Не отпускай (СИ)

28

За Сергеем приехала машина — он срочно понадобился в отделе. Я осталась одна дома. Поужинала, хоть уже и к полуночи дело было. При нем есть боялась — вдруг тошнить начнет! Немного подождала, но его все не было, а завтра на работу. Решила лечь спать.

… Проснулась задолго до звонка будильника. Причин такого раннего пробуждения было две — сопение на ухо, иногда переходящее в негромкий храп и ставшая привычной по утрам тошнота. Вставать не хотелось — хотелось спать дальше. А-а-а, надо идти — иначе, придётся бежать. Осторожно отодвинулась, сняв с себя мужскую ногу — руку закинуть не мог, так хоть ногу примостил сверху! Несмотря на отвратительное самочувствие, от осознания собственнических замашек этого мужчины в отношении меня, хотелось улыбаться. Что я и делала, плотно закрывая дверь в спальню, а потом и в туалет.

Как обычно в момент, когда рвотные позывы становятся невыносимыми, и я непроизвольно склоняюсь над фаянсовым другом, я очень-очень жалею себя, так сильно и самозабвенно, что на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Обычно вслед за слезами начинается…

Старалась делать все, как можно тише. Не знаю, то ли получалось, то ли просто Сергей очень устал и спал так крепко, что не услышал, только, когда я, держась за стеночку, выползла из туалета и заглянула в спальню, он все в той же позе лежал на кровати.

Будить, конечно же, не стала — раненый же! Нужно восстанавливаться человеку! Постояла над ним, полюбовалась — красавчик! Просто красавчик! Интересно, ребеночек будет на папу похож? Хочу, чтобы носик тоже такой — ровненький, аккуратный был, чтобы губки тоже пухленькие, как у девочки… Почему-то казалось мне, что непременно мальчик родится — почему, не понимала совершенно! Светлую кожу на подбородке и щеках покрывала чёрная щетина, и рука так и тянулась приласкать, погладить… Но нужно было спешить — маршрут до работы из его дома значительно удлиннялся.

Утром позвонила Лиза. Сказала, что сегодня приедет домой. Она училась в Москве — ехать больше четырёх часов, поэтому бывала на выходных нечасто — раз или два в месяц. Я пообещала встретить ее на вокзале.

К обеду Сергей позвонил. В небольшом перерыве между экскурсиями, а их в учебное время у нас великое множество, у меня было всего лишь несколько минут на разговор.

— Марина, — говорил он почему-то грустным голосом, как будто что-то случилось. — мне скучно! Ты приедешь сегодня ко мне?

— Сереж, что-то случилось? Ты какой-то на себя не похожий… Плечо болит?

— Болит. Нужно твоё обезбаливающее — приезжай, — такой голос тоскливый, что мне даже не хотелось говорить ему то, что я уже знала.

— Ты знаешь, тут Лиза вечером приедет — мне нужно ее встретить, поговорить. Я завтра приеду. Выходной как раз — на целый день! Ну, что ты молчишь? Обиделся?

— Нет. Да-а, обиделся! Ладно, завтра, так завтра. Буду ждать.

Слышала, что говорит он какими-то рубленными, чёткими фразами, что, в принципе, на него совсем не похоже — без шуточек своих. Но меня уже звали встречать группу детей, было некогда. Сказала в трубку, как можно ласковее:

— Не скучай! До завтра! — и отключилась.

…. Вечером встретила Лизу. С бабушкой наперебой кормили ребенка, поили чаем, слушали истории об учебе, о друзьях. Потом она, уставшая, отправилась спать. Я еще посидела рядом с ней на кровати. Она у меня — искренняя открытая девочка. С ней можно, как с подружкой поговорить. Спросила ее о мальчике, который еще летом частенько приезжал и звал ее на свидания.

— Нет, Игорь больше не приедет.

— Почему?

— Я сказала, что больше не хочу встречаться.

Чтобы не повторяться, я просто вопросительно посмотрела на дочь.

— Потому что все встречи рано или поздно переходят в поцелуйную сферу. Это с ним оказалось неприятным. У него влажные руки. И он… короче, не нравится он мне.

Ясно, дальше бессмысленно расспрашивать. Главное, что о Матвее она не заговаривает — может, переболела, перестрадала уже?

— Мам?

Очнулась от своих мыслей, Лиза в глаза заглядывает, руку гладит.

— Что, моя хорошая?

— Ты какая-то не такая — счастливая, что ли? Улыбаешься… И, красивая — постриглась? Не пойму!

Рассказать ей? Так и подмывало поделиться, посоветоваться.

— Лиза, я с Пылевым встречаюсь. И… я беременна.

Дочка подскочила на кровати.

— Что-О? Правда? Правда-правда? Да, ладно! Ну ты даешь! И как давно… Нет-нет, подожди, не говори. Тогда два месяца назад, когда я на каникулы приехала, и мы у Авериных шашлыки ели. Ты ушла, а он говорит: "Пойду брать неприступную крепость штурмом". Еще что-то про свое стенобитное орудие упоминал… Все посмеялись, ну, а он по-настоящему ушел. Правда, скоро вернулся. За тобой ходил следом?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я кивнула. Она продолжила:

— Вернулся, стал напиваться. Потом Алька танцы объявила. Его Вероника пригласила, потому что Вербицкий в бильярд с Ромой пошел играть, а Сергей ей говорит… дословно не помню, но что-то типа: "Я люблю все натуральное — губы, жопы, сиськи… Уходи — ты мне больше не нравишься!" Ха-ха! Он просто на тебя тогда запал!

— Так и сказал Веронике? Она же, наверное, обиделась!

— Не о том думаешь, мама! У нее муж — пусть бы мужа приглашала на танцы. А она — чужих мужиков! А Серега — молодец! Выбрал, значит, выбрал! Не из тех, кому все равно с кем!

— Так ты не против?

— Мама! Ты с ума сошла! Я против? Я рада! Очень рада! А ты ещё не знаешь, кто будет — мальчик или девочка?

— Лиза, он не хочет детей, кажется.

— Он так сказал?

— Нет. Я из разговора с Ирой так поняла.

— Ой, кого ты слушаешь! Ирку! Я вообще удивляюсь, как он с ней жил! Она ж ему вечно мозг выносила своими эзотерическими штучками!

— Лиза, разве можно так говорить?

— Мама! Ты, как маленькая! Скажи ему — он нормальный мужик. Может, с ней он не хотел детей, а с тобой — захочет! — она мечтательно подняла к потолку глаза. — Так и представляю себе, тебя в белом платье с Сергеем рядом! Вы даже лучше, чем Аля с Ромой смотреться будете!

Невольно, слушая ее, тоже представляла себе…

— Ма-ам, а почему ты дома?

— А где я должна быть?

— У него, наверное?

— Я обещала завтра приехать.

— Вот я бы на твоём месте и на минутку не рассталась с любимым! Он тебе нравится?

— Очень.

— Влюбилась! — Лиза приложила ладошку к своему лбу. — Не пойму, почему сидишь здесь? Только десять часов — вечер! Такси вызови и поезжай! И до воскресенья не возвращайся!

За пять минут собралась, такси вызвала. Пирожков маминых в контейнер, чтобы не помялись, сложила. Ехала и мечтала о том, как Серёжа будет рад. То ли под влиянием разговора с Лизой, то ли просто момент такой наступил — так мне было хорошо, так радостно, что решила все-таки рассказать ему о беременности. А вдруг? Да, собственно, если и не понравится Сергею эта новость, я уже все решила — так ему и скажу. Преисполненная решительности я протопала по ступенькам на четвёртый этаж, не дожидаясь где-то застрявшего лифта.

Хотела позвонить, но вдруг дверь не заперта? Нажала на ручку — открыто. Прошла тихонько в прихожую. Прислушалась у порога — тишина, телевизор не работает. Но ведь открыто — значит, дома он! Разулась, не включая свет, шагнула дальше и наступила на чью-то, брошенную как попало, обувь. Женские босоножки на высоком каблуке? Ира вернулась? Я даже не расстроилась сначала. Подумала, что она могла снова приехать пожить к Сергею по старой памяти, так сказать.

Смущала только абсолютная тишина в квартире. Должны же они разговаривать друг с другом? Как поступить? Уехать домой — пусть сами со своими отношениями разбираются? Или пройти и посмотреть, что тут без меня происходит?

Но тут я подумала о том, что бы мне сказала сейчас моя дочь. Зная Лизу, я была уверена, что услышала бы от нее такую фразу: "Мама, за свое счастье нужно бороться!" И правда, Ира-то уже знает, что мы с ним встречаемся — значит, нужно пометить свою территорию! Даже в мыслях это звучало смешно. Поэтому, улыбаясь, как дура, я прошла дальше.

В зале никого не было. На маленьком журнальном столике — следы недавнего пиршества — тарелки с колбасой, моими котлетами вчерашними, помидорами и, почему-то, дорогими шоколадными конфетами. А еще — две пустые бутылки из-под водки и шампанского! Вот тут меня и охватили сомнения. Но теперь уже было поздно отступать, и я шагала в сторону спальни…

Дверь была прикрыта. Несколько секунд я простояла, не решаясь войти, как ребенок под кабинетом директора. Но потом протянула внезапно задрожавшую руку и толкнула дверь. Сразу на кровать посмотреть не смогла — уже знала, что именно там увижу! Глаза уставились на красное платье и черные кружевные трусики, лежащие на полу возле входа.

Как в замедленной съёмке подняла взгляд…. Мой красавчик Серёжа лежал на спине, раскинув в стороны руки, полностью одетый, с задранной футболкой и расстегнутым ремнем на джинсах… Ира, совершенно голая, примостилась сбоку — голова на его плече, рука лежит поперёк груди… Спят голубки…. Размечталась дурочка — ребенок, муж! С такими кобелями, как "мой" Сереженька в этом плане никаких вариантов.

Медленно повернулась и вышла из квартиры.

Нет, ну что за безобразие такое! Человек ранен, устал. В конце концов, столько дней не видел свою женщину — едь, на ночь глядя, на работу! Нет совести у нынешних избранников народных — пальцами щелкнут, любой прибежит и поклонится! Блядь, как же сдержаться и скандал в отделе не устроить? Так ехать не хотел! И полковник тоже хорош — обещал ведь мне двухнедельный отпуск, да и больничный никто не отменял!

Ехал злой до безобразия! В кабинете полковника сидел слуга народа — Стригунков, собственной персоной! Встал мне на встречу, левую руку мою потряс! Такой весь лощеный, вылизанный! В костюме дорогом, несмотря на ночное время — спит он в нем тоже?

Рассмотрев его в живую, понял, что чисто внешне он, действительно, красив. Не удивительно, что бабы к нему, как мухи на говно, слетаются!

— Сергей Николаевич, простите, что в такой поздний час выдернул вас из дома! Но разговор не терпит отлагательств! Уже сегодня нужно решить, как поступить с задержанными, потому что, сами знаете, завтра с утра — дело либо есть, и о нем нужно отчитаться, либо — его нет.

— Это разве я решаю? — ответил грубовато, но, честно говоря, от его слов был просто на взводе — вот-вот взорвусь!

Ничего, что я в рамках операции почти два месяца жизни своей потратил — в гостинице обшарпанной сидя? Опять же, меня чуть не убили! Вдруг бы эта ненормальная попала мне в сердце или голову? Да я на нее сам заяву накатаю — за покушение на сотрудника полиции при исполнении! А это, между прочим, на особо тяжкое потянет! По статье 317 УК РФ — вплоть до пожизненного!

Видимо, вся гамма моих чувств отражалась на лице, потому что Стригунков, пытаясь поймать мой взгляд, продолжал:

— Поймите, Сергей Николаевич, в нашей семье случилась беда — Алёна Коновалова, моя будущая теща, она… в общем, не в себе. Плохо у нее с головой — ей в тюрьму нельзя, ей лечиться нужно!

Да, ясно все! Должность у тебя высокая намечается — родственники с такой статьей — совсем не в тему! Тут либо на младшей Коноваловой вообще не женись, либо "тещу" будущую спасай!

— Я понимаю, — продолжал он. — Что это все — наши семейные, так сказать, проблемы! Но и вы меня поймите — вы же мужчина.

Он бросил многозначительный взгляд на полковника, и Иван Матвеевич, к моему удивлению, встал из-за своего стола и покинул собственный кабинет, пряча от меня взгляд! Я понял, что все уже решено и сейчас мне попросту заткнут рот!

Стригунков продолжал, вдруг перейдя на "ты" — Ну, правильно, чего со мной церемониться:

— Послушай, майор, я — человек небедный, да и Коновалов готов за жену прилично заплатить. Вот, смотри, я тебе половину той суммы предлагаю, что ты мог бы получить, как… как киллер. Просто за физический и моральный ущерб! На море, куда-нибудь в Египет бабу свою с детьми свозишь! Здоровье поправишь! Или машинку новенькую прикупишь…

Я понимал, не первый год в органах работаю, что следом за предложением денег, обычно следовала угроза, чтобы проникся человек, что будет, если он вдруг вздумает взьерепениться. Так и произошло:

— Эта дура, Алёнка, своей дебильной выходкой чуть не испортила мне карьеру и жизнь. Если бы не ее братец, генерал этот — просто, не знаю, что и делать! А тут, понимаешь, невеста моя беременна — мальчик у нас будет. А у меня, ведь, от жены — две дочери, я о сыне всегда мечтал! Короче, это я так… чтобы ты, майор, прочувствовал, чтобы понял, что рука у меня волосатая имеется, что сор из избы выносить я не могу и не хочу, ну, и ради семьи своей готов на многое.

— Ладно, переходи уже к главному, — решил хоть таким же беспардонным обращением немного "вернуть" ему его же хамство. — Чего яйца мять?

Он удивленно поднял бровь, но ничего не сказал.

— Короче, либо ты соглашаешься на уже озвученную сумму, к которой Коновалов еще от себя немного накинет, восстанавливаешься — отпуск тебе полковник даст. Либо вылетаешь из полиции, и в моем городе другой работы для тебя не будет.

Сука!… Как так получается-то! Все отмылись, очистились — по закону нашему грязными сапогами, образно говоря, потоптались, а виноват у нас кто остался? Дурак Пылёв! Ну как так? В рожу ему съездить, просто чтобы на душе не так мерзко было? Но ведь в его руках — власть! А полковник мне ясно дал понять, что он сам умывает руки — помогать мне не будет!

Я задумался, нагло уставившись в лицо Стригункову. Он, давая мне время, молчал.

Бля-ядь, только в нашей стране такое творится или в других тоже? Так, это со мной, сотрудником полиции, при звании достаточно высоком, при многолетнем стаже работы — всю жизнь в этом отделе, так поступить могут! А что говорить о простом человеке, у которого нет никакой поддержки? Вот до глубины души задело…

Отказаться, что ли, от денег? Послать его на хер? И остаться бедным, но гордым? Или взять? Что гордость-то моя — буду считать компенсацией за временную потерю трудоспособности! Устрою на эти деньги Маринке шикарную свадьбу! Как говорится, Бог любит троицу! Вот и я в третий, и надеюсь, последний, раз женюсь на ней! Или, и правда, в Египет с нею — пускай мне там экскурсию по пирамидам проведёт!

Подумал о ней, спящей в этот момент в моей постели, и безумно захотел побыстрее свалить отсюда.

— Окей, Стригунков, я согласен. Деньги не пахнут, так говорят?

Он вновь пропустил мою наглость мимо ушей, улыбнулся фирменной депутатской улыбкой (мэровской не звучит как-то!) и сказал:

— Завтра мой человек домой тебе привезет наличкой всю сумму! Иди, майор, отдыхай, выздоравливай! Я думаю, что тебе не нужно объяснять, где нужно язык держать?

— Не нужно.

Я встал и направился к двери, понимая, что аудиенция окончена. Стригунков проговорил мне вслед:

— Полковнику там скажи, чтобы зашел!

Ох…ть! Как у себя дома распоряжается!

Полковник, правда, топтался неподалеку. Шагнул ко мне навстречу:

— Ну, что, Сереж, согласился?

Я кивнул, стараясь не смотреть на него.

— Ну и молодец! Я со своей стороны премию выпишу! Ну и отпуск, естественно! Сейчас тебя дежурка домой отвезет!

Я уже собрался двигаться к выходу, но он взял за локоть здоровой руки:

— Сергей, не расстраивайся! Может, оно и к лучшему — все довольны, каждый рад! А женщина твоя — красавица и умница, очень переживала о тебе в больнице! Считай, что ты — везунчик, такую бабу отхватил! Любит она тебя, поверь мне. На свадьбу, надеюсь, меня позовешь… несмотря на эту гадкую ситуацию?

Ну что тут скажешь? Я кивнул, понимая, что, может быть, и у полковника, как у меня, никакого выбора не было. Он похлопал меня по руке и пошел в свой кабинет.

Но как же гадко на душе у меня было — словами не передать! Дежурный водитель — молодой лейтенант Лёша Сафронов, поначалу все разговор завести пытался. Но потом понял, что не настроен я разговаривать и отстал.

Маринка спала, уткнувшись носом в мою подушку. Полюбовался ею — красивая, домашняя, моя женщина! Хорошо с ней — спокойно, уютно. И в постели — просто замечательно!

Плевать на все! Плевать и забыть, как страшный сон! Вот сейчас Маринку обниму и спать! Кое-как стащил джинсы и лег, футболку снимать не стал — слишком больно! Как же обнять ее хочется… но на здоровое плечо лег, а раненной рукой двигать слишком больно. Закинул ногу на нее, чтобы обязательно проснуться, когда она на работу уходить будет. И провалился в сон без сновидений.

Не знаю, как она выбраться из-под меня смогла, что я даже не проснулся! Все на свете проспал! Посмотрел на часы — половина двенадцатого! После суток и то так долго никогда не спал! Конечно, Марина на работе давно. Вышел на кухню — на столе каша тарелочкой накрытая стоит! Гренки пожарены в яйце — давно мне такого никто не готовил…

Одно только плохо — у Маринки есть, кроме меня, еще целое семейство! Вот если бы можно было забрать ее к себе и никуда не выпускать — пусть бы обо мне одном заботилась! Что скрывать, расстроился, когда она сказала, что не приедет. Хотя, конечно, в душе понимал, что ребенок — это святое. А особенно такой ребенок, как Лиза — милая ласковая девочка, которую я знаю с детства, с момента женитьбы Романа.

О-о, кстати, мысли сами вывели меня в нужное направление! Ромке позвоню — пусть приезжает в гости вечером! Пива попьем!

— Ромыч, привет!

— Да, Сереж, как твое плечо?

— Болит. Нужно обезбаливающего принять. Приезжай, пива попьем!

Ромка задумался. Обычно, он всегда рад встретиться, но тут я услышал неожиданно:

— Прости, друг, сегодня не могу! У нас Анютка заболела — всю ночь с Алей не спали! Сейчас вот в больнице — подозревают аппендицит. Никак не могу. Давай в другой раз как-нибудь.

— Ромыч, я позвоню попозже — узнаю, как она. Конечно, в другой раз увидимся.

Но мысль о выпивке я уже выбросить из головы не мог. Более того, желание выпить усилилось. Юрке Латышеву позвонить? Он может быть на дежурстве. Матвею Аверину? А может, самому нажраться? Так тогда поговорить не с кем будет… А мне именно поговорить хотелось.

С горем пополам натянул джинсы. И поплелся в супермаркет. Наверное, старнно я выглядел с перевязанной рукой возле винного отдела. Купил бутылку водки, шампанского — завтра Маринка приедет, будем отмечать… тот факт, что я скоро стану богатым человеком. Конфет, колбасы, сыра, фруктов — на большее фантазии моей не хватило.

Сразу начать свою одинокую пьянку не решился. Не голодный, а хотелось, чтобы удовольствие было полным — наемся, напьюсь и спать снова! Смотрел телевизор, сидел в интернете, слонялся по квартире — да этот отпуск сведет меня с ума от скуки! И это только первый день…

Наконец, котлеты разогрел, помидоров помыл — резать-то как? Целиком есть буду! Перенес все это богатство в зал на журнальный столик, врубил ужасник, только налил себе первую рюмку — звонок в дверь. Кто? Может, Маринка передумала? Радостно понесся к двери. Еще только в прихожую вышел — в двери ключ повернулся и она открылась. На пороге стояла Ирка.

— Ой, Сережа, ты дома?

— Что тебя удивляет? Что дома? Или что Я?

— Ничего. Ничего меня не удивляет.

— Ир, напоминаю тебе, что мы развелись. Пора бы прекратить ходить в мою квартиру, как к себе домой!

— Ой, ладно, Пылёв, столько лет на тебя потратила! Что теперь и в гости прийти нельзя?

— В гости можно. Только заранее предупреди об этом. И ключ верни. Иначе замки сменю.

Она засмеялась.

— Из-за Маринки?

— Жениться на ней решил, — чего это меня на откровенность с ней вдруг потянуло?

— Жени-и-иться? — протянула Ира насмешливо. — Хоть бы пострадал по мне для отвода глаз год-другой!

— Жирно тебе будет. Ладно, чего приперлась?

— Пылев, не хами! Приглашай давай — покормлю тебя хоть! О, а что с рукой-то твоей? Чего забинтован?

Ну, слава Богу, хоть внимание обратила!

— Да, так — бандитская пуля! Проходи!

А что? Сейчас с Иркой и накатим! Зато хоть словом перекинуться будет с кем!

— Выпьешь со мной?

— Пьешь от радости, что женишься или с горя, что пуля в тебя попала?

— И то и другое. Так выпьешь?

— Водку не хочу.

Блядь, Маринкино шампанское жалко ей отдавать! Но с другой стороны я скоро буду богат, как Буратино, куплю для нее еще лучше!

Принес Ирке шампанское.

— Только открывай сама — видишь, я не могу!

Выпили с ней пару раз. Она шампанское быстро прикончила. Сама в супермаркет сгоняла за добавкой. Сколько жили вместе, а так по душам никогда не разговаривали. К концу бутылки она мне казалась нормальной бабой. Конечно, с Маринкой не сравнить, но так поболтать на крайний случай, нормально! Она о работе свое рассказывала, о том, что новый ухажер у нее появился — молодой журналист к ним в газету пришел. Потом сказала, что собирается в командировку в Германию ехать — очень этому радовалась. Я рассказывал альтернативную версию о том, как получил ранение — можно было бы роман фантастический писать. Я чуть-чуть недопил бутылку. Просто в какой-то момент понял, что вырубаюсь — от ранения совсем ослабел? Или, может, старость и пора уменьшать дозу?

Встал из-за стола, прошел в спальню… Последнее, что помню — как пытался джинсы с себя снять, но смог только расстегнуть ремень….