Неожиданный наследник-4

Глава 7

Декабрь 1775 года, Санкт-Петербург, Российская империя.

Явились, не запылились. Прямо целая делегация, переполненная чувством собственной важности. Или это жир, выпирающий из-под роскошных кафтанов? Настроение у меня плохое и испортили его именно незваные гости. Потому внутренне я ворчу, рассматривая холёные лица, стоящих передо мной вельмож. В отличие от обычных деловых бесед, присесть я никому не предложил.

У нас здесь появилась самая настоящая Фронда. Вернее, партия аристократов, которые неожиданно отвергли прежние разногласия, объединённые общей целью. Множество знатных людей пока выжидало либо отказалось примыкать к новой группировке. Тот же глава МИДа — Голицын или министр образования Щербатов, включая большинство высших чиновников с военными, просто отказались что-то обсуждать с фрондёрами.

Зато все мои соратники, занимающие придворные посты, а также московское дворянство, стали стержнем группы. Москвичи вообще особое явление в нынешней России. Часть аристократических родов демонстративно покинуло столицу ещё при Петре III, после объявления указа о вольностях. Потихоньку в Первопрестольной начала формироваться настоящая оппозиция. С учётом того, что нежелающие служить аристократы были богаты и влиятельны, их никто не трогал. Екатерина продолжила заигрывать с москвичами после свержения мужа, следуя политики умасливания дворянства.

Я тоже не обращал на них внимания, за исключением мздоимцев, с которыми яростно боролся. Разве что позволил себе немало критических стрел в сторону москвичей. Они касались отвратительного состояния дорог, убогой архитектуры и отсутствия учреждений, вроде больниц или школ, которые уже были в столице. Достаточно издевательская речь имела под собой основание. Ведь по городу просто невозможно ходить во время распутицы. А роскошные дворцы соседствуют с настоящими халупами, вызывая искреннее недоумение. Как можно жить в таком свинарнике? Именно так я и обозвал Первопрестольную.

Судя по тому, что следующим летом улицы Москвы начали усилено мостить камнем, а центр стали быстро освобождать от бедноты, предоставляя ей приличные жилища на окраинах, издёвка сильно задела аристократов. Что не добавило мне хорошего отношения со стороны москвичей. Зато уже через два года на город стало приятно смотреть. А разного рода недовольство я вытерплю, лишь бы дело спорилось. Думаю, насмешки столичных вельмож и статьи в санкт-петербургских газетах, ими же заказанные, придали их оппонентам дополнительного рвения. Вряд ли местной публике понравилось сравнение с грязным животным.

Но на определённом отрезке началось сближение столичной и московской партии, переросшее в союз. Я спокойно наблюдал за телодвижениями великосветских интриганов, благо в их числе хватало моих людей. Да и экспедиция не дремала. Это не считая людей Антона младшего, докладывающих о мельчайших подробностях заседаний фрондёров. Название прилипло, хотя русским вельможам далеко до французских коллег. Никакого заговора они не замышляли, но я бы не считал сей альянс беззубым. Аристократия недовольна, и утвердила список претензий, якобы ущемляющих её положение. Именно с ним и заявилась представительная делегация.

Формально группу возглавлял новый обер-камергер — Иван Шувалов, занявший придворную должность после смерти брата. Вторым вожаком, представляющим Москву, являлся тамошний предводитель дворянства — Пётр Шереметев. Но настоящим главой фрондёров был Александр Нарышкин, продолжавший исполнять обязанности обер-шенка. Ещё одним важным персонажем группировки неожиданно оказался Иван Никитич Трубецкой, ставший обер-гофмаршалом после удаления моего тестя в поместье.

Прямо-таки наследственные лены, а не придворные должности. Но всё шло с моего одобрения, поэтому глупо сейчас ворчать. По той же причине, я не ждал от присутствующих особых подлостей или нехороших замыслов. Вельможам есть что терять, при этом император обычно одобрял их просьбы. Если речь не шла об уроне державе, конечно.

— С чем пожаловали, господа? Вы так настойчиво добивались аудиенции, что я начал беспокоиться. Не произошло ли в империи, что-то страшное, упущенное имперской канцелярией и иными ведомствами? — не отказываю себе в удовольствии немного поиздеваться над гостями.

Судя по скрываемому недовольству, отобразившемуся на некоторых лицах, вельможи прекрасно поняли мой намёк.

— Ваше Величество, как представители знатнейших родов, столетиями служивших России и царствующей фамилии, мы хотим передать челобитную. Уж больно много странностей происходит в последнее время. Наверняка они идут от излишне увлёкшихся прогрессивными веяниями канцлера с министрами. Только им невдомёк, что ущемляются наши права и рушатся вековые устои государства российского.

Удивительно, но слово взял слабохарактерный Шувалов, ещё и начал вещать чуть ли не на старославянском. Притом, что граф обычно предпочитает использовать французский и слывёт большим почитателем европейских обычаев. А ещё хороший ход с перекладыванием вины на Бекетова, буквально неделю назад ставшего канцлером, и фон Мозена, люто ненавидимого аристократией. Бывшего астраханского губернатора считали выскочкой и просто не могли простить столь быстрого взлёта. Немца же невзлюбили за жёсткую экономию казённых денег и принципиальную позицию относительно возврата кредитов. Нет, на развитие производств и ремёсел Фридрих Карлович средств не жалел. А вот провальные прожекты помещиков, связанных с земледелием, или просто заклад имущества, не получали никакого снисхождения. Не смог вовремя отдать, а на самом деле попросту спустил деньги, изволь лишиться залога. Что жутко бесило дворян, не хотевших играть по общим правилам.

Это я провёл реформу Дворянского банка весьма мягко и в итоге списал немало долгов. Но с министром финансов подобное не проходит. Да и знати давно пора понять, что пора жить по средствам. Ведь государство предоставляет ей немало возможностей заработать. Многие этим пользуются, но весомая часть привыкла к паразитическому и разгульному образу жизни. А все попытки заставить людей соблюдать законы, наталкиваются на искреннее возмущение и непонимание. Мол, предки так жили, и мы продолжим. Наделал какой-нибудь князь долгов, помер, а расхлёбывать всё должна казна. Со мной же такие вещи не проходят, и с каждым годом подобных махинаторов становится всё меньше. Вернее, они банально разоряются и лишаются имущества.

Я осознанно не стал сразу давить на аристократию, решившую проявить норов. В конце концов, у нас сословная монархия, несмотря на самодержавие. А знать действительно является опорой трона, пусть и видит свою миссию иначе, нежели император. Лучше выслушать возмущённых людей, кинуть им кость, дабы перегрызлись, и разрушить вредный альянс изнутри. Главное, не позволить недовольству перейти в скрытое противостояние, там и до тайных обществ недалеко.

К тому же Земский собор немного изменил текущее положение дел. Представители сословий теперь имеют право выносить наиболее важные вопросы на рассмотрение императора, правительства и губернаторов.

Просто большая часть подобных предложений обычно ограничивалась внутренними делами губерний. Иногда депутации заводчиков и купцов создавали свои делегации, направляя их в ведомство Миниха и Бекетова. И это отлично! Ведь чиновники на местах, если и видят трудности, то по разным причинам не могут помочь деловым людям. А через министра и тогдашнего вице-канцлера решить проблемы гораздо быстрее. Так, мы не раз меняли указы, и даже некоторые законы, облегчая народу жизнь. Только глава ведомства или даже правительства — не император. Чтобы просить меня, необходимо иметь очень важный повод. И он у ходоков был. Впрочем, через канцелярию до меня доходили и челобитные от крестьян. Только они больше жаловались на произвол отдельных хозяев или излишне дурных представителей власти. Аристократия же мелочиться не собиралась.

— Давайте не будем лицедействовать. Мне более-менее известно о сути челобитной, — отвечаю после небольшого перерыва, заставившего гостей волноваться.

Открываю излишне объёмный документ, листаю и нахожу нужные пункты. На самом деле у аристократии и крупных помещиков три основные претензии. Знать всполошилась, узнав о будущей реформе суда, по которой все сословия будут уравнены в юридических правах. Второй занозой являлся закон о фиксированной цене на выкуп крепостных. В том числе право крестьян получать кредит для получения свободы с обязательством отработать в общинных поселениях или казённых заводах. Народ больше стремился в новые городки на юге. Особенно поселенцы пытались устроиться в общины, имеющие соглашения лично со мной. Там условия лучше, но и желающих больше. Да и на заводах сейчас платили хорошо, предоставляя каждой семье участок под огород.

У землевладельцев же возникли огромные сложности с работниками. Тут ещё и присоединение огромных земель Западного Края и Югороссии, куда обладатели крупных хозяйств сманивали крестьян, выкупая их у менее везучих помещиков. Таким образом, наиболее богатая часть дворянства попала в ловушку. Оплата труда на новых землях резко подскочила, как и стоимость крепостных в северных и центральных губерниях. А ещё весомая часть крестьян, перебравшаяся на юг, сразу начала использовать возможность выкупиться. После чего мужики переходили в разряд свободных людей, и бывшие хозяева вынуждены им платить за работу. Вот умные головы подумали и решили, что пора ограничивать излишне обнаглевшую чернь, запретив ей выкупаться. Вернее, так думали самые хитрые. Наиболее грамотные дворяне давно подстроились под новые условия и начали зарабатывать. Ведь государство предоставляло им такую возможность, чуть ли не всучивая прибыльные прожекты с кредитами.

Вначале я думал, что казна не потянет таких расходов. Но оказалось, что постройка и содержание одного фрегата, стоит дороже переустройства десятков поместий. Ведь земельные владения и мануфактуры начнут приносить прибыль, что отразится на налогах. А корабль может утонуть или прийти в негодность. Благо поток золота с Урала только возрастает и нам удаётся выкручиваться.

Тем не менее, фон Мозен предупредил, что по его расчётам России придётся кредитоваться ещё минимум пятнадцать лет, если мы начнём новую войну с Портой. Которая точно будет и армия уже к ней готовится. Затем нам ещё лет десять оплачивать проценты по долгам. Это в случае, если не случится новая напасть. Во что я верю с трудом, но надеюсь отдать займы при своей жизни.

Негоже оставлять преемникам пустую казну, долги и ворох проблем. Наоборот, у сына должны наличествовать свободные финансы, толковые соратники и грамотно выстроенные ведомства. Чем я непрерывно занимаюсь. А вот аристократия с их непомерными запросами в мои расклады не входит. Но и раздавать её пока невозможно, поэтому приходится прислушиваться.

Последним, вернее, третьим важным требованием, стал вопрос о вольностях. Мне не позволили утвердить наказ о выходе дворян, отказывающихся от службы в армии и гражданских ведомствах. Но я на это не рассчитывал и использовал большинство Земского собора, негативно настроенного к аристократии. Потому и родился указ об ограничении не служивших людей во всяких присутствиях. В первую очередь оно коснулось земств и дворянских собраний. Нет, никто не запрещал благородным людям присутствовать на заседаниях своего сословия. А вот голосовать или избираться на руководящие должности они более не могли.

Вначале моё предложение восприняли со скепсисом и в салонах даже завуалировано издевались над излишне порывистым императором. Убогие не понимали, что Иоанн Затворник, как называли меня за спиной, всё продумал. Кстати, прозвище несло двойной смысл. Понятно, что дворяне так подчёркивали мой долгий арест, а также нежелание тратить безумные средства на празднества и игнорирование множества приёмов с балами.

Только через два года, когда закон вступил в силу, а чиновники с земствами начали следить за его соблюдением, паразитарная часть дворянства всполошилась. А затем испугались не на шутку. Ведь закон был с подковыркой. В нём преднамеренно прописали обязательную выслугу в пятнадцать лет и по этому цензу оценивали дворян. Меньший срок засчитывался только для вышедших в отставку по ранению. Иные болезни не считались, ибо государству нужны здоровые люди. Липовая служба в гвардии, когда туда записывали младенцев, сразу вычёркивала кандидатов из списка на должности. Также не считались два-три года формального нахождения в армии или гражданских учреждениях. Часто подобные хитрецы брали отпуск, катались по заграницам, якобы поправляя здоровье, при этом числилось в списках служилых людей. Далее, они выходили в отставку в чине капитана или камер-юнкера, перебирались в провинцию, где вели праздный образ жизни, часто получая влияние на дворянские собрания. Не сказать, что это огромная власть. Но ранее губернаторы и волостные головы считались с мнением подобной публики.

Пользы от неё почти не было, за исключением различных причуд вроде крепостных театров. Мне же нужны школы, больницы и дороги. Но почему-то подобные нужные вещи не особо волновали дворян, за редким исключением. И зачем нужно это сборище паразитов и сибаритов?

Правда, расплата последовала незамедлительно, вышвырнув весьма высокомерный контингент из властных структур. Их место тут же заняло служилое дворянство, ныне составляющее мою опору в провинции. Хватало конфликтов и неприличных скандалов, когда паразитов выкорчёвывали из тёплых кресел. Ведь, кроме прямых выплат из казны на содержание собраний, её представители влияли на деловую жизнь городов и губерний. А здесь вдруг появились земства, получившие немалые возможности, за которыми и должны надзирать дворяне. Только указ лишил эту публику даже права голоса. Ещё многие губернские чиновники, почуяв перемену политики, решили отомстить за прошлые обиды. Не сказать, что полетело множество голов, но суды с прокуратурой получили немало работы. Большинство нарушителей простили, ограничив наказания штрафами, но и этого было немало.

В общем, жизнь в провинции кипела. Первые годы меня буквально бомбардировали жалобами и атаковали делегациями защитников. Но я ссылался на закон и объяснял, что никто не мешает желающим поступить на службу. Для тех, кто не имеет необходимого ценза, но ранее являлся офицером или чиновником, прежние годы засчитываются. Или кто-то видит в этом несправедливость? Естественно, никто открыто не возражал, хотя недовольство и раздражение копилось. Получается, уважаемых и высокородных людей перевели в разряд обычных землевладельцев. Служилое же дворянство вцепилось в представившуюся возможность зубами и не собиралось отдавать столь жирный кусок. По идее в провинции началась складываться новая аристократия, но не по знатности рода, а принадлежности к служивым людям. И они полностью поддерживали мою политику.

А я не жалел для них земель, кредитов и подкидывал перспективные прожекты. В отличие от закостеневшей и откровенно зажравшейся знати, предпочитающей мерить богатство земельными угодьями, простые дворяне не стеснялись открывать мануфактуры и различные производства. Что грозило уже через поколение сделать их и финансовой силой. Потому старые рода и начали шевелиться, понимая, что вскоре они станут просто не нужны. Утрирую, но большую часть власти и влияния они могут потерять. Есть столица и Москва, где аристократия сильна, но это не вся Россия. Поэтому и началось шевеление весьма ленивой массы людей.

— Иван Иванович, ты действительно думаешь, что канцлер и министры могут позволить себе самоуправство? — наконец задаю вопрос, начавшим волноваться просителям.

Жирное лицо графа дёрнулось, будто его испугал громкий крик. Далее он начал оглядываться на соратников, став похожим на нашкодившего юнца. Благо обер-камергер быстро понял, что выглядит глупо, став красным, аки свёкла. И это глава Фронды?

— Но Ваше Величество… Я не думал… Ведь… — залепетал вельможа.

— Я не самодур, что известно многим, и знаю обо всех крупных прожектах правительства и губерний. Большая часть решений принимается коллегиально. Более того, если все министры проголосуют за какой-то прожект, то я не буду накладывать вето. У правительства есть стратегия работы, определённая мною. И надо заметить, что она идёт на пользу империи, — делаю небольшую паузу и смотрю в глаза Нарышкину, — Или вы считаете, что деяния какого-то министра вредят России? Тогда представьте доказательства, и мы устроим расследование. Только не забывайте, что клевета — это тоже преступление, за которое придётся отвечать. И некоторые самонадеянные глупцы получили по заслугам. Но давайте обсудим три главные причины вашего появления.

Тянусь к бокалу с водой и после нескольких глотков продолжаю. Но решаю начать обсуждение с конца списка.

— Император Пётр Фёдорович принял закон о вольностях, подтверждённый Екатериной Алексеевной. Дворяне получили право не служить и жить по своему разумению. При этом никто не покусился на их земли. Хотя многие позабыли, что она давалась царём в кормление. Именно для этого и утвердили крепость, дабы мужик пахал, обеспечивая ратника или чиновника, пока тот отдаёт жизнь во благо России. Только введение рекрутского набора полностью нарушало общественный договор, — обер-шенк не выдержал моего тяжёлого взгляда и потупил взор, — Всё больше простолюдинов сгонялось в армию, давайте называть происходящее своими именами. И сейчас девяносто процентов войск состоит именно из них. Однако крестьянство не получило никаких послаблений. А дворяне не просто оставили за собой привилегии, но ещё избавились от обязательной службы. По идее, монарх имел право также освободить всех мужиков, ещё и нарезав им земли. Но все понимают, что такой шаг не может закончиться ничем хорошим. Поэтому правительство издало указ о фиксированной цене за выкуп. Заодно оно лишило возможности не служивших дворян проникать во власть через собрания и просто права голоса. Уже упомянутый общественный договор попусту не имеет силы. Наша держава перешагнула в иное состояние, где служба стала мерилом оценки её жителя. Те же самые мужики, после пятнадцати лет в армии, получают свободу и возможность устраиваться на различные должности, соответствующие их знаниям и умениям. При этом отказавшее служить дворянство сохранило свои привилегии и не платит налоги в земледельческой области. Это касается не только продаваемого зерна или скота, но и его переработки. Понятно, что есть монопольные товары, торговля и иные производства, но таков закон. Так каких послаблений вы ещё хотите?

Говорил я спокойно и всматривался в большей части знакомые лица. Сейчас они уже не выражали особой решимости и явно хотели побыстрее покинуть мой кабинет. А что касается податей, то дворян ждёт большой сюрприз. Подоходный налог мы введём, но лет через семь. Надо подготовить общество. Вон ходоки не просто так заявились. Узнай они о необходимости платить с доходов, так сразу устроят заговор.

— Молчание — знак согласия? — спрашиваю с улыбкой.

Шувалов дёрнулся, но промолчал. Впрочем, как Шереметев, стоявший белый как мел и боящийся посмотреть мне в глаза. С Нарышкиным всё понятно — подставил под удар дурачков, думая отсидеться в сторонке. Удивительно, что он пришёл в составе делегации. Хотя здесь у него не было вида.

— Перейдём ко второй просьбе. Впрочем, мы её уже обсудили. Изменение внутренней политики привело к естественной отмене прежних правил. Не буду рассказывать, насколько благоприятно новые законы отразились на экономике страны. Один только бюджет вырос в полтора раза за последние три года. Вас ведь это не волнует? Главное — свой карман, а заодно и государственный, куда вы привыкли лазить без всякого стеснения, — понимаю, что завожусь, а мой голос переходит в шипение, — Только не будет более этого. Я раздал вам с роднёй тысячи десятин земли, а ещё леса, доли в рудниках и приисках. И вместо того, чтобы развивать полученное, большая часть из вас умудрилась обанкротиться, заложить новые именья и акции. Ко всему прочему вы требуете отменить прежние законы, так как работать не хотите и не умеете.

Делаю ещё глоток воды и пытаюсь успокоиться. Не вижу смысла метать бисер перед свиньями и взывать к их совести. Я и так сказал лишнего.

— Судебная реформа ещё готовится правительством. Далее пройдут общественные слушания. Если кто-то считает, что он выше закона или служилых дворян, то пусть принимает в них участие. Всё будет детально освещаться в газетах. Я осознанно иду на такой шаг, дабы люди сами определили, как им лучше жить. Созыв Земского собора показал, что народ наш умён и смекалист. Многие наказы, озвученные депутатами, стали законами или вскоре будут утверждены. И здесь никто не мешал вам предлагать свои идеи. Но, кроме желания оставить свои привилегии и крепостное право, я ничего нового не услышал. Поэтому идите с миром и не гневите бога. Мне и так пришлось отдать вам огромные ресурсы, кои могли пойти на усиление державы.

Расторопный слуга быстро сменил свечи и немного проветрил помещение. Уж больно спёртый воздух, насыщенный ароматами духов и запахом пота, остался после ухода просителей. Я же никак не могу успокоиться и перехожу от воды к вину. Так можно превратиться в пьяницу. Супруга и так ворчит, что видит меня только за завтраком и обедом. Лицемерит, я почти каждый день рассказываю детям сказки или обучаю их математике. Но в чём-то Екатерина Петровна права. Надо сделать себе несколько выходных и съездить с семьёй в Царское Село. Покатаемся на коньках и санках, поиграем в снежки и просто повеселимся.

Допиваю бокал и тянусь к бутылке.

— Мне тоже налей, — произнёс человек, вышедший из тайной комнаты, — А то духотища здесь и горло пересохло.

Антон младший плюхнулся в гостевое кресло и с кивком принял полный бокал. Он слушал всю беседу, так как весьма плотно занимается Фрондой.

Хорошо! — воскликнул братец, опустошив фужер, и уже сам потянулся к бутылке, — Твоя речь была неплоха. Думаю, часть этих балбесов передумает, и выйдет из альянса. Меня самого аж до почек пробрало твоё шипение. Так как слова нашего императора не расходятся с делом, то умные точно сбегут. А вот остальные укрепятся в своей правоте. Это для тебя всё логично и забота о державе в приоритете. Но ты сам сказал, что наши напыщенные индюки, называемые аристократией, просрали твои подарки.

Мне нравилась манера разговора Антона. Хоть какой-то свежий воздух в мире сплошных условностей и лицемерия.

— Что ждать от наиболее упёртых? — достаю из стола вторую бутылку, так как первую мы уже опустошили.

— Думаю, на резкие действия они не пойдут. Сейчас начнётся разброд, и альянс сначала покинут умные, а затем хитрые его представители. Остальные же затаятся и станут выжидать. Денег и власти всех ты не лишишь. Наоборот, ты будешь поддерживать и подкидывать вельможам новые косточки. Только это в разы меньше, чем они хотят и привыкли получать при Катьке с Петькой, — хохотнул слегка захмелевший брат, — Но в отличие от предшественников наш Ваня укрепил свои позиции. Твои жандармские полки боятся поболее Тайной экспедиции. Армия с гвардией тебе верны, как и большая часть чиновничества.

И тут насмешник и циник замолчал, решив надо мной поиздеваться. Я к этому готов, поэтом спокойно пил вино и ждал продолжения.

— Жди заговора, но года через два. Пока они не готовы. Яд или стилет в спину, я тоже не исключаю. Иоганн, ты непонятен даже для своего окружения. А уж какие небылицы с домыслами плетут высокородные курицы и балбесы на своих посиделках, обзываемых салонами! Я собрал несколько наиболее смешных версий — от твоей подмены в Шлиссельбурге до сумасшествия, — Антон издал смешок, только его глаза оставались холодными и на удивление трезвыми, — Но это не шутки, и вал недовольства нарастает. Пусть он исходит от меньшинства, только оно слишком влиятельное, чтобы его игнорировать.