Не та профессия-3

Глава 16

Самый большой кабинет Главного Дворца с Государственным Гербом на большом столе для совещаний. Во главе стола сидит пожилая женщина. Напротив неё сидит молодой человек в форме джемадара погранвойск со штатом Термязского погранотряда.

Кроме них в огромном кабинете никого нет.

— Тебе знакомо понятие валового внутреннего продукта в стране? — с отстранённой и грустной улыбкой спрашивает женщина.

— Сумма всех товаров и услуг, произведённых в стране, плюс по мелочи, типа инвестиций, — пожимает плечами джемадар. — Но я не понимаю, как это всё можно точно учитывать. С моей колокольни, так это и вовсе нереально. Ну либо будет плюс-минус половина от учтённого. Что автоматически делает нецелесообразным всю трудоёмкую процедуру.

— Ты смотри, вы там даже экономику проходите, что ли, в своих дырах… — искренне удивляется женщина.

— Вот это было обидно. Во-первых, у нас на заставах не пьют. По крайней мере, на тех, которые на границе с Султанатом, — поправляется пограничник. — Во-вторых, есть же экзаменационный минимум на офицерское звание. У нас он сдаётся сложнее, чем где-либо ещё. В-третьих, раз не пьём, свободное время надо куда-то девать. Все понемногу учатся. Некоторые, типа Атени, вон даже в какие серьёзные заведения поступают, — хмыкает пограничник. — Ни разу не будучи ни дворянами, ни выпускниками лицея либо гимназии.

— Не валяй дурака, — мягко предлагает женщина. — Ты догадываешься, зачем я тебя вызвала?

— Отмена иммунитета у старшего персонала караванных домов, — снова пожимает плечами джемадар. — Моим единоличным решением.

— СТОП. Ты уже во в с е х караванных домах его отменил? — собеседница Пуна широко раскрывает глаза. — Не только в АЛЕМЕ?! КОГДА?!!

— Перед тем, как прибыли твои нарочные. У меня как раз были ребята из безопасности. Мы впопыхах этот момент как-то проглядели, когда начинали, — ничуть не беспокоясь, отвечает Пун.

— Ладно. Попробуем с другой стороны, — вздыхает женщина и кладёт ладони на стол. — Давай ты сейчас, со всей своей смёткой, с первого раза отгадаешь, о чём я сейчас думаю? И что меня тревожит больше всего?

— О том, что у нас получается более одного центра принятия решений. По крайней мере, в текущей обстановке. И что один из центров принятия решений не работает надлежащим образом, — смеётся Пун.

— Ну, можно и так сказать. По содержанию. Хотя я бы выразилась чуть в иной форме…

— Не могу же я сквернословить в твой адрес, — безмятежно отвечает джемадар. — Забегая вперёд. Ты считаешь, что плохо работаю я. Я считаю, что очень недорабатываешь ты. И тем самым тянешь всех назад. Под «всеми» я сейчас имею ввиду страну, а не только частные вопросы войны и дипломатии.

Женщина с четверть минуты беззвучно глотает воздух. Потом трёт ладонями щёки:

— Знаешь, вот я сейчас не знаю, что сказать, первый раз в жизни. В любой другой стране…

— …меня б уже не было. Это понятно, — отмахивается пограничник. — Но мы не в другой стране. И у меня встречный вопрос, даже несколько. Как ты думаешь, я готовился к этому разговору с тобой или пришёл наобум? Если да, отмена мною неприкосновенности — это моя прихоть, желание залезть к кому-то в карман? Или всё же что-то иное? Продиктованное какими-то объективными причинами?

— Боюсь спросить о причинах!.. — в сердцах бросает женщина.

— Ты не любишь вспоминать об Атени, из-за твоего чувства вины, но я напомню. Ты в курсе, что он, по линии первого департамента, прислал поверяемую и достоверную информацию об агентуре Султаната, работающей у нас под носом? У тебя под носом, — поправляется джемадар. — Я формально вообще на границе и в колледже, и в мою зону ответственности контрразведка не входит.

— Что не помешало тебе вовсю сунуть в неё нос при первой же возможности, — сварливо врезается женщина.

— Давай не будем переходить к новой теме, не закончив старую. Я, кстати, неточно выразился. Там не агентура. Там их кадровые ребята, судя по некоторым моментам. А агентура — посеяна ими у нас везде, где только возможно. Так ты в курсе этого сообщения?

— Да, недавно сообщили через секретаря, — недовольно морщится собеседница Пуна. — Было в табеле срочных донесений с пометкой «нуждается в проверке». Как раз думала, что с этим делать… По приметам, оно давно было на то похоже. Но я, во-первых, не ожидала от них такой прыти и масштабности в работе: думала, тупые обезьяны, прости Господи… и числом берут…. Во-вторых, не ожидала от них такой подлости: ведь свободные и неприкосновенные ранги всем торговцам — то было решение как раз для стимуляции торговли и промышленности, а не для этого! Если караваны перестают нам возить, к примеру, хлопок, знаешь, на сколько дороже будет стоить твоя любимая форма?

— Насколько? — с любопытством поднимает взгляд джемадар.

— На четыре десятых. Они же сорок процентов. И это только первый попавшийся пример. А ещё есть много наших именно что мануфактурных производств, которые сбывают товар направленно туда. Вернее, с их помощью — в Хинд и далее. Если их караванные дома исчезнут, многие наши пойдут с протянутой рукой, потеряв доход.

— А кто-то считал, сколько именно мы потеряем? И каков вред от откровенных шпионов в твоей Столице, которым даже Имперский Прокурор ничего сделать не может? А тебя с этим вопросом не беспокоит — потому что там разгребать полгода придётся? А не по термам с девочками прохлаждаться! — начинает заводиться Пун. — Ты согласна, что все, кто ниже тебя, просто боятся или не умеют генерировать точные решения? Взамен полагаясь на твои указы, чтоб потом на них же и свалить вину за свои провалы? А ниже тебя — все.

— Я потому и затеяла реформу. — Тихо говорит женщина. Глубоко вздыхает три раза подряд, отпивает воды из стакана и продолжает. — Чтоб решать могли и другие.

— Давай спрошу прямо. Тебе на меня пожаловались? И попросили принять меры?

— Ну а ты как думаешь? Давай загнём пальцы, сколько врагов ты за вчера-сегодня нажил?

— А у сторожевого пса друзей не бывает, — улыбается Пун. — Если только товарищи по конуре. Ещё, возможно, хозяин. Но помнишь, я тебе рассказывал, что и собака может быть отличной, и хозяин может быть добрым. А общий язык найти у них не всегда получается. Потому что цели и задачи у них разные… Слушай, а у тебя не было проблем с воспитанием детей?! Вот например, они сопротивляются, а ты им чуть не силой правильное навязываешь? — словно спохватывается Пун.

— У меня нет детей. Только племянники.

— Гхм, пардон. Не вникал так глубоко…

Женщина неожиданно громко, на грани приличий, смеётся, потом снова прикладывается к стакану с водой:

— Уф-ф-ф, жара! Ну давай о целях. Я, честно говоря, решила в своё время так: сперва реформируемся. Потом я отхожу от дел, дальше — вы. Но мы ещё толком и не начали, а меня уже по десять раз на дню теребят: то это, то то.

— Дальше будет только хуже, — уверенно говорит Пун. — Хорошо что мы с ребятами из первого и второго департаментов, во-первых, на одной волне, во-вторых, знаем об этих планирующихся изменениях. Потому нашли общий язык и быстро сами сориентировались. Попутно вопрос в лоб: моё решение об аннулировании рангов караванщикам отменять не будешь?

— Я-то не буду. За меня Рода на местах будут… которые из Двадцатки.

— Это понятно, — сосредоточенно кивает джемадар. — Но тут ещё посмотрим, у кого нервы крепче. Смотри, что ребята предложили. Чтоб на тебя такие известия не сваливались, как снег на голову, давай раз в день-два, со мной и с ними, по часу хотя бы, уделять нашей текущей работе? Вот хотя бы сегодня, все же здесь! Ну давай ты с нами поприсутствуешь на нашем разговоре, и хотя бы о наших планах на неделю узнаешь?! Включая проблемы, которые мне жетоном лично затыкать приходится. И в офисе Прокурора, потом — в суде, в таможне…

— Сегодня бал! Ты хочешь м н е предложить поработать?! Вместо благодарности за ваши приглашения? — удивлённо поднимает бровь женщина.

— Это было бы просто идеально, — коротко кивает Пун. — Бегать к тебе за каждым чихом, который мы только придумали, но ещё не знаем, получится ли, я не хочу. А ты не в курсе наших замыслов: ни что до их целей, ни по месту проведения, ни по способам. Причём, не знаю, как казна и фискалы; а первый и второй департаменты тебе отчёты регулярно шлют. Но жалуются, что ты их не читаешь. Или читаешь за неделю все четырнадцать, в один присест.

— Так потому и не читаю, что регулярно шлют, — хмыкает женщина. — А о целях мы и так говорим, когда в коридорах сталкиваемся… Это ж ты «на выносе» обитаешь.

— Давай серьёзно, — хмурится джемадар.

Женщина долго и оглушительно смеётся.

— Вот план наших мероприятий, которые случатся в ближайшее время, — пограничник запускает по столу лист бумаги. — Помощь не нужна, моего жетона хватает. Недовольства будет масса. Давай о принципиальном. ТЫ согласна, что их менталисты не должны работать у нас на территории, как у себя в саду?

— Да. Иначе с чего бы я твои выходки терпела?

— Тогда ответь на один мой вопрос. Почему у нас эта тема под запретом твоим Высочайшим Соизволением? Как целое направление науки, которым нельзя заниматься под страхом коронного преступления?

— Молодая была. На троне недолго. Лет пятнадцать назад, Глава Церкви как-то сумел за месяц убедить, с тех пор так и повелось. — Опускает взгляд женщина. — Сейчас думаю, что это была ошибка.

— Ты в курсе, что в колониях никто этого направления не закрывал, хотя от Церкви и скрываются?

— Предполагала. В первую очередь потому, что у них там Церкви почитай нет. Местные верования и идолы… Прости. — хмыкает женщина. — Ты же тоже из них?!

— Угу, — весело кивает Пун. — И наша религия старше вашей более чем на тысячу лет. Можешь не извиняться.

— Ладно, давай к целям и задачам. Убедил. Как раз до бала за два часа успеем обсудить. Тем потом сам расскажешь, а после бала ко мне можете вместе зайти…