Где он его, интересно, все это время прятал? Я с интересом наблюдала, как, сняв блестящую обертку, Сергей начал раскатывать резинку по своей плоти, второй рукой придерживая ее у основания. Как ловко — многолетний опыт сказывается! В глубине души шевельнулось неприятное чувство — он баб, как перчатки меняет. И я — всего лишь одна из них…

Но эта мысль, как, впрочем, и все другие, испарилась из моей головы, когда закончив с презервативом, он потянулся ко мне.

Целовал в губы, потом по-очереди ласкал груди, потом — живот. Но когда раздвинул ноги и стал устраиваться на коленях между ними, я поняла, что именно он собирается делать. Попыталась сжать ноги, перебросить одну через него. Но он успел поймать и зафиксировать на месте.

— Что еще, Марин?

— Я же говорю тебе, что заразишься. Нельзя так.

— Книжек начиталась? Лежи спокойно!

Точно с ума сведет. Каждую секунду жду, что удирать от меня начнет. Она, похоже, не заметила, насколько серьёзно я готовился. Рядом с коробкой от презерватива нащупал небольшой квадратик. Главное с ней, действовать быстро и уверенно, чтобы не успела обдумать. Упаковку и принцип действия я еще дома изучил. Поэтому быстро надорвал край, вытащил небольшую латексную салфетку.

Бросил взгляд на нее — с интересом разглядывает. Сто процентов, никогда не слышала о таком.

— Марин, прошу тебя, лежи тихо. И прекрати уже думать, просто чувствуй и все.

Она откинулась на подушку. Ну, и к лучшему так. Сам ведь тоже подобное не пробовал никогда. Опустился вниз. Серега, ты — больной! Себе говорил именно так, но яркий свет позволял, а я не мог удержаться — разглядывал ее. Марина был полностью выбрита. Причем, судя по отсутствию раздражения, делала это постоянно. Влажная, розовая, аккуратная. Пальцем раздвинул складочки, легко скользя в ее смазке, стал водить им вокруг клитора.

Замерла. Ни звука. Голова откинута вбок так, что волосы пол лица прикрывают. Не видно реакции. Но она точно есть. Руки, вытянутые вдоль тела, судорожно сжимают простыню.

Очень хотел сделать ей приятно. Так сильно, что сам готов был терпеть…

Салфетку развернул. Когда приложил розовый квадратик к промежности, она вздрогнула, но лежала все также неподвижно. Расправил, растянул по ее плоти.

Ноги, согнутые в коленях, задрожали, как только я сделал первое движение языком. Я просто водил им по этому тонкому коврику, чуть усиливая давление на клиторе и сходил с ума от дикого желания поскорее самому получить разрядку. Пальцем осторожно погрузился в нее.

Марина застонала и задергалась. Ее пальцы вдруг оказались в моих волосах и с силой потянули вверх.

— Быстрее, пожалуйста…

Подтянулся, оказавшись между раскинутых ног, и вошёл в нее сразу на всю длину. Маринка… тугая… горячая… Взглянул в лицо — встретился с ней взглядом. И больше уже не отпустил. Двигался быстро, сильно и смотрел в ее глаза. Она закусив губу, сокращалась вокруг моего члена так яростно, что долго продолжать я не мог. Несколько толчков и упал на нее, выплескивая в резинку семя.

В голове никаких мыслей. Сердце успокаивает свой до этого бешенный ритм, постепенно становится тише шум в ушах. Пора сползать с нее. Только нет ни сил, ни желания. Но все же перекатился, не выпуская из рук. Она легла на бок, устроившись головой на моем плече. Рука на груди, пальцы чуть касаются волос.

…. Не заметил, как заснул. Проснулся, когда утренний свет уже проник в комнату через незашторенные окна. Прохладно, видимо, окно открыто. Одеяло сбилось — лежит скомканное где-то в ногах. Маринка… Где она? Ни на кровати, ни возле (мало ли? Вдруг спихнул ее?) нет.

Невозможная женщина! Где? Нет, чтобы как все — просто спать под боком! Хотя, может, в туалет пошла? Подождал минут десять — не вернулась. Спать, конечно, уже не мог. Тяжело вздохнул и, как был, не одеваясь, так и пошел на поиски.

Обнаружил быстро. Сидит на диване, укутанная в плед и что-то печатает в ноутбуке.

Подошел тихонько сзади и заглянул через плечо. Успел уловить только пару слов. Был в шоке!

— Блядь, Маринка, ты что там такое пишешь?

Там явно описывалась сцена секса. Она ожидаемо захлопнула компьютер.

— Много успел прочитать?

— Не много. Но понял, о чем…. Ты что там… мемуары пишешь? Или заяву на меня строчишь?

Говорил строгим голосом. Пытался нахмуриться. Уперся обнаженным телом в диван, и руки сами обняли ее за плечи сзади. Целовал в макушку, как ребенка и удивлялся, откуда во мне столько нежности. Чувствовал отклик — целует руки, прижимается к ним щекой.

— Маринка, признавайся, иначе начну допрос по всем правилам.

— И наказание будет?

— Обязательно. Куда же без него?

— Хорошо. Только не смейся! Я книгу пишу… о любви.

Я когда-нибудь привыкну к этому? К тому, что раз за разом поступками, словами, она приводит меня в состояние удивления, шока? Книгу? Не может быть? Отстранился. Посмотрел на нее сбоку.

— Правда? Серьёзно? Не врешь?

— Правда. Серьёзно. Не вру.

— Автограф дашь?

— Ага. Где тебе расписаться?

— Надо подумать… Слушай, а дашь почитать?

— Я же тебе говорю — о любви. Для женщин, значит.

— А для мужчин о любви нельзя?

— Мужчинам это не нужно.

Ошибаешься, Марина, ошибаешься. Еще как нужно! Но вслух произносить не стал. Обошёл вокруг диван, отобрал ноутбук, поставил его на журнальный столик. Она пыталась сопротивляться, но все равно подхватил на руки. Пока нес, говорил на ушко:

— Доктор Пылёв сейчас будет лечить бессонницу. Есть один верный метод. Я так понял, одного сеанса тебе маловато, придётся провести повторный.

Она смеялась. Она сама целовала мою шею, не дожидаясь, когда я начну "лечение". Она заснула после, свернувшись клубочком возле…. А я смотрел на нее, и думал…

Проснулась очень поздно. В обед. Конечно, Пылёва уже нет. На работе? Или просто ушел? Не разбудил… Придет еще или исчезнет, получив то, чего добивался?

Ночью не спалось. Выключив свет, долго любовалась им. Специально не закрыла окно — так хотелось видеть. Хотелось еще и трогать… до дрожи… до боли. Но он так мило сопел во сне. Пришлось уйти, чтобы не мешать. То ли от пережитых эмоций, то ли просто пришло вдохновение — строчки сами собой появлялись в моей голове. Не могла оторваться. Пока не пришел Сергей…

…Тело болело, в некоторых местах особенно. Но это была приятная боль…

На телефоне, поставленном на беззвучный режим, море пропущенных — от мамы, Лизы, Али. Потеряли. Конечно, с мамой обычно мы утром всегда созваниваемся, а тут — обед уже! Ой, сегодня же Аверины прилетают. Прилетели уже, точнее. Нужно прибраться и бежать к ним, иначе в розыск объявят.

На кухонном столе, где в тарелке ночью специально для него были выложены мною мамины блинчики, белел только листик из блокнота. Аккуратным, красивым даже, почерком было написано:

"Спасибо. Было очень вкусно. Я приеду сегодня? Нет, не так. Я сегодня приеду."

Повинуясь непонятному импульсу, я, прочитав эти строчки раз двадцать, спрятала записку в шкатулку с украшениями.

Как ни запрещала себе думать о прошедшей ночи, пока стояла под душем, одевалась и красилась (чего вообще никогда в отпуске раньше не делала!), думала о нем. Вспоминала и проживала заново каждую секунду, каждое мгновение. При этом меня бросало в жар от собственных мыслей.

…. Вечером у Авериных, как всегда, шумно. Дети бегают по дому с подарками, привезенными любящими родителями, соскучившимися по своим чадам. Мама с Алей накрывают на стол. Роман подключает фотоаппарат к огромному, на всю стену, телевизору. Матвей с Павлом Петровичем возле зеркала повязывают себе (и друг другу) большие клетчатые платки, на манер куфии. Большая дружная весёлая семья…. Семья, где я не лишняя. Почему то впервые я почувствовала себя нужной и любимой здесь. Хотя и сидела, как обычно, в своём любимом кресле в стороне.

Роман рассказывал что-то о местах, где они успели побывать. Куча подарков была свалена на диване. Каждый мог выбрать себе сам то, что хотел. За стол не садились, потому что ждали Ольгу Петровну — маму Ромы и Матвея.

Алька подошла ко мне и обняла сзади за плечи. От возникшей в моей больной голове ассоциации я вздрогнула.

— Маринка, ты чего? Испугалась, что ли?

— Наверное. Аль?

— Что?

— Ты счастлива?

Заглянула сбоку в лицо. Удивленно.

— Ты же знаешь. Очень.

— И в чем оно, твоё счастье? Только не говори: "Дети… муж…"

— Ну, тогда я не знаю…. Понимаешь, я люблю, и меня любят, — посмотрела ласково на Романа. — Ну и вы все рядом. И, собственно, больше ничего. Нет… знаешь, что еще… Все, что я назвала, есть у многих. Но не все умеют радоваться тому, что имеют. Мало становится. А мне не мало. Я счастлива!

А я? Чего не хватает для счастья мне? Дочь — есть. Мама жива. Алька и ее семейство имеются. Работа любимая. Крыша, в конце концов, над головой… В продолжение моих мыслей донеслось от двери:

— Серега! Думал, что не приедешь! Дозвониться до тебя с утра не мог!

Вцепилась пальцами в ручки кресла так, что казалось, еще чуть-чуть и обшивка порвется… Сейчас зайдет… И так-то сидела, как на иголках, а теперь просто дышать не могла. Конечно, куда же они без Сереги?

Старалась не смотреть на вход в гостиную, но, как только Рома с Сергеем, появились на пороге, мой взгляд метнулся к ним. В форме… Мысленно скомандовала себе: "Марина, закрой рот! " И встретилась с ним глазами. Он улыбался. Интересно, как вести себя будет? Сделает вид, что ничего у нас с ним не было? Скорее всего, именно так…

Он поцеловал в щеку Альку, пожал руки мужчинам, вручил маме какие-то пирожные в красивой упаковке и пошел ко мне. Ждала, затаив дыхание. Все снова зашумели, приехала Ольга Петровна, пошли ее встречать… Сергей подошел ко мне, уселся в соседнее кресло и тихо сказал:

— Соскучилась?

— Да как-то не успела еще.

— Врешь. Соскучилась. И я тоже. Не смотри так скептически. Соскучился, правда. И, вообще, им, — качнул головой в сторону моих шумных родственников. — Сразу расскажем или закрепим отношения сначала?

— В каком смысле закрепим?

— Ну в тайне подержим, пока ты в меня не влюбишься, — насмешливо посмотрел в глаза. — Или ты уже?

Ну ты и зараза, Сережа! Издеваешься! Вот так значит?

— Какие отношения, Пылёв? Просто временное помешательство, ничего более.

Вернула ему насмешливый взгляд.

— Вот так ты заговорила? А сегодня мне можно надеяться на твоё "временное помешательство"?

Не знаю, на что рассчитывал. Знал, что не бросится на шею. Но думал увидеть радость в ее глазах. А она… А я, как дурак, целый день на работе о ней думал. Вспоминал прошедшую ночь.

— Посмотрим на твоё поведение…

Она задумчиво смотрела на экран огромного телевизора на стене, где Алька с Ромычем целовались на фоне пирамид.

— Ты смотри, конечно, но спать сегодня у меня будешь, чего бы мне это не стоило.

Сказал. Резко встал, и пошел к Роману за одеждой, которую он обещал еще на входе. Форму все-таки нужно снять…