Ненавижу Волкова! (СИ)

31

Я до сих пор помню тот день, когда впервые увидел Нику.

Леша ворвался в мой кабинет с лучезарной улыбкой и сходу выпалил:

— Слушай, брат, тут такое дело… Выручай! Устрой мою подругу к нам в отдел, а? Ника — умница, красавица, толковый экономист. Сам не пожалеешь!

Я только глаза закатил. Вот ведь неугомонный! Знаю я его подружек — вечно лезут без мыла в любую щель. Но спорить не стал, кивнул устало:

— Ладно, присылай свое чудо на собеседование. Гарантий не даю, сам понимаешь.

— Да брось, ты же справедливый! — расплылся в улыбке Алекс. — Ника тебя с первого взгляда очарует, вот увидишь.

Он как в воду глядел, паршивец.

Когда на следующий день в мой кабинет вошла она, у меня чуть сердце не остановилось. Стройная фигурка, затянутая в узкую юбку и белую блузку. Точеные ножки на шпильках, тонкая талия.

Копна каштановых волос, огромные карие глаза. Полные губы, чуть подрагивающие от волнения. Она была нереально, невозможно красива. Я понял, что пропал, едва наши взгляды встретились. Внутри будто вспыхнул пожар, сжигая дотла все барьеры и предубеждения.

— Здравствуйте, Максим Игоревич. Я Ника, подруга Леши. Он так много о вас рассказывал! — сказала она, робко улыбнувшись.

— Я н-надеюсь, только хорошее? — выдавил из себя, с трудом отводя взгляд от ее декольте. — П-присаживайтесь, Ника, не стесняйтесь. Леша говорил, вы толковый специалист.

Следующие полчаса я слушал ее щебетание вполуха, кивая как болванчик. Профессиональные качества? Опыт работы? Да плевать! Эта девушка могла хоть резиновых уточек раскрашивать — я бы все равно взял ее на любую должность. Лишь бы видеть каждый день, говорить, случайно касаться…

Стоп! Я мысленно отвесил себе подзатыльник. Макс, очнись! Она же девушка твоего брата, какие могут быть чувства? Не сходи с ума. Просто сделай одолжение Леше и забудь. Табу, запретная зона.

— Что ж, Ника, добро пожаловать, — выдохнул я, пожимая ее тонкую ладошку. — Начнете с понедельника. Мой секретарь введет вас в курс дела.

— Спасибо огромное! — просияла она, сверкнув белозубой улыбкой. — Вы не пожалеете, Максим Игоревич! Я вас не подведу.

Еще как пожалею, мысленно застонал я, глядя ей вслед. Каждый день видеть этот сладкий образ, слышать бархатный смех. И помнить, что нельзя, не моя. Это будет худшая пытка в моей жизни.

Следующие четыре года и правда превратились в ад. Днем я до хруста сжимал зубы, издевательски улыбался, встречая Нику в коридорах. Вечерами упивался виски так, что наутро мутило от запаха алкоголя. Лишь бы унять эту горькую, выворачивающую наизнанку тоску.

Я старался держать дистанцию, вести себя с ней подчеркнуто сухо и официально. Даже грубил порой, швырял на стол папки с отчетами.

— Переделать! — рявкал, краем глаза замечая, как обиженно дрожат ее губы. — Это несерьезно, Ника. Вы же взрослая девочка, пора научиться работать на совесть.

А сам до крови кусал щеки, едва за ней захлопывалась дверь. Так хотелось догнать, прижать к груди, зацеловать эти припухшие губы! Сказать, что она самая лучшая, талантливая, незаменимая. Что я просто боюсь потерять голову рядом с ней.

Но нельзя. Я загонял свои чувства в самый дальний угол, запирал на замок. Хоронил в работе и алкоголе несбыточные мечты.

Помню тот злосчастный корпоратив — мы тогда крупный контракт отхватили, гуляли с размахом. Водка лилась рекой, официанты разносили закуски.

А я пил и пил, не в силах оторвать взгляд от Ники в коротком красном платье. Она смеялась, очаровательно краснея от комплиментов коллег. А мне хотелось рвать и метать, пришибить каждого, кто смел коснуться ее руки.

В какой-то момент она вышла на балкон подышать. Я, шатаясь, двинулся следом, сам не зная зачем. Наверное, просто хотел побыть рядом, вдохнуть ее запах. Сладкий, дурманящий аромат духов и разгоряченной кожи.

— Ника… — хрипло выдохнул я, останавливаясь за ее спиной. — Вы сегодня особенно прекрасны.

Она вздрогнула, обернулась. В темных глазах плескалось удивление пополам с опаской.

— Максим Игоревич? Что вы здесь делаете?

А я уже почти не соображал. Меня тянуло к ней магнитом, сквозь алкогольный угар. Еще миг — и я бы коснулся этих манящих губ, сгреб хрупкое тело в охапку. Плевать на приличия, к черту запреты!

Но вовремя опомнился. Еле успел затормозить, когда уже тянулся к желанному лицу. Ника смотрела почти испуганно, явно не понимая, что на меня нашло.

— П-простите… — пробормотал я, отшатываясь. — Кажется, мне уже хватит на сегодня. Пойду домой, пожалуй.

И позорно сбежал, как последний трус. Только бы не выдать себя, не сболтнуть лишнего.

В другой раз мы готовились к выездной конференции, работали сутки напролет. Леша ныл, что мы совсем Нику загоняли, а я лишь отмахивался. Да, я специально взвалил на нее львиную долю подготовки. Мстительно наблюдал, как она выбивается из сил, осунувшись и похудев. Лишь бы не пялиться постоянно на точеную фигурку, лишь бы выкинуть из головы непристойные мысли.

За час до отъезда Леша все-таки утащил ее перекусить и освежиться. А я принялся раскладывать документы по папкам. Хотел сделать ей сюрприз, подготовить все для выступления.

Ника вернулась уже переодетая, благоухая свежестью. Торопливо щелкала мышкой, сверяя таблицы и графики. А я застыл столбом, как громом пораженный. Лицезрел ее точеную шейку, трогательно беззащитную в расстегнутом вороте блузки. Когда она склонилась над столом, упругие полушария будто сами скользнули в ладони. Мой рассудок просто отключился.

Наверное, я охнул или застонал, потому что Ника испуганно обернулась. Вытаращила на меня огромные глазищи, прижимая бумаги к груди.

— М-максим Игоревич, что это вы делаете?

Опомнившись, я отдернул руки как от огня. Пробормотал невнятные извинения, путаясь и краснея. Слава богу, Леша заглянул в эту минуту, разрядив обстановку.

Мы загрузились в такси и поехали в аэропорт, а я все никак не мог стряхнуть наваждение. Так и тянуло завалить Нику на заднее сиденье и зацеловать до потери пульса.

А как-то летом мы всем отделом выбрались на природу — шашлыки там, волейбол, все дела. Народ привез семьи, расстелил на полянке пледы. А Ника щеголяла в крошечных джинсовых шортиках и маечке, прозрачной насквозь. Дразнила всех мужиков своими прелестями, сама того не осознавая.

Я глаз не мог отвести от ее точеных ножек, гибкой спины с ямочками над поясницей. Следил как безумный за каждым движением, каждым жестом. И злился сам на себя — все ждал, когда Леша приедет, чтобы увезти свою девушку.

Но братец все не появлялся, а Ника резвилась как ни в чем не бывало. Смеялась, брызгалась водой, строила глазки нашим программистам. Парни так и вились вокруг, то и дело касаясь грациозных плеч.

В какой-то момент я не выдержал. Рывком поднялся, молча направился к воде. Нырнул с головой, загребая руками. Плыл от берега как заведенный, лишь бы мысли прогнать непотребные. Остыть, забыться, успокоить сходящее с ума сердце.

Я держался из последних сил все эти годы. Каждый день видеть Нику, говорить с ней, порой касаться невзначай. И знать, что она принадлежит Леше. Они столько времени вместе, у них все серьезно. Разве имею я право вмешиваться?

Но когда брат вдруг взял и бросил ее, у меня будто тормоза сорвало. Мозг понимал — нельзя, рано. Надо дать Нике время прийти в себя, оплакать разрушенные мечты. Не могла же она вот так сразу разлюбить, забыть своего парня.

Но сердце отчаянно верило — вдруг да получится? Вдруг оценит, разглядит, ответит взаимностью? Пусть не сразу, пусть через боль и слезы. Но я готов ждать сколько угодно.

А потом случилась та ночь в клубе. Увидев Нику в объятиях смазливого красавчика, я чуть с ума не сошел от ревности. В ушах стучало, в глазах темнело. Казалось, сейчас кровь закипит и хлынет через край.

Не отдавая себе отчета, я ринулся вперед. Рванул Нику на себя, заслоняя своим телом. Впечатал кулак в ухмыляющуюся физиономию наглеца. Дескать, руки прочь от моей женщины, понял?

Дальше все как в тумане. Я тащил Нику к машине, что-то бессвязно бормоча. Сердце колотилось где-то в горле, в голове шумело. Хотелось спрятать ее ото всех, закрыть своей широкой грудью. Оставить себе, только себе.

Привез к себе домой, уложил на разобранную постель. Гладил по волосам, бормотал нежности. Сам не заметил, как начал целовать — лицо, шею, приоткрытые губы. И Ника отвечала! Таяла, выгибаясь в моих руках. Впервые за эти годы по-настоящему была со мной.

Мы занимались любовью как безумные — яростно, жадно, до полного изнеможения. Будто наверстывали упущенное, впитывали друг друга. Я не верил своему счастью, боялся спугнуть это волшебное мгновение.

А утром Ника сбежала. Видно, одумалась спросонок, решила все забыть как страшный сон. Мол, нельзя так, с братом бывшего, по горячим следам. Люди не поймут, осудят.

Я чуть с ума не сошел от боли и разочарования. Места себе не находил, в офисе кидался на всех как цепной пес.

А потом Ника огорошила новостью о беременности.

Стояла бледная, как мел, дрожала будто от озноба.

Я сам чуть не терял сознание от понимания, что ребенок может быть мой…

Мой.

Мой ребенок и моя Ника.

Если только…