Неос

26

Пули с нейротоксинами действуют безотказно. Интерфейс, объединяющий нервную систему стрелка с баллистическим компьютером пистолета, выбирает точку инъекции, дозировку, состав, скорость снаряда. И с хирургической точностью поражает цель.

Вейшенг У выставил параметры заранее, чтобы не тратить время попусту. Модифицированный компонент яда саламандры. Автодозировка зависит от предполагаемой массы объекта. Эффект — многочасовой паралич без последствий для нервно-мышечных синапсов. Можно ввести в состав батрахотоксин, сделать мышечные мембраны проницаемыми и вогнать туда побольше ионов натрия. Верная смерть, причем ни одна местная экспертиза не докопается до истины.

Не сейчас.

Иггерта надо притащить в управление.

Бедренная артерия. Триста.

Невербальные команды вырвали пулю из ствола и отправили к Иггерту на скорости триста метров в секунду.

Отклонение.

Чужого окутало едва уловимое мерцание, невидимая сила изменила траекторию полета. Снаряд срикошетил от перил, выбив искру. Глушитель превратил выстрел в легкий хлопок, который тотчас вмонтировался в нескончаемый рокот дождя.

Иггерт поднял оружие.

Гладкий ствол. Скошенная рукоять, как у обреза. Никаких мушек, прицельных марок и лазерных подствольников.

Станнер.

У вжался в мокрую от дождя стену.

Панорама зарослей исказилась, отвесные струи сдвинулись влево. Казалось, в паре метров от агента с глухим шипением лопнул мыльный пузырь. Конус ударной волны прошел вскользь, не задев Вейшенга. Две или три опорных стойки ограждения прогнулись, получив вмятины.

Значит, мощность станнера выставлена на максимум.

Противник не собирался его оглушать. Такие выстрелы ломают хребты и конечности, сносят головы и проминают черепные коробки. Даже бронекостюм не спасет.

Пистолет — в кобуру.

Активация нейроусилителей.

Размытое темное пятно скользнуло к эмиссару и атаковало его на нескольких уровнях. Первый удар выбил оружие из рук чужого. Станнер улетел в дождливый полумрак.

Второй и третий удар — в пустоту.

Иггерт смазался, уклоняясь от атаки.

Поединок бойцов с нейроусилителями — скучнейшее зрелище во вселенной. Бой укладывается в доли секунды, уследить за картиной происходящего невозможно. Когда всё заканчивается, один из оппонентов лежит на земле, второй стоит на ногах.

У склонился над поверженным эмиссаром.

Иггерт тяжело дышал. Сломаны два ребра, кисть левой руки вывернута под неестественным углом. Из носа течет кровь. Плохо, но в управлении чужого поставят на ноги.

— Ближе, — прошептал Иггерт.

Закашлялся.

В груди эмиссара что-то надсадно булькало. У начал прикидывать схемы эвакуации. Вызвать «скорую», раскрыть свои полномочия, доставить Иггерта в больницу. Туда же направить ребят из группы поддержки. Эмиссар попробует выскочить из болванки, но все ключевые гейты контролируются фриками Корпуса. Бежать некуда.

— Ближе...

— Что? — не понял У. — Это еще зачем?

— Передай ему... — эмиссара накрыло очередным приступом кашля. Кровь смешивалась с дождем, и оба противника успели насквозь промокнуть. — Передай... мы встретимся на Калорике...

Глаза эмиссара остекленели.

— Ты о чем? — не сразу сообразил Вейшенг. — Кому передать?

Нет ответа.

Болванка лежала на ребристой плите, а Иггерт куда-то улизнул. В планы агента такой поворот не входил.

Прыжок в Сеть.

Чтобы не сорваться вниз, Вейшенг совместил киберпространство с дополненной реальностью. Пришлось работать в двумерной развертке, но это — не самое худшее.

Джанк, ты его видишь?

Не мешай.

Джанк работал в команде фриков, дежурил внутри канала, связавшего геокупол с орбитальным ретранслятором. У не стал ждать — метнулся по условной линии, оставляя Пузырь далеко внизу, под непроницаемым облачным покровом.

Никакого присутствия.

Иггерт не мог перемещаться настолько быстро — слишком скромная пропускная способность. Это же не земной ретранслятор. И даже не Сфера. Тут всё медленно и печально...

Где он, Джанк?

Мать твою, Вейшенг, мы его упустили.

У переключился на второго члена команды.

Лара, ты держишь гейт?

Ответил приятный женский голос:

Иггерт через меня не проходил.

Как это объяснить?

Его нет в канале.

У послал запросы другим фрикам, удерживающим контроль над ретрансляторами ближайших куполов. Четыре точки, четыре пути к отступлению. Везде — глухо.

Господин У сосредоточился на проблеме.

Тело Иггерта мокло под дождем, встроившись в серо-зеленый ландшафт. Над болванкой развернулось полотнище двумерного окна, в котором виднелся бесконечный серый тоннель. Визуализация канала, цифровая обманка. Сознание агента пребывало внутри ретранслятора, установленного на верхних ярусах Пузыря.

Как ты ушел?

Вариантов немного.

Первый — наличие собственного корабля, дрейфующего на геостационарной орбите. Тут не обойтись без ретранслятора, способного подрубаться к планетарным инфосетям, минуя протоколы безопасности. Сложно и дорого. Гораздо проще взломать эти самые протоколы, обойти сторожевые программы и покинуть Динкен. Что дальше? Многоканальный ретранслятор пересадочной станции — не лучшее решение. Там корпус перекроет все гейты в ближайшие минуты. Метеоспутники, логистические терминалы? Ловушка, туда лучше не соваться.

Как ни крути, а эмиссар должен иметь собственный корабль.

По инфосети прокатились тревожные волны. У видел, что Корпус подключил всех имеющихся в наличии сотрудников.

Бесполезно.

Иггерт выиграл эту партию.

Корпус будет действовать по стандартной схеме. Искать неопознанные звездолеты рядом с Динкеном.

Иголка в стоге сена.

Агент убрал визуализацию из зрительного нерва. Устало посмотрел на болванку, скорчившуюся в метре от перил ограждения. Иггерт мог уйти сразу, не теряя драгоценное время. Но эмиссар задержался, чтобы донести некую мысль. Послание, предназначенное Вейшенгу У лично.

Кому и что передать?

И какое отношение к сегодняшним событиям имеет Калорика?

Толща купольной стены отрезала от агента У нескончаемый динкенский дождь. Равномерный шум настолько врос в повседневность, что продолжал преследовать Вейшенга даже в лифтовой шахте.

За болванкой приехал наряд местных биокопов. Отдел, расследующий порчу и кражу искусственно выращенных оболочек. У пришлось задержаться, чтобы оформить передачу «трупа». Биокопы просканировали болванку и пришли к выводу, что смогут ее восстановить в автоклаве. Вейшенг слил биокопам свой идентификатор и попросил организовать детализированный прогон. Его интересовали вставки и приращения, которые эмиссар мог вживить на Динкене. Хоть какая-то зацепка — можно выйти на подпольную клинику или скульптора без лицензии. Получить дополнительную информацию.

Биокопы согласились.

Выбора у них не было.

У спустился на парковку автономных кубов. Трехмерная решетка с рельсовыми направляющими. Четыре узкоколейных подъездных маршрута. Пришлось свериться с расписанием клудов — ближайший рейс на Фуллертаун планировался через полтора часа. Достаточно, чтобы перекусить и осмыслить происходящее.

Куб арендовался через простенькое приложение, завязанное на личный идентификатор. Жмешь виртуальную кнопку, прикладываешь ладонь к считывающему устройству, плата начинает списываться. Тарифы — почасовой, суточный и долгосрочный.

Господин У вошел в парковочную решетку по пристенной галерее, спустился на седьмую платформу и выбрал первую попавшуюся капсулу. Изнутри парковка напоминала длинный коридор с рядами раздвижных дверей — словно в дешевый апарт-отель попадаешь. Агент шагнул в уютную кабину, сел в кресло и вырастил компактный столик. Управление было ручным, так что пришлось активировать сенсорную панель столешницы и ввести пункт назначения — воздушные причалы, номер пирса, рейс на Фуллертаун. Роботизированный куб провалился в стыковочную шахту.

Мы встретимся на Калорике.

Слова эмиссара застряли в памяти.

Вейшенг заархивировал воспоминания о последних часах своей жизни и переслал пакет в управление.

Отчет готов.

Теперь — позвонить Стигу.

У запустил мессенджер, ввел номер своей квартиры в Фуллертауне и терпеливо дождался соединения. Домашний компьютер оповестил мальчика звуковым сигналом.

Противоположная стена куба превратилась в экран.

— Я задержусь, — предупредил господин У. — Разогрей там себе что-нибудь. Или закажи в китайском ресторане.

— Без проблем, — улыбнулся Стиг. — Ты еще в Сумрачнике?

Вейшенг кивнул.

За спиной мальчика серело окно с водяными разводами. Вездесущий шум проник в автономную капсулу, затопил ее меланхолией и скукой.

— Чем занимаешься? — спросил господин У. — Гулять еще не ходил?

— Вернулся полчаса назад.

— Тебе никто не звонил? — вырвалось у господина У.

Стиг озадаченно посмотрел на взрослого и разумного с виду мужика.

— Я никого не знаю.

Конечно.

Глупый вопрос.

— Забудь, — господин У решил перевести разговор в другое русло. — Повтори комплекс, который я тебе показывал. Покушай. А потом занимайся, чем хочешь. Договорились?

— Как скажешь.

— И не засиживайся долго, ложись в девять. Наберу утром. — У отключился.

За последнее время он успел привязаться к мальчику. Наверное, из господина У получился бы хороший отец — строгий и справедливый, готовый защитить своего отпрыска от любой опасности. Проблема в том, что Вейшенг провел в одиночестве всю сознательную жизнь, так и не успев создать семью. Он мог бы вырастить клона или спроектировать ребенка на заказ. Если бы не придерживался патриархальных взглядов на семейный уклад. У детей должны быть родители — отец и мать. Любящие друг друга и малыша. Не занятые карьерой, не рискующие собой на спецоперациях. Так думал бывший агент ДБЗ, один из лучших оперативников Солнечной системы. Думал... а потом привык к несбыточной мечте.

Интуиция подсказывала: эмиссар чужих непостижимым образом знал о существовании Стига.

Несмотря на комфортную температуру внутри куба, Вейшенга прошиб холодный пот.

Он так и не смог раскопать биографию мальчика. Стиг остался черным пятном. Человеком из ниоткуда. Вероятно, за мальчиком охотились. И не обязательно — люди.

У погряз в этой истории по уши. Агент Корпуса разведки мог создавать и использовать любые легенды. Менять идентификаторы как перчатки. Стиг обзавелся настоящим, обрел погибших в катастрофе родителей, детство в интернате, опекуна в лице Вейшенга У. Фамилию, взятую с потолка. Не придраться. Вот только... серьезных ребят такие вещи не останавливают.

Эмиссар был уверен, что Стиг отправится на Калорику.

Почему?

Шары Барроса мокли под дождем, когда куб выскользнул по направляющим из утробы Сумрачного Пузыря. Оболочки влажно блестели, с такелажных тросов срывались капли.

Час до отбытия.

Манипуляторы подхватили капсулы и начали втягивать в подбрюшье клуда. Туда, где Вейшенгу предстоит провести двое суток. Жить он будет внутри капсулы, питаясь едой из синтезатора, пользуясь примитивным биотуалетом и платным душем пассажирской гондолы. Спать придется на футоне, разобрав на молекулы кресло и столик.

Ничего страшного.

Это лучше, чем сгинуть в затуманенной трясине, будучи пожранным неведомой болотной тварью.