Не только память

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Сейчас конец апреля. Весна. Вечер. Половина шестого вечера. Через час будет совсем темно.

Жарко. И жара не спадет часов до десяти.

Я живу на окраине Рангуна, неподалеку от озера Инья. С озера наползает ленивый ветерок. Он настолько легок, что еле перебирает бахрому пальмовых листьев. Прок от него только комарам, которые пользуются им, чтобы подобраться к своим жертвам — людям.

Рангунская весна — самое жаркое время года. Уже пять месяцев не было ни одного дождя. Даже вороны держатся поближе к воде и порой бултыхаются на мелководье. Они стали раздражительны и сварливы, устраивают никчемные драки за обертку от жевательной резинки, а потом громко считают в тени потерянные перья.

Но все-таки весна. По утрам, напоминая о близком муссоне, небо застилают кисейные облака. На деревьях распускаются белые, желтые, оранжевые, сиреневые, фиолетовые цветы. Ребятишки, мне это хорошо видно со второго этажа, подобрав клетчатые юбки — лоунджи, обливают друг друга водой из велосипедных насосов: сегодня последний день фестиваля воды — бирманского Нового года. В школах и университете начались каникулы, и бойскауты разбили на берегу озера палаточный городок. По утрам они проходят чинной цепочкой — совершать добрые дела.

Напротив — кафе. Нет, кафе — слишком громкое слово для этого заведения. В нем продают рис, бананы и мыло, там можно напиться чаю с молоком из мятого алюминиевого чайника. В заведении сидят двое полицейских, монах, гурка в черном военном берете и рикша. Все пьют чай (кроме монаха — ему нельзя принимать пищу после полудня) и читают газеты. Сейчас много пишут о новых законах Революционного совета о защите крестьян от произвола ростовщиков и помещиков. Бирма — страна сельскохозяйственная, и восемьдесят процентов ее двадцатимиллионного населения — крестьяне. Почти у каждого рангунца есть родственники в деревне. Вернее всего, они есть и у посетителей кафе.

Удивительно, что я мог раньше думать о Бирме как о месте сказочном, экзотическом, где все должно быть точно в цветном приключенческом фильме о тропиках или в романах Луи Жаколио. Когда я ехал сюда впервые, то, признаюсь, ожидал увидеть слонов на улицах Рангуна, обезьян в городском парке и попугаев на каждом кусте. Энциклопедия, которая добросовестно описала бирманскую фауну и не упомянула о том, что в ее столице слоны и обезьяны живут только в зоопарке, невольно ввела меня в заблуждение. Правда, так случилось потому, что я был готов заблуждаться, хотел этого.

Но, хотя мои экзотические надежды не оправдались, я не разочарован. Бирма — чудесная страна и без слонов на городских улицах. Видел я потом и слонов, и крокодилов, и попугаев, но они пришли в свое время и не заняли слишком большого места в образе Бирмы, который у меня сложился к тому времени.

Но и писать теперь о Бирме значительно труднее. Я кое-что знаю о ней и, главное, знаю, как много еще мне неизвестно, непонятно.

Я не пытаюсь рассказать о Бирме все — из этого ничего не получится. Расскажу о небольшой поездке на север, которую мы, то есть Лев Сорокин и я, предприняли год назад. Мы побывали в местах, где работали, работают или будут работать советские специалисты — строители, агрономы, почвоведы, врачи, преподаватели. Нам хотелось узнать, каковы результаты их работы, какую пользу она приносит Бирме, какая память о советских людях останется в стране. И только ли память…

А коль скоро мы ехали по Бирме, то и рассказ в книге пойдет о ней самой и о бирманцах.

Между Китаем и Индией, вернее, южнее Китая и восточнее Индии, находится большая страна — Бирманский Союз. Союз — потому что состоит из собственно Бирмы, национальных государств Шанского, Качинского, Каренского, Кая и Особого Чинского округа. На флаге Бирмы большая пятиконечная звезда, между лучами которой — звезды поменьше. Большая звезда символизирует Бирму, малые — входящие в союз государства. Многие народы и племена, населяющие страну, пришли из Китая, как и сами бирманцы — смуглый, большеглазый народ тибетского происхождения. В течение всей долгой истории Бирма испытывала влияние цивилизаций своих великих соседей; в своеобразной и самобытной бирманской культуре ясно видны следы этого влияния.

Кроме бирманцев и родственных им народов в Бирме живет много индийцев и китайцев.

Около ста лет назад, после трех войн с Великобританией, рухнуло бирманское королевство и Бирма на много лет перестала существовать как независимое государство. Она превратилась в английскую колонию и была включена в состав Индии как одна из провинций. Бирма вернула себе самостоятельность только в 1948 году.

Как я уже говорил, Бирма — сельскохозяйственная страна. Англичане были заинтересованы в том, чтобы она поставляла рис, а все остальное ввозила из метрополии. Им удалось сделать Бирму крупнейшей житницей Британской империи, и это сказывается в бирманской экономике по сей день. Развита страна однобоко, непропорционально. Все шестнадцать лет независимости бирманские правительства стараются исправить это нелепое положение — развивают промышленность, внедряют новые сельскохозяйственные культуры. Но переделать экономику — это не так просто.

Кроме риса в Бирме есть и другие богатства: тиковое дерево, могучие стволы которого слоны подтаскивают из джунглей к ее желтым рекам, каучук, нефть, драгоценные камни, цветные металлы, но главное и по сей день — рис, рис и еще раз рис.

Бирма — нейтральная страна, она живет в мире с соседями, не входит ни в какие военные блоки или союзы.

Беды колониализма, феодальные и националистические сепаратистские тенденции в окраинных государствах, а также шрамы военных лет, последствия японской оккупации, междоусобная борьба различных партий и группировок — все это привело к тому, что Бирме не удалось добиться за шестнадцать лет тех успехов, на которые надеялись ее вожди периода борьбы за независимость. А в последние годы, когда крупнейшая правящая организация — Антифашистская лига — раскололась, положение в стране стало весьма серьезным. Тогда, в марте 1962 года, к власти пришло правительство, возглавляемое генералом Не Вином, одним из представителей «старой гвардии», руководившей борьбой против японцев и англичан. Это не значит — убеленный сединами ветеран: в сороковых годах вождям бирманского национально-освободительного движения было от силы по двадцать пять-тридцать лет.

Новое правительство Бирмы объявило, что единственно верным путем для страны оно считает путь социалистического развития. 1963 год начался в этом отношении весьма знаменательно. В первый день января была национализирована нефтяная компания — крупнейшее предприятие, остававшееся фактически под английским контролем. Затем последовала национализация банков. Постепенно в руки государства переходят и другие частные предприятия, отрасли промышленности и торговли. Были проведены серьезные мероприятия по облегчению положения крестьян — подавляющего большинства населения страны, угнетаемого ростовщиками и помещиками. За последний год в стране в десять раз увеличилось количество тракторов, создано несколько кооперативов.

Наша поездка началась в дни больших перемен в Бирме.