Не отпускай (СИ)

Эпилог

Еще что-то снится. Мозг не совсем вырвался из сна, из каких-то приятных ощущений. Я, еще не открыв глаза, знаю, что именно меня разбудило. В доме идеальная тишина. Как всегда по утрам в Сережин выходной. Только Персик мурлычет и тычется своей мокрой мордахой в пятку — выше, к рукам или, не дай Бог, лицу, он не рискует, понимает, что я этого не люблю. Ритуал соблюден. Кот понял, что я проснулась. Сполз с кровати и неспешной походкой направился к двери. И ведь не голодный — Сережа покормил! Но вот так каждый раз.

Еще несколько минут спокойно лежу. Но заснуть уже не получится. Я хочу видеть. Я знаю, что меня ждет и каждый раз поднимаюсь с улыбкой. Хотя, после того, что я узнала вчера… При воспоминании об этом, улыбка меркнет…

Накидываю халат стоя перед большим зеркалом, которое представляет собой дверцу огромного, под потолок, шкафа-купе. Да, Маринка, похудеть бы тебе! Как поправилась после родов, так лишние килограммы и остались… И теперь уже точно никуда не уйдут, даже хуже… Но ведь Сереже нравится — пытаюсь успокоить себя сама. Босиком иду к ним.

Уже как два месяца Димочка спит в своей комнате. До этого кроватка стояла рядом с нашей, чтобы не бегать по ночам. Но наш мальчик растет — просыпается все реже. Поэтому пришло время ему переехать.

Дверь в детскую прикрыта — чтобы меня не разбудить. Тихонько открываю… Они сидят на полу, в окружении разноцветных кубиков. Сережа строит башню, причем, не просто ставя один кубик на другой, а с разными там переходами. Получается нечто скорее похожее на замок. Ребенок внимательно смотрит, держа в руках вершинку в виде конуса зеленого цвета.

— Ну, и основной элемент главный строитель доверяет поставить архитектору. Прошу вас, Дмитрий Сергеевич!

Дмитрий Сергеевич, которому недавно исполнилось два года, встает, потому что иначе не дотянется и неловко ставит конус. Причем настолько неловко, что центральная башня угрожающе клонится, а потом медленно заваливается на бок, руша заодно все ответвления. Сережа пытается спасти хоть что-то, но не успевает.

Лицо главного архитектора кривится, слезы наполняют голубые глазки. Я еле удерживаю себя от того, чтобы не кинутся к нему, чтобы не начать успокаивать — Сережа этого не любит. Наблюдаю в щель.

— В городе случилось землетрясение, небывалой силы! — Сергей с воодушевлением предлагает новые правила. — А это что значит? Это значит, что нам нужно разгребать завалы! Теперь ты — спасатель! Тащи грузовик, будем спасать из-под завалов… собаку!

Пока Дмитрий Сергеевич мчится за грузовиком, под кубики помещается попавшийся, видимо, не вовремя на глаза щенок Маршалл из "Щенячьего патруля".

… Они заняты. Не стоит мешать. А вот завтрак нужен! Уверена, что уже проголодались, строители мои! Прикрываю дверь и шагаю на кухню. У меня много времени. У меня столько времени, сколько я захочу. Сережа любит возиться с сыном. Причем он именно играет с ним, на равных, а не только направляет или присматривает.

Пока варю кашу одному и обжариваю гренки для другого, вспоминаю о почти трех годах, что я живу в нашем с Сережей доме. Вспоминаю о том, как мы принесли сюда голубой меховой конверт с бантиком (Несмотря на конец марта, но на улицах лежал снег и было очень холодно! А бантик привезала бабушка — хотела, чтобы было, как в ее времена!).

Вспоминаю о том, как в первую ночь проснулась и увидела удивительную для меня картину: Сергей носил на руках ребенка! И тот молчал! Да, боялся очень — сын родился совсем маленьким. (Но зато совершенно здоровым!)Да, утром вставал на работу. И при этом поднимался, опережая меня, к нему по ночам. Я подозреваю, что делал это мой муж даже не столько потому, что хотел облегчить жизнь мне, а потому, что очень любил сына. И любит с каждым днем все больше.

Я считала замечательным отцом своего папу. Потом я всегда любовалась Романом, который много времени уделял своим детям. Но все они и в подметки не годятся моему мужу!

От приятных мыслей отвлекают руки, обвивающие мою талию, прижимающие к твердому сильному телу. Это тоже — своего рода ритуал. Который я очень люблю и всегда соблюдаю…

— Как же приятно пахнет, — шепчет он в мои волосы.

— Сейчас уже все будет готово… — мне хочется развернуться, чтобы обнять его, но мужские руки удерживают.

— А я не о еде, — бедра вжимаются в мои ягодицы и все намерения моего мужа становятся очевидны.

— А Дима?

— Я включил мультики.

Это — крайняя мера. Применяется только тогда, когда Сережа сильно соскучился по мне. Сейчас, судя по его настойчивым ласкам и тому факту, что он неделю был в командировке и вернулся только ночью, он соскучился сильно. И я тоже.

Ладони скользят по моим бедрам, оголяя, проверяя наличие белья. Его, конечно, нет.

Я все еще помешиваю кашу. Но уже не вижу ее. Мне хочется закрыть глаза, откинуться на его плечо и позволить делать с моим телом все, что он хочет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Выключай! — командует он и я подчиняюсь. Оставляю все, как есть, потому что Сергей целует в шею, прикусывает кожу именно в тех местах, от прикосновения к которым я неизменно покрываюсь мурашками. — В спальню?

— Нет.

— Здесь?

Я киваю. Да-а, до спальни слишком далеко… Он разворачивает меня, подсаживает на обеденный стол (хорошо, что тарелки не успела поставить!) и становится между бесстыже раскинутых ног. Поднимает к самой шее ночную рубашку, оголяя грудь. Несколько секунд просто смотрит. И я с радостью наблюдаю, как темнеют его глаза, как из голубых они становятся темно-синими. Запускаю обе руки в его волосы сразу, как только его губы дотрагиваются до моего соска. Ерзаю в нетерпении по краю стола. Но Сергей не спешит — ласкает грудь, целует шею, медленно подбираясь к губам. И только когда я начинаю судорожно стаскивать с него спортивные штаны, придвигается ближе. Я только немного оттягиваю вниз резинку, чтобы обхватить, чтобы дотронуться до твердого горячего члена. Его губы резко впиваются в мои — покусывают, втягивают язык с таким нетерпением, с такой страстью, что где-то внутри меня, в самой глубине моего тела зарождается пока еще еле заметная дрожь предвкушения, дрожь ожидания его первого толчка.

И когда я пытаюсь направить в себя тугую плоть, он отстраняется, чтобы вопросительно взглянуть в глаза:

— Презерватив?

— Уже поздно.

— Как поздно?

— Потом… — шепчу ему, направляю его, хочу его.

И он сдается. Со стоном входит, упершись лбом в мой лоб…

Мысль не дает покоя. Пока Марина, прижимаясь всем телом, ласково гладит мои плечи, целует где-то за ухом, я вспоминаю ее странные слова.

— Что ты хотела сказать?

Она тяжело вздыхает. Чуть отстраняется, чтобы поймать мой взгляд. Смотрит грустно, даже как-то виновато.

— Так что случилось?

— Я беременна… снова…

На глазах слезы. Не понял. Ну, и что? Чего плакать-то?

— И почему ты расстроена?

— Димка еще маленький. Я уже старая. Снова живот большой вырастет…

Плачет, уткнувшись в мою грудь. Глажу по голове, по плечам, прижимаю к себе еще ближе, еще плотнее, хотя куда уж ближе, если я все еще в ней?

— Глупая! Ты не старая! И живот у тебя не был большим! И вообще, я очень дочку хочу! Я буду помогать! А хочешь, няньку наймем? Чтобы тебе легче было потом с двумя? Об аборте даже не думай!

Целую мокрые от слез щеки, брови, губы… Она не сразу, но все-таки, отвечает.

— Маринка, я люблю тебя. Ты у меня самая лучшая. Только не плачь, пожалуйста!

Не отпускай

И не считай минуты —

Моей судьбы с твоей

Не разделить.

Я не одна.

Я счастлива, как будто.

Я не смогла тебя

Не полюбить…

Я счастлива…

В окно мое стучится

Твоя рука,

Дарящая мечты.

Я счастлива, -

Плохого не случиться,

Пока со мною ты.

Вот и подошла к концу эта история. Простая история об обычных людях, таких же, как и мы с вами. Я не пишу сказки о миллионерах и несчастных золушках, которые одним своим нежным и кротким взглядом способны покорить сильных мира сего. Не пишу не потому, что мне не интересна эта тема, а потому лишь, что я не верю, в то, что это так часто встречается. Может быть… но все-таки вряд ли! Я не знаю, как вы, но я тоже мечтала… И пусть наши с вами "принцы" не имеют миллионов (ну, может быть, у кого-то…), пусть не носят дорогие рубашки и швейцарские часы. Но когда-то мы выбрали их, мы рожали им детей, мы вместе прожили множество хороших… и плохих дней. Чувства притупляются с годами. Любовь? Любовь не исчезает, нет! Не верьте химикам, которые врут нам, что наши чувства — это какие-то там флюиды! Это — проявление души! Наша любовь меняется, трансформируется, но живет… Милые мои, все, кто читал, кто читает мои истории, кто читает эти слова, пусть вас кто-то любит… всегда… что бы ни случилось!

Конец