НеТемный 5

Глава 21

Когда магия воздуха заструилась по нарощенным контурам, пробивая себе новый путь, боль едва не выкинула меня обратно в материальный мир. Ведь «огненное яйцо» тоже работало, и по этим же контурам устремилась и часть огненной стихии…

Но я вытерпел, старательно проверяя, всё ли в порядке. Да, воздух уже находился на втором ранге, и теперь мне нужно было использовать его чаще и сильнее, часто смешивая со стихией огня.

В то же время, если пережму этим самым огнём, могу повредить энергетические контуры… Потому как мне нужна Агата, чтобы провести инициацию на следующий, третий ранг.

Так-то Агата Ясная была моим капризом, ведь поднятие ранга мог сделать любой магистр. Любой, кому я полностью доверяю свою жизнь. Остаётся Агата…

А бард не в счёт, его магия… эээ… кхм… в общем, хрень это непонятная, а не магия.

Поэтому только Агата.

С этой мыслью я открыл глаза. Как тут темно-то…

Не сразу я понял, что окружающий нас купол полностью накрыт елозящими по нему шишками. Многие уже обгорели и дымили, обсыпая магическую грань углём, но тоже продолжали скрести шипами.

Что удивительно, должно было вонять горящими дровами, но пахло всё-так же, мясом с овощами.

— Громада? — передо мной возникло бледное лицо Виола, — Громада, наконец-то! — его голос был плохо слышен в оглушительном скрежете, — Я уже ненавижу запечённую дыню!!!

Снова собирая свою личность по кусочкам, я ответил не сразу. Посмотрел сначала на руки — теперь это были мощные, мозолистые ладони бросса, которые наверняка могли превратить тонкую кисть Всеволода в кисель.

Правда, и мысли мои теперь были такие же… Мощные, занимающие чуть ли не весь мозг, но в основном короткие и рваные. Хотя от Всеволода мне досталась тяга к логике.

Я поджал губы… Сам факт, что мы находимся в запретном лесу, на всех картах перечёркнутом красным, говорит о моей особой, бросской логике.

Лука и Бам-бам, как ни странно, просто спали. Медоёж накрыл лапами мальчишку и прижал его к своему мягкому брюху. Это вызвало у меня улыбку — кажется, эти двое доверяли мне даже больше, чем я сам.

Кутень со скучающим видом сидел у границы магии, порыкивая время от времени на скрипящие по магическому барьеру шипы.

— Громада! — Виол тряхнул меня за плечо, — Не молчи, слёзы тебе в печень!

— Как смеешь так говорить со мной, грязь⁈ Знаешь ли ты, кто перед тобой?

— Эээ… — бард испуганно отпрянул, — Я… То есть…

— Шутка! — я улыбнулся во все тридцать два бросских зуба и встал, — Я и сам-то не знаю.

— Да чтоб… да ослиный ты крик!

— Не шуми.

— Два часа, Малуш! Ты два часа так просидел!

— Два… — я поперхнулся и, прикрыв глаза, вгляделся в свои контуры.

Столько времени держать такую магию я бы не смог. Тем более, по моим ощущениям прошло не больше пяти минут… Ох уж эти боги с их фокусами!

Но сильнее меня беспокоило другое… Креона! Если я прав, и она снова использовала магию душевного холода, чтобы спастись от шишек, то уже может быть поздно.

Зарычав, я оттолкнул Виола и двинулся вперёд. Возмущённый крик барда потонул в грохоте — это мой защитный купол не просто исчез, а взорвался, разметав по лесу стаю проклятых тварей. Интуитивно добавив в магию воздушные вихри, я получил взрывную волну, дробящую этих существ на мелкие древесные кусочки.

Бам-бам, уже проснувшийся, подхватил за шкирку сонного Луку и, закинув его на плечи, поспешил за мной. Кутень замелькал между стволами, добивая подранков. Виол же, подняв чуть выше лютню, потянул струну, и наши ноги снова заработали быстрее прежнего.

Под сапогами захрустели дымящиеся угли. Сколько ж мы тут их нажгли-то?

Из-за стволов иногда вылетали новые твари, но я рассекал их на половинки простым движением руки. Пока их так мало, это не составляло проблемы… Видимо, основную массу шишек мы всё-таки сожгли.

— Громада, а они… — вдруг подал голос бард, — А разве можно тебе их убивать?

— Не думаю, что к растениям это относится… Тем более, разумом от них совсем не пахнет.

— Да, от них пахнет яблоками, — зевая, подал голос Лука.

Миновав голову окаменевшего дракона, разорванную корнями огромной сосны, мы устремились по просеке. Тут ледяной ветер, дующий с тёмной прогалины впереди, чувствовался особенно хорошо.

Бард заволновался:

— Почему так холодно? Видит Маюн, не к добру это…

Холод тут и вправду был дикий. Он лез под доспехи ледяными щупальцами, заставляя покрыться мурашками даже дубовую бросскую кожу. Ветер стал бросать в лицо хлопья снега, которым были уже покрыты земля и все деревья вокруг. Зато исчезли атакующие нас шишки…

— Неуж-ж-жели эт-то всё Креон-на⁈ — Виол, стуча зубами, ошарашенно оглядывался, — Когда она с-стала т-так с-сильна?

— Она и не стала, — со злостью ответил я, — Ты тоже наверняка можешь спеть «последнюю песнь»?

— П-последнюю?

— Да. Которая заберёт побольше врагов, но убьёт тебя. Ведь можешь?

— Я всё ж-же предп-почитаю… — начал было Виол, но осёкся и уже совсем другим взглядом, — Ох, Маюна мне в печень! Креона…

Становилось всё холоднее и холоднее. Стиснув зубы, я всё же вызвал лёгкий огненный купол, стараясь оградить нас от мороза. С магией приходилось быть осторожным, но, к счастью, это было довольно слабое заклинание, и оно практически не напрягало контуры. Правда, и согреть толком не могло.

Ладно хоть церберу этот холод был практически нипочём, хотя время от времени тот возвращался под купол будто бы согреться. Кромешный силуэт Кутеня в этот момент поблёскивал вмерзшим прямо во Тьму инеем.

Ледяной и снежный ветер шипел, натыкаясь на границы моего купола, и бросал нам в лицо уже растаявшую влагу, от чего стало ещё холоднее. Это напомнило мне, как я в Солебреге вытаскивал Агату из-под купола, которым она закрылась от Ефима. Там была такая же метель…

Вот только магистр Агата Ясная умела использовать душевный холод и так балансировать на грани, что оставалась и живой, и недоступной. Креона же была лишь старшей алтарницей, и для неё такая магия являлась путешествием в один конец.

Даже бард, проникнувшийся серьёзностью ситуации, молчал.

Очень скоро мы наткнулись на целый отряд дружинников, уже присыпанных снегом. Их не спасли зачарованные доспехи, и восемь тел просто валялись, скрючившись кто как перед тем, как замёрзнуть. Некоторые явно пытались обратиться в упырей, но холод не делал между ними разницы.

Зато, отследив направление, куда они все так героически пытались доползти, я понял, где Креона.

Ступив под тень огромных деревьев, мы начали обходить целые россыпи замёрзших хищных шишек. Некоторые из них ещё пытались двигаться, но они рассыпались в лёд от лёгкого пинка. Лес тоже сделал попытку добраться до чародейки холода…

Мы остановились перед тёмным оврагом, откуда росло несколько исполинских елей. Из-за темноты и бушующей там снежной бури не было видно дна.

Купол «огненного яйца» затрепетал, едва коснулся края оврага. Внизу было так холодно, что даже огонь заклинания грозился погаснуть.

Цербер нырнул вниз, чтобы через несколько мгновений показать мне чародейку… До самого дна он дойти не смог, почуяв, что теряет возможность двигаться, но успел увидеть внизу наплывы льда, будто кто-то плеснул воды на плетение корней. Внутри этой глыбы на фоне синего света маячили линии корней, а среди них силуэт девушки… С облегчением я понял, что, если есть свет, значит, душа ещё не вся вымерзла.

Кутень вполз под купол, тяжело дыша и еле передвигая лапы. Маловат пока ещё мой цербер, чтобы спускаться в самое сердце холода.

— Ттам-ттам-ттам, — Кутень выкашлял облачка инея.

— Вижу, — сказал я, задумчиво глядя на снежную пропасть.

С лёгкой огненной магией туда не спустишься, а сильную использовать нельзя. Есть, конечно, вариант с оглушительным призывом к Тьме, но я чуял, что тогда тут же на огонёк заглянет и Бездна. А она наверняка будет такой злой, что потратит весь свой предел, чтобы просто убить меня.

Смердящий свет, как же недооценил я Креону… точнее, её хладнокровие. Наверняка без вмешательства богини тут не обошлось.

Глядя вниз, я понимал, что у меня нет даже малейшей идеи, как добраться до чародейки. А скатиться вниз ледышкой, чтобы навечно застыть, глядя на «ненаглядную хладочару» — это к барду.

— У тебя, кстати, нет какой-нибудь согревающей песни? — спросил я дрожащего барда.

— Без д-доброй чарки вина я такую с-спеть не с-смогу, — отчеканил тот и вдруг повернул голову, — Кто там?

Тут же зарычал Кутень, передавая мне, что он тоже слышит чью-то ругань. И этот кто-то не очень довольный находился с другой стороны оврага.

«Северная шлюха, гори ваш Хладоград адским огнём!!!» — голос показался мне отдалённо знакомым.

— Левон? — удивлённо глянул на меня Виол, — Ну точно, Левон…

Я расплылся в такой улыбке, что чуть не порвал губы. Обожаю, когда не только у меня что-то идёт не по плану.

Вариант с призывом к Тьме окончательно отпадает. Рядом Тёмный Жрец, и если я неосторожно верну Бездну в наш мир, она столько силы в этого Левона вкачает, что тот весь лес под корень сгрызёт.

А пока это просто вампир, есть шанс с ним пободаться…

— Ну, Левон, так Левон! — я потянул барда за собой и кивнул Бам-баму тоже двигаться. Кажется, у меня теперь есть достойный преемник на право «скатиться вниз ледышкой».

Обойти овраг было не так-то просто. Он оказался довольно протяжённым и, как назло, магия Креоны заполняла его до краёв со всех сторон.

Уже скоро мы заметили впереди всполохи света, будто кто-то разжёг костёр. Блики отражались на кронах деревьев сверху и в мельтешащих снежинках, и не сразу я понял, почему так.

Когда мы подошли к оврагу с другого края, силуэт Левона, окружённого пламенем, маячил уже где-то внизу. Оказалось, что Кровавый пытался спуститься в овраг примерно в такой же огненной сфере, как и моя, только мощнее в десятки раз.

«Чтоб тебя Яриус сжёг, дрянь Моркатова!» — долетело сквозь чуть потеплевшую метель.

Обугленные стволы вокруг уже снова оказались залеплены снегом, и буря бушевала с прежней яростью. Но даже сквозь ветер я чувствовал, с какой мощью сжигает свои запасы сил Левон.

Виол приготовил лютню, грозно сдвинув брови. Лука тоже слез с Бам-бама, перехватив покрепче молот. Кутень приготовился сорваться вниз, чтобы вгрызться советнику в спину, но я остановил его.

— Вот это уже другое дело, — сказал я и… снова плюхнулся на задницу, скрестив ноги.

— Громада, опять⁈ — бард удивлённо опустил лютню, — Снова медитация?

— Нет, — я отмахнулся, — Давайте просто подождём.