Неожиданный наследник-4

Глава 16

Ноябрь 1781 года, Великий Новгород, Российская империя.

— Почему это произошло? Нас так ненавидят собственные подданные?

Вопрос младшего сына вполне логичен. Он вообще смышлён для своих неполных одиннадцати лет. Если бы не излишнее увлечение книгами и трудностям в общении с людьми, то растёт идеальный мальчик. Нет, с Антоновскими и одноклассниками Ваня вполне дружелюбен. То же самое касается окружающих его слуг и учителей. А вот с новыми людьми сын сходится тяжело, отчего имеет репутацию нелюдимого юнца и записного книжника. Просто старшие Саша с Аней излишне деятельные и эмоциональные, чем затмевают более скромного брата.

Последние дни превратились для меня в одну сплошную скачку. До Москвы мы действительно добирались верхом, оставив кортеж позади. Бабарыкин забрал с собой большую часть лошадей, которых мы ещё меняли на ямских станциях, и наш отряд устремился в Первопрестольную.

Не хочу даже думать о трудностях, которые нам пришлось преодолеть. Как назло, полил непрекращающийся дождь, из-за которого дорога изрядно раскисла. Это с учётом недавнего ремонта, когда главный путь империи Санкт-Петербург/Москва/Елисаветград был расширен, утрамбован, обзавёлся канавами для стока и частично вымощен камнем. Года два назад я бы истратил гораздо больше времени.

Благо недели через три ударили морозы, и передвигаться стало легче. Только у моей спины на этот счёт своё мнение. Вымотался я изрядно, ещё и простыл, поэтому пришлось отлежаться три дня в Твери. Зато там я встретился с детьми и хоть немного успокоился. Далее мы ехали уже на возках и до Великого Новгорода, являющегося ныне штабом противостояния мятежникам и резиденцией правительства. Детей я взял с собой, более не собираясь с ними расставаться. Пусть со стороны это выглядит глупо и показывает мою уязвимость, но плевать.

Несмотря на свалившиеся дела, я постарался вернуть прежний распорядок дня. Поэтому у нас был совместный завтрак и ужин. Утром и днём дети учились, затем играли, делали уроки, а после того, как они ложились спать, я продолжал работать. Постепенно наваливалась жуткая усталость, и иногда я засыпал прямо в рабочем кресле.

Удивительно, но немалая часть детей, учившихся в императорской школе, последовала за нами. Можно сказать, что занятия проходили полноценно, будто ничего не случилось. Вернее, это родители сделали свой выбор. Понятно, что дело не касалось отпрысков мятежников, попрятавшихся по имениям или оставшимся в столице.

— Видишь ли, Ваня. Совсем недавно ты возмущался необходимостью изучать новые предметы. Ведь литература и философия так далеки от твоей любимой математики, — начинаю отвечать, взъерошив непокорные кудри сына, полученные в наследство от матери, — Но через какое-то время ты понял, что человек должен развиваться равномерно, и взялся за нелюбимые науки. С политикой похожая история, только более сложная.

Оглядываю комнату, где находятся также младшие Антоновские, что-то жарко обсуждающие с Аней. И только Костя — ровесник и лучший друг сына, присоединился к нам и внимательно слушает мою речь. Младший сын отца весьма толковый мальчик и тоже увлечён математикой. У нас вообще талантливая и образованная семья. И это я говорю без всякой хвальбы. Антон Ульрих, а далее его старшие дети, внушили малышне необходимость получить хорошее образование. Мы даже устраиваем небольшое внутрисемейное соревнование, где ведём таблицу успехов и неудач наших учеников. Очень действенная вещь, заставляющая детей учиться лучше.

Ещё успехи Андрея, Дарьи, Василисы и Николая придали младшим дополнительный стимул. Антоновские извещены, что они обычные дворяне, и не могут рассчитывать на выплаты из казны. Да и законные отпрыски папаши отнюдь не купаются в золоте. Все члены нашей семьи усердно трудятся. Конечно, в самом начале я им хорошенько помог. Сейчас семейная компания является одной из крупнейших в империи и уже разделилась на три части. Это не считая торгового дома Марии, живущей в Архангельске, и купца Семужникова, чьи активы на две трети принадлежат Антону и Алексею. Петя у нас заведует тульскими заводами и в средствах не нуждается. Ко всему прочему, каждый из родственников получил от меня пай в нескольких свободных посёлках. В общем, от голода никто не умрёт. Скорее, наоборот, надо следить, чтобы некоторые не потеряли голову от богатства.

Но Ване с Костей это не грозит. Уж больно они серьёзные мальчики, ещё и увлечены весьма сложными науками. Поэтому с ними я всегда откровенен и стараюсь подробно объяснить свои действия.

— Только старые рода и богатые помещики не дети. Они привыкли к определённой жизни, когда им принадлежит первостепенное право на самые важные должности при дворе, ведомствах и армии. Более того, аристократия и дворянство владеют крепостными крестьянами, жизнью которых они распоряжаются по своему усмотрению. А теперь представь, что на трон садится император, который пытается отнять у людей привилегии и разрушить привычный для них мир. И ты прекрасно знаешь, что твой отец не самодур или сумасшедший, чтобы ссориться с оплотом царской власти, — улыбаюсь сыну, серьёзно кивнувшему в ответ, — Поставь себя на их место. Ещё вчера перед тобой были открыты все двери, а добренькие императоры даже прощали немалые долги. А тут вдруг пришлось бороться за тёплое место с обычными дворянами. И что страшнее, даже с простолюдинами. Но и это ещё не всё. Монарх посмел замахнуться на принадлежавших помещикам крестьян. Пусть напрямую их не отнимают, но прежней власти у хозяев больше нет.

— Но ведь это важно для государства. Ты всегда говорил и приводил нам примеры, что у каждого подданного должно быть право подняться наверх. А рабство, коим является крепостное право, мешают России развиваться. И вообще, после введения рекрутской повинности, общественный договор необходимо пересмотреть, — произнёс Ваня, — Ведь все мы русские люди, и должны заботиться о благе державы.

Правильное воспитание у моих детей, аж гордость берёт.

— Я же не просто так предложил поставить себя на место самых знатных и богатых. Только небольшая часть способна понять и принять новые условия, понимая необходимость уступок для блага государства. Остальные вцепились в свои привилегии, противясь любым переменам. Ты же слушал мой урок про необдуманные указы Петра Алексеевича и Екатерину, ради удержания власти пошедшую на совершенно глупые уступки. А мне потом пришлось расхлёбывать поспешные решения обоих предшественников. И ведь я много лет через газеты, научные статьи и даже салоны, пытаюсь донести до дворян, что Россию ждёт судьба Польши, если мы не изменим внутренний уклад. Пусть нас не разорвут на куски, но сделают вассалами, опутав долгами и невыгодными договорами. А затем империи придётся воевать за чужие интересы, как это уже случалось при Елизавете Петровне.

Оба мальчика смотрели на меня не по-детски серьёзно и молчали. Не удивлюсь, если они обстоятельно обдумывали мои слова.

— Значит, аристократы захватили Сашу и призвали иноземные войска, потому что заботятся исключительно о своей мошне? — нарушил молчание Костя.

— Власть! Всё дело в ней. Ранее она принадлежала людям по праву рождения, что давало возможность занимать важные посты и богатеть за счёт казны. Сейчас же им приходится бороться с простыми дворянами, а деньги надо зарабатывать. Ради этого аристократы готовы пойти на любое преступление, даже предательство.

На самом деле заговор готовился без учёта нападения Дании и Швеции. Даже самые непримиримые мои противники прекрасно понимают, что поддержка врага никогда не получит одобрения в обществе. Только моё убийство и быстрый захват столицы с Москвой позволил бы регентскому совету установить свою власть. Основная часть войск находится на юге, в чём есть и мой просчёт. Надо было оставить больше сил в Санкт-Петербурге. Я положился на гарнизон, полицейский полк, моряков, солянку из гвардейских рот, оставшихся в городе, и батальон жандармов. Но часть сил перешла на сторону мятежников, хотя столицу удалось удержать. Вернее, было три штурма, и обороняющиеся отступили, оставив окраины мятежникам.

Шведы при этом в боевые столкновения не лезли, но спокойно заняли Эстляндию и пытаются лезть в Лифляндию. Плохо, что вторая вражеская армия осадила Сестрорецк, заняв немалые земли на севере Санкт-Петербургской губернии. В общем, всё сложно. Но это не причина паниковать и перестать уделять время детям.

— Как можно назначить парламентарием шута[1]? — проворчал Бекетов, намекая на сомнительную биографию младшего Нарышкина.

В отличие от канцлера, я предпочитаю относиться серьёзно даже к паяцу. Особенно если он смог стать своим, как для Петра, так и Екатерины. Что весьма показательный фактор, говорящий о непростом характере Льва Александровича. Да, глава мятежников прислал в качестве посланника своего якобы несерьёзного брата.

Я не стал устраивать из предстоящих переговоров громкого события, и решил провести встречу тихо. Сейчас хватает хаоса, дабы не отвлекать людей. В одном из помещений путевого дворца, где я остановился с семьёй и секретарями, был обустроен кабинет. Именно в нём мы ждали троюродного брата Елизаветы I.

Нарышкин зашёл вслед за Пафнутием, и отвесил поклон на французский манер, подметая шляпой полы комнаты. Не поймёшь, обер-шталмейстер решил таким образом поиздеваться или у него иные мотивы. Бекетов отреагировал на выходку гостя тихим шипением, а я просто наблюдал за представлением.

— Ваше Величество, у меня послание от регентского совета, — громко произнёс парламентёр, тряхнув кожаным тубусом, — Разрешите вручить его лично? Или лучше через присутствующих здесь церберов?

Если Лев Александрович надеялся кого-то уязвить, то он ошибся. Я к подобным вещам равнодушен, а мой камергер с помощником с греческой мифологией не знакомы.

— Давайте без лишней театральности. Быстро и по делу излагайте просьбу заговорщиков, — после моих слов глаза Нарышкина забегали, но он продолжил ломать комедию.

— Вы заблуждаетесь по поводу моего визита. Регентский совет предлагает вам совместно отразить нападение подлых захватчиков. Никто не ожидал высадки шведов, и сейчас настала пора выкинуть их из России… Аааа!!!

Я жестом приказал Пафнутию прекратить непотребство. Камергер хитро заломил руки гостю, вынудив того упасть на колени и начать верещать на высокой ноте.

— Повторяю. Кратко изложите просьбу преступников, — произношу также спокойно, будто ничего не произошло.

— Вы не в том положении, чтобы разговаривать с позиции силы. Большая часть армии на стороне совета и ваш сын… Иии!!!

Он действительно слаб умом? Мне казалось, что гость — весьма здравый человек, нацепивший удобную маску. Но сейчас не время для игр. Потому камергер сильнее вывернул руки Нарышкина, заставив того завизжать, будто свинья. Делаю знак Пафнутию не калечить дурня и продолжаю спокойным тоном.

— У вас есть ещё один шанс. Далее будет камера пыток, без всяких церемоний.

— Прошу остановить вашего палача! Я всё скажу!

Залепетал некогда блистательный вельможа, растерявший весь лоск, и, попытавшись приблизиться ко мне на коленях. Но Нарышкин был грубо остановлен слугой, дёрнувшим его за шкирку. Лоб гостя покрылся испариной, а лицо побледнело. Зрелище не самое приятное, но у меня нет времени на политесы, потому и приходится ломать человека таким образом.

— Люди начали разбегаться. В первую очередь придворные, давно отправившие семьи в поместья. Когда стало известно… что вы живы, — обер-шталмейстер запнулся, но сразу продолжил, — А весомая часть офицеров отказалась участвовать в боевых действиях, покинув полки, многие перешли на сторону обороняющихся. Войска сов… эээ бунтовщиков оставили столицу, укрепившись в пригородах, но это ненадолго. Уже сейчас командование не сможет поддерживать дисциплину. Среди вождей мятежа нет согласия. Многие предлагают сдаться, обменяв свои жизни на заложников, особенно цесаревича.

После слов о сыне сердце предательски ёкнуло, но я не показал своего расстройства. Сейчас не время думать о личном, главное — интересы государства.

— Шведы тоже в затруднении и требуют от совета быстрее взять Санкт-Петербург, при этом сами прислали всего один полк, — продолжил вещать шут, с надеждой смотря в мои глаза, — Я не виноват и был против, когда узнал о заговоре. И уж точно не хотел высадки шведов. Это какая-то ошибка.

В принципе, мне известно о положении в лагере мятежников. Народ давно начал бежать из столицы, и участников заговора среди остановленных на кордонах хватало. И я даже готов поверить, что изначально бунтовщики не собирались действовать сообща с иноземными армиями. Здесь быстро подсуетились французы. Оказывается, разведка знала о приготовлениях обеих флотов, но нас убедили, что северяне собираются воевать с англичанами. А шведский экспедиционный корпус направляется в Америку. Верить проштрафившимся агентам или нет? Я пока в сомнениях. Хотя Голицын тоже поверил вступлению Дании со Швецией в войну. А министр — хороший дипломат, значит, нас грамотно обыграли.

Только сами шведы наверняка пожалели об авантюре. Одно дело совместно с датчанами разбить русский флот, установив контроль над Балтикой. И совсем другое — провести грамотную высадку десанта. Мотивация излишне порывистого Густава[2] мне понятна. Ещё во времена, когда я громил масонов, всплыла удивительная новость. Будучи главой ложи шведского устава, тогда ещё принц, пытался убедить своих адептов в необходимости возврата Ливонии Швеции. И надо сказать, что некоторые русские вельможи приняли сторону врага, царство им небесное. А меня потом дружно обвиняли в излишней жестокости. А как ещё можно обходиться с предателями? Вот мой родственник и решил осуществить старые замыслы.

Касаемо высадки шведских полков, то сама затея оказалась не только авантюрной, но и глупой. В захваченной Эстляндии не так много припасов, чтобы прокормить пятнадцатитысячный экспедиционный корпус. Десантирование происходило под самый конец навигации, и сейчас снабжение армии вторжения приостановлено. Столицу мятежники взять не смогли, а значит, все магазины с припасами остались за верными мне войсками. Северная группировка, атаковавшая из Финляндии, упёрлась в оборонительные сооружения вокруг Сестрорецка. Врагам мог помочь флот, но поздней осенью он почти бессилен.

С учётом того, что в Новгород, кроме расквартированных в городе выборжцев, уже передислоцированы Ростовский, Московский и Сибирский пехотные полки, Гатчинские кирасиры, эскадрон лейб-гусар и солянка из различных частей, до которых удалось дотянуться, то мы уже сравнялись со шведами по численности. Ещё надо учитывать Лифляндский, Юрьевский и два егерских полка, заявивших позиции на границе с Эстляндией. При этом обе наши армии постоянно пополняются новыми частями. По словам генерала Репнина, назначенного командующим, выбить шведа с русских земель — вопрос времени. Николай Васильевич предлагает немного подождать, чтобы противник хорошенько оголодал. Пока же нам необходимо возвращать столицу, чем войска займутся уже завтра. А вот с корпусом, осадившим Сестрорецк, будет сложнее. В лучшем случае он уйдёт, а в худшем мы увязнем на год, так как снабжение через Финляндию вполне возможно зимой. Затем своё дело скажет вражеский флот, который позволит командованию неприятеля угрожать нам высадкой десанта в тыл.

Но пока я решил довериться генералам и действовать поступательно. Сначала атакуем мятежников, а затем принимаемся за шведов. Если Густав, являющийся племянником Фридриха и кузеном покойной Екатерины, думает, что я прощу нападение, то швед сильно заблуждается. Таких родственничков надо уничтожать в первую очередь.

— В каземат его, к остальным предателям, — киваю на размазывающего сопли Нарышкина, — Скажи секретарю, чтобы взяли показания как положено.

Попытавшегося чего-то верещать шута выволокли из кабинета, а я погрузился в невесёлые мысли. Как такое вообще могло произойти? Именно об этом я думал всю дорогу до Великого Новгорода, впадая в тоску по мере получения новостей. Что сделано не так? Ведь правительство разработало целый прожект помощи дворянам, дабы они могли преодолеть период, связанный с переходом на новые формы хозяйствования и поэтапной отмены крепостного права. Я не сумасшедший, чтобы ссориться с образованной частью подданных. Других пока нет, и даже при изменившихся раскладах именно благородное сословие получает первоочередное право на занятие должностей в гражданских ведомствах и армии. Понятно, что мелкие и средние поместья будут разоряться, если не перейдут на другие культуры. Да и крупным землевладельцам северной части страны с каждым годом будет труднее соревноваться с южанами. Поэтому мы всячески пытались облегчить жизнь людям.

Только немалая часть публики вцепилась в привилегии, будто клещи, не осознавая, что времена изменились. И государство им ничего не должно. Но у землевладельцев своё мнение. Необходимость возврата набранных долгов под залог поместий, которые вполне резонно конфискуются, воспринимаются как захват. Сколько раз я проклинал Петра с Екатериной и старую шлюху Елизавету, создавших такую ситуацию, буквально развратив служивое сословие. О чём они вообще думали? Да и все эти перевороты. Неужели нельзя было потихоньку расправиться с бунтовщиками, вместо того чтобы осыпать их подарками, становясь заложницей аристократии? Это я сейчас про Катьку, боявшуюся потерять трон, на который не имела прав, и загнавшую ситуацию в тупик. Ведь после смерти Павла части её же соратников потребовалось год, чтобы организовать новый заговор.

Не сказать, что я особо хитёр или изворотлив. Наоборот, краеугольным камнем моей политики является честность. Дворянству и иным сословиям объясняли подоплёку указов с мотивами правительства. Надо признать, что русское общество в данном аспекте наиболее открытое. Это не значит, что у нас творится хаос, как раз наоборот, закон для меня превыше всего. Но обсуждение наиболее важных решений властей стало доброй традицией. В газетах и в Экономическом вестнике постоянно печатаются статьи известных деятелей. Да и земства участвуют в управлении государством, влияя на решения губернаторов. Понятно, что всё проходит под строгим надзором жандармерии и канцелярии. Только подобного нет ни в одной европейской стране. И это гораздо лучше, нежели тайные сборища, где народ изъявляет своё недовольство. Сейчас всем несогласным предоставлена трибуна. Что повлияло на изменение некоторых решений правительства.

Может, надо было изначально скрутить всех в бараний рог, заткнув рот, и в лучших традициях Петра Великого гнуть свою линию? А особо недовольных начинать уничтожать без всякой жалости при первом подозрении? Ведь первый русский император не стеснялся в методах, начав с расправы над стрельцами и собственной сестрой. Крови тогда пролилось немало, в том числе были казнены вполне себе высокородные соратники Софьи. Остальные быстро приняли правила игры, засунув своё мнение куда подальше. Я же столкнулся с обществом, пропитанным идеями преторианства, если можно так выразиться. По крайней мере, высший свет привык давить на монархов и свергать их по своему усмотрению. И даже здесь мне не хотелось доводить дело до лишних жертв, наказывая исключительно зарвавшихся вельмож, предателей или откровенных казнокрадов.

При этом самые высокие должности всё равно занимали аристократы, несмотря на экзаменационную систему. Просто на многих, вроде губернаторов Голицына, Измайлова и Салтыкова, нововведение не распространялось. Тогда я проявил слабость, решив договориться со старыми родами и дождаться естественной смены, которая росла под моим присмотром. Теперь приходится расплачиваться за доброту.

Но русской крови пролилось уже достаточно. Я даже решил, что не будут казнить всех виновных в мятеже, приговорив только главарей. Думаю дать аристократии последний шанс. Ведь это всё равно опора трона. Взять хотя бы армию, где верховодят именно представители знати. Ссориться с генералами тоже нельзя, ведь среди мятежников хватает их родственников. Это ещё хорошо, что заговорщики замарали себя связями с внешним врагом. Здесь я в своём праве карать и миловать. В общем, пока окончательное решение не принято.

— Заходи! Чего ты мнёшься? — удивлённо произношу приоткрывшему дверь Пафнутию.

Камергер, обычно пышущий здоровьем, почему-то бледен и явно находится в крайнем расстройстве чувств. Не подозревая какой-то каверзы, беру из дрожащих рук конверт, подписанный Николаем Столыпиным, командующим жандармскими частями. Ломаю печать и быстро пробегаю взглядом по короткому тексту. Сначала ничего не понимаю, читаю прыгающие строки ещё раз, и из меня будто выпускают воздух.

Письмо летит на пол, а я съёживаюсь в кресле. У меня больше нет никаких желаний, а просто хочется забыться или проснуться, посчитав происходящее вокруг страшным сном.

Сынок, как же так?

[1] Лев Александрович Нарышкин (1733 — 1799) — обер-шталмейстер из рода Нарышкиных, знаменитый придворный балагур и повеса времён Петра III и Екатерины II. Нарышкин был необыкновенно популярен в петербургском обществе и считался, пожалуй, самой яркой звездой среди придворных Екатерины, внося в их круг веселость и оживление и являясь, по сути, главным шутом двора. Его веселый, добродушный характер, общительность и остроумие снискали ему расположение Петра III, обычно подозрительно относившегося к придворным своей супруги. Екатерина II, будучи очень невысокого мнения о дарованиях и нравственных качествах Нарышкина и называя его то «прирождённым арлекином», то «слабой головой, бесхарактерным» или, наконец, «человеком незначительным», тем не менее, очень ценила его общительный характер и умение развлекать общество.

[2] Густав III (1746 — 1792) — король Швеции с 12 февраля 1771 года. Представитель просвещённого абсолютизма. Прославился эксцентричностью (чему причиной некоторые считали гомосексуальность), борьбой с кофе и военными авантюрами. Был убит заговорщиками.