Неожиданный наследник-4

Глава 13

Август 1781 года, Антонов, Новороссия, Российская империя.

А я всё не мог понять, почему ситуация требует моего присутствия. Оказывается, даже Шешковский не может решать некоторые вопросы, если они касаются излишне высокопоставленных персон. Либо Степан Иванович просто утонул в текущих делах, коих действительно намерено. К тому же он ныне просто генерал-губернатор, путь и огромного края. Но в дела судебные, а особенно армейские, ему хода нет. Суды при моём правлении потихоньку становится независимой, что имеет и отрицательную сторону. Теперь вельможа не может без последствий надавить на правоохранителей.

Только не пойму, почему Вяземский мышей не ловит? Всё-таки снова я ошибся, решив немного отпустить уздечку, убрав того же Шешковского и перестав постоянно давить на аристократию. Мне казалось, что полученных уроков в виде громких процессов с весьма жёстким наказанием достаточно, и народ задумается. Ведь от подданных требуется просто соблюдать законы, ну хотя бы большую их часть. Понятно, что тайные службы не могут проследить за всеми нарушениями. Но наиболее вопиющие случаи расследуются, и наказание следует неминуемо, вне зависимости от происхождения преступника.

Очень помогают земства, а на юге — собрания свободных поселений. Здесь люди имеют право не только напрямую жаловаться в Е. И. В. канцелярию, но и временно отказываться соблюдать решения властей, если они идут вразрез с законодательством. Юридическим факультетам четырёх российских университетов я уделяю внимания не меньше, нежели медицинскому и механическому. Поэтому толковых законников в империи хватает, и народ может спокойно обращаться за объяснениями. Что начало приводить к конфликтам с дворянством, особенно крупными помещиками, привыкшими жить независимо. Для них обязанность соблюдать закон и учитывать чаяния крепостных — удар похлеще пощёчины.

Но сейчас речь о другом. Канцелярия и экспедиция, вкупе с военной инспекцией, регулярно извещали меня о немалых нарушениях, связанных с армейскими поставками. Времена меняются, по итогам предыдущей войны были осуждены десятки интендантов и подрядчиков, многих из которых казнили. Но на место прежних воров встали новые, пусть и не сразу. И дело не в самих мздоимцах, а их происхождении и связях. Я давно не наивный цесаревич, только выпущенный из застенков, поэтому спокойно воспринимаю происходящее. Человека не переделаешь, и он всегда будет пытаться урвать побольше. Не все, но многие. Однако должно наличествовать и чувство самосохранения. Даже представители самых знатных родов давно убедились, что моя карающая длань не делает исключения по происхождению.

Только я сейчас сижу в доме антоновского губернатора, где разместился на время посещения юга, и обсуждаю весьма неприятные вопросы.

В кабинете, под который мои секретари отвели одну из комнат западного крыла, собрались руководитель экспедиции Вяземский, главный инспектор Мусин-Пушкин, начальник интендантского управления Фабрициан и военный прокурор Акчурин.

И вот вся эта королевская рать не могла принять решение по простому вопросу.

— Ваше Величество, я настаиваю, что в произошедшем более виноват вице-губернатор Екатеринославской губернии Зубов[1]. Именно он обделывал тёмные дела за спиной графа Салтыкова, заодно вступив в сговор с армейскими чинами, — продолжил доклад Вяземский, — Именно действительный статский советник является связующим звеном между интендантами, купцами и государственными инспекторами.

Ситуация на самом деле простая. В Екатеринославле располагалась главная база русской армии, откуда шло распределение. Здесь же производились закупки и многие иные сделки. Понятно, что местный губернатор обязан способствовать бесперебойному снабжению войск и пресечению нарушений. Только Николай Иванович Салтыков решил погреть руки на столь прибыльном деле. Ведь несложно поставить барьеры для купцов и представителей поселений, везущих провизию с иными товарами. И народ вынужден платить несмотря на наличие действующих контрактов. Более того, в нарушение всех договорённостей людям выплачивали меньшие суммы. И это ещё не всё. Особо одарённые махинаторы продавали полученные припасы, а в армию шло всякое дерьмо. Иных слов у меня просто нет. Понятно, что дело коснулось пятнадцати процентов от общего объёма поставок. Но и так получается огромная сумма, это не считая различных мелких воров. А ещё речь идёт об откровенном саботаже, что является государственной изменой. Ведь отравившиеся и замёрзшие солдаты практически убиты благодаря преступным действиям воров.

Я уж молчу про мою изгвазданную репутацию. Ведь столько лет мы выстраивали систему, дабы народ доверял властям и чиновникам. И вдруг такой чудовищный удар по многолетней работе.

— Напомните мне, а жена губернатора, случайно, не родственница Александры Козловской, недавно осуждённой за издевательства и убийство крепостных? — прерываю князя, утомившего своим монотонным рассказом.

— Так точно, Наталья Владимировна — младшая сестра княгини Козловской, — быстро ответил Вяземский и далее произнёс спокойным тоном, — Потому я и предлагаю не устраивать публичного судилища. Люди могут подумать, что происходит сведение счётов. И вообще, надо успокоить аристократию. Уж больно нехорошие разговоры идут в последнее время.

Ага, будто я стал причиной начала шебуршаний в высшем свете. У нас недавно объявилась очередная Салтычиха. Правда, до зверств приснопамятной Дарьи Николаевны её последовательнице было далеко. Но новая злодейка совершила немало преступлений. Процесс над княгиней оказался громким и прозвучал на всю империю. Суд проявил завидную принципиальность, и изуверка поехала в Шлиссельбург.

Реакция общества вроде была однозначной. В газетах выступили многие дворяне, являющиеся сторонниками просвещения, осудив преступления помещицы. Только Антон докладывал о весьма неприятных разговорах, ведущихся в салонах. Скажем так, аристократия весьма недовольна тем, что её представительницу посадили в каземат, где она сгниёт заживо, сойдя с ума. Зато другие сословия не скрывали своего удовлетворения. Для них наказание Козловской, как и суды над десятками других помещиков, начавшиеся после обнародования преступлений княгини, стали подтверждением судебной реформы. Пока глупо требовать полнейшего равенства перед законом, но когда-то надо начинать. Пусть даже самые мерзкие преступления расследуются исключительно после пинка от канцелярии или многочисленных жалоб земских управ.

А вообще, пора начинать строить тюрьмы, в том числе женские, так как увеличилось количество заключённых. Нынешняя правоохранительная система начала работать в полную силу и обнажила множество просчётов прежних властей. Некоторые преступления просто не фиксировались, расследование других шло спустя рукава, часть преступников просто откупалась. Сейчас же ревизоры, постоянно работающие в губерниях, заставляют власти шевелиться. Да и полиция при доне Алонсо стала совершенно иной.

Можно с полной уверенностью заявить, что нам удалось решить вопрос разбойников и их пособников. Городские преступные сообщества тоже разгромлены. Ворья, мошенников и обычных татей хватает, но притонов, скрывающихся под вывеской трактиров и постоялых дворов в империи больше нет. Если шаг за шагом давить преступность, заодно лишая её пополнения, то можно добиться немалых результатов. Понятно, что правонарушения будут всегда, но вопрос мирится с этим власть или нет.

Я в этом случае абсолютно беспощаден. Потому в стране, кроме новых тюрем, появились многочисленные приюты, в том числе детские, работные дома и заведения для убогих. Необходимо, чтобы люди всегда могли получить помощь в трудную минуту. А на детях я вообще не экономлю, понимая, что многие крестьяне и горожане спихивают в сиротские дома ненужных им маленьких человечков. У меня же, все они сыты, одеты, получают образование и обучаются мастерству. Думаю, лет через десять империя получит немало чиновников и солдат, воспитанных государством. И эти люди точно не будут разворовывать Россию. Но сейчас речь о другом.

Всё-таки ворон ворону глаз не выклюет. Это я про аристократию, крупных помещиков и заводчиков, давно ставших главной силой в России. Вернее, являвшейся таковой долгие годы. Даже после пятнадцати лет на троне и поступательной чистки гвардии с чиновничеством, мне приходится учитывать мнение высшего света. Ведь его представители никуда не делись, а спокойно подстроились под новые требования, протолкнув, куда надо своих людей и родственников. В моей охране, особых полках полиции и канцелярии аристократов нет, вернее их там меньшинство. Но выходцев из старых родов предостаточно на других должностях, включая гвардию. Тот же Василий Долгоруков кровью смыл позор со своего имени и сейчас считается одним из лучших русских генералов. Таких примеров хватает. А ещё есть затаившие обиду — просто сосланные или отправившиеся в добровольное изгнание. Понятно, что в своих поместьях народ не бедствует, но злобы и желания отомстить у этой публики хватает. И всё это мне надо учитывать, принимая даже незначительное решение.

Назначение Вяземского, кристально честного служаки, оказалось моей ошибкой. Тайной службой должен руководить человек, преданный трону, а не своему сословию. Здесь же человек потихоньку разложил ведомство, вернее, испортил так, что придётся весьма жёстко его встряхивать. А ещё непонятно, какая ситуация сейчас внутри самой Тайной экспедиции. Касаемо Седьмого отделения канцелярии, жандармерии и полиции, то там порядок. Есть ещё Антон, который последнее время сообщал о нездоровом интересе к его деятельности со стороны экспедиторов. Шила в мешке не утаишь, и слухи о работе братца просочились наружу. Правды никто не знает, а домыслы ходят самые разные, но это показательный звоночек. Расслабились вы, Иоанн Антонович.

— То есть вы предлагаете оправдать губернатора, не замечавшего махинации своего заместителя? Наверное, в Аннаполисе похожая ситуация, и тамошний глава Измайлов тоже неожиданно ослеп? Раньше Михаил Львович трудился на благо державы, без особых нареканий. А когда через город пошли огромные потоки армейских грузов и денег, он разучился работать, — откровенно издеваюсь над оторопевшим Вяземским, — И нашего доблестного генерал-поручика надо простить и отправить в отставку с хорошим пенсионом? Или князь должен служить далее? Расскажите нам, Александр Алексеевич, кого ещё надо оправдать и наградить за воровство?

Мне с трудом удаётся сдержаться, дабы не выплеснуть недовольство на главу экспедиции. Оборачиваюсь к Фабрициану, после тяжёлого ранения, покинувшего армию. Но я упросил своего соратника вернуться и навести порядок в армейских поставках. Надо сказать, что первый кавалер ордена Святого Георгия оправдал моё доверие. Только от вскрытых им преступлений хотелось выть на Луну от безысходности. Воруют нагло, прекрасно понимая, что солдаты будут умирать от испорченной еды и замерзать в гнилых шинелях. Но алчность дороже совести.

— Вина губернаторов Елизаветграда и Аннаполиса доказана и не может иметь иной трактовки. Я совместно с военной прокуратурой присутствовал на допросах. До этого инспекцией была проделана огромная работа и собраны доказательства. Круг виновных гораздо шире, в нём также замараны столичные чиновники, военные и флотские. Но главарями шайки являлись Салтыков и Измайлов, — хриплым голосом произнёс отважный вояка, — Мы получили не все данные, я жду докладов о последних поступлениях провизии в действующую армию. Но уже можно готовить документы для трибунала.

— Вы хотели сказать суда, Фёдор Иванович, — воскликнул Вяземский, — Но и здесь я бы рекомендовал решить часть дел кулуарно. Слишком много скандалов вылезло наружу в последнее время.

Инспектор ухмыльнулся, поправил жёлтые от табака усищи и произнёс.

— Трибунал и никаких судов. И у нас есть хороший повод наказать виновных по закону военного времени. Гражданская администрация также подпадает под его действие, если вы забыли. Хороший и нужный указ, Ваше Величество, — Фабрициан склонил голову, одобряя выстраданный мною, но утверждённый закон, — Иначе никак. Есть преступления, которые нельзя прощать. Жалко, что ранее мы не могли наказать разную сволочь, прикрывавшуюся связями в столице. Эх, сколько солдатиков было загублено и казённых денег уворовано.

Генерал грустно вздохнул и сморщился, дотронувшись до старой раны в боку. Потому и приходится вытаскивать людей на службу чуть ли не с того света. Честные и честолюбивые дворяне в интенданты не идут, а желают воевать. Вот и приходится чистить данное ведомство чуть ли не каждые два года. Но последний случай просто вопиющий, и воров ждут жестокие расправы. А вообще, давно пора после обучения отправлять в снабженцы списанных по ранению офицеров. Предварительно изучив их биографию, конечно. Мои генералы тоже частенько путают армейскую кассу с личным карманом или закупают продукты по завышенным ценам. Только на подобные шалости я смотрю спокойно. Лишь бы солдат был сыт, одет, обут и здоров.

— Что скажите, князь, — поворачиваюсь к Мусин-Пушкину.

Первый увиденный мною посторонний человек, не считая охраны Шлиссельбурга, изрядно постарел. От полного молодого человека со здоровым румянцем осталась едва половина. Князь выглядел старше своих сорока пяти. Может, тому виной морщины, изрезавшие его высокий лоб и постоянно усталый вид. Оно и немудрено. Будучи главным инспектором при правительстве, Валентин Платонович постоянно ездит по стране, занимаясь надзором за важнейшими прожектами.

Кстати, построенная буквально за пять лет дорога из Москвы до Антонова — его заслуга. Именно за возведением надёжных путей Мусин-Пушкин и следил в последнее время. А там воровства и махинаций не меньше, чем в армии. Но, к ужасу казнокрадов, князь мзду не брал, а его всегда сопровождал целый сонм ревизоров, готовых влезть под кожу кому угодно.

— Я тоже не вижу необходимости в трибунале. Чрезмерное насилие не может решить проблемы мздоимства. А вот часть дворянства озлобиться, ведь наказанию подвергнуться и невиновные. Нужно тщательное расследование без излишней огласки, — тихо произнёс князь.

Только он забыл уточнить, зачем тянуть? Доказательства найдены, да и невиновных в этом деле нет. Следствие идёт уже более полугода и в нём появляются только новые фигуранты как из военных с чиновниками, так и со стороны гражданских. Я не требовал устраивать судилища. Мне нужно наказать воров и показать обществу, что перед законом все равны. Пусть я спешу, но просто нет сил терпеть.

Благо на подходе совершенно новая поросль служилых людей, воспитанная по иным принципам. Времена всеобщего грехопадения, когда откровенный вор считался просто удачливым дельцом, а шлюха чуть ли не образцом для подражания, уже миновали. Если правильно не воспитывать молодёжь, то реформы не имеют никакого смысла. Поэтому я уделяю этому процессу немало времени и стараюсь личным примером показывать, что жить надо честно. К сожалению, двигаясь по этому пути, невозможно не замарать руки кровью. Но я никогда не приказывал убивать людей. Только суд, пусть иногда выполнявший мою волю, мог приговорить человека к смерти.

К сожалению, до более или менее чистоплотных правоохранителей и чиновников России ещё далеко. И кто-то должен взять на себя ответственность за карательные действия в начале реформ. Я не верю в ненасильственный метод. Человеческую натуру не исправить, и всегда найдутся желающие урвать кусок пожирнее за чужой счёт. Поэтому строгое наказание у нас сопутствует всяческим благам, положенным людям за честную службу. Ну и сам управленческий аппарат я чищу уже который год. Только старая гвардия тоже не дремлет. Вот и Салтыков с Измайловым получили хорошие должности, пусть и на окраине. Я не могу постоянно идти наперекор аристократии и высшего света, отстраняя их выдвиженцев от власти.

Потому и происходят такие ситуации. А ведь именно Вяземский в своё время проверял всех кандидатов на должности губернаторов и их заместителей. Он что, не слышал про нечистоплотность Зубова? Буду с этим разбираться.

— Даю вам месяц на сбор доказательств и подготовки материалов для трибунала, — обращаюсь к вздрогнувшему Акчурину, — Коли во время суда появятся новые сведения, то просто прикрепите их к делу. Трибунал состоится в Антонове, а пока приказываю арестовать главных обвиняемых и поместить в местный каземат. Можете идти.

Это я обратился ко всем собравшимся, пресекая попытку Вяземского вновь заступиться за Салтыкова.

В принципе, решение я принял давно. Недавно закончившееся совещание только укрепило мою решимость. Хватит договариваться, пора начинать продавливать свою волю. Благо сил накоплено немало, и случай уж больно удобный. В армии терпеть не могут интендантов, несмотря на мою многолетнюю борьбу с воровством. Просто до всего руки не доходят. И надо признать, что я часто сам давал повод для нарушений, оправдывая родственников влиятельных вельмож. Нет, своё наказание они получали, но гораздо более лёгкое. Вот Ваня и доигрался.

Звоню в колокольчик и, не отрывая взгляда от документов, приказываю Пафнутию.

— Вина и зови Потёмкина.

По истечении трёх минут на моём столе появился поднос с напитком и сырной нарезкой, а новый глава канцелярии с папкой в руке расположился в середине кабинета. Бессменный и работоспособный Теплов скончался в прошлом году. Вначале я искал замену Григорию Николаевичу среди других статс-секретарей. Но среди них не нашлось людей широко мыслящих. Всё-таки руководитель Е. И. В. канцелярии — это не просто писарь. Сейчас он имеет чин статского советника, что соответствует бригадиру пехоты и возглавляет пусть небольшое, но мощнейшее ведомство, у которого есть даже собственная разведка. Потому мой выбор пал на другого Григория, о чём я пока не пожалел. Недаром Шешковский не хотел отдавать столь ценного сотрудника.

Думаю, по окончании войны Потёмкина ждёт следующий чин и немалая премия, включая пай одного из поселений. Ибо заслужил. А паи я сейчас раздаю вместе с землёй, дабы у крестьян были покровители на самом верху, а чиновники не думали о дополнительном доходе.

— Присаживайтесь, — киваю гостю на кресло.

— Вы решили поменять князя? — Григорий Александрович имел право задавать вопросы без особого разрешения, — Не рано?

Делаю хороший глоток вина и подношу бокал к окну. Некоторое время рассматриваю напиток и игру света, затем отвечаю.

— Меняем Вяземского на Вахромеева, как и обсуждали. А то князь начал задвигать своего заместителя, поручая ему совершенно незначительные дела. В результате страдает общее дело. Вот пусть Андрей Николаевич разберётся, был ли умысел со стороны его бывшего начальника, — лицо Потёмкина прорезала хищная усмешка.

Глава канцелярии не являлся особо жестоким или неуживчивым человеком. Но слабостей своим собратьям чиновникам не прощал. Нельзя особо благородничать, находясь у трона, мигом сожрут.

— Мусина-Пушкина пока оставляем, но пришли ему в помощь фон Левенроде. А то Карл Магнусович засиделся в экспедиции. Пора ему переходить на более важную должность. А нынешнего инспектора заменим на шведа после трибунала. Через неделю жду от тебя список кандидатов на должности трёх губернаторов и их заместителей, — увидев удивлённо вскинувшие брови секретаря, поясняю, — У Крыма также будет новый глава. Только постарайся, чтобы среди кандидатов были фигуры, прошедшие обучение в Академии государственной службы и проявившие себя на практике. Хватит нам старых пусть и образованных, но неучей, совершенно неподготовленных к работе на таких должностях. Ранее думали, что благородному человеку хватит хорошего домашнего образования. А несколько курсов в каком-нибудь Лейпциге, якобы делают из наших увальней чуть ли не светочей прогрессивной мысли. Но почему-то затем они начинают ошибаться, вредить стране, принимать дурные решения. Ещё каждый третий ворует как не в себя. Ладно, чего-то меня понесло. Если нет никаких срочных дел, то иди, работай.

[1] Граф (1793) Александр Николаевич Зубов ( 1727 — 1795) — тайный советник, обер-прокурор первого департамента Сената. Службу начал в Конной гвардии, откуда вышел в отставку в чине подполковника. Позднее стал вице-губернатором в провинции, а также служил управляющим имениями графа Николая Ивановича Салтыкова. К началу фаворитства сына Платона имел гражданский чин статского советника. Вскоре был назначен обер-прокурором в Сенат. Здесь он прославился взяточничеством и лихоимством, которые сходили ему с рук только благодаря заступничеству сына. Стал родоначальником графской ветви дворянского рода Зубовых.