Неродственная связь (СИ)

Глава 21

Собраться к Аслану на занятия не составляет труда. Я остаюсь в удобном домашнем костюме: майке и шортах. Волосы тоже оставляю распущенными. Внутреннее смятение лишает сил и желания думать о чём-то более подходящем или закрытом.

Да и зачем?

Несколько часов назад Аслан уже видел меня в далеко не самой скромной позе. Вряд ли теперь мои голые колени его впечатлят.

Я собираю учебники и тетради и спускаюсь на кухню за перекусом. Перед отъездом Дина постаралась на славу — холодильник забит едой, но я выбираю контейнер с фруктами и пару йогуртов. По моему мнению, это идеальный вариант.

Дверь в комнату Аслана не заперта на замок. Я аккуратно толкаю её, и она бесшумно открывается, словно меня уже ждали. Внутри царит привычный лёгкий хаос: на столе лежат раскиданные учебники, листы с пометками, ручки и карандаши. Монитор светится мягким приглушённым светом.

Я смотрю в спину Аслана, который сидит, слегка сгорбившись. Его плечи расслаблены, но в позе читается сосредоточенность, потому что он полностью поглощён тем, что происходит на экране. Длинные пальцы пробегают по клавиатуре, издавая ритмичный стук.

— Привет. Можно я закрою окно? У тебя слишком свежо.

— Привет. Можно.

Подойдя к окну, я захлопываю его, ощущая, как прохладный вечерний ветер скользит по коже в последний раз перед тем, как исчезнуть за стеклом. В комнате сразу становится уютнее.

Я возвращаюсь к столу и сажусь на свободный стул, раскладывая свои вещи на деревянной поверхности. Эмоции Аслана не выдают ничего особенного. Он не смущён, не зол и не взволнован. Ведёт себя, как всегда, и это, честно говоря, облегчает задачу.

Не то чтобы я ожидала от него подколов или пошлых шуточек, но осуждения — точно. Он вырос в семье, где от женщины требовали скромности, покорности и соблюдения определённых рамок. Уважение к правилам и традициям вбивалось в него с детства. Как только Дина нарушила эти нормы, она стала изгоем.

Аслан разворачивает ко мне экран, на котором уже открыт файл с лекцией. Перед глазами мелькают цифры, матрицы и графики — всё то, что мы недавно проходили в университете. Правда, в моей голове почти ничего не отложилось. Этот математический мир по-прежнему кажется мне густым и дремучим лесом, но индивидуальные занятия немного помогают продраться вглубь.

К слову, Аслан никогда не повышает голос, не называет меня глупой и не высмеивает мои ошибки. Он разжёвывает материал до тех пор, пока я действительно не начну понимать. Иногда мне кажется, что его терпение бесконечно. Даже когда я гружусь над очевидными вещами, он объясняет всё заново.

Сейчас я думаю о том, что лучше бы он накричал или как-то отрезвил, потому что после ссоры с Дёмой я сама не своя. Я сбиваюсь и путаюсь, не в силах сосредоточиться на важном.

— Умножение матриц сначала кажется запутанным, но, когда привыкнешь, пойдёт легче, — заметно подбадривает.

Я ёрзаю на стуле, стучу колпачком ручки по столу и не могу перестать анализировать недавнюю ситуацию. Интересно, где сейчас Демьян? Сорвался к друзьям или отправился в клуб, чтобы залить алкоголем личную неудачу? Мы по-прежнему вместе или уже нет?

За грудной клеткой ощутимо покалывает. И я ничего не могу с этим сделать.

Аслан записывает расчёты в тетрадь, а я стараюсь следить за каждым его шагом. Зря он отказывался поступать в вуз с таким мега-мозгом. В будущем я представляю его ведущим айтишником в крупной компании. Это как минимум. Но мне хочется для него максимума — он заслуживает.

— Ты зависла, — спокойный голос возвращает меня в реальность. Я смущённо моргаю, осознавая, что уставилась на него, а ручка застыла в моих пальцах, не двигаясь уже несколько минут.

— Да, задумалась.

Аслан кивает, тянется за бутылкой воды, не спеша откручивает крышку и подносит её ко рту. Сделав несколько глубоких глотков, он запрокидывает голову чуть выше, и я невольно замечаю, как плавно двигается его кадык. В моей голове пусто. Наверное, стоило бы поблагодарить его за решённые задания и отправиться спать, чтобы никого не мучить.

Но что-то заставило меня сюда прийти. Скорее всего, нежелание оставаться одной.

— Как думаешь, я могу быть фригидной? — внезапно задаю волнующий меня вопрос.

Аслан замирает на долю секунды, так, что я успеваю заметить, как его рука с бутылкой воды остаётся в воздухе чуть дольше, чем нужно. Но он быстро возвращает её на место, будто ничего особенного не произошло. На лице сохраняется невозмутимость, только взгляд становится изучающим и внимательным.

— Алина, я не врач, чтобы ставить диагнозы.

Я слегка расслабляюсь и откидываюсь на спинку стула, поджав под себя колени и обхватив их руками. Аслан мне не друг, но и не враг. С ним я чувствую себя раскованно, потому что не обязательно казаться лучше, притворяться или бояться показаться слабой.

А ещё у него на меня стоял. Это тоже имеет значение.

Он сказал, что трахнул бы меня прямо в душе. И я почему-то не сомневаюсь, что это были не просто угрозы. Сложно не вспоминать об этом даже сейчас.

— Знаю.

— Можем продолжить завтра. У тебя как со временем?

Я трясу головой, потому что не хочу уходить. Аслан может вытолкать меня за дверь, но именно здесь мысли текут в правильном направлении.

— Прости, что гружу тебя своими проблемами, просто мы с Демьяном повздорили, и я никак не могу собраться. Всё время кручу его обидные слова и пытаюсь понять: так ли это на самом деле?

Над нами повисает напряжение. Аслан захлопывает крышку ноутбука, откидывается в кресле и выслушивает мой сбивчивый рассказ, не торопясь давать оценки и выносить обвинения. Я не жалуюсь, скорее недоумеваю. Избегая интимных подробностей и пытаясь найти выход.

Смена темы разговора поднимает во мне вихрь эмоций. Сердце стучит гораздо чаще, щёки краснеют. Я вдруг осознаю, что поступила с Дёмой слишком порядочно — стоило зарядить ему пощёчину напоследок.

Когда в горле пересыхает, я беру бутылку воды, присасываюсь к горлышку и даю себе возможность передохнуть. Аслан смотрит на меня исподлобья каким-то задумчивым и неоднозначным взглядом. Его пластырь над бровью слегка отклеился, поэтому я прячу неуверенность и тянусь к нему, чтобы разгладить края.

Глубокий рваный вдох обжигает нервы. Я опускаю руку, сглатываю и ставлю ступни на пол. Даже в минимуме одежды мне становится адски жарко. Дело в потребности коснуться Аслана ещё раз. Оно такое нестерпимое, что даже зудят ладони.

Взгляд Тахаева спускается с моего лица к ногам и нехотя возвращается обратно к лицу. Карие радужки с вкраплениями янтаря за считанные секунды сливаются с чёрным зрачком, и этого вполне достаточно, чтобы я почувствовала лёгкий внутренний толчок.

Я в таком раздрае, что хуже не бывает.

Я достаточно отчаянная, чтобы встать со стула, сделать единственный разделяющий нас шаг, перекинуть ногу через мужское бедро и сесть сверху, ощущая под ладонями твёрдые плечи.

Аслан крепко сжимает челюсти. Его тело заметно напрягается подо мной. В комнате становится слишком душно, судя по тому, как я жадно хватаю ртом воздух, а он утяжелённо дышит.

Контраст после мягкости и нежности Демьяна слишком резкий. Я впитываю силу, грубость и доминирование, на которые мой живот реагирует спазмами.

— Уверена, что не хочешь уйти?

Меня прошибает насквозь, когда Аслан стискивает пальцами мои ягодицы, вжимая в свои бёдра. Пульс взрывает виски, глаза шокировано распахиваются, но идея продолжить никуда не пропадает. Она только разгорается ярче.

Я прижимаюсь к нему промежностью.

Есть небольшой диссонанс, потому что это Аслан — мой бывший лучший друг, мой сводный брат. Наши родители живут в долгом и счастливом браке. Мы разные, несовместимые. Мне не нравится, как он одевается, ведёт себя и что говорит. Но нравится кое-что другое.

И если бы кто-то сказал мне несколько месяцев назад, что я буду сидеть на нём верхом, управляемая желанием, я бы громко рассмеялась в ответ.

Дикость.

Безумие.

Абсурд.

— Хочу кое-что проверить.

— Например?

На мои слова Аслан реагирует поднятием брови. Сердце гулко бьётся, когда я провожу подушечками пальцев по линии его челюсти. Завтра это ничего не будет значить, но сейчас является определенно важным.

— Недавно мне снилось, как мы занимались сексом, — тихо шепчу. — И, скорее всего, я бы кончила, если бы резко не проснулась.

Запретное признание повисает в воздухе. От него больше никуда не деться и не спрятаться.

В этой дразнящей игре есть что-то особенное.

Я затаиваю дыхание и наклоняюсь ниже, щекоча кожу Аслана своими длинными волосами. Они свободно скользят по его шее и подбородку, вызывая едва различимый вздох.

Мои бёдра вздрагивают, когда его рот примагничивается к моему, и всё вокруг исчезает, концентрируясь на пиковом моменте.

Мы явно переходим на новый уровень.

Майка едет к талии, на предплечьях рассыпаются мурашки. Аслан требовательно раздвигает мои губы, проникая между ними языком, отрывается от стула и переносит меня к кровати.