Несущий смерть

ГЛАВА 6

Когда Анна в то утро прибыла на службу, еще не было половины девятого. Она заново просмотрела свой вчерашний отчет и вызвала к себе Гордона.

— Подготовили отчет за вчерашний вечер?

— Не совсем.

— Я хотела бы получить его до утреннего совещания.

— Я еще не позавтракал, — замялся Гордон.

— Меня это не касается. Давайте быстренько. Да, между прочим, вопрос про туфли был очень удачным.

Гордон залился краской и улыбнулся:

— Спасибо. Пойду поскорее закончу отчет.

Затем Анна вызвала дежурного офицера со сводкой по делу. Она была полна энергии, и он слегка опешил от ее напора. Она попросила его собрать всех до начала совещания, чтобы наконец познакомиться.

До совещания оставалось сорок пять минут, и Анна еще раз «прогуглила» Александра Фицпатрика. Чутье подсказывало ей, что она на верном пути, но делиться своими соображениями с другими пока рановато.

Фицпатрик родился в графстве Суррей в 1948 году, в обеспеченной семье, принадлежавшей к среднему классу; учился в Итоне, потом в Оксфорде, где был одним из лучших по ФПЭ — философии, политике, экономике. Быстро просматривая данные, Анна пыталась представить себе, как он может выглядеть теперь, столько лет спустя. Все фотографии были как минимум тридцатилетней давности. Сейчас ему чуть за шестьдесят, и вряд ли он до сих пор похож на хиппи.

Фицпатрик начинал репортером в местной газете, потом писал репортажи о путешествиях для «Таймс» и «Гардиан». Работу в газете он использовал как прикрытие для нелегального ввоза в Соединенное Королевство, а впоследствии и в США и Канаду крупных партий гашиша из Пакистана и Таиланда. Затем, перейдя на импорт героина и кокаина, он вышел на мировой уровень и отмывал деньги через офшорные банки и фальшивые деловые трансакции. Наживая миллионы, он вел роскошный образ жизни и в то же время умудрялся всем на удивление успешно продолжать занятия журналистикой. На пике карьеры наркоторговца он жил под двадцатью разными именами, почти на каждое из которых имел паспорт, и пользовался невероятным количеством личных телефонных номеров — удалось установить шестьдесят.

В конце восьмидесятых Фицпатрик основал компанию по производству и продаже документальных фильмов и получил таким образом еще одну возможность сбывать наркотики по всему миру под вполне респектабельным прикрытием. Он владел домами в Испании, во Флориде и на Багамах, огромным парком автомобилей, самолетом и мощной яхтой «Белая шваль», оборудованной для океанских походов. На прицел к американскому Управлению по борьбе с наркотиками он попал лишь в 1991 году; долгие годы они безуспешно следили за ним, и это давало ему ощущение безнаказанности.

Его предал один из ближайших друзей, и это привело к падению империи Фицпатрика. Майкла Дренкока, любителя героина, арестовали перед одним из ночных клубов за нарушение порядка и хулиганство. При нем нашли героин, еще больше героина обнаружили в его квартире, и тогда Дренкок сообщил полиции подробности об офшорных банках и отмывании денег. Но до суда над Фицпатриком дело не дошло. Сначала Дренкок отказался от всех своих показаний и, выпущенный под залог до предъявления обвинения, совершил самоубийство. А потом Фицпатрик провернул дерзкую авантюру: его люди подогнали вертолет и выкрали Фицпатрика прямо от здания суда. С тех пор он находился в бегах, в розыске и в списке самых опасных преступников Америки. По неуловимости и ореолу окружавшей его тайны он вполне мог сравниться со Скарлетом Пимпернелом:[1] его сотни раз видели в разных странах, что добавляло ему таинственности, но не меняло главного — Фицпатрик, каким бы именем он ни прикрывался, был невероятно опасен.

Анна закрыла ноутбук и глубоко задумалась. В отличие от печально известного Говарда Маркса,[2] отсидевшего срок в американской тюрьме за наркоторговлю, Фицпатрик ни разу не был в заключении. Теперь Маркс сочинял бестселлеры, расписывая свою жизнь наркоторговца и карьеру респектабельного журналиста. И вел активную кампанию за легализацию рекреационных наркотиков.

Фицпатрик, как представлялось Анне, был человеком совсем иного склада. Когда легкие наркотики перестали приносить достаточную прибыль, он перешел на героин и кокаин. Значит, ему пришлось иметь дело с более опасными партнерами, в том числе и с мафией. Верна ли ее догадка, думала Анна, действительно ли Фицпатрик — прежний партнер Джулии Брендон? Неужели у него хватило духу вернуться в Англию под именем Энтони Коллингвуда? Она открыла блокнот: необходимо точно выяснить, сколько у Джулии Брендон своих денег. Анна записала, что нужно еще раз вызвать Раштона, так называемого делового консультанта Джулии, и повторно допросить саму Джулию.

Взглянув на часы, Анна пошла в совещательную. Все уже собрались в ожидании первого утреннего брифинга. Анна была спокойна и уверена в себе. Она пожала руку детективу-сержанту Филу Маркхэму и детективам-констеблям Памеле Медоуз и Марио Палуццо. Гордон принес ей кофе — чуть теплый, но все же это был знак уважения. Наконец-то Анна почувствовала себя не посторонней, а членом команды.

У одного из мальчишек, которых Фил Маркхэм привез для допроса, основываясь на списке Джереми Вебстера, не было ни прав, ни страховки, а руль в машине свернулся вправо. Не машина, а гроб на колесах, но мальчишка клялся, что еще вчера она была в полном порядке, потому что завтра ему нужно сдавать на ней экзамен по вождению. Маркхэм смешно передразнивал его речь, Анна смеялась и не заметила, как из своего кабинета вышла Каннингам.

— Может, закончим ломать комедию и займемся делом?

Анна откинулась на спинку стула и сделала вид «я вся внимание». Маркхэм взглянул на нее искоса и подмигнул. Он был очень привлекателен: с коротко стриженными седыми волосами и синими глазами. Он ей нравился.

— Ну что, посмотрим, что вы все нарыли, а там решим, что делать дальше.

Офицеры стоя докладывали Каннингам о результатах вчерашних допросов. Допросили многих, но это все были панки, прикупающие по нескольку граммов кокса для себя или для того, чтобы подзаработать немного на доставке. О главарях из притона они мало что знали. Те почти не выходили из квартиры, и все сделки совершались на пороге, как и сказал Эдди Корт. Ясно было, что притон работал много месяцев, и, скорее всего, тут не обошлось без прикрытия. Признать это было непросто — местная полиция оказывалась под подозрением. По всей вероятности, какое-то время назад хозяева у притона сменились, тогда-то и появились вышибалы-тяжеловесы, и многие мальчишки говорили, что им не советовали больше туда соваться, потому что новые хозяева шутить не любят, а наблюдателей и курьеров у них своих достаточно.

Стало очевидно, что изменилась и клиентура: несколько месяцев назад притон торговал среди своих по мелочи, а теперь клиенты были из обеспеченного круга. С тех пор как уличную мелюзгу сменили более серьезные игроки, начали продавать крэк и вызывающую быстрое привыкание смесь метадона («льда») с героином.

Все установленные владельцы машин давали примерно одинаковые показания: они узнали о существовании притона от кого-то из гостей на одной из вечеринок. Даже если они и покупали кокаин и крэк, мало кто из них был похож на законченного торчка. И это тоже отличало притон от ему подобных. Завсегдатаями таких мест обычно становились наркоманы, за дозу готовые на все. Как правило, уколовшись, они замертво валились прямо на улице или, если не было денег, клянчили дозу у других покупателей. Слушая отчеты, Каннингам делала пометки на информационной доске.

Наконец дошла очередь и до Анны. Она перелистала блокнот:

— Нужно вызвать шофера отделения «Ситибанка», где служит принимающий наркотики Пол Рекслер, которого мы вчера допросили. Нам известно только имя шофера — Донни. Это же имя всплыло при допросе Марка Тейлора. Оба они покупали у Донни, а затем решили избавиться от посредника и покупать напрямую. Процедура та же: в квартиру никто не входил, все происходило на пороге — просто отдавали деньги и получали то, за чем приехали. Думаю, ни тот ни другой не наркоманы — так, балуются по выходным. Покупали кокаин. И это тоже совпадает с тем, что говорили мальчишки о смене хозяев и о том, что теперь продают более дорогие наркотики.

Каннингам сложила руки на груди:

— Это все?

— Нет. Эдди Корт дал нам ниточку. Он приехал в притон за дозой, но испугался. Он описал джип, «мицубиси» с тонированными стеклами, и опознал шофера — Фрэнка Брендона. Номера Корт не запомнил, и в списке Джереми Вебстера он тоже не указан, но, вероятно, произошло это без четверти три ночи. Значит, Эдди видел Фрэнка до того, как того убили.

По комнате прокатился приглушенный гул голосов.

— Мы спросили о пассажире, который был в машине. Лица его Эдди не видел, но думает, он высокого роста, потому что ему пришлось сильно наклониться, чтобы выйти из джипа. На нем были дорогие блестящие туфли. По описанию они совпадают с данными экспертизы о кровавых отпечатках обуви вокруг тела Фрэнка. Кто бы ни был этот человек, мы знаем, что он высокий — под два метра — и что он стоял за спиной Фрэнка Брендона, когда тот получил пули в голову и лицо, ставшие причиной его смерти.

Каннингам, с привычно сложенными на груди руками, присела на один из столов и нахмурилась.

— Нужно найти этот джип «мицубиси», — продолжала Анна, — и подтвердить, что за рулем был Фрэнк Брендон. — Анна никак не могла решить, рассказать о том, что ей удалось выяснить, или еще подождать. — Я хотела бы второй раз допросить Джулию Брендон. Кроме того, мне кажется, нужно еще раз вызвать ее финансового консультанта.

Каннингам смотрела на нее, как будто впервые видела.

— Дело в том, что она должна знать про «мицубиси». У нее должны быть все документы по страховке, а если не у нее, то у ее консультанта. Поскольку он страховал жизнь Фрэнка Брендона, то наверняка знает намного больше, чем готов предать гласности. И еще, на мой взгляд, нужно выяснить, каково финансовое положение Джулии Брендон.

Каннингам кивнула и жестом пригласила Анну в свой кабинет. Там она повернулась к ней лицом и спросила:

— Что вы утаили?

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что я старше вас, и у меня больше опыта, и я вижу, что вы сказали не все. Итак?

— Это всего лишь предположение. Я не хотела бы говорить, пока не буду уверена. Мне нужно еще немного времени.

— Не хотите говорить?

— Скажу, если вы настаиваете, но, вполне возможно, я делаю из мухи слона, — улыбнулась Анна.

— Выкладывайте, — мрачно велела Каннингам.

Анна сделала глубокий вдох:

— Ну хорошо. У миссис Брендон — у Джулии Брендон — до Фрэнка был партнер. Нам известно со слов бухгалтера, что его звали Энтони Коллингвуд. Он обеспечил ее и детей, которые, как нам сказали, биологически не его дети.

Каннингам откинулась на спинку стула.

— Энтони Коллингвуд — одно из имен, которыми пользовался крупный наркоделец Александр Фицпатрик. — Анна сообщила все, что ей удалось найти в Интернете.

Каннингам слушала не перебивая. Пока Анна подводила итог, в кабинете висело зловещее молчание.

— Ну и дерьмо, — негромко произнесла Каннингам, когда Анна завершила доклад.

— Может, это совпадение.

— Черта с два.

— Я одного не могу понять: зачем было так рисковать и ехать в эту нору в Чолк-Фарм?

— Придется выяснить. Прежде всего пойдемте-ка к экспертам: баллистики кое-что для нас приготовили. Затем еще раз съездим к вдове.

— Если мое предположение верно, за ней нужно установить наблюдение. Не хотелось бы, чтобы она сбежала.

— Согласна.

— С двумя маленькими детьми не так-то просто сложить вещички и дать деру, но если у нее куча денег…

Каннингам поднялась со стула:

— Я поняла и сейчас все устрою. Выезжаем через пятнадцать минут. — Взглянув на Анну исподлобья, Каннингам наклонилась в ее сторону. — Хочу предупредить. Вы не собирались делиться информацией до тех пор, пока вы, детектив-инспектор Тревис, не будете полностью в ней уверены. Никогда больше так не поступайте, ясно? Как только что-нибудь узнаете — немедленно сообщайте. Я не позволю вам бегать кругами в одиночку — мне говорили, что вы именно так поступали прежде.

Анна сделала шаг назад:

— Я не была уверена, только и всего. Хотелось установить наверняка.

— Возможно, но в таком случае надо прийти ко мне, и я приму решение. Принимать решения — мое дело, не ваше. Понятно, Тревис?

— Да, мэм.

— Хорошо. А теперь вернитесь в свой кабинет и напишите все, что вам известно о Фицпатрике.

— Это все есть в Интернете, кроме фотографий последних лет.

— Идите и напишите. А вы меня поразили… в известной степени!

Анна негромко прикрыла дверь. От волнения она едва могла говорить.

Они вошли в лабораторию, и Пит Дженкинс поднял голову от микроскопа, приветственно улыбнулся и жестом пригласил их подойти к его столу и посмотреть, что у него в работе.

— Известно ли вам, что отпечатки правого и левого больших пальцев не совпадают? Значит, если на месте преступления обнаружен правый отпечаток, а в базе окажется левый, это нам ничего не даст, но если преступник вдруг оставит левый отпечаток, это уже кое-что. У меня здесь частичный отпечаток большого пальца левой руки.

— Прекрасно. Чем еще порадуете?

— Вот тут отпечатки с подоконника. В базе ничего подобного нет, но могу сказать, что у человека, который их оставил, нет верхней фаланги на указательном пальце правой руки.

Дженкинс развернул картинку на весь экран.

— Похоже, была какая-то травма правой руки, потому что на ладони глубокий шрам. Еще довольно большое расстояние между большим и указательным пальцами — раньше считалось, что такое бывает у людей с художественным складом натуры.

Каннингам со вздохом посмотрела на часы:

— Значит, ни один из отпечатков с места преступления не совпадает с данными базы?

— Верно, но если среди подозреваемых окажется человек с отсутствующей верхней фалангой на указательном пальце…

— Ну да, понятно, — резко прервала его Каннингам.

— Мы сняли восемнадцать разных отпечатков с одноразовых чашек и коробок с едой, но пока не удалось найти ничего соответствующего им. — Дженкинс перешел в ту часть лаборатории, где исследовали отпечатки обуви, испачканной в крови жертвы. Там висели рисунки, показывающие положение следов: сначала человек стоял лицом к двери притона, затем развернулся и пошел прочь. — Туфли ручной работы, размер большой — думаю, одиннадцатый или двенадцатый, — пояснил Дженкинс.

Анна заметила, что это соответствует описанию пассажира «мицубиси», которое дал Эдди Корт. Не обратив внимания на ее слова, Каннингам направилась туда, где исследовали пятна крови. Накануне Дженкинс уже сообщил, что кто-то стоял за спиной Фрэнка Брендона, когда в него стреляли. Этот кто-то должен быть ростом не ниже метра девяносто, и его всего забрызгало кровью.

Напоследок они подошли к большому столу, на котором были разложены все изъятые с места преступления вещи. Спальные мешки и одеяла прикрепили к столу булавками, чтобы снять с них волосы и различные волокна, изучение которых тоже могло помочь в расследовании. Все вещи пахли потом и плесенью; Анна подумала, что они вполне могли остаться от предыдущих хозяев притона.

Пока они все это рассматривали, Дженкинс стоял рядом с Анной. Она старалась не смотреть на него, чтобы не подчеркивать их давнее знакомство в присутствии Каннингам.

— Как видите, — произнес Дженкинс, указывая на стол, — у нас тут все готово к работе. Вполне возможно, что вещи довольно долго были на месте преступления.

— Ну ладно, — сказала Каннингам, — мы пошли к баллистикам. Спасибо за то, что уделили нам столько времени.

— Стараемся, — ответил Дженкинс и взглянул на Анну.

Она отвела взгляд и вслед за Каннингам вышла из лаборатории.

— Стреляли из пистолета системы «Глок-майстер», очень хорошее оружие: отдача ствола при его коротком ходе, пружинный, с самовзводом, быстрозарядный. Гильз мы не нашли, но думаем, что расстреляли как минимум шесть обойм. Почти все пули попали в того беднягу, который скончался. — Вернон Ли, невысокий, плотный, с вьющимися седыми волосами, повернулся к столу, на котором стояла картонная коробка. — Это нашли на месте преступления, что меня удивило: должно быть, они удирали со всех ног, если оставили эту штуку. Это, дамы, очень дорогая вещь. Лазерный «глок-майстер» с опорой и с оптическим прицелом. Я связался с «Сабер баллистикс» — основным производителем и поставщиком оружия в Соединенном Королевстве — и вот жду, что они скажут, но повторяю: это оружие очень высокого уровня, необычное для нашей страны. Американское и очень дорогое. Может, в Скотленд-Ярде его и используют, но ведь в нашем случае речь идет о притоне?

— Позвольте заметить, Вернон, — со вздохом вмешалась Каннингам, — у этих ребят такое вооружение, что оторопь берет. От Калашниковых до базук…

— Ну да, знаю, — ответил он, сверяясь со своими записями. — Вы уже говорили с патологоанатомами насчет траектории выстрелов? Тут вот что интересно: стрелявший был маленького роста или стрелял с колен, примерно так. — Он сделал вид, будто обеими руками держит пистолет, и согнул колени. — Пули в грудной клетке, выпущенные из-за двери, шли под углом вверх. Пули в голову были выпущены по нисходящей с расстояния не более чем в сорок пять — сорок шесть сантиметров. И было не два пистолета, как изначально предположили, — все выстрелы произведены из одного и того же оружия.

Анна пожевала губами:

— Думаю, стрелок знал, что делает. Посмотрел в дверной глазок, увидел стоявшего на площадке и выстрелил сквозь дверь. Затем, уверенный, что попал, открыл дверь, чтобы добить.

Вернон пожал плечами:

— Не исключено. У нас есть лазер, и мы через него тоже все проверили. Звучит замысловато, а по сути — бедняга получил три пули в голову и две в верхнюю часть туловища.

— Пять?

— Да, пять пуль.

Нахмурив брови, Анна попыталась припомнить, сколько выстрелов слышала миссис Вебстер, и спросила Вернона, бывают ли на «глоках» глушители. Тот утвердительно кивнул.

Вернувшись в машину, Анна нашла в блокноте свои записи разговора с миссис Вебстер и принялась их просматривать. Каннингам зевнула и сообщила:

— Я попросила консультации у сотрудников отдела по борьбе с наркотиками, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Я не ввела их сразу в расследование, чтобы не усложнять. Мы взяли группу мальчишек-капюшонников; кто его знает, сколько народу приезжало в ту ночь за дозой. Пока это расследование убийства, и я не хочу, чтобы наркоотдел наступал нам на пятки. — Она откинулась на спинку и закрыла глаза.

Анна кивнула и вернулась к своим записям. Миссис Вебстер сказала, что слышала шесть выстрелов. Она была в этом твердо уверена, даже изобразила звук последних трех — пах, пах, пах! — и перерыв между ними и первыми, которые, по ее словам, были значительно громче. Если в теле жертвы обнаружили всего пять пуль, значит, одной недостает. Анна закрыла блокнот и собиралась поговорить о пулях с Каннингам, но увидела, что шеф крепко спит.

Джулия Брендон сама открыла дверь. Она негромко вздохнула, словно раздосадованная очередным визитом полиции, потом направилась к холлу, в полной уверенности, что они последуют за ней.

На сей раз она была одета в дорогое черное платье и босоножки на высоких каблуках, волосы только что уложены феном. Кожа загорелая, длинные стройные ноги и все тело в отличной форме. Безукоризненный макияж, изысканные украшения — все по высшему разряду. Никакого намека на траур. По мнению Анны, Фрэнк Брендон явно был для нее простоват.

— Что вам угодно? — спросила Джулия.

— Задать кое-какие вопросы и получить на них ответы, — негромко сказала Каннингам.

— Я бы тоже хотела получить кое-какие ответы. Мне нужно похоронить мужа. Когда вы отдадите его тело?

— В самое ближайшее время.

— Меня об этом известят заранее?

— Разумеется.

Наступило неловкое молчание. Анна не имела представления, как Каннингам собирается начать допрос. Джулия рассматривала носок босоножки, утонувший в толстом ковре.

— Расскажите о своем прежнем партнере.

Если вопрос и встревожил Джулию, она не подала виду и сдержанно ответила:

— Не вижу оснований обсуждать свою личную жизнь с вами или с кем-либо другим. Если вы приехали для этого, считайте, что напрасно потеряли время.

— Мы расследуем убийство вашего мужа, миссис Брендон.

— Я рассказала все, что мне известно. В последний раз я видела его рано утром в тот день, когда, как вы утверждаете, он умер. Днем я с ним не говорила, спать легла рано. Он часто задерживался, иногда возвращался часа в три-четыре утра. В этих случаях он пользовался отдельной спальней, чтобы меня не будить. Утром я увидела, что он не вернулся, но это меня не обеспокоило. Я приготовила детям завтрак и отвезла их в детский сад.

Анна склонилась вперед:

— Фрэнк водил черный джип «мицубиси»?

— Не знаю, — вздохнула Джулия. — Обычно он ездил на моем «рейнджровере», но на работе, возможно, на «мицубиси».

— Но разве он ставил машину не возле дома?

— Нет, у него был гараж через несколько улиц. В моем гараже есть место лишь для двух машин: «рейнджровера» и моего «мерседеса» с открытым верхом, поэтому он арендовал гараж.

Скрипнув зубами, Каннингам попросила сообщить адрес гаража. Джулия подошла к столу, открыла ящик, порылась в бумагах, затем вырвала листок из блокнота и записала адрес. Гараж оказался недалеко от дома в Уимблдоне.

— Спасибо. У вас есть ключи от гаража?

— Нет.

— Можно взглянуть на ту комнату, которой пользовался ваш муж, когда поздно возвращался домой?

Джулия пожала плечами:

— Пожалуйста, это спальня наверху.

Выходя из комнаты, Каннингам бросила взгляд на Анну. Джулия вновь принялась ворошить ковер носком босоножки.

— Мне неприятна эта женщина, — негромко сказала она Анне.

— Почему вы не хотите говорить о прежнем партнере?

— Это никого не касается.

— А если касается?

— Нет. Это давно закончилось.

— Вы поддерживаете отношения?

— Нет.

— Даже ради детей?

— Они не его, и он их никогда особенно не любил, так что нет. Он не поддерживает отношений ни со мной, ни с детьми.

— Но он о них неплохо позаботился?

— Позаботился, — прошипела она.

— А о вас?

— Тоже, но все равно это вас не касается. Я же сказала, эти отношения прекратились, когда я познакомилась с Фрэнком.

— Видите ли, Джулия, сведения о вашем партнере мы вполне можем получить и без вашей помощи или разрешения, но было бы проще, если бы вы…

Джулия гневно взглянула на Анну:

— Вы замужем?

— Нет.

— Любили кого-нибудь?

— О да.

— И если бы этот кто-то лгал вам, предал вас и причинил вам боль, вам бы хотелось ворошить прошлое? Я совершенно не намерена это обсуждать.

— Простите. Это, вероятно, очень огорчительно. Я все понимаю, но и вы должны понять, что мы расследуем убийство вашего мужа. — Анна не стала говорить, что, по ее мнению, Джулия проявляла по отношению к прежнему партнеру больше чувств, чем по отношению к Фрэнку Брендону. — Ваш финансовый консультант, мистер Дэвид Раштон, сообщил имя вашего партнера: Энтони Коллингвуд.

Джулия выразительно вздохнула.

— У вас нет его фотографии?

— Нет, и Дэвиду не следовало упоминать его имя. Кажется, они ни разу не встречались. Хорошенькое соблюдение конфиденциальности!

— Вы его знали под этим именем?

Джулия отвела взгляд.

— Когда вы виделись в последний раз?

— Несколько лет назад. Я же сказала, мы давно расстались.

— Как давно?

— Черт возьми, года три назад. С тех пор я его не видела.

— У вас есть его адрес для связи?

— Нет! И какое это имеет значение?

— Возможно, большое. Вам не известны его другие имена?

— Не известны.

— Чем он занимался?

— Он банкир, занимался капиталовложениями.

— Что за банк?

— Понятия не имею. Мы не говорили о делах. Поймите же, мне было всего двадцать, когда я его встретила.

— А где вы его встретили?

Джулия вновь раздраженно вздохнула:

— Я была во Флориде, отдыхала у друзей в Палм-Бич. Они хорошо его знали, он появился на их яхте и…

Каннингам вернулась в комнату и сделала Анне знак:

— Простите, миссис Брендон, я попросила бы детектива Тревис присоединиться ко мне.

— Делайте что хотите, — резко ответила Джулия.

В крохотной спальне было очень чисто. Телевизор, проигрыватель для кассет и дисков, односпальная кровать и встроенный шкаф. Каннингам открыла его и показала Анне на ряд вешалок с костюмами и рубашками и ряд туфель внизу:

— Похоже, здесь он и жил или, по крайней мере, проводил большую часть времени. Я проверила все карманы и ничего не нашла, — вероятно, кто-то тут все как следует почистил. В ванной много видеокассет и ди-ви-ди, халат и пижама. Как, по-вашему, можно поверить, что человек лишь изредка ночевал здесь — если возвращался за полночь?

Каннингам взяла ежедневник в кожаном переплете и открыла в том месте, где были вырваны страницы.

— Точно, все почистили.

Анна огляделась. Из открытого шкафа доносился запах одеколона, которым пользовался Фрэнк.

— Может, съездим в его гараж, проверим, на месте ли машина?

— Вряд ли, но съездить можно. Чего-нибудь добились?

— Она признала, что ее прежнего партнера звали Энтони Коллингвуд, но я не стала особенно нажимать — не упомянула о Фицпатрике.

— Погодим чуть-чуть, но я бы хотела получить ордер на обыск. Что-то не склеивается.

— Согласна, — ответила Анна, наклонилась и заглянула под кровать.

Там не оказалось ничего, кроме пары тапочек, аккуратно поставленных рядом. Анна прощупала матрас.

— Не тратьте время — я уже все проверила. Поехали.

— В кухне есть свадебные фотографии, — неуверенно сказала Анна. — Может, имеет смысл на них взглянуть?

Май Лин надраивала пол электрополотером. Фотографий уже не было на столике, где Анна видела их в прошлый раз. Пока Каннингам прощалась с миссис Брендон, Анна спросила Май Лин, куда они подевались.

— Убрать. Эмили и Кэти очень плачут, спрашивают, где он, и мадам убрать. Тоже расстроиться.

— Вы не знаете, куда их убрали?

— Нет.

— Спасибо. — И Анна вышла из кухни.

Сидя в машине, Каннингам раздраженно постукивала ногой по полу:

— Она меня достала — врет без зазрения совести. Ну ничего, она свое получит — в следующий раз мы тут все до голых стен разберем.

У нее зазвонил мобильник. Закончив разговор, Каннингам сообщила:

— Они установили этого парня, шофера Донни. Есть его адрес, так что пусть-ка его доставят на допрос. Его полное имя — Донни Петроццо, у него длинный список приводов за хранение и перепродажу краденого и шесть месяцев за укрывательство. Но последние пять лет вроде завязал. Интересно, как он будет выкручиваться.

Гараж Фрэнка Брендона был частью частного дома, поделенного на шесть квартир. По дорожке, огибавшей дом, можно было подъехать к дому с обратной стороны, где и находился гараж.

Дверь оказалась открытой. Обернув ручку носовым платком, Каннингам повернула ее и заглянула внутрь:

— Вот так так — посмотрите-ка, что тут у нас.

Черный «мицубиси» с затемненными стеклами походил на огромное чудище, застывшее в глубокой задумчивости. Колеса и дверцы машины были облеплены грязью.

Анна нашла выключатель и включила свет, а Каннингам попыталась открыть дверцу со стороны водителя. Дверца легко открылась; в замке зажигания торчали ключи.

— Пусть эту красавицу быстренько отбуксируют к нам, и чтоб никто ни к чему не прикасался, — велела Каннингам.

Анна предложила на всякий случай проверить бардачок. Каннингам попыталась открыть его, обернув руку платком, но он оказался заперт.

— На ключах могли остаться отпечатки. Не хотелось бы их стереть. Оставим как есть.

— Будь по-вашему.

— А по-вашему?

— А у меня в портфеле есть резиновые перчатки.

Каннингам взглянула на Анну:

— Ну-ну, старина Ленгтон вас кое-чему научил, да?

Анна не стала выяснять, была ли Каннингам знакома с ее отцом Джеком Тревисом, — именно он приучил ее всегда иметь при себе пару перчаток. Она лишь пожала плечами и махнула рукой в сторону машины:

— Принести?

Каннингам кивнула, набирая номер отделения, чтобы вызвать буксировщиков. Анна, довольная собой, быстро натянула перчатки, вынула ключи из замка зажигания, выбрала самый маленький и открыла бардачок. В нем лежал надорванный конверт со страховкой на имя Фрэнка Брендона, талон за парковку и помятая, свернутая в несколько раз карта. Между складками карты обнаружилась страничка, вырванная из небольшого блокнота, с нацарапанными на ней пятью строчками цифр и букв, не складывающихся в слова. Затем Анна взглянула на заднее сиденье.

Там было пусто, но оттуда шел запах, который она безошибочно узнавала после стольких лет в убойном. Она вылезла из машины, отдала карту Каннингам, подошла к багажнику и попыталась заглянуть внутрь машины сзади, но сквозь тонированные стекла ничего не было видно.

— Нужно бы заглянуть внутрь, — сказала она.

Каннингам торопилась уехать, но Анна настаивала:

— Чувствуете запах?

— Ну ладно, открываем, — с недовольной гримасой согласилась Каннингам.

Открыв багажник, обе сразу поняли, что внутри лежит тело, завернутое в пакеты для мусора; сверху пакеты были заклеены липкой лентой.

— Не прикасаться! Если откроем, повредим улики.

Каннингам сразу отошла подальше, явно спасаясь от зловония. Анну это удивило: ей запах тоже был отвратителен, но она так давно занималась расследованием убийств, что перестала остро на него реагировать.

Довольно скоро появились полицейские машины с буксировщиком. Джип следовало доставить во двор отделения, а тело осторожно вынуть из машины и перевезти в лабораторию, чтобы им занялись эксперты.

Когда машину увезли, а гараж опечатали, Каннингам и Анна начали обходить квартиры. Им удалось попасть только в две из шести.

Первым они опросили умного пожилого и почти глухого джентльмена по имени Альфред Холл, который занимал подвальный и первый этажи. Квартира пропиталась запахами нафталина, мочи и несвежей еды. Он пожаловался, что хозяева дома не разрешали жильцам пользоваться гаражом, а сдавали его, насколько ему известно, за бешеные деньги. За годы, что он жил в доме, в гараже стояли разные машины, но он ни разу не встречался с их владельцами. О «мицубиси» знал потому, что джип часто пригоняли в гараж поздно ночью и Холла будили шум и свет фар. Он не мог точно сказать, когда машина разбудила его в последний раз, — кажется, пару ночей назад.

Второй оказалась женщина, которая не сразу впустила их в квартиру, — Арлен Торп, худощавая дама между сорока и пятьюдесятью. У нее был пес породы джек-рассел, которого пришлось закрыть в спальне, где он все время тявкал. Она описала машину и Фрэнка Брендона, потому что встретила его однажды утром, выгуливая собаку. Он в это время мыл джип и произвел на нее достаточно приятное впечатление. По ее словам, он пользовался гаражом последние шесть месяцев, а раньше его арендовали местные риелторы.

Каннингам и Анна опросили риэлторов из местной фирмы, и те подтвердили, что Фрэнк Брендон увидел в газете объявление об аренде гаража и обратился к ним. Заплатил за полгода вперед, из расчета пятьсот фунтов в месяц. В договоре указал адрес дома, принадлежащего Джулии, и предупредил, что, возможно, гараж понадобится ему на год, но пока он в этом не уверен и хотел бы заключить договор на первые полгода.

Когда Анна и Каннингам вернулись в отделение, труп уже доставили. Перекусив на ходу, они отправились в морг.

На трупе не обнаружили ни удостоверения личности, ни бумажника — карманы кто-то заранее почистил. Одет мужчина был в дешевый серый костюм и белую рубашку от Маркса и Спенсера с черным галстуком. На ногах — черные туфли со шнурками и темно-синие носки. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Каннингам попросила, чтобы первым делом занялись отпечатками пальцев и сверили их с базой. Однако Анна и так могла сказать, кто это. Серый костюм и черный галстук очень напоминали форменную одежду шофера.

К четырем часам выяснилось, что она не ошиблась. Отпечатки, взятые у убитого, совпали с отпечатками некоего Дональда Петроццо, подвергавшегося аресту за кражу со взломом и укрывательство краденого. Из лаборатории сообщили, что кто-то тщательно вымыл машину изнутри и эксперты пока ничего не нашли, — правда, они успели только снять обивку с сидений.

Каннингам назначила совещание, чтобы обсудить новости по делу. Дело разрасталось как на дрожжах, появлялись все новые узелки, которые придется распутывать. Тот, кто был с Фрэнком Брендоном в ночь убийства, пригнал машину в гараж. Донни Петроццо явно шел по наркотической линии. Анне придется еще раз допросить Рекслера и Тейлора. Вернувшись в свой кабинет, она глубоко задумалась над головоломкой, в которую сложились ее записи. Она все более утверждалась в мнении, что Энтони Коллингвуд — по признанию Джулии Брендон, ее бывший партнер — и наркобарон Александр Фицпатрик — одно и то же лицо. Ленгтон всегда говорил, что случайных совпадений не бывает, и теперь Анна склонна была признать его правоту. Ключевой фигурой в этой ситуации является, без сомнения, Джулия Брендон.

Анна выяснила, что дом Джулии все еще под наблюдением. Если Джулия напрямую связана с Фицпатриком, ее жизни может угрожать опасность. До сих пор неясно, почему Фицпатрик оказался в машине с Фрэнком Брендоном и поехал с ним в притон. Что-то тут не то. Анна не сомневалась, что в расследовании недостает каких-то деталей, но каких именно?

Наблюдением за Джулией руководил детектив-сержант Фил Маркхэм. По его сведениям, она выходила из дому, чтобы забрать детей из частного детского сада, а потом ездила с Май Лин за продуктами. Посетителей не было.

— Ей кто-нибудь звонил?

— Нам пока не разрешили прослушивать телефон.

— А надо бы. А на мобильный?

— Понятия не имею. Сейчас они просто ведут наблюдение за домом. Нам пару раз звонил ее бухгалтер, просил выдать тело Брендона, чтобы организовать похороны. Пока его, фигурально выражаясь, заморозили.

Оставалось только ждать результатов вскрытия Донни Петроццо и отчета из лаборатории о том, что удалось найти в машине. Анна пошла в кабинет Каннингам и спросила, можно ли уехать домой.

— Валяйте, со всеми новостями будем разбираться завтра.

— Тогда до свидания, — ответила Анна с облегчением: наконец можно будет заняться своими коробками.

Она намеревалась сразу ехать домой, но почему-то решила еще раз заскочить на место убийства. Территория все еще была огорожена лентой, но кое-где ее уже оборвали. Команда, собиравшая улики в притоне, давно уехала, оставив двух полицейских для охраны. Было темно. В коридорах заброшенных частей дома не осталось ни одной лампочки, а дуговые лампы эксперты увезли. Ступая по битому стеклу и мусору, Анна подошла к полицейскому, скучавшему на посту, и предъявила свое удостоверение. Спросила, не приходил ли кто-нибудь за наркотиками, но он покачал головой, указав на ленту:

— Как только видят это, тут же прыгают на свои доски и дают деру.

— Не возражаете, если я тут похожу? Фонарика у вас нет?

Он дал ей мощный фонарь, и она нырнула под ленту. Освещая путь фонарем, она пробиралась по сырому грязному коридору, откуда, правда, убрали упаковки из-под еды и жестяные банки.

Тяжелую дверь с засовом, которая вела в притон, сняли и увезли к баллистикам для исследования пулевых отверстий. На полу виднелись следы мела, оставленные экспертами; место, где упал Фрэнк, было отделено белой лентой. Пятна крови на стене пронумерованы от первого до пятидесятого.

На окне и подоконнике, с которых снимали отпечатки пальцев, тоже виднелись цифры. Стоя в убогой вонючей комнате, Анна никак не могла сложить все кусочки головоломки воедино. Зачем Александру Фицпатрику — если она не ошибается и это был он — приезжать в эту занюханную дыру? Она посветила фонарем вокруг и нашла место, где прежде была дверь. Она знала, что в двери был глазок, так что тот, кто стрелял, заглянул в него, увидел Фрэнка и начал пальбу. Гильз не нашли, — должно быть, стрелок их подобрал и унес с собой. Вряд ли уличный торговец поступил бы так, — скорее всего, ему бы это и в голову не пришло.

Анна медленно водила фонарем по комнате. Значительно выше очертаний тела Фрэнка было старое квадратное вентиляционное отверстие. Анна подняла фонарь и направила свет на отверстие. Она не знала, осмотрели ли его эксперты, — во всяком случае, никаких пометок мелом не видно.

Из всей так называемой мебели в квартире остался только деревянный ящик. Она подтащила ящик к отверстию, вскарабкалась на него и, стоя на цыпочках, начала осмотр. В квадратики отверстия легко проходил указательный палец; она просунула его внутрь и попыталась обследовать отверстие с изнанки, потом нашла в кармане ручку, вставила ее в квадратик и принялась крутить в разные стороны. Она уже было отчаялась что-нибудь найти, но тут наткнулась на нечто твердое.

Она направила луч прямо на отверстие, и внутри что-то блеснуло. Ручкой не достать. Анна спустилась вниз, открыла портфель и вынула маникюрный набор. Хотя ей жаль было портить хороший пинцет, она разогнула его и вновь забралась на ящик. Ей пришлось довольно долго балансировать на цыпочках, держа фонарь в левой руке, но в конце концов удалось вытащить из отверстия шестую пулю.

Анна зажала пулю в руке, стараясь не слишком сжимать ладонь, чтобы не стереть засохшую на пуле кровь. Спускаясь, она едва не упала; потом осторожно завернула пулю в салфетку. Внутри у нее все дрожало. Если на пуле кровь не Фрэнка Брендона, это могла быть только кровь человека, стоявшего за его спиной. Может быть, Александра Фицпатрика?