Ненаглядная красота

ил-был царь на царстве, государь на государстве. Жена у него была красавица. Вот родила она сына. Бабка снесла царского сына в баню и говорит потом отцу:

— Сынок у тебя крепкий, будет проворный человек. Только гляди за ним в оба.

— Ну, ладно, Хорошо!

Подрос царевич, а отец его ни на шаг от себя не отпускает. И на совет с ним, и на пир с ним, и на охоту с ним.

Вот раз поехали они на охоту. Стали за оленем гнаться, а царевич с лошади упал. Лежит под кустом, отца зовёт.

И вдруг слышит:

— Не плачь, сынок, не тужи, сынок, отец близко.

Обернулся царевич и видит: стоит под деревом большущий человек — медный лоб, оловянное брюхо. Тут отец наехал, к сыну подбежал, на руки его взял. А царевич ему и говорит:

— Погляди, батюшка, стоит под кустом большой человек — медный лоб, оловянное брюхо!

Царь глянул да быстрой рукой бросил на человека шёлковую петлю. Завязал его, закрутил его, слуг созвал.

Захватили человека, привезли во дворец, посадили в золотую клетку.

Все стоят, на него смотрят, любуются. А он на царевича поглядел и говорит:

— Эх, сынок, я тебя пожалел, а ты меня в неволю отдал. Не будет тебе добра за злое дело.

Ну, царевичу совестно стало. Да уж дело сделано.

Вот на другой день послал царь гонцов в соседнее царство, иностранное государство. Приезжайте, дескать, ко мне, смотреть чудо-чудное: большого человека — медный лоб, оловянное брюхо.

Стали к нему люди звания разного из чужих царств-государств собираться. А тут к вечеру бегал царевич по дворцу, пускал из лука золотую стрелу. И залетела стрела к медному неловеку в клетку.

Стал царевич молить-просить:

— Большой человек — медный лоб, оловянное брюхо! Дай мне мою золотую стрелу.

Медный лоб ему в ответ:

— Открой золотую клетку, выпусти меня на волю. Отдам тебе золотую стрелу.

Тут царевич, не долго думая, открыл золотую клетку, выпустил медного человека.

Только его и видели.

Повёл царь гостей медного человека глядеть. А его и след простыл. Стали гости над царём смеяться:

— Обманул ты нас! Всё про чудище выдумал!

Рассердился царь, разгневался. Стал искать, кто медного человека выпустил.

Видала это девушка-чернавушка и говорит царю:

— Не вели меня казнить, вели слово вымолвить. Видала я из поварни, как царевич медного человека на волю выпустил.

Рассердился царь, разгневался пуще прежнего. И велел сына из своего царства прочь прогнать.

Идёт царевич, горькими слезами плачет. Он день идёт и другой идёт. Одежда на нём поизорвалась, обувка на нём поистрепалась.

Пришёл он в соседнее царство. Пошёл к царю. Стал работы просить. Не берут его во дворец, не берут его в царские палаты, а взяли его на скотный двор. Повелел ему царь коней пасти.

Погнал царевич коней в поле. Стало ему горько, стал он коней по гривам гладить, а сам плачет, так говорит:

— Ах, медный лоб, медный лоб! Я тебе добро сделал, и я из-за тебя конюхом стал.

Только сказал, — видит, что кони головами мотают, в одну сторону шеи гнут. Глядит, а у коней гривы медными стали.

Погнал он коней на царский двор. Поглядел царь на коней, удивился и думает:

"Не простой человек у меня коней пасёт".

На другой день повелел ему царь коров пасти. Пасёт царевич коров, горько плачет, коров обнимает.

— Коровушки мои, бурёнушки, сделал я добро медному человеку, из-за него пастухом стал.

И видит царевич, что у коров золотые рога выросли.

Погнал царевич коров домой. Поглядел царь на золотые рога и думает:

"Не простой человек у меня коров пасёт".

На другой день повелел ему царь свиней пасти. Пуще прежнего заплакал царевич.

— Свинки мои, свинки, серые щетинки! Сделал я добро медному человеку, из-за него свинопасом стал.

Поглядел на свиней, а у свинок золотые щетинки, на каждой щетинке по жемчужинке.

Погнал он свиней во дворец. Тут царь совсем призадумался. Позвал он к себе пастуха и спрашивает:

— Ты что за человек такой? Не простой ты человек, не простой свинопас.

А царевич отвечает:

— Не простой я человек, не простой свинопас. Я — сын царя, но отец меня прогнал за то, что я большого человека — медный лоб, оловянное брюхо — из клетки выпустил.

— Знаю я, знаю, — царь говорит. — Слыхал… Мне про такое дело рассказывали.

Взял его царь к себе во дворец, обул, одел, причесал. На своей царевне женил. А царевне это не нравится.

— Может, он и был царским сыном, а для меня он пастух, простой мужик. Не хочу я с мужиком век вековать.

Позвала она к себе верных слуг и велела ночью царевича связать, на край царства отвести, в дремучем лесу бросить. Сказано — так и сделано.

Бродит царевич по дремучему лесу, льёт горючие слёзы, плачет, приговаривает:

— Большой человек — медный лоб, оловянное брюхо, — я тебе добро сделал, из клетки выпустил, а ты меня погубил!

Только сказал, стал перед ним большой человек — медный лоб, оловянное брюхо. И говорит:

— Я тебя, царевич, сгубил, я тебе и помогу! Иди по правой тропе, на зелёный луг, увидишь там две яблони. Попробуй с каждой яблони по яблоку, а дальше сам смотри, да не плошай!

Только сказал и с глаз исчез.

Пошёл царевич по правой тропе. Дошёл до зелёного луга, увидел две яблони. Сорвал с одной яблони яблоко, откусил его, съел до конца. Чует — голове его тяжело стало. Подошёл к ручью, в воду поглядел. Видит — у него рога оленьи выросли. И встать тяжело, и сесть тяжело, и не лечь никак. Пуще прежнего царевич расплакался.

Стал по лесу бродить, громким голосом вопить.

К ночи голодно ему стало. Подошёл он к другой яблоне, не выдержал, сорвал яблоко, съел его. Чует — голове его легко стало. Подошёл к ручью, поглядел. И рогов у него на голове нет. И сам он стал такой молодец, такой удалец, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Тут он всё смекнул, нарвал одних яблок полный карман да других в другой карман наложил и в путь отправился.

Долго ли, коротко ли, — скоро сказки сказываются, да не скоро дело делается, — пришёл он обратно в тот дворец, где пастухом был.

Купил корзиночку, положил в неё яблоки. Ходит по двору, покрикивает:

— Набегайте, девушки-красавицы, покупайте яблоки румяные!

Выбежала из царевнина терема девка-чернавка. И губаста, и броваста, и нос кривой.

— Дай, купец-торговец, на грошик яблочек.

Дал ей царевич яблочко.

Съела девка-чернавка яблоко, стала красавицей, словно лебедь белая. Побежала во дворец, от радости плачет, от гордости смеётся. Увидела её царевна, вынимает ожерелье скатна жемчуга.

— Неси купцу, купи у него все яблоки!

Продал ей царевич других яблочек. Ухватила царевна яблоко, быстренько его скушала; чует — голове тяжело. Подбежала царевна к зеркалу. Думает, — стала она красавицей, а глядит — у ней на голове оленьи рога. И стоять тяжело, и сидеть тяжело, и не лечь никак.

Закричала царевна, заплакала. Прибежали царь с царицей, няньки, мамки, лекари. Царь с царицей плачут, царевна рыдает, мамки, няньки от смеха прыскают. Стали лекари царевну лечить. Что ни делают — рога пуще растут. Сделали царевне полочку. Сама на постели, рога на полке. Стала царевна девку-чернавку просить:

— Пойди, найди того купца, может, он меня вылечит.

Нашла девка-чернавка царевича. Пришёл он к царевне, покачал головой:

— Эх, царевна, царевна! Беда твоя велика. Верно, ты кого изобидела? Верно, зло кому-нибудь сделала?

Тут царевна растужилась, расплакалась:

— Изобидела я чужого молодца. Не хотела я с ним век вековать, повелела его в леса дремучие отвести. Верно, его съели там звери рыскучие, а мне теперь навеки за злое дело ответ держать.

А царевич её и спрашивает:

— А что бы ты сделала, коли бы жив был этот молодец?

Отвечает ему царевна:

— Я бы ему в ноги пала, прощения бы у него попросила, была бы ему век верной женой.

Тут царевич ей и говорит:

— Погляди-ка на меня получше. Не я ли твой суженый, не я ли у тебя коров пас, не я ли у тебя мужем был?

Узнала его царевна, соскочила с кровати, пала ему в ноги:

— Прости ты меня, муженёк! Буду я тебе верной женой.

Дал ей тогда царевич другое яблоко. Съела она его и стала красавицей пуще прежнего.

Стали они жить-поживать, добра наживать и теперь живут.