Необыкновенная жизнь Гесара, царя Линга

Глава 5

Ченрезиг разрушает заклятие, наложенное на Гесара в Северной стране — Гесар направляется в Линг — Встреча с призраком его друга Гьяцы, который был убит воинами Хора — Герой узнаёт о вторжении воинов Хора в Линг, о предательстве Тротунга и о том, что Сенгчам Другмо была похищена — Он узнаёт о том, что Шинглен и его мать-нагини попали в рабство из-за предателя Тротунга — Гесар направляется в Хор, чтобы уничтожить трёх демонических царей и отомстить за поражение Линга

Гесар так и не смог бы завершить свою миссию, если бы Ченрезиг. Великий Сострадательный, не явился к нему и силой дарования ванга[101] [особое посвящение] не рассеял воздействие заклятий, помутивших его ум. Герой очнулся, словно от долгого сна, и, не внемля более увещеваниям приближённых и плачу Дюмо, тотчас же поскакал на своём коне в Линг[102].

Когда он достиг перевала Замлинга, то с удивлением обнаружил большое количество чортенов, которых не было в то время, когда он шесть лет назад пересекал горы, направляясь в Северную страну. «Эти монументы, — подумал он, — воздвигаются в память о погибших предводителях, ламах и прочих великих мира сего, дабы сохранить в них ца-ца[103] с их прахом. Почему же их так много. Кто же умер в Линге?»

Пока он был погружён в эти размышления, обезглавленный сокол спустился с верхушки одного из чортенов на голову Гесара и, лишь коснувшись его, вернулся на своё место на монументе.

«Как дерзко ведёт себя эта странная птица», — подумал Гесар и наложил стрелу на тетиву лука.

— Неужто ты не узнал меня? — произнесла птица.

Гесар удивился. То оцепенение разума, в которое он был погружён силой заклятий, несмотря на полученное им посвящение Ченрезига, всё ещё омрачало его видение, и он не узнавал того, кто к нему обращался.

Однако его священный конь, спустившись на землю, сказал ему грустным голосом:

— О Гесар, боги послали нас на землю, чтобы мы выполнили задачу, требующую самых высоких способностей. А ты не способен распознать в этом обезглавленном соколе дух Гьяцы, сына Шинглена, с которым в Линге вы были близки, как кровные братья. Чем же тогда ты отличаешься от обычного человека?

Чортен, на котором сидит птица, был воздвигнут в память о Гьяце, чью голову унесли в Хор. Ты, ныне живущий, не узнал своего друга, но он, умерший, хорошо тебя помнит. Ты не обратился к нему со словами приветствия, а пожелал убить его. Позови же его, он расскажет тебе о тех бедах, которые постигли Линг, и что происходило, пока ты находился в Северной стране.

Гесар поспешил позвать птицу и, сдерживая слёзы, поднёс другу белый шёлковый шарф, прося прощение за то, что не узнал его в столь странном обличье. Затем он поведал ему о том, как он стал жертвой колдовства в Северной стране.

Сокол тотчас же спустился и сел на седло Кьянг Го Пербо.

— Значит, ты умер, брат мой Гьяца — продолжал Гесар. — Но почему ты всё ещё блуждаешь в бард о? Почему твой дух не направился в какой-либо божественный мир или в Чистую Землю, или, если ты не смог обрести священного воплощения, почему не перерождаешься человеком? Если даже ты должен был родиться птицей, почему не выбрал для этого благородный облик с прекрасным опереньем? Почему ты стал соколом, и почему без головы?

— Брат мой, — отвечал Гьяца, — не печалься обо мне. Я не переродился человеком, потому что не было в этом необходимости. Я мог бы сразу направиться в Западную Чистую Землю, но я ждал твоего возвращения, чтобы увидеть тебя ещё хоть раз и убедиться, что ты отомстишь за людей Линга, которые погибли от рук воинов Хора. Во время нападения на нас много вражеских воинов было убито, и в силу своих недобрых деяний они переродились крысами. Я же, воплотившись соколом, смог уничтожить многих из них. Но послушай же, что я расскажу тебе.

Вскоре после твоего отбытия из Линга Кукар, царь Хора, вторгся в нашу страну во главе могущественной армии. Твои люди оказали ему решительное сопротивление и уничтожили много врагов, но так как войско Хора значительно превосходило их численностью, в конце концов им пришлось сдаться. Меня же убили на пороге моего дома. Кукар отрезал мою голову и унёс с собой в качестве трофея. Сейчас она висит на стене его дворца. Поэтому ты видишь пред собой птицу без головы.

Некоторое время Кукар жил в Линге в палатах твоего дворца, наслаждаясь своей победой. Твоя жена отважно сопротивлялась требованиям Кукара обладать ею. Не в силах открыто перечить ему, она прибегала к всевозможным ухищрениям. Например, она сказала Кукару, что сможет быть с ним, когда выполнит некий свой обет, а именно построит чортен из рима [овечий и козий навоз]. Она не смогла бы никогда завершить его, потому что сухие рима постоянно скатывались вниз, и всё, что она отстраивала, рассыпалось на части ещё во время строительства. Она надеялась, что пока она будет оттягивать время подобным образом, обманывая захватчика, ты вернёшься домой, но ты всё не возвращался.

Затем Тротунг, веря в то, что Луцен съел тебя и что ты никогда больше не появишься, решил для своего блага начать оказывать завоевателю различные услуги. «Неужто ты не видишь, — сказал он ему. — что эта женщина пытается тебя обмануть? Скажи ей, пусть она замочит рима в воске, и тогда они будут склеиваться».

Так происходило со всеми уловками, которые изобретала Сенгчам Другмо. Тротунг постоянно давал Кукару подсказки о том, как перехитрить её.

В конце концов Кукар вернулся в Хор, забрав твою жену в качестве своей добычи. И теперь Тротунг, позорно покорившийся врагу во всём, правит Лингом в качестве представителя Кукара, его вассала.

Несмотря на свой преклонный возраст, мой отец Шинглен[104] храбро противостоял хорпам и не прекращал ободрять жителей Линга, вселяя в них надежду на твоё возвращение. Такое поведение привело в ярость Тротунга, которому очень хотелось воспользоваться появившейся возможностью управлять Лингом от лица Кукара. Тротунг уничижительно обращался со своим братом, а твою мать он сделал служанкой.

Гесара переполнила грусть от услышанного рассказа о бедах, выпавших на долю Линга. Но он быстро пришёл в себя и с нежностью обратился к своему другу:

— Гьяца, не печалься больше, доблестные воины Линга будут отомщены. Я даю клятву, что Кукар расплатится за своё безрассудство. Я не успокоюсь, пока не уничтожу его и полководцев его армии. А теперь, брат мой, оставь это жалкое тело птицы и направляйся в любой счастливый мир, который ты выберешь.

Дух Гьяцы, поверив клятве Гесара, что Линг снова обретёт свою независимость, покинул тело сокола, которое тотчас же упало на землю, и немедля переродился в Чистой Земле Великого Блаженства.

После этой странной встречи Гесар продолжил свой путь в Линг. Когда он прибыл в место под названием Аченчунг Лунг, в отдалении он заметил маленького мальчика, который свежевал только что убитую им дикую козу. Он наблюдал за мальчиком с удовольствием, малыш был милым и работал с завораживающим усердием.

«Я не помню этого мальчишку, — подумал Гесар, — но прошло уже шесть лет с тех пор, как я покинул страну, а в то время он был ещё очень маленьким. У Гьяцы был сын, он должен быть сейчас примерно такого возраста. Возможно, это он и есть, пойду разузнаю».

Он принял облик мёртвого Луцена: огромное тело размером с гору, страшное лицо и пасть, из которой вырывались языки пламени. Преобразившись, он направился к мальчишке.

Тот же посмотрел на него без тени страха и даже не прервал своё занятие. Он просто спросил его:

— Откуда ты пришёл?

— Я пришёл из Северной страны, — отвечал демон.

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Луцен.

Тогда мальчик посмотрел на него с большим интересом.

— Наш царь, — сказал он, — давным-давно уехал, чтобы убить тебя. Ты его встречал?

— Я встретил его и съел.

— А куда ты теперь направляешься? — продолжил малыш, не теряя самообладания.

— Я иду в Линг, чтобы съесть всех его жителей.

Только тогда маленький охотник оторвался от козы.

Спокойно и решительно он наложил стрелу на тетиву лука.

— Ты съел моего царя, — сказал он, — и ещё ты хочешь насытиться моими соплеменниками. Я вынужден тебя убить.

И он выстрелил из лука так метко, что попал гиганту прямо в рот.

Гигантское тело Луцена было лишь магической иллюзией. Гесар, услышав, что ему угрожают смертью, быстро уменьшился [уменьшил свою жизненную силу] до размеров шёлковой нити. Несмотря на эту предосторожность, стрела прошла так близко, что Герой чуть было не погиб. Его тулпа [фантом] исчез, а сам Гесар стал невидимым.

«Наверняка, — подумал он, — этот необычный мальчик — сын моего дорогого Гьяцы, который смелостью превосходил остальных воинов Линга и который мог мужественно противостоять и богам, и демонам. Однако у человека, одарённого такой решительностью, должно быть доброе сердце, чтобы он был полезным в этом мире. Посмотрим, есть ли такая добродетель у мальчишки».

Невидимый мальчику. Гесар удалился, обратившись за ближайшим поворотом в бедного странствующего ламу.

Мальчик не сильно удивился неожиданному исчезновению того, кто называл себя Луценом. «Этот демон, — подумал он, — скорее всего какой-то хитрый маг, и человеку будет сложно убить его».

Когда он увидел идущего к нему навстречу паломника, он не заподозрил, что это был Гесар в новом обличье. Он походил на налджорпу [йогина-аскета], который странствовал по ста восьми кладбищам и прочим устрашающим местам, выполняя практику чод[105]. Он опирался на посох, увенчанный трезубцем, а на поясе у него висел канглинг [труба, сделанная из бедренной кости человека]. На спине он нёс небольшую палатку, ручной барабан и мешочек с теми предметами, которые были необходимы для выполнения ритуалов.

— Мои запасы подошли к концу, — сказал он малышу. — Дай мне, пожалуйста, что-нибудь поесть. Я могу почитать тебе священную Дхарму, если ты захочешь.

— Моего отца убил человек из Хора, — ответил ребёнок, — а моего дядю, нашего царя, съел демон[106]. Я отдам тебе эту лопаточную часть козьей туши. Пожалуйста, прочитай ритуал для умерших и направь их души в Западную Чистую Землю.

«У мальчика доброе сердце, — подумал Гесар, — я так рад этому». Он кивнул ему, взял мясо и продолжил свой путь.

В точности так, как сказал Гесару дух Гьяцы. Тротунг правил племенами Линга. После поражения своих земляков он посвятил себя задаче завоевания благосклонности победителя, а последний, в ответ на раболепие Тротунга, вернул ему все привилегии, которые тот потерял, когда был коронован Гесар.

Тротунг так никогда и не смирился с потерей своего правящего положения, и именно чувство горечи, которое переполняло его из-за победы Гесара, толкнуло его на сближение с врагом. Стать подданным того, кто правит издалека, означало снова стать повелителем с неограниченной свободой и возможностями, в ответ он лишь обязался отправлять ежегодную дань, наложенную завоевателем. Его полностью удовлетворяло такое положение вещей, и самым сильным желанием Тротунга было, чтобы Гесар никогда не вернулся. Страх, который он испытывал перед последним, особенно в свете собственных недавних деяний, постепенно утих. Прошло уже более шести лет с тех пор, как Герой уехал на войну с ужасным Луценом, и с того самого времени никто о нём ничего не слыхал. Всё указывало на то, что он был убит. Предатель был совершенно в этом уверен и спокоен за своё будущее.

Гесар же в облике религиозного паломника прибыл в Линг. Он узнал, что Шинглен выпа- сат лошадей в горах, а его мать-нагини тем временем собирала трому [сладковатые съедобные корни].

Ничем не выдавая себя, он приблизился к ней и попросил немного тромы, обещая взамен прочитать что-нибудь из священных текстов. Лумо Дзеден вежливо поинтересовалась целью его путешествия, оба они обменялись традиционными приветствиями, и затем она сказала ему:

— Прошло уже много лет с тех пор, как мой сын Гесар покинул страну. Вернётся ли он назад? Прошу тебя, выполни гадание мо касательно этого вопроса, а я дам тебе немного тромы.

— Хорошо, матушка, — отвечал Гесар, — я выполню гадание.

После краткого ритуала Гесар объявил:

— Тебе будет дан знак. Подбрось в воздух мешочек, в который ты обычно складываешь трому, и в том месте появится твой сын.

Нагини тотчас же поняла, что этот неизвестный лама, скорее всего, и был её сыном. Она помнила о том, что он был весьма искусен в магии и что для него изменить свой облик было чем-то вроде детской забавы. Она подбросила мешочек в воздух, и тот приземлился точно к ногам паломника. Теперь она была уверена, что Гесар стоял перед ней, но, пожела в услышать от него подтверждение этому, вопрошала:

— Я молю, скажи мне, ты ли мой сын Гесар. Многие годы я оплакивала своего ребёнка, не зная, смогу ли когда-либо вновь увидеть его. Не держи меня в тревожном неведении.

Гесара глубоко тронула печаль матери и слёзы, которые текли у неё по щекам. Тотчас же он проявился в своём великолепном убранстве, украшенный всеми небесными атрибутами. Нагини переполняла радость, но воспоминания о том, сколько всего произошло за время его отсутствия, ясно пришли на ум. Гесар больше не был царём, его царство принадлежало теперь Кукару из Хора, и Тротунг был наместником завоевателя.

Думая о том, что, возможно, её сын не знает об этих печальных событиях, она рассказала ему о вторжении в Линг воинов Хора, о смерти Гьяцы и других тринадцати предводителей, о том, что Кукар увёл с собой Сенгчам Другмо, и о том, что всё имущество Гесара также забрали захватчики из Хора.

Когда она завершила свой рассказ, то спросила Героя:

— Что же ты предпримешь теперь, сын бога и посланник Гуру Пемы? Нанесёшь ли ты врагу ответный удар? Вернёшь ли ты себе то, что Кукар отобрал у тебя, или смиришься с потерями, не желая восстановить справедливость? И почему ты так долго не возвращался? Ты ведь собирался пробыть в Северной стране всего лишь один год, а тебя не было целых шесть лет.

— Правду молвишь ты, мать моя, — отвечал Гесар. — Но когда я убил Луцена, Дюмо, его царица, и предводители его войска оставили меня у себя в гостях. Они любезно предоставляли мне хорошую пищу и окружали меня заботой. В то же время силой их демонического колдовства моя память затуманилась. Я забыл о том, кем я был. В этом году Ченрезиг разрушил чары, и, вспомнив всё, я направился домой. Не печалься больше о случившемся, мама, Кукар не сможет сохранить то, что он награбил. Возвращайся сейчас в свой шатёр, приготовь мне еду и разложи постель. Я вскоре приду к тебе. Но сперва я хочу встретиться с Шингленом.

Как только Лумо Дзеден ушла. Гесар обернулся благородным предводителем и также создал тулпа нескольких людей, чтобы они сопровождали и прислуживали ему.

Замаскированный подобным образом, он вернулся в долину, где вскоре заметил Шин- глена. Приблизившись к нему, все они [Гесар и его тулпа] спешились с лошадей, а слуги принялись готовить чай[107]. Когда угощение было готово. Гесар позвал Шинглена:

— Эй, старик! Подойди и выпей немного чаю!

Шинглен подошёл к Гесару, вежливо поприветствовав его, и поблагодарил странника, которого он принял за иноземного правителя, за приглашение к трапезе. Он сказал, что, к сожалению, у него нет с собой его пхорбы[108].

— Ничего страшного, — ответил Гесар, — я дам тебе чашу.

Он передал ему деревянную чашу, в которую слуга поспешил налить чаю.

Шинглен, не успев отпить из неё, засмотрелся на пхорбу, поражённый её сходством с той, которую он часто видел в руках Гесара. Слабый огонёк надежды затеплился в его сердце, и он улыбнулся.

Гесар, наблюдавший за его реакцией, спросил его:

— Почему ты с улыбкой смотришь на пхорбу и не пьёшь из неё, отец?

— Она напоминает мне о другой такой же чаше, — отвечал Шинглен.

А затем он рассказал всё, что знал о детстве того, кого называл великим царём Линга, предводитель же внимательно его слушал.

Он вспомнил события, при которых Гесар стал царём, открытие сокровищ Магьял Помра, то, как царь отправился в Северную страну, вторжение воинов Хора, падение Линга. Затем он продолжил свой рассказ, поведав о том, как он был низведён до нынешнего своего положения, и о том, в каком бедствии оказалась Лумо Дзеден, о коварстве Тротунга, который теперь правил страной. И в довершение он сказал, что сходство этой пхорба с той, что он видел прежде у царя, возможно, предвещает возвращение Гесара.

Герой проявил нескрываемый интерес к рассказу старика. Но когда тот закончил, отрицательно покачал головой.

— Если бы Гесар мог вернуться, он вряд ли бы находился так долго вдали. Несчастный отец, тебе остаётся лишь повторять мани[109] для него. Наверняка его съел Луцен.

Шинглена очень расстроили эти слова. Он решил, что странник, возможно, видел, как Луцен убил Гесара или слышал о его страшной участи от другого свидетеля, и сейчас он пытается намекнуть на это. Он заплакал, умоляя предводителя рассказать ему, видел ли он Гесара мёртвым.

— Нет, я не видел, — отвечал Герой, — но я уверен, что, если о нём до сих пор нет никаких известий, то он мёртв.

— Если это правда, то у нас не остаётся больше надежды, — произнёс бедняга, и слёзы с новой силой полились из его глаз.

Гесара переполнила жалость при виде такого сильного страдания.

— Иди и собери своих лошадей, — приказал он ему, — уже поздно. Затем снова возвращайся сюда прежде, чем отвести их в стойла, мне нужно сказать тебе ещё кое-что.

Старик повиновался. Когда он вернулся назад со своими лошадьми, то увидел на месте странника и его свиты лишь одного Гесара, такого, каким он его помнил при последней встрече.

Преисполненный радости, он обнял Героя и, держа его за полы одежды, принялся нести всякую чепуху, то смеясь, то плача, не желая отпускать его от себя.

— Мой дорогой отец, — сказал ему Гесар, — возвращайся к Тротунгу. Через несколько дней ты увидишь меня вновь, но до тех пор никому не говори о нашей встрече.

Шинглен поклялся не подвергать огласке возвращение Героя, но, несмотря на все его усилия, он никак не мог взять себя в руки. Тихонько посмеиваясь, с блестящими глазами и высоко поднятой головой, он вернулся к Тротунгу верхом на самом лучшем его скакуне.

Тротунг в это время стоял на верхней террасе своего дома и, завидев приближавшегося Шинглена, был немало удивлён столь странной перемене.

«Что же могло произойти с Шингленом? — спрашивал он себя. — Единственное событие могло привести старика в столь радостное и окрылённое расположение духа — это возвращение Гесара. Могло ли это быть правдой? Знает ли мой брат что-то о возвращении Гесара? Наверняка всё так н есть. Что же со мной будет, когда прежний царь узнает, что я отправил того, кого он почитал как собственного отца, выпасать моих лошадей?»

Тротунг не был храбрецом и не желал понести ответственность за сотворённые им деяния. Его охватил ужас от мысли о той каре, которой Герой подвергнет его, если вернётся. Он стал судорожно соображать, как избежать последствий своих поступков, и спустился с лестницы так быстро, насколько ему позволяла его тучность.

Напустив на себя самый радушный вид, он приветствовал брата следующими словами:

— Мне больно смотреть на то, мой ачо [старший брат], как ты устаёшь, выводя на пастбища этих лошадей. Не злись на меня, у меня не так много слуг, и они слишком заняты, так что некому больше следить за лошадьми. Но я вижу, эта работа очень утомляет тебя. Впредь оставайся дома. А сейчас поднимись ко мне и выпей со мной чаю.

Он пригласил Шинглена в дом, и в комнате он устроил для него сиденье, сложив вместе много мягких подушек. Затем, посмотрев на него, он сказал:

— Твои одежды, ачо, хороши для гор, но не подходят для дома. Я хочу, чтобы ты одевался, как я, чтобы мы были во всём равны, ведь мы же братья.

Он приказал своей жене принести одно из шёлковых одеяний и дал Шинглену переодеться.

На протяжении трёх дней все распоряжения, отдаваемые Тротунгом, в точности выполнялись. Шинглен был в центре всеобщего внимания и заботы. Во время трапез ему подавали большие куски мяса, в чае всегда было много масла, и он выпивал много ячменной браги.

«Когда Гесар вернётся — подумал Тротунг, — он не сможет быть недоволен тем, как обращаются с его приёмным отцом. Он примет это во внимание и будет милосерден, несмотря на мои взаимоотношения с его врагом, царём Хора».

Гесар, однако, всё не появлялся. Тротунг был озадачен. Мог ли его брат радоваться на самом деле чему-то другому, а не тому, о чём он подумал. Он спросил его:

— Скажи, ачо, пару дней назад ты вернулся домой верхом на моем коне и в радостном расположении духа. Неужели Гесар вернулся?

Шинглен помнил о наставлениях Гесара. Он снова принял грустный облик.

— Увы! — отвечал он. — У меня нет никаких известий о нём. Столько времени прошло с его отъезда, что я уже уверен в том, что он мёртв. Я в глубокой печати. И прошу тебя, мой повелитель, пусть тебя не огорчает то, что порой безо всякой на то причины я начинаю смеяться.

«Вероятно, это правда, — подумал Тротунг. — Люди, которые переживают сильные страдания, порой сходят с ума. Эта участь, должно быть, постигла и старого дурака. А я-то, решив, что Гесар неподалёку, потчевал его как царя, поселил его в собственной комнате и одел в лучшие наряды».

Его охватил гнев. Злой сам на себя за свою глупость, он сорвал с Шинглена одежды, согнат его с подушек и грубо накричал на него:

— Ах ты, попрошайка, выклянчил доброе отношение к себе ни за что! Как ты посмел ехать верхом на моём коне! Я привяжу тебя к воротам рядом со сторожевыми псами, и ты будешь есть их пищу.

Он оттолкнул от себя беднягу, и по его приказу старика привязали к столбу рядом с собаками.

Гесар только этого и ждал. Меньше чем через час после того, как Шинглена привязали, он появился перед домом вассала Кукара во всём великолепии своего сияющего облачения и неся в руках своё священное оружие.

Жена Тротунга, Карил Гьялмо Серцома, поспешила предупредить своего мужа.

— Это моя ошибка, — вскричал Тротунг. — Я же догадался, что Шинглен знал о прибытии Гесара, а теперь Гесар увидел, что отца, усыновившего его, привязали, как сторожевого пса.

Он вознамерился бежать, но было уже слишком поздно. Конь Героя только что остановился у главного входа. Жалкий трус не мог придумать ничего другого, как спрятаться. Научив жену, как объяснить его отсутствие, он быстро разделся, отбросил свои пышные наряды в угол и голым забрался в большой кожаный мешок наподобие тех, в которых обычно хранят муку или зерно.

Дочь Тротунга тем временем отвязала Шинглена, чего Гесар будто бы и не заметил, а Карил Гьялмо Серцома, нетуго завязав мешок, в котором прятался Тротунг, поспешила вниз, встречая царя белым шарфом.

— Прошу тебя подняться к нам, — сказала она ему.

Как только он вошёл в комнату, Гесар спросил о том, где Тротунг.

— Будь добр, присядь на это позолоченное кресло, — сказала женщина. — Кушог уехал в Хор. Отдохни и выпей немного чаю.

— Хорошо. — Гесар принял её приглашение, не вдаваясь в дальнейшие расспросы. Затем, пока он ел и пил то, что было для него поставлено на стол, он добавил:

— Я прибыл из далёкой страны и очень устал. Я переночую в маленьком домике неподалёку отсюда, что смотрит лицом на долину. Я сам постелю себе. Мне нужны мягкие подушки, на которых я смогу хорошенько выспаться.

— Зачем тебе ехать ночевать в тот маленький дом? — запротестовала Карил Гьялмо Серцома. — Там наверняка грязно, так как недавно там держали стадо коз. Прошу тебя, оставайся у нас и ложись спать на сандаловое ложе. На нём обычно почивает кушог. Я принесу тебе подушки, так что тебе будет очень удобно.

— Ни за что! — вскричал Герой. — Как ты могла о таком помыслить? Тротунг является воплощением Тамдина [Хаягривы]. Если бы я повёл себя настолько неучтиво, что положил бы на его ложе свои ноги, то навлёк бы этим на себя одни беды. Нет, нет, смотри, вполне подойдут для меня эти мешки. Я использую их в качестве подстилки[110].

Отказываясь слушать какие-либо возражения. Гесар начал грубо толкать мешки, перекатывая их в сторону выхода.

— Надо быть внимательными, вдруг они не туго завязаны, — сказал он. — чтобы зерно не просыпалось.

И с этими словами он потуже завязал горловину мешка, в котором сидел Тротунг. Затем он схватил его, вынес, пнул несколько раз по бокам, пока скатывал с лестницы, и, позвав с улицы прислугу, приказал им принести ему остальные мешки.

Войдя в домик. Гесар подмёл его, после чего уложил мешки в виде ложа так, чтобы мешок с Тротунгом оказался у него в ногах. Затем он улёгся спать, прежде хорошенько пну в беднягу, ворочаясь и расправляя одеяло.

Всю ночь сильные пинки напоминали предателю о той ситуации, в которую он попал, даже когда он пытался задремать. Связанный, придушенный, он мог дышать лишь через маленькую дырочку, которую проделал в мешке своим ногтем в том месте, где кожа прохудилась.

Когда пришёл рассвет. Карил Гьялмо Серцома и её дочь в сопровождении нескольких слуг принесли чай, масло, цампу, сушёное мясо и расположили это всё перед Гесаром, прося его отведать эту пищу на завтрак.

Обе женщины, находясь в состоянии ужасного беспокойства, не могли уснуть всю ночь. Они надеялись, что если Тротунгу самому не удалось выбраться из мешка и просить Гесара о пощаде, они могли бы ускорить отъезд своего гостя или по крайней мере выпроводить его из дома, чтобы можно было освободить бедного пленника. Но Гесар, благодушно отблагодарив их за принесённую пищу, завтракал медленно, останавливаясь после каждой ложки, чтобы поболтать, усугубляя то нестерпимое страдание, в котором находились хозяйки.

В конце концов, завершив трапезу, он обратился к Карил Г ьялмо Серцоме с такими словами:

— Подошвы у моей обуви прохудились, не могла бы ты дать мне немного кожи, нитки и две иголки, чтобы я мог их залатать[111]?

— Не стоит тебе беспокоиться по этому поводу. — упрашивала его жена Тротунга. — Поднимись к нам наверх, располагайся, отдохни за чашечкой чая. А сапоги дай мне, я их починю.

— О чём ты говоришь, ача ла [уважительное обращение, буквально «старшая сестра»], - воскликнул Гесар, изображая большое уважение. — Разве ты не являешься женой Тротунга? Я никогда бы не позволил, чтобы мои сапоги замарали твои руки. Нет, нет и ещё раз нет. Я останусь здесь, принеси мне лишь то, о чём я попросил.

Ей ничего не оставалось, кроме как повиноваться.

Когда Гесар получил иголки, он притворился, будто рассматривает их кончики.

— Достаточно ли они крепки, чтобы можно было проткнуть ими кожу? — сказал он. — Дайка я проверю.

И он со всей силой всадил обе иглы в мешок, в котором находился Тротунг.

Последнему стоило больших усилий сдержать крик от боли, но он не мог не пошевелиться.

Гесар тотчас же вскочил на ноги, и, уставившись на мешок, закричал:

— О чудо из чудес! Мешок с зерном шевелится. Подойдите, посмотрите на это. Демоны Хора здесь!

Затем, схватив дубинку, он стал изо всех сил бить по мешку. На этот раз Тротунг уже не смог сдержаться и закричал:

— Пощади! Пощади! Смилуйся, не убивай меня!

Карил Гьялмо Серцома, его дочь и все присутствующие упали к ногам Гесара, умоляя его пощадить беднягу. Гесар, снова сев, приказал:

— Вытащите его из мешка.

Они поспешили повиноваться ему, и голый тучный Тротунг, не опорожнявшийся, полу- задушенный, дрожа всеми конечностями, был извлечён из своей темницы.

— Жалкий трус, лжец, самозванец и предатель! — вскричал Герой. — Было бы лучше, если б ты вовсе не рождался. Такой человек, как ты, не способен жить в соответствии с законами истинной Дхармы. Ты можешь влачить лишь животное существование.

— Свяжите его, — сказал он людям, — и заприте в тюрьме.

Так как Тротунг был предводителем, у него в доме была комната с толстыми стенами и тяжёлой решетчатой дверью, которая служила тюрьмой. Туда его и заключили его собственные слуги.

Гесар затем покинул дом, в котором провёл ночь, и вернулся в дом Тротунга. На этот раз он удобно устроился в хозяйской кровати, положив ноги на самую красивую подушку, теперь уже совсем не благоговея перед тем, кто являлся воплощением Тамдина.

Этой ночью, когда Герой мирно спал, его пробудил сильный свет, который озарил всю комнату. Перед ним стояла Манене в короне с драгоценностями, символизирующей пять семейств будд, и в украшениях.

— Гесар, — сказала она, — я Дролма[112]. Послушай меня. Не оставляй Тротунга в тюрьме. Он воплощение Тамдина, его сила велика. Будь осторожен в том, как ты к нему относишься. Он может либо оказать тебе великую помощь, либо создать сильные препятствия. Поступи мудро — освободи его.

Подготовься к тому, чтобы немедля отправиться в Хор. Дорога к Кукару полна опасностей, её охраняют свирепые демоны. Ты сможешь продвигаться вперёд шаг за шагом, уничтожая тех, кто будет тебе противостоять. Кукар и двое его братьев, Кунаг и Кусер [Кур белый. Кур чёрный и Кур жёлтый] правят тремя племенами хори, и они поклялись уничтожить Учение и его последователей. Если ты не убьёшь их, Закон добродетели исчезнет в этом мире. Помни о той миссии, которую ты взял на себя, и одержи победу.

Затеплился рассвет. Манене исчезла.

Гесар немедля позвал жену Тротунга и приказал привести к нему её мужа. Тот, уже освобождённый, поднёс Герою шёлковый шарф. При этом он вежливо поклонился, как того требовал обычай, но искреннего раскаяния на самом деле не испытал. Старый плут уже снова обрёл былую самонадеянность. Во время своего заключения он много размышлял о сложившейся ситуации и пришёл к выводу, что, раз уж царь Линга не убил его и не избил до полусмерти — значит, его приключения были не намного труднее тех, что он переживал прежде.

— Почему ты так грубо со мной обращался и заключил меня в тюрьму, племянник[113]? — тихо спросил он и засмеялся.

Гесар отвечал ему сурово:

— Ты совершил злодеяния и должен понести наказание. Негодяи отправляются в миры страданий. Подумай об этом. Тем не менее сегодня я возвращаю тебе свободу. Собери вождей и воинов. Мне нужно с ними поговорить.

Тротунг отдал необходимые приказания. Слуги забили в большой барабан, что стоял над главным входом, и украсили стены флагами.

Потихоньку народ стал собираться у дома Тротунга, недоумевая, какой же повод для созыва. Люди ещё не знали о возвращении Гесара.

Когда они увидели его, их ликованию не было предела. Всё это время они не сомневались, что придёт час расплаты.

Вместе с предводителями пришёл и Чипон Гьялпо[114], которому уже стукнуло сто лет. На нём была одежда из жёлтого шёлка и монгольская шапка с украшениями из перьев и рубинов. Он шёл, опираясь на золотой посох. Он был богат, мудр, уважаем, и к его мнению внимательно прислушивались на собраниях предводителей.

Он послал за несколькими драгоценностями, которые поднёс Гесару, и вопрошал его о причине столь длительного отсутствия. Затем он поведал ему обо всех злоключениях, которые произошли в Линге, и о горестях, которые постигли его обитателей в попытке противостоять стремительной атаке трёх царей Хора.

Выслушав всё это. Гесар обратился к присутствующим, побуждая их сохранять мужество.

— Манене явилась ко мне прошлой ночью, — сказал он. — Гуру Пема и боги с нами. Они побуждают нас отправиться в Хор без промедления. Мы должны освободить царицу Сенгчам Другмо, это будет для нас благим знамением.

Цари Хора, начиная с Кукара, наиболее могущественного из трёх братьев, должны быть уничтожены вместе с их министрами и демонической армией. Если они останутся в этом мире, то не позволят существовать Учению и будут чинить препятствия его последователям.

Давайте поспешим. Мы должны выступить завтра на рассвете.

В путь отправятся только предводители и воины. Остальные должны оставаться в Линге с женщинами и скотом.

Чипон Гьялпо спросил его:

— Должны последовать все предводители без исключения?

На это Гесар ответил:

— Нет, некоторые должны оставаться в Линге. Вы, отец, не должны следовать за нами, учитывая ваш преклонный возраст. Вместе с прочими со мной также должны пойти Гьялгью Гонгпа Тхаргьял и Серва Понпо. Они поведут за собой сотни всадников.

Затем мужчины разошлись по своим шатрам. Остаток дня они провели в сборах оружия, одежды и упряжи для своих лошадей, пока их жёны упаковывали для них провизию.

На следующий день до восхода солнца маленький отряд всадников покинул Линг и в тот же самый вечер достиг границы Хора.