Ненавижу Волкова! (СИ)

14

На несколько секунд повисает звенящая, пронзительная тишина. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Алекс — с болью и непониманием, я — со стыдом и страхом. Сердце заходится в бешеном ритме, ладони мгновенно становятся влажными. Паника холодной волной окатывает с ног до головы.

Господи, только не это! Только не сейчас! Я ведь ни капли не готова. Ни морально, ни физически. Не знаю, что сказать Леше, как посмотреть ему в глаза после своего вероломного предательства. Нужно время, чтобы собраться с мыслями. Подготовить правильные слова, придумать оправдания. А он заявился вот так, без предупреждения.

— Алекс… — собственный голос звучит жалко и беспомощно, едва не срываясь на всхлип. — Я… Ты… Что ты здесь делаешь?

— Пришел поговорить, — мрачно роняет он, скрещивая руки на груди. На скулах ходят желваки, губы сжаты в тонкую линию. — Раз уж на звонки ты не отвечаешь.

Краска бросается в лицо. Ну конечно, я же телефон у Макса забыла. А Леша, должно быть, извелся, истерзался, не зная, куда я пропала после вчерашнего. Наверняка надеялся, что одумаюсь, попрошу прощения за свое возмутительное поведение в клубе. Попытаюсь вымолить прощение за пьяный загул и неподобающий внешний вид.

Если бы он только знал! Если бы знал, чем на самом деле закончился для меня тот вечер. В чьей постели я оказалась, стоило ему уйти. Боже, какой стыд! Одна мысль о неизбежном признании вызывает желание провалиться сквозь землю.

— Леша, послушай, — лепечу, комкая в ладонях подол свитера. — Прости, что не отвечала. Я… Я просто… Потеряла телефон. Точнее, забыла его… В общем, неважно. Ты прав, нам надо поговорить. Обсудить сложившуюся ситуацию.

Произнеся эту откровенную, постыдную ложь, с трудом подавила желание побиться лбом об стол. О чем я только думаю? О какой ситуации сейчас речь, когда я не далее как вчера грелась в объятиях его брата? Мне надо не оправдываться, а на коленях вымаливать прощение у Леши.

— Рад, что ты это понимаешь, — цедит Алекс сквозь зубы. На лице — ни кровинки, глаза сверкают нехорошим блеском. — Потому что мне тоже есть, что тебе сказать. Кое-что важное.

У меня холодеет внутри от нехорошего предчувствия. Он знает? Неужели кто-то видел, как мы с Максом уезжали из клуба вместе? Донесли Леше, не дожидаясь утра? Господи, только бы это оказалось не так! Иначе он мне точно не простит.

— Я видел тебя вчера, — не своим голосом произносит Алекс, испытующе вглядываясь в мое лицо. — Видел, как ты развлекалась в объятиях какого-то красавчика. Сосалась с ним посреди танцпола как последняя…

Каждое его слово отдается болезненным уколом где-то под ребрами. Значит, видел. И запомнил, сволочь. Специально, что ли, приехал позлорадствовать? Упиваться моим позором, унижением, низким падением?

— Леш, я… Я могу все объяснить, — выдавливаю из себя, борясь с подступающей тошнотой. Голова раскалывается с новой силой, перед глазами все плывет. — Это не то, что ты думаешь. Я просто… Перебрала немного. Хотела забыться, отвлечься. Ты же сам меня бросил, что я должна была делать?

Меня несет и я это понимаю. Несу какую-то ерунду, жалкую, нелепую. Пытаюсь оправдаться, хотя сама же кругом и виновата. Но слова льются из меня неудержимым потоком, опережая связные мысли. Словно шлюзы прорвало, не в силах сдержать эмоций.

— Бросил? — зло переспрашивает Алекс, прищурившись. Губы кривятся в уничижительной усмешке. — Да, дорогая, представь себе. Я устал от твоей инфантильности и избалованности. Надоело тащить наши отношения на себе. А ты, вместо того чтобы поговорить, обсудить проблемы — взяла и кинулась во все тяжкие!

Задыхаюсь от возмущения, обиды и стыда. Как он может! Как смеет обвинять меня после того, что сам натворил! Как у него только язык поворачивается читать мне нотации о морали и приличиях?

— Да что ты за человек такой? — начинаю заводиться я, вскакивая из-за стола. — Думаешь, раз тебе со мной стало скучно — можно вот так просто взять и выставить меня за дверь? Не поинтересовавшись моим мнением, моими чувствами? А потом заявиться и учить жизни? Да кто ты такой вообще?

— Я твой парень! — тоже срывается на крик Леша, подаваясь вперед. Разъяренным движением впечатывает кулак в мою столешницу. — Или уже нет? После того, как ты прыгнула на член первого встречного? Наплевала на наши отношения, на два года вместе? Господи, какая же ты все-таки…

Звук пощечины разносится по кабинету, зависает в воздухе на несколько долгих, ужасающе долгих секунд. Алекс ошеломленно прижимает ладонь к покрасневшей щеке, растерянно хлопая ресницами. Я стою перед ним, задыхаясь от праведного гнева.

— Как ты смеешь обвинять меня? — шиплю побелевшими губами, едва сдерживая слезы. — Да, поступила глупо. Да, напилась и натворила дел. Но в этом не только моя вина! Ты тоже хорош — бросил меня, наговорил гадостей, унизил. Что мне оставалось делать? Рыдать в подушку, молиться на твой светлый образ?

— Ника, пожалуйста, давай успокоимся, — почти жалобно просит он, умоляюще глядя мне в глаза. Видно, что злость ушла, оставив после себя лишь горечь и разочарование. — Мы оба погорячились, наговорили друг другу гадостей. Прости меня. Давай попробуем начать сначала? Обсудим все спокойно, взвешенно.

От его слов щемит сердце. Он все-таки любит меня, хочет помириться. Готов простить мою несдержанность, мое недостойное поведение. Но разве могу я согласиться? Разве имею право принять его извинения и предложение начать все заново, когда сама по уши увязла во лжи?

Я должна ему признаться. Должна набраться смелости и сказать правду — про измену, про секс с Максом, про свои запутанные чувства к ним обоим. Пусть это будет ужасно больно и стыдно. Пусть Леша возненавидит меня после этого. Но врать и изворачиваться дальше — выше моих сил.

— Алекс, прости, — едва слышно роняю, зажмурившись и сглотнув подступивший к горлу комок. — Прости, но я не могу. Не могу начать все сначала.

— Что? — ошарашенно переспрашивает он. Распахивает голубые, полные неверия глаза. — Что ты такое говоришь? Почему?

— Потому что я… Я пере… — начинаю сбивчиво, но меня прерывает стук каблуков и скрип двери.

— Извините, что помешала вашей увлекательной беседе, — звучит ехидный голос Марины, моей коллеги по отделу. — Но через пять минут начнется планерка. Макс Игоревич ждет всех в конференц-зале.

При упоминании Макса меня бросает в дрожь. Господи, только его сейчас не хватало! Видеть брата своего бывшего, зная, что я с ним спала. Сидеть рядом за столом, делая вид, что ничего не было. Это выше человеческих сил!

— Спасибо, Марин, — выдавливаю из себя вымученную улыбку. — Мы уже идем. Продолжим наш разговор позже, Леш, хорошо?

Алекс явно хочет возразить, но, наткнувшись на мой предупреждающий взгляд, замолкает и кивает. Неохотно разворачивается и на негнущихся ногах бредет к выходу. Мариша тоже ретируется, одарив меня напоследок ехидной усмешечкой, мол, еще сочтемся, детка.

А я, оставшись в одиночестве, закрываю лицо руками и несколько раз глубоко вздыхаю. Пытаюсь успокоиться, привести мысли в порядок. Но в голове звенит пустота, а в теле — мерзкая слабость.

Так не пойдет. Нужно собраться, взять себя в руки. Отложить на потом свои душевные терзания. В конце концов, Макс и правда ждет. Планерка — это важно. Это работа, ответственность. А с Лешей и своей виной я как-нибудь разберусь. Подумаю еще раз, выберу подходящий момент для признания.

Да к тому же, сейчас появится реальный шанс наконец-то забрать свой телефон и извиниться перед Максом за собственную трусость и бестактность. Ну или хотя бы попытаться. А там — будь что будет.

Подхватив блокнот и ручку, решительно покидаю кабинет. Кидаю мимолетный взгляд на часы. До начала планерки остается ровно минута. Что ж, вовремя, ничего не скажешь. Пора завязывать с опозданиями и прогулами. В конце концов, это моя работа. Не хватало еще вылететь с нее под горячую руку разозленного шефа.

Ускорив шаг, почти бегу по коридору, лихорадочно прокручивая в голове варианты дальнейших действий. Поговорить с Максом. Вернуть телефон. Разрядить обстановку и попытаться наладить хотя бы подобие нормальных рабочих отношений. А дальше — видно будет. Буду действовать по ситуации.

Добравшись до конференц-зала, замираю на пороге, переводя дыхание. Ну все, с богом, Ника. Смелее! Сейчас главное — не ударить в грязь лицом перед коллегами. Сделать вид, что все прекрасно, все идет по плану. Не вызывать подозрений, пересудов.

А то, что скрывается в моей душе… Что ж, оставлю при себе. На работе я профи. А с личными проблемами как-нибудь разберусь.