Неправильная леди

Глава 15

Меня подвёл нос. Хлюпнув пару раз, я осознала, что войну придётся отложить и начать с горячего чаю, желательно с мёдом, если остался. Потому что какая война, когда из носа течёт ручьём?

Натянув шерстяные носки, я кутаюсь в вязаный шарф, который мы с детьми делали все вместе по очереди. Весело было… Я возвращаюсь к столу. Старик никуда не ушёл, сидит перед пустой тарелкой и гладит самый краешек.

Хм?

– Ещё курицы? – предлагаю я. – Вы не стесняйтесь, ешьте досыта.

– Спасибо, госпожа жрица.

Я высмаркиваюсь, заодно прячу за платком лёгкую досаду. Какая я госпожа? Жрица, просто жрица. Вот в городе я буду либо госпожой, когда работаю и притворяюсь простолюдинкой, либо леди Иветтой. Но сейчас-то я просто Иви! Вздыхаю. Оскорбления в обращении нет, поэтому пусть зовёт, как удобно.

Снимаю закипевший чайник.

– Как вас зовут? – улыбаюсь старику.

– Фирс, госпожа жрица.

– Рада знакомству, Фирс.

Я накладываю старику добавку, сажусь напротив, придвигаю свою чашку поближе, делаю первый глоток.

Старик меня не тревожит, и я задумываюсь.

А вдруг лорд Верандо прав? Нет, я не про культ, а про отдельных жрецов, создавших внутри культа преступную группировку. Гнилая ветвь на стволе здорового дерева. Язва, разъедающая тело. И гниль должна быть остановлена, даже если дерево придётся срубить. Тени и светы, рубить дерево вместо того, чтобы отсечь заразную ветвь!

Но вывод в любом случае очевиден – ни в коем случае нельзя рассказывать о своих проблемах первому попавшемуся человеку в ритуальной одежде. Но и молчать тем более нельзя. Кто, как не жрецы, смогут отыскать в святилищах виновных и сдать правосудию? Кому как не жрецам проверять храмы?

Вот кстати… Моя «Обитель Семи дубов». Войти может любой, и я об этом не узнаю.

– Госпожа?

Должна ли я…?

– Фирс, вам есть, куда пойти?

Старик смущённо опускает взгляд.

– Да…, – врёт он.

– Фирс, не поймите неправильно. Я вас не гоню. Наоборот. Вы можете жить в святилище, сколько пожелаете, хоть год, хоть десять лет, хоть сто. Но я должна предупредить, что владелец парка собирается снести святилище, если я не уговорю его передумать.

– Ох, госпожа!

Уверена, для старика даже день в натопленном доме огромный праздник.

– Оставайтесь, – мягко улыбаюсь я.

Горячий чай помогает справиться с ознобом, меня больше не потряхивает, да и ноги отогреваются. Я барабаню пальцами по столешнице.

– Госпожа жрица, разрешите помыть посуду? – так он об этом беспокоился?

Вот же ирония – старик мог бы стать старшим жрецом, ведь он от чистого сердца проявил заботу о святилище. Половина проблем разом бы решилась. Но, увы, старик признаёт богов. Скорее всего, он последователь юпренства. Его право, я ни в коем случае не осуждаю. Я никогда не буду оспаривать чужую веру. Но в эльвийском храме старик может остаться желанным гостем, не жрецом. Увы.

– Хозяйничайте, Фирс. «Обитель Семи дубов» – это дом для всех нуждающихся в крове. И ваш дом тоже. Слева по коридору жилые комнаты. Выбирайте любую.

Старик расчувствованно заморгал, блестя влагой на редких ресницах.

– Госпожа…

Я качаю головой и выхожу из столовой, сворачиваю в главный зал.

Я останавливаюсь перед алтарём. Под рукой нет ни свечи, ни палочки благовоний, но я всё равно сажусь, протягиваю руку, касаюсь алтаря.

Вдох-выдох.

Я успокаиваю бег мыслей, закрываю глаза и прислушиваюсь. Не к звукам, нет. К ментальному шуму. Лорду я говорила правду – след жертвоприношения нельзя затереть бесследно. В ментальном фоне останется либо рана, либо неестественное пятно. Я отпускаю сознание, и проверяю здание от крыши до фундамента. «Обитель» чиста. Я и не сомневалась. Я проверяла, чтобы не допускать небрежности, во-первых, и чтобы потренироваться, во-вторых.

Открываю глаза, но вставать не спешу. Я вспоминаю. Вчера, обращаясь к генералу, я не вслушивалась в ментальный фон, но всё же чутьё у меня обострённое, я ведь годами практиковала медитацию и неплохо продвинулась, хотя до подлинных вершин мне далеко. Так вот, вчера в храме я не заметила ничего особенного.

Но я буду последовательной и проверю ментальный фон храма

– Я иду, – мысленно отчитываюсь я перед генералом.

Ответа нет. Но я и не жду.

Я поднимаюсь, одёргиваю подол, смотрю вниз. Мда… Я могу прийти в храм, выбрать закуток и помедитировать как обычная прихожанка, никто не запретит, никто не обратит внимания. Но когда я ничего не найду, с жрецами мне нужно говорить как жрице.

От омовения я отказываюсь. Из носа больше не течёт, но выходить на холод после водных процедур очень плохая идея. Я ныряю в нижнюю шёлковую тунику, натягиваю вторую, более плотную, за которой последовательно идут два платья и цветной жилет. Я оборачиваю вокруг талии полагающийся мне широкий пояс, обуваюсь. Остаётся добавить «зимы». Туфли тканевые, на мягкой подошве облегают стопу. Прямо в них я влезаю в сапоги. Затем надеваю белый полушубок и подвязываю ещё одним поясом. Издали видно – младшая жрица, не прошедшая посвящения, зимний вариант ритуального облачения.

– Фирс, я по делам. Ещё раз напоминаю, хозяйничайте, как дома, ни в чём себе не отказывайте. Продукты, вещи, деньги – всё можно свободно брать.

– Госпожа…

– Всего доброго! – машу я.

Я выбегаю на парковую дорожку, прикрываю дверь святилища, чтобы не выпускать тепло. Запасы угля не бесконечны. Надо будет закупить…

Парк я почти не замечаю, выхожу к воротам, выворачиваю на улицу.

На миг я останавливаюсь, поднимаю лицо к небу. Сизые тучи по-прежнему висят, но появились прорехи, и в них льётся солнечный свет.

– Далеко торопишься, жрица-красавица? – окликает меня хриплый прокуренный бас.

Я оборачиваюсь.

– В храм, – с улыбкой отвечаю я извозчику, остановившему экипаж рядом со мной.

– Забирайся, подвезу.

– А…, – кошелька у меня при себе нет, не озаботилась.

– Забирайся. Я же по доброте душевной, а не ради денег. Хочешь поблагодарить – пожелай удачи.

Рассмеявшись, отказываюсь от салона и запрыгиваю к извозчику на козлы. За чистоту полушубка я не переживаю. Наряды для жрецов по-особому благословляют, и грязь к вещам не пристаёт. Я могу хоть в лужу сесть – встану чистая.

Извозчик, подхватив мой задорный настрой, ухмыляется, трогает.

Что же, он просил пустяковую оплату. Слово младшей жрицы мало значит, но сказанное от души…

Я вытаскиваю из кармана ленточку.

– Желаю удачи, – серьёзно говорю я извозчику и мысленно рисую над его головой руну удачи.

А затем повязываю ленточку на угол экипажа.

Извозчик не благодарит вслух, просто кивает мне, и дальше мы едем молча. Я весело болтаю ногами. Когда это представится шанс так прокатиться, когда я буду леди? Ха! Встреча с учителем – лучшее, что со мной случилось.

Я не подведу.

Ехать совсем недолго. Извозчик останавливает экипаж перед самыми ступеньками святилища, и я спрыгиваю вниз. Собираюсь попрощаться, но извозчик уточняет:

– Жрица-красавица, обратно когда?

– Откуда же мне знать, захотят ли тени и светы задержать меня? Вы не ждите. Добра вам!

Я ухожу, не оглядываясь, взбегаю по ступенькам, но с каждым шагом вспыхнувшее хорошее настроение стремительно тает, а перед самым храмом меня и вовсе вдруг озноб пробирает, хотя в зимнем полушубке жарко. Я передёргиваю плечами. Неужели я найду в храме то, что совсем не хочу найти?

Повернуть обратно?

Нет!

Страшно… Но чего мне бояться? Я жрица и пришла воззвать к духам. Я привлеку едва ли больше внимания, чем девушка в платье простой горожанки. Если я найду в ментале след, я уйду как ни в чём ни бывало. Я же не самоубийца!

Вот же, Выползень! Задурил мне голову. Конечно, я не найду ничего преступного.

Я делаю шаг, другой, открываю дверь. Порыв ветра бросает под ноги алый лист, принесённый с далёкого клёна. Я переступаю, вхожу. Вдох-выдох. Дверь закрывается за моей спиной. Я вздрагиваю и с трудом отгоняю мысль, что добровольно пришла в ловушку.