Неправильная леди

Глава 32

– Сам себе не верю, но… Иветт, я твой. С первой встречи меня не покидает чувство, что мы знакомы давным давно, что у меня нет никого ближе и роднее тебя, как бы странно это ни звучало. Я люблю тебя, Иветт.

О?

Я хочу ответить, но сил нет совсем. Так жаль…

Зато я смогла освободить пленённых женщиной призраков. Они уже свободны, ведь нити больше никто не держит. Последним усилием я отправляю воображаемую метлу уничтожить паутину без остатка. Я всё же не была бесполезна, мне будет не стыдно посмотреть генералу в глаза.

Лайс прижимает меня к себе, в отличии от меня он отказывается принимать конец.

– Я люблю тебя, – упрямо твердит он, и я ощущаю силу его чувств.

Тепло весеннего солнца окутывает меня как в прошлый раз, но теперь Лайс отдаёт мне себя без остатка. Он не думает, что ослабнет или погибнет, он в буквальном смысле стоит между мной и смертью и закрывает меня собой.

– Лайс, бессмысленно…

– Нет! – рявкает он. – Ну же, Иветт, мы у цели. Давай!

На глаза наворачиваются слёзы. Я усилием сдерживаюсь, чтобы не расплескать драгоценные сейчас крохи магии.

– Хорошо, но прекрати подпитывать меня. Того, что уже есть, пока достаточно, честное слово.

Лайс ухмыляется. Ему бы послушать меня, но согревающее ласковое тепло никуда не исчезает, напротив, становится плотнее и нежнее. Я хмурюсь и с лёгким упрёком смотрю на Лайса.

– Я ничего не делаю специально, – улыбается он. – Я просто люблю тебя, Иветт.

А ведь Лайс держится вполне бодро, как будто и не отдал мне только что свою жизнь.

Любовь?

Потом об этом – время не ждёт, оно на исходе.

Опираясь на Лайса, я медленно поднимаюсь.

На его плече отпечатывается перламутровый след моей ладони.

– Счёт идёт на минуты? – глухо уточняет Лайс, проследив, куда я смотрю.

– Тело не может без души. Как ни оттягивай, предел есть всегда.

Я больше не скрываюсь, слушаю ментал, прощупываю:

– Кажется, у меня есть карт… Лайс, уходим! Уходи! Лайс…

У люка расцветает огненный цветок. Пламя вспыхивает по всему храму. Я могу лишь предполагать, зачем лже-жрецу уничтожать святилище. Думает, что освободившиеся призраки смогут привести стражу? Вряд ли. Боится меня? Считает, что иначе с Лайсом не справится? Хочет сжечь улики?

Мы успеваем увернуться от длинного огненного языка, лизнувшего ступени спуска. Огню не хватает каких-то сантиметров, чтобы нас достать. Я лихорадочно ищу выход. Не лезть же в огонь? Но, кажется, иного пути нет.

– Сюда, Лайс! Давай наверх. Я смогу создать щит.

Обычная магия против призванного рунами огня бессильна, как бессилен одиночка против толпы, но я-то воспользуюсь всё теми же рунами.

Лайс грубо встряхивает меня:

– Иветт, где тебя держат? Жизнью клянусь, без тебя я отсюда не уйду!

– Ты с ума сошёл?!

– Разве любовь не разновидность сумасшествия? – философски хмыкает Лайс так спокойно, словно нет никакого огня.

Мне становится легче. Лайс возрождает во мне уверенность и боевой настрой.

Руны послушно выстраиваются цепочкой, кольцо замыкается, и вокруг нас вспыхивает полупрозрачная стена. Секунда, вторая, и в нас бьёт пламя. Огонь ревёт, застилает собой коридор, раз за разом пробует прочность моего щита.

– Мы можем прорваться наверх, – в последний раз предупреждаю я.

– Иви!

В голосе Лайса мешаются ярость пополам с отчаянием.

Я подчиняюсь. Я бы тоже не оставила Лайса. Значит, вместе и только вместе. Я хватаю его за руку и, ориентируясь на покорёженный ментальный фон, тяну прочь от выхода. Бушующий огонь остаётся позади, мы бежим по пока не захваченным пламенем подземным помещениям, но я не обольщаюсь – пожар разгорается, и скоро огонь настигнет нас, безопасность обманчива.

Мне удаётся почувствовать родное тело, и я беру направление.

– Храмовый журнал там, – на бегу бросаю я.

Если выберемся, журнал явно пригодится для доказательств в суде.

– Нет!

Ох, Лайс…

Поворот, и мы оказываемся в боковом коридоре. По обе стороны за решётками пустые камеры, явно оборудованные для содержания пленников. Топчаны засыпаны соломой, в стены вмурованы цепи. К счастью, камеры пустуют. Не представляю, как бы мы сумели спасти людей.

Занята лишь третья слева камера. На топчане, свесив руку на пол, лежу я.

Странно, но кто-то заботливо накрыл меня простынёй. Ошибку первого впечатления я понимаю почти сразу. Никакая это не забота. Да и простынёй называть белую ткань неправильно. Скорее уж холст, потому что на нём тщательно выведены руны, а ещё по краю болтаются чёрные нити. Впрочем, они не опасны – от них остались одни обрывки.

В отличии от меня Лайс исследует решётку. Она тоже укреплена рунами. Я стираю их без особых усилий, тщательно проверяю, причём не только осматриваю, но и прислушиваюсь к менталу. Руны, как и другая магия, оставляют след.

– Чисто.

Увы, убрать магию – не означает открыть решётку. Самый обыкновенный механический замок надёжно закрыт. Ключа у нас нет.

Я кошусь на Лайса и не смею сказать, что магия вновь утекает быстрее и быстрее с каждой секундой. В голову приходит полнейшая глупость – жаль, что зеркала нет, залитая перламутром кожа наверняка смотрится волшебно. Я кривлю губы и не выдерживаю, прижимаюсь к Лайсу со спины. Так хочется обнять, поцеловать…

– Иви, всё хорошо. Я же обещал.

Лайс обхватывает замок ладонями, до крови прикусывает губу. Я не могу сходу разобрать, что он делает. Что-то сложное. Лайс бледнеет, зажмуривается. А я даже помочь не могу… Металл начинает осыпаться хлопьями ржавчины. Лайс несколько раз дёргает замок, и тот наконец поддаётся, отрывается. Лайс отбрасывает его в сторону, врывается в камеру и, не дожидаясь моих подсказок, сдирает с меня простыню, швыряет в дальний угол.

– Иви?

Я смотрю на себя со стороны. Лицо осунулось, под закрытыми глазами чёрные полукружие. Дыхания словно нет. Лайс касается моей шеи и успокоенно кивает. Пульс, пусть слабый, но прощупывается. Тело ещё живо.

– Иви, быстрее. Чего ты ждёшь?

В ответ я улыбаюсь:

– Люблю тебя, Лайс, – пусть это будут последние слова, которые я произнесу.

Мы в камере, но я не знаю, успели ли мы.

Ментальная оболочка моей души больше не может существовать. Я истекаю магией, теряю силы.

– Иветт!

Если я выживу, буду слаба, как новорожденный котёнок. Последние силы я трачу на то, чтобы создать вокруг Лайса хоть какую-то защиту. Получается плохо, но я стараюсь.

Оболочка исчезает, её остатки смывает уходящая магия. Моя душа на миг остаётся полностью обнажённой. Лайс больше не может меня видеть, я застываю на границе между жизнью и посмертием. И мир медленно выцветает, меня поглощает тьма.