(Не) в кадре

Глава 14

— Август в этом году выдался теплый. Парки еще совсем зеленые. И птички поют. Слышишь? Даже не верится, что осень на носу, — кутаясь в плед, Кира выпускает в воздух колечко дыма.

С позапрошлой недели она бросила пить все таблетки, сменила психолога, начала курить и записалась на курсы китайского языка. Не знаю, насколько взаимосвязаны эти события, но, по-моему, ей эта спорная и специфическая терапия помогает.

Кира потихоньку стала оживать. Энергии заметно прибавилось, настроение перестало скакать из стадии херово в еще херовей, сон выровнялся, улучшился аппетит, в глазах появился блеск.

Считаю, всего за пару недель это неплохой результат. За полгода терапии подобного прогресса не наблюдалось. Наоборот, Кира все глубже и глубже уходила в себя, и все мои попытки вытащить ее из депрессии проваливались с треском.

— Я рада, что вернулась домой. Здесь легче дышится и все такое родное. Никогда не думала, что буду тосковать по родине, — заправив за ухо длинную светлую прядь, она завороженно созерцает великолепную панораму, открывающуюся на набережную Москвы-реки.

Прикурив сигарету, я тоже залипаю, прислушиваясь к монотонному городскому гулу. С нашего балкона открывается потрясающий вид, на который можно любоваться вечно и никогда не надоест. Я говорю это не только как фотограф, но и как человек, безумно полюбивший этот город с его непрерывным бешеным ритмом.

Зеркальная гладь реки отражает золотистые отблески вечернего солнца, создавая иллюзию бескрайнего мерцающего полотна. Вдали просматриваются стройные силуэты исторических зданий, погруженные в мягкий свет уличных фонарей, и величественные купола храмов, отливающие золотом на фоне темного неба. Отсюда можно увидеть знаменитые небоскребы Москва-сити с зеркальными фасадами и Кремль с красными стенами и башнями, подсвеченными прожекторами.

Иногда мне кажется, что Москва — не просто город, а живой организм, дышащий и пульсирующий, полный звуков, энергии и движения. Но как же легко здесь затеряться, и как глубоко можно ощутить свою пустоту.

— Сегодня у нас ты молчун? — беззлобно поддевает меня Кира.

— Сегодня я слушатель. Ты интересно рассказываешь. Продолжай.

— Врешь и не краснеешь, Красавин, — смеется она.

Почти так же, как раньше. Мне бы порадоваться за жену, но я лишь отстранённо фиксирую происходящие с ней изменения, словно ставлю галочки в ежедневнике и жду, когда не останется ни одной пустой ячейки.

— Знаешь, иногда ты бываешь жутко невыносим, — забрав из моих пальцев кружку с кофе, Кира делает глоток и забавно куксится. — Фу, как ты его пьешь? Еще и холодный.

— К тебе возвращается вкус. Это хороший знак, — замечаю я, пересекаясь с женой взглядом. Она едва заметно хмурится, и первая разрывает зрительный контакт. — Я отнесу на кухню, — кивнув на кружку, Кира разворачивается к балконной двери. — Ты идешь?

— Позже. Постою еще.

— Выглядишь уставшим, — замечает она. — Накинь, простынешь, ночи уже холодные, — Кира заботливо накрывает меня своим пледом и тянет на себя ручку двери. — Я жду тебя в кровати.

— Не жди, я не быстро.

Она застывает в проеме, оглянувшись через плечо. В глазах напряжение и тревога, а еще… облегчение. Разительные перемены в ее состоянии не сильно коснулись горизонтальной сферы. Безвкусный механический секс два раза в неделю, потому что вроде как надо, но не сильно хочется — это пока все, на что мы способны. Кира под предлогом вернувшегося художественного вдохновения все чаще остается ночевать в своей спальне, где устроила небольшой творческий беспорядок. И меня такое положение вещей более чем устраивает.

— Может, тогда я пойду к себе? — тщательно скрывая прозвучавшую в голосе надежду, тихо спрашивает Кира и сразу переходит к оправданиям: —Поработаю еще немного. Папин друг остался очень доволен портретом, и заказы посыпались, как из рога изобилия.

— Здорово, Кир, — буднично отзываюсь я. Замешкавшись, она не спешит скрыться в гостиной, продолжая буравить меня нерешительным взглядом.

— Что-то еще хочешь сказать? — помогаю ей справится с сомнениями, написанными на растерянной мордашке. Кира поджимает губы и шагнув на балкон, прикрывает дверь за своей спиной.

— Да, — немного волнуясь, кивает она. — Мне поступило предложение от одного крупного бизнесмена из Женевы. Руслан не швейцарец, он русский эмигрант…

— Надеюсь, предложение не руки и сердца? — неуклюже шучу я.

Кира тихо хихикает, прикрыв губы ладошкой, а во взгляде появляются живые смешливые огоньки.

— Нет, он всего лишь хочет, чтобы я написала его дочерей. Девочки, близнецы, представляешь. Как вы с Викой, только одинаковые.

— Однояйцевые, — поправляю я.

— Боже, какое ужасный термин, — Кира выразительно закатывает глаза. — Девочкам скоро исполнится по три года, и Руслан хочет запечатлеть этот момент… по-особенному, — лицо жены внезапно мрачнеет. — В общем, там все не просто. Отказаться жутко неловко. Полгода назад у близняшек умерла мама. Я ее знала, когда они с Русланом жили в России. Писала их свадебный портрет. Очень красивая и гармоничная пара… была. Влюбленные, счастливые, с горящими глазами. Как художник я подмечаю такие вещи. Это было не наиграно. По-настоящему. И вдруг такая трагедия…

Подавленно вдохнув, Кира выхватывает у меня сигарету и глубоко затягивается. Я никак не комментирую услышанное, жду, когда она закончит мысль, но чувствую, что ее глубоко задела печальная история этой семьи.

— Я могу работать и по фотографии. Писать с натуры сложнее и дольше, но Руслан настаивает, чтобы я прилетела к ним в Женеву. Он уверен, что даже самый лучший снимок не передаст живую мимику, эмоции, настроение… Ты бы с ним поспорил. Да?

— Нет, отчасти он прав. Фотографии тоже бывают живыми, но для портрета они не годятся. Кир, если чувствуешь, что будет морально тяжело, отказывайся, — советую я. — Тебе сейчас нужны положительные впечатления, а не…

— За меня не переживай, — уверенно перебивает Кира. — Я уже настроилась и почти согласилась, но сначала хотела с тобой обсудить.

— Мне это не нравится, Кир, — говорю напрямик. — Ты не готова к самостоятельным путешествиям. И у тебя терапия. Не забывай.

— Не забываю. Онлайн-сеансы в помощь.

— Ты уверена, что потянешь? — скептически уточняю я.

Она энергично кивает, подходя ближе, и, поднырнув руками мне под мышки, обнимает. Несколько мгновений мы молчим, застыв, как чужаки, вынужденно прилипшие друг к другу. Кира размеренно и спокойно дышит, но я чувствую исходящее от нее напряжение. Что-то сломалось между нами. То, что и так было слишком хрупким и не успело окрепнуть.

— Может, короткая разлука пойдет нам на пользу? — Кира потирается щекой о мою рубашку. — Мы отдаляемся, Макс. Ты отдаляешься.

— Ты тоже не спешишь делать шаги навстречу.

— Знаю, — протяжно вздохнув, соглашается она. — Я очень надеюсь, что эта поездка поможет мне разобраться в себе. Как думаешь?

— Я не знаю, — пожимаю плечами, скользнув ладонью по ее волосам. Не говорю этого вслух, но мне кажется, что она просто ищет новый способ спрятаться от имеющихся проблем. — Если почувствуешь, что не справляешься, сразу бери билет и возвращайся.

— Так и сделаю, — мягко обещает Кира и, подняв голову, смазано целует меня в подбородок. — Я буду скучать, Максим, — ее взгляд с щепоткой грусти медленно проходится по моему лицу. — И доставать звонками. Попробуй хоть раз не ответить! Решу, что ты завел себе бабу на стороне.

— Ты, вообще-то, мне разрешила, — с усмешкой припоминаю недавний разговор.

— Эй. Я пошутила, — легко хлопнув меня по груди, она высвобождается из моих объятий и игриво грозит пальцем. — Только попробуй, Красавин. Отец тебя кастрирует.

— Это угроза? — насмешливо вскидываю бровь.

— Нет, это факт, — смеется в ответ Кира.

И это отнюдь не легкомысленный обмен шутливыми фразами. Как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Тесть у меня мужик серьезный, суровый и не обделенный властью, но ко мне всегда относился лояльно, даже учитывая последнюю ситуацию.

Ни он, ни его жена не обвинили меня в лицо, но наши отношения после событий в Израиле заметно охладели. Пока Кира держится за меня, они не посмеют хоть слово сказать ей поперек. Однако я отлично понимаю, что их хорошее расположение ко мне может в одночасье рухнуть. Но на этот случай у нас с Кирой заключен брачный контракт, составленный Машкиным мужем. А ему в этой сфере нет равных.

— Доброй ночи, Макс, — клюнув меня в щеку, Кира ретируется с балкона, оставив меня наедине с невеселыми мыслями.

На душе тошно и тоскливо, но по ночам это привычное для меня состояние. Днем я максимально собран и полон сил и энергии. Вечерами извожу себя тренировками. Если, добравшись до кровати, сразу не вырубаюсь от усталости, то до утра пялюсь в темноту, думая не о жене, которая спит рядом или в соседней комнате, а о той, что с момента возвращения в Москву захватила все мои мысли. Но, откровенно говоря, она оттуда никуда и не исчезала. В моем сердце для нее всегда был припрятан особенный уголок, в который за без малого десять лет никто так и не смог пробиться. Моя строптивая Мальвина оказалась жуткой собственницей, но при этом без раздумий отдала свое сердце другому.

Без раздумий ли? Я был для нее горьким уроком и болезненным опытом, многое в ней изменившим. Повзрослевшая Варя не бросилась бы в новые отношения, как в омут с головой, а наверняка сто раз взвесила все за и против, чтобы принять судьбоносное решение. И в этом, несмотря на все различия, мы с ней поразительно похожи.

Может, я ошибаюсь, и во мне говорит конченый эгоист, уверивший себя, что Варя вышла замуж не по огромной любви, а из рассудочных побуждений.

Может, этот самый ублюдочный эгоист целенаправленно ищет брешь в идеальной картинке ее семьи?

Но я ведь чувствовал, как она дрожала в моих руках, как отчаянно страстно отвечала на мои поцелуи. Это невозможно сыграть и подделать. Ее так же мощно накрыло, как меня. Она бы сдалась и уступила моему напору, если бы не гребаные шрамы. Жестокий принц из прошлого, превратившийся в не менее безжалостное чудовище. Хуже отрезвления в тот момент была жалость в ее глазах. Она меня уничтожила, разнесла мое эго в хлам, и наверное, абсолютно заслуженно.

Ты же хотел, чтобы она была счастлива, Красавин. Так радуйся, у нее все сложилось, а ты облажался по всем фронтам, — глумливо жужжит внутренний голос, подозрительно похожий на кошачий.

«Блин, ты мне эти трусы никогда не забудешь», смеется в голове голос Мальвины.

Не забуду, Варь, но только не трусы, а тебя.

Семейный пикник, обещанный Владом, все-таки состоялся. Не знаю, как ему удалось, но муж меня уломал. После долгих уговоров стена сопротивления рухнула, и я капитулировала. Он так искренне старался, что отказать было бы форменным свинством. С мамой и дядей Сережей договориться оказалось намного проще. Они люди простые, непривередливые и приглашениями от снобов Грудининых неизбалованные.

Если не сильно придираться и закрыть глаза на вытянутые рожи свекров с неестественными словно приклеенными улыбками, то, в принципе, все прошло не так уж плохо. Внушение Влада явно сработало и Грудинины очень старались показать себя гостеприимными и радушными хозяевами.

Мама не заметила никакой фальши, искренне расхваливала уютный интерьер и обстановку дома, поделилась своим фирменным рецептом солянки и с удовольствием налегала на окрошку на сметане, которую я на дух не переношу. А дядя Сережа со свекром даже умудрились договориться о совместной рыбалке в следующие выходные.

Я чуть со стула не свалилась, представив импозантного Виктора Степановича с удочкой в руках, в камышах и в рыбацких резиновых сапогах. Ей-богу, запечатлеть бы этот момент на пленке, так ведь не пойдет же блестящий хирург никуда, а договор — это так, формальность. Все что угодно наплетет, лишь бы единственного сынка не расстроить. Боятся они, что я вобью клин между ними и Владом. Хотя у меня и в мыслях такого никогда не было.

Я не злой человек и обиду в себе долго держать не умею. Если ко мне с добром, то и сама в долгу не останусь. На многое закрою глаза и мигом забуду все неприятные моменты. Особенного отношения я не прошу, не была королевишной, не стоит и начинать. Мне хватит и толики уважения и терпимости. Понимаю же, что людям в возрасте сложно подстраиваться под обстоятельства и находить общий язык с чужими людьми, но за пять лет они даже не попытались, и внук их буржуйский норов не смягчил. Вот, что задевало меня за живое.

Ладно я, но Грудинины же и в адрес Илюшки колкости себе позволяют. И невоспитанный он, и балованный, и с генетикой не повезло. Словно другие дети чем-то отличаются в Илюшкином возрасте. Муштровать и в рамки загонять — это все равно, что на корню убить характер и уникальность ребенка.

А, если вдуматься, чем мои гены хуже? Бабушка у меня тоже врачом была, отец и дед — трудяги, пахали, не покладая рук, чтобы семьи ни в чем не нуждались, а мама — оступилась, да, но и время тогда было тяжелое. Сначала отец умер, потом муж, через несколько лет бабулю схоронили. Она без крепкого плеча осталась и поддержки семьи, еще и с дочкой на руках. А я очень сложным ребенком была. Замечания, выговоры, характер взбалмошный, неуступчивый. Чудила так, что мама не горюй. Вот на нее со всех сторон посыпалось, а опереться не на кого. Отец Эдика Круглова то ли духом слаб оказался, то ли мужского стержня не хватило, не удержал или не хотел прикладывать силы. Его можно понять, зачем ему чужие проблемы, если можно без них?

Соседям проще осудить, чем дельный совет дать, да и просто по душам поговорить. От чужого горя люди шарахались как от огня, самим бы выжить. Может, где-то и иначе было, но в нашем кругу сердобольных не попалось. Вот и выкарабкивались, как могли, пока семейство Красавиных на выручку не пришло. Ну и баба Нюра, пока была жива, радела за нас душой. Скучаю по ней не меньше, чем по родной бабушке. Сколько тяжелых моментов она сгладила своей легкой рукой. И к себе всегда приветит, и покормит, и хлестким словом в чувство приведет.

— Варь, мы поедем, наверное, — шепчет мне на ухо мама, когда Светлана Олеговна убегает на кухню, чтобы принести чай. — У нас на даче теплица незакрытая, а холодает уже. Как бы мне сватам поделикатнее сказать, чтобы не обидеть?

— Бабуль, а можно я с вами поеду? Мне тут тоже скучно, — палит контору Илья, весь извертевшийся на своем стуле.

Само то, что он почти два часа усидел, ничего не выкинув, уже подвиг. Если бы не игрушка на смартфоне, то мы все бы вздрогнули. Я против увлечения гаджетами, но иногда они действительно спасают. Только в исключительных случаях. Сегодня именно такой.

— Куда уезжать, а десерт? — с деланным огорчением восклицает Виктор Степанович. — Светочка «Черный принц» испекла. Я вкуснее торта еще не пробовал.

— Дорога дальняя, а у Сережи с утра что-то в моторе его старушки барахлит. Надо бы дотемна успеть. Мало ли что, — виновато улыбаясь, оправдывается мама.

— Конечно, поезжайте, торт мама вам с собой по кусочку упакует, — сказав свое решающее слово, Влад сглаживает неловкую ситуацию. — Я, кстати, могу посоветовать хороший сервис, как раз по пути.

— Что я сам, что ли безрукий? — отзывается дядя Сережа. — Свою Ладочку до винтика знаю. Родная она мне уже. Столько лет вместе, — хохмит он.

— Рукастый, еще какой, — мама улыбается, как влюбленная девочка и с гордостью жмется к плечу мужа. — Что мне стоит дом построить. Это про моего Сереженьку. Все может, все умеет. И копать, и строить, и ремонт сделать и дерево посадить, и мотор собрать и разобрать. Золото ты мое.

— Бери с матери пример, как мужа на подвиги мотивировать, — подмигивает мне Влад, поднимаясь из-за стола. — Пойду скажу насчет торта.

— Баб, ну можно мне с вами? — снова начинает канючить сынок, как только отец скрывается на кухне.

— Илюш, мы с папой не собирались тебя никуда отпускать. И вещей с собой нет. Вдруг дождь, а тебе и переодеться не во что, — мягко говорю я, поглаживая темные мягкие волосики. — Давай не сегодня?

— Мам, ну ты же обещала…

— Когда это?

— Варь, у нас много на даче его одежды накопилось, — встает мама на сторону внука, и тот, почувствовав поддержку, радостно соскакивает со стула и забирается бабушке на колени. — И по прогнозу перемен в погоде не обещали. На худой случай, найдем что одеть. И вы с мужем вдвоем побудете. А завтра вечером мы сами его привезем.

— Илюш, я думала, мы завтра в парк аттракционов сходим.

— Ну его. Я там недавно был, — машет маленькими ручонками сын.

— Ладно, сейчас с папой посоветуюсь и решим, — начинаю колебаться.

— Ура! Ура! Завтра с дедой на пруд пойдем! Там утки уже вот такие выросли, — Илья разводит ладошки в стороны и весь светится от счастья.

— Вот так он и вьет из вас веревки, — неодобрительно вздыхает Виктор Степанович.

— Ну а что ему в городе сидеть, пылью дышать, — возражает мама. — У нас там природа, чистый воздух. Соседка моя коз и курочек держит. Молочка и яичек домашних для Илюши куплю. Всё полезнее магазинной химии.

— А сертификат качества и ветеринарное свидетельство у вашей соседки есть? — занудничает Грудинин-старший. — В этом году птичий грипп свирепствует. По всем новостям передают.

— Бог с вами, Виктор Степанович, откуда птичьему гриппу в нашем посёлке взяться? — всплеснув руками, смеется мама.

— О чем спор? — интересуется Влад, вернувшись из кухни с контейнером в руках.

Внутри как минимум половина «Черного принца». Не пожадничала Светлана Олеговна. А это уже очень хороший признак. Может. И сладится у нас общение?

— Ни о чем, — идет на попятную свекор, широко улыбаясь моей матери. — Светлана Валерьевна Илюшу хочет в гости забрать, — поясняет он, переводя выразительный взгляд на сына.

— Я только за, — сходу соглашается Влад. — Мы с Варей найдем чем заняться, — хитро посматривает на меня, а в черных глазах черти с ведьмами хороводы водят.

В последнее время мужнин темперамент серьезно так приподнялся. Даже головная боль и усталость не спасают от сексуальной активности супруга. Спрашивается, а что ему раньше мешало? Ничего же вроде не изменилось. Работа у обоих, непоседливый сын, требующий внимания, бытовые дела и заботы, от которых никуда не деться. У меня еще и открытие офиса на носу. Приготовления почти закончены: персонал подобран, юридически все оформлено, сайт в разработке. Остались последние штрихи и в добрый путь.

Радоваться бы мне, дуре, но я не могу отделаться от мысли, что за постельной прытью Влада стоит банальная ревность. Собственник в нем, видите ли, проснулся и жаждет самоутверждения. Маринка, сучка крашеная, постаралась. Знала, бы, что в итоге, вместо разлада в наших отношениях, медовый месяц намечается, ядом бы своим подавилась.

Я ей, кстати, высказала все, что о ней думаю. Не подбирая слова и в довольно грубой форме. Она очень винилась, слезу пустила, клялась, что больше никогда свой поганый язык не высунет, и я малодушно дала ей самый последний шанс на исправление. Надеюсь, выводы Грызлова сделала, иначе чхать мне на многолетнюю дружбу. Отрублю, как и не было.

Жаль, что в отношении Красавина мое железное «отрублю» превращается в невнятное «мы же и так не видимся». За пару недель ни одной очной встречи. Все заказы обсуждаем исключительно через электронную почту и по телефону. Мест, где мы можем случайно пересечься, я избегаю как огня, и пока нам без всяких проволочек удается коммуницировать на расстоянии. Пусть так и остается. Моя совесть почти чиста…

Но, как бы сказала баба Нюра: гнать его надо санным веником куда подальше, иначе быть беде. И даже в эту минуту, получив от Красавина сообщение со списком контактов людей и компаний, заинтересованных в услугах профессионального ландшафтного дизайнера, я блаженно улыбаюсь и трусливо радуюсь, что муж не видит глупейшего выражения моего лица.

Боже, помоги мне вернуть на место поехавшие мозги и избавь от искушения. Сама я не справляюсь. Этот белобрысый змей одним (но за то каким!) поцелуем снова впрыснул яд в мои вены. Здравый смысл и доводы рассудка одновременно махнули ручкой на прощанье, не обещая вернуться.

Надо с кем-то обсудить, выговориться, послушать независимую точку зрения, а не держать все в себе. Может, исповедаться? Но я в церкви с крещения Ильи не была ни разу и ни одному священнику кроме Артура не доверяю, а как ему о таком расскажешь? Может, он и не в курсе нашей с Максом давней истории, но все равно как-то неловко.

Мама — тоже не вариант. Она горячо любит Влада, считает его идеальным мужем для меня. И я согласна. На все девяносто пять процентов, но оставшиеся пять мне как раз и не дают покоя. Маринка — вообще, дохлый номер. Я ей больше даже с дулом у виска ни слова не скажу.

Проводив маму с дядей Сережей и Илюшей, я долго смотрю вслед удаляющейся красной «Ладе». Старые покрышки шелестят по асфальтовой дороге, поднимая облака пыли. Дождик бы не помешал, прибил бы все и воздух освежил. Душновато для второй половины августа.

На сердце неспокойно, необъяснимое волнение тисками сжимает грудь. Мне всегда грустно отпускать от себя сына. Пусть всего на день, но мы могли провести выходной вместе. Я и так корю себя, что слишком много времени уделяю работе и мало — семье. Особенно сейчас, когда бизнес расширяется. Влад нервничает, каждую ночь строя из себя альфача, а Илья, чувствуя наше внутреннее напряжение, ведет себя из рук вон плохо. Хочется сгладить, вернуть все как было…

В кармане повседневных хлопковых шорт оживает мобильник. С замиранием сердца достаю его и смотрю на экран.

БМ (не спрашиваете, что означает расшифровка. По-моему, очевидно, что это белобрысый мудак): У тебя все в порядке? Контакты дошли?

Я: Все отлично, сообщение получила. Спасибо, Максим. В понедельник разошлю всем адресатам коммерческие предложения.

БМ: Не забудь синхронизировать их с договором, где указаны тарифы и сроки, в течении которых они действуют. Обязательно добавь, что твоя фирма предоставляет не менее трех планировочных решений и допускает правки в визуализации со стороны заказчика. У тебя есть портфолио с поэтапными иллюстрациями готовых проектов?

Я: Максим, думаешь я свой диплом в переходе купила? Конечно, у меня все готово. Я не один год занималась частными заказами по ландшафту, поэтому ни с отзывами, ни с иллюстрациями проблем не будет.

БМ: Не огрызайся, Варь. Я помочь хочу.

Я: Ты уже помог, и я очень тебе благодарна.

БМ: Буклеты и презентации есть? Если что, мои проектировщики могут подсуетиться.

Я: Макс!!! Сегодня суббота!

БМ: Прости, что отвлекаю(виноватый смайлик). Забыл, какой день недели.

Я: «Креатив Групп» работает по выходным?

БМ: Временно. Точнее, я работаю. Остальные — нет.

У меня так и чешется язык и кончики пальцев от желания спросить, как к его самоотверженным трудовым подвигам относится жена. Меня бы, например, не устроило, если бы мой муж пахал без выходных. У Влада каждая вторая суббота рабочая, так я какой год пытаюсь ему внушить, что давно пора отказываться от смен в выходные. Он как-никак руководство и имеет полное право сам себе устанавливать график.

Я: Спасибо еще раз, Максим. Отдыхай. Хотя бы иногда, — пишу рафинировано вежливый ответ.

БМ: Ты тоже, — прилетает в след.

Тяжело вздохнув, убираю телефон в карман и неторопливой походкой возвращаюсь в дом. Влад не пошел со мной провожать гостей, но это я его попросила. Мне показалось, что Светлана Олеговна искренне огорчилась, что мама с дядей Сережей не остались попробовать десерт. Пусть хотя бы сына накормят до отвала.

Несмотря на свою любовь к сладкому, Черный принц свекрови я так и не оценила по достоинству. На мой вкус он суховат и шоколада многовато. Мне больше нравятся чизкейки и суфле, а от переизбытка какао начинаю чесаться. Но моя аллергия в расчет не берется. Светлана Олеговна считает, что я специально придумываю причины, чтобы не есть то, что она готовит. Разубеждать бесполезно. Проще смириться и выпить супрастин сразу после съеденного кусочка тортика.

Поднявшись на крыльцо, проскальзываю в приоткрытую дверь и не спешу ее захлопнуть, услышав доносящиеся из гостиной приглушенные голоса. Словно шпион, затаившись на пороге, пытаюсь вникнуть в суть заинтересовавшего меня разговора. Мне ни капелюшечки не стыдно, что я поступаю не совсем красиво. Грудинины со мной тоже не особо церемонятся. Сегодня вот снизошли, спасибо, но хочется узнать, что на самом деле скрывается за их радушными оскалами.

— Этот ее Сергей ужасный мужлан. Мало того, что сам на борова похож, так и шутки у него плоские, — манерным тоном вещает Светлана Олеговна. — И Витю еще на рыбалку позвал. Смешной человек. О чем им говорить?

— Нормальный мужик, мам. Что ты хочешь от завхоза в ПТУшным образованием? — отвечает на этот злобный высер мой любимый муженек.

Вот же лицемер. Получит он у меня. Приедем домой, все выскажу.

— Варька сразу видно, вся в Ирину. Не зря говорят, хочешь узнать, как будет выглядеть жена через тридцать лет, посмотри на тещу. И как тебе, Влад? Нравится? — ворчливым голосом вставляет Виктор Степанович. — Хорошо, хоть Илья в Грудининскую породу пошел. От осинки не родятся апельсинки.

Ну, садовод-любитель, попроси меня еще раз заняться благоустройством вашего барского участка, я вам такое безобразие нахреначу, все осинки зачахнут и яблони плодоносить перестанут. Утрирую, само собой. Сад для меня — святое, даже если хозяева не в адеквате.

— Пап, не начинай. Варя — другой человек, и я ей себя запустить не дам, — важно заявляет муж.

У меня аж волосы от злости дыбом на загривке встали. Что он такое несет, помело неразумное? Кому-то сегодня точно апельсинкой в лоб прилетит. Жди, муж, бурная ночь тебе гарантирована.

— А ты на Алкину мать посмотри, — свекор снова врубает любимую пластинку, ничуть меня не удивив. — Там и усилий прилагать не надо. Сразу порода видна. Что дочь, что мать, как с картинки. Женька уже двадцать пять лет на жену налюбоваться не может. Талия словно у девочки, на лице ни морщинки. И Алла такой в ее возрасте будет. Ты почему вчера не заехал? Обещал же. Свиридовы всей семьей у нас были. Алла спрашивала про тебя, волновалась, не случилось ли чего.

Что, блин? Грудинины совсем рехнулись? При живой снохе и внуке, сводничеством решили заняться? Сжав кулаки, делаю шаг вперед, собираясь устроить знатный переполох в благородном семействе, но в последний момент резко одергиваю себя. Не время еще лезть на рожон. Послушаю, что мой благоверный ответит. Может, и помилую.

— Бать, ну какая Алла? — раздраженно хмыкает Влад. — Вы мне ее до старости пихать будете? Сказал же, что она мне как женщина нафиг не сдалась. Мы с ней друзья, не больше.

Какие, к херам, друзья? Почему я не в курсе?

— Бывшие любовники друзьями не бывают, — вторит моим мыслям приторный голосок Светланы Олеговны. — Ты глаза разуй, Владик. Она столько лет тебя любит, ждет, что одумаешься, на свою личную жизнь крест поставила, и сына твоего как родного примет. А Варя твоя ничего кроме своих цветов не видит. Домой приходит позже тебя. Не удивлюсь, если у нее кто-то есть…

— Мам, еще слово, и мы сюда больше ни ногой. Ясно? — взвинчено затыкает ее Влад.

Черт, надо было раньше появиться. Зря медлила. Дождалась. Светлана Олеговна четко в цель попала, надавив на больную мозоль сына. Чувствую, снова будет мозг мне выносить, с пеной у рта требуя, чтобы я разорвала контракт с Красавиным.

В прошлый раз мы пришли к небольшому консенсусу по этому вопросу. Влад поскрипел зубами, но согласился подождать два месяца, чтобы мне не пришлось выплачивать неустойку по невыполненным заказам. Но я на днях взяла двенадцать новых, а это еще на месяц… Он же не вникает в суть моих дел и вообще не спрашивает, чем я занимаюсь. Муж и про студию дизайна не особо интересуется, объясняя это тем, что полностью доверяет моим деловым навыкам.

Немного поразмыслив, я громко хлопаю дверью, делая вид, что только что вошла. С невозмутимым видом заявляюсь в гостиную, раздаю присутствующим вымученные улыбки, получая такие же в ответ.

— Проводила своих? — вежливо интересуется свекровь, словно только что не сватала моего мужа с дочкой своих друзей.

— Да. Спасибо вам большое за гостеприимство, мама и Сергей в восторге от вашего дома и вкуснейших блюд, — рассыпаюсь в фальшивых любезностях, а саму едва не перекашивает. Нет уж хренушки, не стану я устраивать никаких сцен и выяснений отношений. Не дождутся. — Но нам с Владом тоже пора собираться. Ты готов? — демонстративно взглянув на часы, обращаюсь к Владу.

Муж осматривает меня с недобрым прищуром проницательных карих глаз. Видимо, чувствует подвох, но не знает с какой стороны ждать.

— Да, поехали, — быстро кивает и встает из-за стола. — Мам, тебе помочь убрать? — спохватившись, спрашивает у матери.

— Я — сама, сынок, — с немым упреком кольнув в меня взглядом, елейно улыбается Светлана Олеговна.

К Грудининым мы приехали на моей машине. Влад планировал немного выпить за ужином, но его никто не поддержал. В моей семье больше пьющих нет, а в его — демонстративно не выставили алкоголь на стол. Хотя обычно свекры не против употребить бутылочку хорошего вина во время наших визитов, но сегодня решили показать себя заядлыми трезвенниками. Для кого, спрашивается, пыль в глаза пускали?

— Все нормально? — интересуется муж, пристегивая ремень безопасности. — Ты какая-то напряженная.

— Тебе показалось, — пожимаю плечами, заводя двигатель.

Ворота автоматически открываются, выпуская на волю мой резвый Солярис. Я покупала его с небольшим пробегом и после аккуратной хозяйки. Радует меня четвертый год и ни разу не подвела. Хотя поначалу мы очень долго находили с ней общий язык. Я слишком пугливая была, и Хендайка моя, видимо, реагировала. К машинам, как и к цветам особый подход нужен и ухаживать за теми и другими необходимо регулярно и своевременно. Тогда первые будут служить верой и правдой, а вторые — цвести и благоухать.

Усердно засоряя мысли чем угодно, но не подслушанным разговором, постепенно переключаюсь с режима «разнести всё в хлам» на «попробую поговорить спокойно». Не уверена, что смогу удержать эмоции под контролем, но постараюсь не скатиться в истерику. Последней под завязку хватило. Лет десять назад я бы вывалила все свои претензии, как есть, не смягчая выражения.

Может, так и правильно — честно, не кривя душой, и прямо в лоб. Апельсином, словами, да чем угодно. Писец, как сложно себя сдерживать, когда бомбит изнутри и благоразумная маска образцовой жены трещит по швам. Я же не была такой правильной до тошноты, но жизнь прогнула и нагнула, заставила считаться не только со своими интересами.

— Варь, давай в рестик возле нашего дома заскочим? Посидим немного. Выпьем, поговорим, музыку послушаем, — предлагает Влад.

— О чем? О твоей подруге Алле? — не удержавшись, ляпаю я.

Муж затихает на минуту, если не на две. Чувствую на щеке его давящий взгляд, но даже бровью не веду. Пусть помучается.

— Варь, ты нам вечер испортить хочешь? Хорошо же все прошло, — наконец, выжимает из себя Влад.

— Для кого? Твои родители вдоволь поглумились над мамой, и по дяде Сереже и твоей жене не забыли катком пройтись, а ты как обычно в сторонке постоял и словно теленок гривой покивал. Расскажешь, с каких пор Алла тебе в подруги затесалась и насколько близка эта дружба?

— Ты подслушивала? Да? — доходит до него, как до утки на пятые сутки. Я многозначительно молчу, продолжая играть на нервах мужа. — Блин, Варь, не надо снова делать меня виноватым. Про Аллу — это ерунда полная. Пару-тройку раз в год обмениваемся сообщениями, с праздниками друг друга поздравляем и все. А насчет остального… Я родителям сказал, чтобы больше…

— Ты лучше поведай, как собираешься не дать мне себя запустить? — ухмыльнувшись, перебиваю я.

— Черт, да я же ничего такого не имел в виду, — в сердцах восклицает Влад. — Ты у меня с каждым годом только хорошеешь. Сама знаешь, что как пацана от тебя кроет. Ревную дико, а ты словно специально мне душу рвешь. Аллу приплела, а сама со своим бывшим…

— Мы с ним партнёры, и своим другом я его не называю, — снова затыкаю мужа на полуслове. — И согласна с твоей матерью. Бывшие любовники друзьями не бывают. Бизнес — это совсем другое.

— Двойные стандарты, Варь, — хмыкнув, возражает Влад. — Хочешь сказать, между вами исключительно деловое общение?

— Именно так, — уверенно киваю я, потому что на данном этапе это чистая правда.

Единичный случай в студии — исключение. Одномоментное помутнение рассудка, не более. Повторения не будет. Теперь я точно кремень. Мои нервы и спокойствие мне дороже спонтанных буйных страстей.

— Мы не встречаемся и не пишем друг другу теплые смс, — добавляю, почувствовав исходящие от мужа скепсис и недоверие.

— Ладно, закрыли тему. Когда ты планируешь расторгнуть договор с его агентством?

— Скоро, — расплывчато отвечаю я. — А ты, Влад, собираешься разорвать свои дружеские переписки с Аллой, или эту тему мы тоже благополучно замнем?

— Хоть сейчас удалю ее номер из контактов, — он без колебаний достаёт телефон, а я как раз заезжаю на парковку нашего ЖК.

— Удаляй, — заглушив двигатель, поворачиваюсь к мужу всем корпусом и смотрю на него в упор.

— Варь, это детский сад, — он в замешательстве проводит ладонью по темной щетине. — Мы же взрослые люди. Наши семь дружат много лет. Я Аллу с детства знаю. Как это будет выглядеть? Сначала бросил чуть ли не перед свадьбой, потом вычеркнул из друзей. Она ничего плохого ни мне, ни тебе не сделала, — Влад толкает длинную эмоциональную речь.

Я не сухарь и не ревнивая идиотка, понимаю, что в его словах есть своя логика и определённый смысл. Алла мне не соперница, но сам факт того, что муж скрывал от меня их общение, бесит до красных пятен перед глазами.

— Я тоже ничего плохого не сделала твоим родителям, как и мои близкие, но за нас ты задницу не рвешь, а в чем-то даже поддакиваешь, — холодно чеканю я, высказывая основную претензию. — И охотно выслушиваешь сплетни Маринки за моей спиной, а потом бросаешься на меня с обвинениями. Тебе не кажется, что это немного не по-мужски?

— Хорошо, — он поднимает руки в знак капитуляции. — Я виноват. Буду исправляться.

Черт, как же у него все просто. А самое печальное — это пустые обещания. Влад заверял меня, что всё изменится, но реальность показала обратное. Он не в состоянии осадить родителей, не потому что недостаточно сильно любит меня. Всё намного хуже — Влад разделяет их точку зрения насчет моей мамы и Сергея, а значит, со временем у Грудининых есть все шансы продавить их и в отношении меня.

Особенно сильно по сердцу резанули слова Светланы Олеговны о том, что расчудесная породистая Алла примет нашего с Владом сына как своего. Как у нее только язык не отсох ляпнуть такую дичь? Неужели я настолько им отвратительна?

— Так мы идем в ресторан или нет? — выбравшись из салона первым, Влад огибает автомобиль и галантно подает мне руку.

Именно на его джентльменские манеры я когда-то и купилась. Столько знаков внимания, ненавязчивых комплиментов, проявления заботы и желания слушать все, что вылетит из моего рта, я не видела ни от одного мужчины.

Он не лез ко мне в трусы, не бросал тупые фразы из самцового лексикона, носился месяцами как с фарфоровой вазой, боясь лишний раз прикоснуться без разрешения. Смешно, но первый поцелуй у нас случился только на пятом свидание, а до секса дошло чуть ли не через год.

Влад завоевывал меня медленно, неторопливо, но с завидным упорством. И я в конечном итоге пришла к ясному пониманию, что сильнее чем он, меня никто не полюбит. Почему же сейчас я начала сомневаться в нем? Что и когда пошло не так?

— Не сегодня, Влад. Сейчас я хочу только одного — принять душ и лечь спать, — честно отвечаю я, тяжелой поступью направляясь к подъезду.

— Я думал, мы проведем время вместе, — развернув меня за локоть, муж заставляет взглянуть ему в лицо. — Что с тобой происходит, Варь?

— Ты еще спрашиваешь? После всего, что мне довелось сегодня выслушать? Ты всерьез считаешь, что сейчас мы поднимемся в свою квартиру, выпьем вина, посмотрим фильмец и займёмся сексом? Как ни в чем ни бывало? Так? — выпаливаю на одном дыхании. В груди щемит от ощущения тотальной несправедливости.

— Ты надумываешь проблемы на пустом месте, Варь, — сквозь зубы раздраженно цедит Влад. — Или специально ищешь повод поссориться.

— С ума сойти, я еще и виновата, — иронично хмыкнув, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и, прижав ключ-карту к замку, захожу в подъезд. Влад остается снаружи.

Через пару минут на мой телефон прилетает смс:

«Заеду на час к Марату. Отсыпайся.»

«Супер. Молодец. Можешь, не торопиться», — строчу в ответ и бросаю мобильник на прикроватную тумбочку.

Вместо злости на его мальчишескую выходку мужа я испытываю облегчение и, приняв расслабляющую ванну, без зазрения совести заваливаюсь в постель. Пусть Влад и дальше лелеет свои глупые обиды, а я сделаю именно то, что он предложил — отосплюсь.