НеТемный 5

Глава 29

Я едва успел уйти от его атаки, отпрыгивая в сторону, как мне вслед хлынула струя морозного пламени. Та скала, за которую мне удалось нырнуть, разом заиндевела.

Прыгнув за другую скалу, я услышал, как сзади с треском падает первая. Стоять на месте этот противник совершенно не позволял, и я со всех ног понёсся, лавируя между каменными исполинами.

Сзади, словно петарды на карнавале, затрещали скалы — ледяной цербер нёсся, скашивая их, словно молодые деревца. И снова волна холода, целящая мне прямо в спину, и я едва успеваю окутать себя «огненным яйцом».

Хоть я и добавил в заклинание стихию воздуха, но всё равно почуял, как напряглись все магические контуры. И одновременно с этим почувствовал, что противник невероятно близко, буквально дышит мне в лопатки…

— Смердящ!.. — и я тут же получаю сильнейший удар в спину.

Рассыпалась моя огненная защита, мой лоб встретился со скалой впереди и, к счастью, оказался крепче. Каменный отрог рассыпался вдребезги, у меня же от удара всё потемнело перед глазами.

Кувыркнувшись, словно мешок с костями, я задел по пути ещё одну скалу, ну а третья меня остановила. Выносливое бросское сознание всё же оставило меня в реальном мире, и, со стоном сползая на землю, я вытаращился на скалящегося цербера.

Вот он, похрустывая морозными когтями, сделал шаг ближе… Приоткрыл пасть, выдыхая пары холода. Мне даже показалось, что вихри инея скручиваются в руну «смерть».

— Да чтоб тебя… кха… — я поперхнулся, чувствуя на зубах привкус крови. Крепко меня приложило.

Цербер вдохнул, и все мои чакры задрожали, чувствуя, как монстр набирает из эфира силу для смертельного дыхания.

— Вот же я… — прошептал я, прикрывая глаза, — … вестник тупости.

Даже сквозь закрытые веки прекрасно виднелась синева магии цербера, а лицо ощущало, как стекленеет от мороза кожа. Но одновременно с этим я во всё астральное горло призвал Тьму, не брезгуя воспользоваться и Червонным Кольцом… Так сильно я не звал её, даже будучи Всеволодом, и бросское тело мгновенно вспыхнуло, поджигая не только кровь, но и всё вокруг.

Тьма горела… Тьма ревела бушующим красным пламенем, и я видел себя, летящим в бесконечном пространстве. Кромешная чернота вокруг, как и в прошлый раз, сменилась на огонь, и я будто бы падал в недра самого Солнца.

В этот раз, к сожалению, кроме сжигающего пламени я чувствовал ещё и боль внутри. Перенапряжённые контуры рвались под напором магии… Для такого потока требовался ранг выше, но я ничего не мог с этим поделать, и просто калечил себя.

Я ухмыльнулся, представив, что бросский воин оказался той самой костью, которой подавится ледяной цербер. Ну что ж, вот я и сделал свой выбор… И теперь либо сгорю в этой магии, либо дождусь, когда меня поглотит Бездна, чтобы снова сделать своим рабом.

Последняя мысль мне очень не понравилась. Она мне крайне не понравилась, и злость, кажется, добавила ещё ярости в пламя вокруг меня. Что мне тот ледяной цербер? От победы над ним мне ни жарко, ни холодно. А вот черноволосая стерва — та, кого я хотел бы увидеть, подавившуюся моим кулаком.

В этот момент я понял, что слышу ещё какой-то гул, быстро приближающийся, и обернулся на источник звука.

— Чтоб ты подавилась, Безд… — начал было я, но осёкся, — Агата⁈ — прошептал я, рассматривая стену синего пламени, заполнившего за моей спиной всё пространство.

Бесконечное пространство было заполнено только двумя стихиями — огонь и холод. И я, никчёмная бросская пылинка, просто парил на самой границе этих двух противоположностей.

А где-то там, в вечной метели, виднелся силуэт Дочери Луны. Она была рядом, лишь протяни руку, и одновременно так далеко. И она, закрыв глаза, тоже рвала свои магические контуры только лишь ради того, чтобы не достаться Левону Кровавому…

Агата не знала, что тот давно сделал выбор и погнался за её дочерью, Креоной. А может, знала, и теперь пыталась закупорить пещеру для Левона навсегда. Пыталась сделать всё, что в её последних силах, чтобы помешать ему и отомстить.

И вдруг я понял, что не могу ей этого позволить. Что мне наплевать на мои порванные чакры, на всю силу, которую я так долго копил… Агата не должна погибнуть.

Стиснув зубы, я попытался протянуть руку к чародейке…

— Агата!!! — прокричал я, но рёв окружающего меня пламени был в тысячи раз оглушительнее.

Что нужно⁈ Ещё больше пламени?

Я ухмыльнулся, понимая, что на самом деле ещё не достиг предела… Как же я был глуп, вестник наивности, полагая, что спасение мира будет лёгкой прогулкой. Что Отцу-Небу будет достаточно лишь раз продемонстрировать, что я готов на всё.

Как он там говорил? «Сердце подскажет?»

Я разглядел, что Агата едва заметно двигает губами… Наверняка молится своей Моркате. А чем может ей помочь её богиня, кроме как добавить магической силы? Она и сама бессильна, ведь Хморока нет рядом.

То есть… Я оскалился, отгоняя вредную мысль. Не на Хморока надо надеяться, Малуш. Только сам.

«Молитвы надо исполнять». И я стал тянуть руку к Агате с ещё большим усилием, напрягая сразу все свои источники.

Я выжигал дотла источник огня. Выдувал до хрипа источник воздуха. Бесконечно звал Тьму, прогоняя свой призыв через Кольцо, и раздувая бросское пламя, будто кузнечными мехами.

И медленно я стал приближаться к Агате… На волосок… На ладонь… Одновременно я чувствовал, как рвутся окончательно внутренние контуры, как вырвавшаяся огненная стихия обжигает моё же собственное тело.

Но мне было наплевать. Я шёл в эту пещеру не для того, чтобы спасти себя…

«Всеволод», — ледяной от сладости голос Бездны раздался в моей голове, — «Если бы ты знал, как я зла на тебя!».

Меня мгновенно выкинуло из видения, и я, проморгавшись, ошарашенно уставился в белую муть. Лишь через мгновение я осознал, что передо мной клубится пар, а потом я закричал от боли — пасть ледяного цербера сомкнулась на моей правой руке, и чудище получило в себя всю порцию бросского пламени.

Огромные когти упёрлись мне в грудь, вжимая в скалу…

— А-а-а, — я упал на колени под весом чудища, глядя на огромные зубы, проткнувшие мне предплечье. Как он не перекусил мне плечо, было загадкой…

Хотя, судя по трещинам на его зубах и вылетевшим клыкам, ледяной цербер и сам не был рад, что хватил меня пастью. Горящие глаза последний раз вспыхнули синем пламенем, а затем всё его тело потеряло очертания.

Вот был цербер, вот его тяжёлая лапа давила мне на грудь, и вдруг его силуэт развеялся вихрями снега и упал дождём на камни.

Несколько секунд я сидел, разглядывая глубокие кровоточащие раны в моей руке. Да смердящий свет!

«Всеволод, как жаль это создание. А ведь оно было живым».

Голос Бездны снова шарахнул по мозгам, словно гром. Я, отвалившись от скалы, упал на четвереньки и чуть не навернулся на раненную руку. Подобрал выпавшее топорище… Пальцы какие-то ватные, совсем не слушаются. Вскинул голову… Агата где-то там, за скалами.

Моё тело ещё горело, сквозь кожу пробивались редкие язычки пламени. Всё вокруг ещё дымилось от выброса магии, а там, где стоял ледяной цербер, клубился пар.

У меня ещё есть шанс пройти сквозь холод… И я чувствовал всем сердцем, что там, в бесконечном пространстве, смог чуть-чуть приостановить заклинание Агаты.

Просто теперь мне надо успеть.

Я попытался встать и тут же упал, навернувшись головой о камень. Все мои движения были хаотичными, ноги не слушались, и топорище снова выпало из рук.

Лишь один взгляд внутрь себя… и я увидел примерно то же самое, что видел внутри Анфима, когда тот сошёл с ума, объевшись Белоцветов. Просто порвал себе все магические чакры и необратимо перекрутил магические контуры.

Одновременно с этим нарушилась связь между разумом и телом, поэтому обыкновенная попытка встать оказалась трудным испытанием.

Сбоку что-то хлопнуло… Мельком я увидел кромешное пятно, мелькнувшее между скалами, и успел заметить, как сомкнулось чёрное зеркало. Это закрылся портал Тьмы, кого-то выпустив ко мне.

— Кутень? — прошептал я, чувствуя родной разум рядом.

Нет, не совсем родной… Мой цербер сопротивлялся, но сейчас над ним захватила контроль настоящая Повелительница Тьмы.

— Я искренне хотела дать тебе неограниченную силу, Всеволод, — голос Бездны прозвучал совсем рядом.

Зашелестели звериные лапы. Я снова попытался сгрести топорище пальцами, но левая рука не слушалась… Зато моя правая рука, неожиданно ловко сместившись к оружию, перехватила дубину.

Я ощерился.

— Ну, стерва, приготовься встре… — договорить мне не удалось, потому что моя же рука со все дури огрела меня дубиной.

Свалившись на спину и считая искры перед глазами, я уставился на вознесённое надо мной топорище. Какого⁈

В этот раз левая рука послушалась, и я всё-таки перехватил правую за запястье. Да так и задрыгался, пытаясь побороть сам себя.

И всё это под издевательский хохот Бездны… Надо мной склонился цербер, оскалив белоснежные клыки. Горящие красные глаза Кутеня внимательно следили за тем, как одна моя рука пыталась побороть другую.

— Неужели ты думал, что сможешь в одиночку противостоять мне? — голос Бездны разносился под сводами, — И всё из-за кого, Всеволод? Из-за жалкого мальчишки?

Я вспомнил о Луке, и это чуть придало сил… Но именно что чуть, потому что мои руки так и тряслись перед лицом, пытаясь пережать друг друга. Топорище то прижималось к моему лбу, то чуть отдалялось.

— Всеволод, вспомни, что говорит этот твой любимый Завет Ушедших о силе? Ну же, скажи это…

Я не ответил, продолжая бороться с непослушной рукой. Неужели всё из-за того, что я прибил цербера? Навряд ли… Просто оглушительный призыв Тьмы открыл мою душу, и Бездна воспользовалась этим.

— «Сила определяет верховенство», — звонко пропела Бездна, не дождавшись моего ответа, — «Опасаюсь тех, кто сильнее, и устрашаю тех, кто слабее». Кто сильнее, тот и правит, ведь так, Всеволод? Вспомни! Как только ты дал слабину своим чувствам, ты сразу стал слабее.

Краем глаза я заметил, как качнулась тень рядом со мной. Черноволосая Бездна была совсем близко, но почему-то не подходила. Может, боялась Хморока? Так-то ведь внутри рукояти чёрный камень, и что-то он наверняка да может…

— Ещё в том мире, Всеволод, ты допустил эту ошибку… Увидел дочь, проявил слабость — и умер! — Бездна чуть склонилась, позволив мне увидеть её лицо, — А в этом мире? Какой-то мальчишка, бродяга из захолустного городка… и вот ты уже здесь, на краю смерти. Ай-ай-ай, Всеволод, так много ошибок для моего лучшего Жреца.

Зарычал Кутень, и его тёмная слюна капнула мне на грудь. Он наступил на меня лапой, коснувшись топорища, и внутри меня пронеслись его мысли.

Цербер очень жалел, что не смог противостоять силе Бездны… Он пытался, но ведь он всего лишь дитя Тьмы, а она — Повелительница. Он сопротивлялся, но его попытки были смехотворны, и это причиняло Кутеню настоящую боль.

Он мечтал сомкнуть зубы на шее черноволосой и утащить во Тьму. Но мог обрести над собой контроль лишь на малое мгновение, которого не хватало даже на то, чтобы нырнуть в портал. Да и глупо во Тьме прятаться от Бездны…

Губитель Древа, как обычно, работал безупречно, показывая мне, о чём жалел Кутень.

— Посмотри на себя, Всеволод, — моего лба коснулся ледяной палец, — Ты же потерял себя. Десятый никогда не стал бы жертвовать собой ради кого-то…

Она, видимо, уловила какую-то мою мысль и вдруг повернула голову в ту сторону, откуда исходили волны холода.

— Ты… снова… — Бездна даже осипла от волнения, — Всё ради неё? — надо мной появились её зрачки, и чёрные губы очертились улыбкой, — А ведь ещё не всё потеряно, так? Ты уже терял любимую, и это дало мне Десятого Жреца, хитрейшего из сильнейших.

Я понял, что она замыслила что-то ужасное, и попытался схватить богиню левой рукой за волосы. Но тут же ощутил, как на моём горле сомкнулись пальцы моей же правой… Где-то рядом стукнуло выпавшее топорище.

Бездна, которую я так и не достал, выпрямилась, и её заливистый смех разлетелся эхом по пещере.

— Ведь если Отец-Небо провернул такое, почему я не могу? Слышишь, Небо⁈ В эту игру можно играть и вдвоём!

— Ты не посмеешь, — прохрипел, чуя, как это беспомощно звучит, и пытаясь разогнуть свои же пальцы.

— Ну же, Всеволод, ты пожертвуешь мне свою душу? — её голос прозвучал совсем рядом, у моего уха, — Всю! Без остатка! А она будет жить…

Повисла гробовая тишина. Хотя вокруг и так было холодно, моё сердце снова сдавили ледяные тиски… Потому что я знал, что не могу ответить этой стерве «нет».

Для меня и самого это стало откровением, ведь я Агату-то встречал лишь раз… Как же права эта черноволосая дрянь! Лишь раз прояви слабость, и начнётся череда падений.

Я тут же расслабился, положив левую руку вдоль тела. Пальцы коснулись и ощутили рукоять Губителя Древа.

Правая тут же перестала меня душить, словно взяла паузу, и голова Бездны склонилась надо мной.

— Ну же, Всеволод, всего одно слово… Ты — мой, и она будет жить.

С трудом мне удалось сдержать улыбку. Неужели Бездна думает, что Тёмный Жрец, пусть и бывший, не почует ложь?

Каждое слово Повелительницы Тьмы сквозило ложью. На самом деле она не могла распоряжаться жизнью Агаты, как бы ни хотела… Потому что Дочь Луны была свободна, ведь служила своей Моркате добровольно.

И моей жизнью Бездна больше не сможет распоряжаться. Мне бы лишь чуть-чуть сил… Обхватив топорище, я попытался им двинуть, даже приподнял, но правая рука снова угрожающе стиснула горло, прицеливаясь к кадыку.

Я так и скрючился, покачивая дубиной перед лицом усмехающейся Бездны. Одно движение, и моя собственная же рука вырвет мне кадык.

— Ради кого ты сражаешься, Всеволод? — Бездна поморщилась, — Вот у тебя в руках оружие бога, но где он сам? Неужели ты не понял, что боги этого мира просто трусливая свора?

Она вскочила, раскинула руки.

— Едва я появляюсь, как они разбегаются, словно тараканы на свету… — Бездна усмехнулась, — Какая игра слов, да, Всеволод? Ну же, где твой Хморок?

Она заглянула мне в глаза, словно выискивая там кого-то.

— Хморо-о-о-ок! Ты, трусливый бог смерти и мрака, видел рождение, но узрел гибель этого мира, и поэтому ты боишься меня!

Как бы там ни было, а её зрачки нет-нет, да с опаской поглядывали на Губитель Древа.

— Бо… бо… — попытался я вытолкнуть слова.

Бездна прислушалась, и моя правая рука чуть ослабила хватку.

— Что, Десятый? Ты согласен?

— Боишься прикоснуться, — я попытался изобразить улыбку, — к моей дубине…

Та поморщилась и встала. Брезгливо отряхнула вороное платье.

— Всеволод, упрямая ты грязь. Прими в благодарность мою последнюю мудрость… Способность видеть прошлое и будущее не всегда благо. Ты же Тёмный Жрец, и знаешь, что каждый сам делает своё будущее. Я выше тебя, Всеволод, и ты падёшь.

То ли это правая рука до искр сдавила мне горло, то ли слова «прошлое и будущее» эхом пронеслись в моей голове, но неожиданно меня озарила мысль. Из глубины памяти вспыхнули слова Хморока из видения… «Белый Камень ты найдёшь, когда поймёшь, что он делает».

Ведь Чёрный Камень — это дела прошлые. А вот Белый…

Я, стиснув зубы, процедил:

— Поднявшийся высоко…

— Что?

— … даст…

— Ааа, вон ты о чём. «Поднявшийся высоко даст длинную тень, и она упадёт на склонившего голову?» Ересь! — Бездна в ярости сплюнула, — Именно поэтому я и запретила вам Завет Ушедших. Из-за таких вот глупостей!

Я бы мог поспорить с Бездной… Ведь этот катрен был о том, что Свет уничтожит того Тёмного, кто выше и сильнее, а склонившийся выживет в его тени. Но моя мысль была о другом.

— Сумрак…

— Что?

— Свет!

Бездна успела состроить гримасу, что ей надоели мои глупости. Но мои слова предназначались не ей.

Если Кутень мог обрести контроль лишь на крохотное мгновение, то его и использовать надо было по максимуму. Белая грудка — редкое явление, и есть не что иное, как чистый Свет.

Как такое возможно у исчадия Тьмы? Я не знаю. Но Бездна успела лишь завизжать, прикрываясь от ослепляющего света.

Что богиня попытается сделать, если цербер будет сопротивляться? Правильно, усилит контроль и отдаст новый приказ. А если он чуть-чуть совпадает с моим?

Поэтому я не удивился, когда на моей руке сомкнулись челюсти рычащего Кутеня. Но это дало мне шанс коснуться его топорищем и… лишь бы получилось… лишь бы я оказался прав!.. Я переложил оружие в раненную руку и… Беги, Сумрак!

Когда вспышка света на груди цербера… или эта вспышка была от Губителя Древа? В общем, когда вспышка погасла, я уже ощущал, как моя спина сдирается о камни — с такой скоростью Кутень тащил меня сквозь скалы наверх. При этом тряс головой, пытаясь трепать меня, как добычу… Ведь это был приказ богини.

А вот бежать и тащить меня в самое сердце холода, где скрывается Агата… это был уже мой приказ. И когда до ослеплённой Бездны дошло, что исчадие Тьмы в один прыжок покрыло большое расстояние, её первым растерянным приказом было отпустить добычу.

Кутень выплюнул меня, хорошенько приложив о скалу. Но мы оба уже были во власти ледяных паров, которые струились между скалами. И цербер, на глазах покрываясь инеем, даже попытался изобразить улыбку:

— Сам-сам-са… — и втянулся внутрь топорища, отправленный туда моим неожиданным приказом. Там он будет в безопасности.

— Молодец, Кутень, — улыбнулся я.

Моё бросское тело, подогретое близостью тёмного цербера, продержалось на холоде чуть дольше.

Я обернулся и уставился в пропасть. Меня откинуло на край какой-то бездонной дыры ровной круглой формы, оказавшейся среди скал. И чуть ниже в этой яме бушевала непроглядная ледяная буря… Совсем как в том овраге, где скрывалась Креона.

Где-то там, на дне пропасти, Агата. А мне надо лишь чуть-чуть сдвинуться.

— Глупец!!! — до меня донеслась усиленная ледяным воздухом ярость Бездны, — Неужели думаешь, она поможет тебе⁈

Ага, кричи, кричи. Что-то ты сюда не спешишь, как я погляжу.

Я подумал было призвать Тьму, чтобы добавить огня в крови, но она не отозвалась. Послышался хохот Бездны:

— Не в этот раз! Всё, как ты и хотел… Сдохнешь рядом с ней!

Ха, да эта дрянь банально ревнует.

Моё тело уже потихоньку деревенело, и я с надеждой глянул на Губитель Древа в правой руке. По крайней мере, она меня теперь слушается.

А, может, получится с помощью Губителя ещё кое-что? Хочу сдвинуться! Ну совсем немного. Ну же!

Мне даже стало обидно… Хморок, вестник упрямства, хоть бы ты помог!

Вялые, уже замороженные мысли еле ворочались внутри, пока я рассматривал топорище… Все контуры порвал, чакры повредил, весь изранен… И вот так обломаться у самого края⁈

Уже будто во сне я наблюдал, как из топорища появляется Огнецвет. Он плыл к моему лицу будто бы по воздуху, хотя я понимал, что его вытащил Кутень… Цветок трепетал на магическом холоде, грозясь потухнуть.

И пока этого не произошло, я последним усилием воли втянул его внутрь. Огненная волна прокатилась по жилам, даруя на мгновение тепло… и силы сдвинуться вперёд, чтобы нырнуть в пропасть.

В такой лютый мороз, что мои мысли… сразу… же…