Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Глава пятьдесят девятая, в которой обитатели Хансфорда подвергаются неожиданному нападению

Хансфорд, 24 апреля, суббота, 18:15 вечера

— Джейн, как же так получилось, что мистер Бингли упал с коня и расшибся? — спросила Шарлотта, когда семейство Коллинзов и их гости расположились в столовой Хансфорда за обедом.

Джейн ответила не сразу, пытаясь справиться с очередным приступом волнения, которое охватывало ее при упоминании о падении мистера Бингли, как, впрочем, и при любом упоминании его имени. Она уже готова была сказать, что не знает подробностей, но все произошло оттого, что что-то случилось с лошадью, на которой мистер Бингли отправился на прогулку, но ее мать перебила ее, воскликнув:

— Мистер Бингли, я так переживаю за него! Какая ужасная лошадь! Какой замечательный молодой человек! Молодые люди вечно подвергают себя риску, носясь верхом, сломя голову, по лесам! Джейн, надеюсь, ты выразила ему свое сочувствие, когда была сегодня в Розингсе? Если нет, — ты обязательно должна это сделать! — и миссис Беннет выразительно взглянула на дочь.

Джейн вздохнула, положила вилку и открыла было рот, чтобы ответить, что ей не удалось поговорить с мистером Бингли, но снова ничего не успела сказать, потому что в разговор вступил мистер Коллинз.

— Такое прискорбное событие с таким достойным молодым человеком, гостем нашей высокочтимой патронессы, — заявил он, с аппетитом, вернувшимся к нему вслед за памятью, уплетая куриную ножку. — Миссис Беннет, я полагаю, что вы не забыли…

— Как я могу забыть о мистере Бингли?! — ахнула миссис Беннет. — Когда я узнала, что он разбился… У меня сразу все сжалось в груди, сердце заколотилось так быстро, а потом и вовсе остановилось, и колики, колики везде… О, Хилл! Как мне не хватает Хилл… А мистер Бингли — такой очаровательный, такой светский, и так любезен с нами, особенно с нашей бедняжкой Джейн! — она бросила многозначительный взгляд на смущенную старшую дочь и громким шепотом добавила, обращаясь к Шарлотте:

— Я уверена, что он и упал-то, мечтая о некой девушке, с которой познакомился еще в Хартфордшире… Да, да! Ведь совершенно очевидно…

Кити хихикнула, Джейн густо покраснела, а мистер Коллинз недовольно кашлянул, привлекая к себе внимание, и продолжил:

— …Я имел в виду — не забыли воздать должное снисходительности сиятельной леди Кэтрин де Бер, которая столь благосклонно — после всего, что случилось на днях, — снизошла к… э-э-э… одарила своими милостями… моих… э-э-э… кузин… — на этих словах он подавился и закашлялся, слезы хлынули из его выпучившихся глаз.

Шарлотта бросилась на помощь мужу, от всей души стукнув его по спине кулаком. Мистер Коллинз охнул, вздохнул и откинулся на стуле. Шарлотта наполнила бокал вином и протянула его тяжело дышащему мужу.

— Мистер Коллинз! — испуганно запричитала миссис Беннет. — Вы имеете в виду Лидию? Ах, моя девочка, она такая красивая, самая лучшая и… леди Кэтрин так добра к нам… Мое бедное дитя, Лидия, что с нею сейчас? Мистер Беннет, он обязательно, обязательно вызовет Уикхема на дуэль, и тот убьет его, и что же тогда станется со всеми нами? А в Лонгборне провалилась крыша, и мы останемся без крыши над головой!

Миссис Беннет взмахнула руками, потом прижала их к груди, и хотела было разразиться очередной порцией рыданий, но, видимо, вспомнив, что находится под крышей того, благодаря кому в случае безвременной кончины ее супруга они могут остаться не только без крыши, но без дома как такового, просто вытащила кружевной платочек и прижала его к глазам с видом безутешно оскорбленной добродетели.

— Мама, — осторожно сказала Джейн. — Мы должны надеяться, что все уладится. Не может быть, чтобы мистер Уикхем мог поступить непорядочно…

— У него такие красивые бакенбарды и мундир… — прощебетала было Китти, вспомнив другого обладателя мундира, но, поймав укоризненный взгляд сестры, замолчала.

За столом наступила тишина, нарушаемая сопением мистера Коллинза, уплетающего печеночный паштет с пирогом.

— Ах, каким успехом я пользовалась у офицеров *** полка, когда была молода… за мной ухаживал такой красивый, стройный брюнет, такой галантный! — вдруг воскликнула миссис Беннет, мечтательно закатив глаза, и продолжила, — О, Лидия, моя Лидия!

Мистер Коллинз опять подавился и закашлялся, жестом остановив порыв Шарлотты снова хлопнуть его кулаком, выпрямился и покрутил головой. Его жена улыбнулась, поймав смущенный взгляд Джейн.

Мистер Коллинз, отдышавшись, заявил:

— Наша сиятельная леди так терпима к недостаткам и слабостям простых смертных, восхитительно добра и терпима… Миссис Коллинз, дорогая, передайте мне вот тот паштет, да, да, и тыквенный пирог… Мисс Кэтрин, вы не могли бы быть так любезны и перестать закручивать эту салфетку! Миссис Беннет, как жаль, что у ваших дочерей не было такой патронессы и наставницы, как леди Кэтрин де Бер, но их сиятельство столь добра, предоставив им приют, почти ежедневно принимая их в своем доме, осеняя их своей несравненной мудростью. Кстати, миссис Коллинз, вы помните рекомендации леди Кэтрин по поводу содержания пасеки? Сегодня утром целый рой покинул один из ульев, а пасечник Уильямс даже не подумал воспользоваться ее советом, в результате чего значительная часть этих божьих созданий улетела в неизвестном направлении, ведомая неразумной пчелиной маткой!

— Как это, неразумной маткой? — спросила миссис Беннет. — Что вы имеете в виду, мистер Коллинз?

— Гм-м-м… миссис Беннет, это явление, хорошо известное любому пчеловоду, — снисходительным тоном пояснил он, — особенно в здешних местах, где традиции пчеловодства всегда поддерживались на высочайшем уровне. Ведь наши пчелы — лучшие пчелы Англии. Должен подчеркнуть — это особый нортумберлендский вид, выведенный пастором сего благословенного прихода еще при прадеде безвременно ушедшего супруга нашей патронессы сэра Льюиса де Бера. Но даже эти великолепные пчелы подвержены внутреннему разладу, ибо, когда в семействе появляется вторая матка, а это, к сожалению, неизбежно, — и здесь я не могу не вспомнить о том, что леди Кэтрин де Бер, словно единственная мать своей недостойной пастве, — и эта вторая матка совершенно недостойным образом уводит за собой значительную часть пчелиного семейства, невзирая ни на погоду, ни на время суток. Но эти покидающие семейство пчелы становятся так агрессивны, что если бы не греховно было сравнивать их с разумными Божьими созданиями, то можно было бы сказать, что они сердиты и несчастны оттого, что улетают из родного дома… — мистер Коллинз замолчал и, склонив голову, наблюдал, какое впечатление произвела его речь на присутствующих.

— Мистер Коллинз, вы так сведущи в делах, — пробормотала миссис Беннет.

Коллинз расплылся в самодовольной улыбке и гордо повертел головой.

— Я слышала, — прошептала Китти, обращаясь к Джейн, — как Уильямс ругался сегодня, что не может найти какую-то роевню, чтобы собрать туда пчел… ее забрали, чтобы украсить росписью по совету леди Кэтрин. Он страшно ругался, я таких слов в жизни не слышала… А потом меня ужалила пчела, прямо в руку, вот сюда, вот посмотри…

Китти показала сестре распухшую руку и старательно всхлипнула. Джейн вздохнула:

— Нужно было обратиться к мистеру Бейтсу. Почему ты сразу нам не сказала?

— Китти! Девочка моя, почему ты молчала! О, если бы здесь была Хилл, ничего бы не случилось! — воскликнула миссис Беннет

— И меня бы не укусила пчела? — спросила Китти.

— Что? Что случилось? Причем здесь мистер Бейтс? Опять что-то произошло в благословенном Розингсе? Кто кого укусил? — мистер Коллинз испуганно покрутил головой.

— У мистера Коллинза появилась странная привычка крутить головой после того как на него упала эта полка, — прошептала Китти.

Джейн укоризненно взглянула на нее, хотя мысленно должна была признать, что сестра права, у мистера Коллинза действительно появились странные привычки, которых прежде она не замечала, хотя она тут же одернула себя, напомнив, что не настолько хорошо знает кузена, чтобы иметь полное представление обо всех его привычках.

— Китти, я сделаю тебе компресс после ужина, — сказала Шарлотта и добавила, обращаясь к мужу, — Пчела укусила Кэтрин. Пчелы сегодня летают повсюду, просто бедствие какое-то. Видимо, все произошло оттого, что вы совсем не занимались пасекой в эти последние дни.

— Да, дорогая, невозможно ничего никому доверить. И если бы не ценные советы и поддержка несравненной патронессы леди Кэтрин, я бы не отыскал пути, по которому следует двигаться дальше в том мраке, в котором я находился после того злосчастного удара. Но свет, луч, огонек надежды всегда тихо тлеет, даря нам любовь… — Коллинз закрутил головой.

— Мистер Коллинз, — осторожно спросила Шарлотта, с опаской поглядывая на мужа. — Может быть, вам следует пойти отдохнуть? Вы еще не окрепли после удара.

— Да, вы правы, дорогая, — пробормотал мистер Коллинз, — но молодым девушкам все же следовало бы быть скромнее. Я поднимусь, пожалуй, наверх, отдохну. Проводите меня, дорогая. Да, но я должен сейчас же пройти на пасеку и поговорить с Уильямсом, поскольку он проигнорировал мои указания, которые я дал ему согласно советам ее сиятельства. А нортумберлендские пчелы требуют особого ухода, внимания и любви. А наши гордыня и непослушание ведут к катастрофическим последствиям, выпуская на волю силы зла, и только любовь друг к другу может спасти нас…

Мистер Коллинз выбрался из-за стола, бросив печальный взгляд на недоеденный окорок. Шарлотта отодвинула свою тарелку с паштетом и поднялась следом за ним. Ее муж распахнул дверь столовой и остановился, будто вспоминая о чем-то…

— О каких силах зла говорит мистер Коллинз? — прошептала Китти.

— О пчелах, ну и, наверно, о тех несчастьях, что происходят вокруг и… — задумчиво ответила Джейн. — Ты же знаешь, Китти…

Истошный женский крик, грохот и собачий лай не дали ей закончить фразу. В комнату с бешеным лаем, чуть не сбив с ног стоящего в дверях хозяина дома, ворвался рыжий лохматый пес, вокруг которого с занудным жужжанием вращался клубок огромных нортумберлендских пчел, пытающихся достать своими ядовитыми нортумберлендскими жалами незащищенные шерстью места на теле несчастного создания.

— МакФлай, это МакФлай! И пчелы! — завизжала Китти, вскакивая со стула и с грохотом роняя его.

В этот момент одной из озверевших медоносиц удалось вонзить свое жало прямо в нос несчастного пса. Обезумевший и ослепший от боли и ужаса, МакФлай рванул вперед, невзирая на препятствия, первым из которых оказалась скатерть, свисающая со стола. МакФлай вцепился в нее зубами, рванул и потянул, увлекая за собой плотную полотняную с вышивкой ткань и содержимое обеда. Первыми на пол звучно полетели приборы четы Коллинзов: забренчали вилки и ложки, зазвенели, разбиваясь, бокалы, с грохотом повалились блюда с паштетом, картофелем и рыбой, покатились фрукты, румяный окорок шлепнулся на голову МакФлая, отчего тот отчаянно завизжал и закрутился на месте.

Миссис Беннет вскочила со стула и застыла на месте, широко открыв рот, Китти визжала и прыгала по комнате, Джейн, ахая и охая, тщетно пыталась спасти посуду и обед, ухватившись за конец скатерти, ей на помощь бросилась Шарлотта. Мистер Коллинз, чудом удержавшись на ногах, после того как прыжок МакФлая отшвырнул его от двери, теперь стоял, крутя головой и вращая глазами, но, видимо, совершенно потеряв дар речи. Тем временем настроенные весьма агрессивно пчелы, обнаружив в комнате новые объекты для возможного нападения, рассредоточились и, угрожающе жужжа, кинулись в атаку.

Несколько минут столовая благопристойного дома напоминала улицу Помпеи во время извержения Везувия и неизвестно, какими жертвами закончилось бы это светопреставление, если бы в столовой не появился упрямец и сквернослов пасечник Уильямс, которого привела перепуганная служанка, с дымарем в руках. Оценив ситуацию, он решительно предпринял дымовую атаку, усмирив пчел, а заодно и жертв их нападения. Когда в столовой был наведен относительный порядок, и дым рассеялся, обнаружилось, что МакФлай, продемонстрировав невероятную жизнестойкость, доедает окорок, упавший на него со стола; Шарлотта и Джейн пытаются успокоиться сами и успокоить рыдающую Китти, вытаскивая пчелу, запутавшуюся в ее волосах; миссис Беннет стонет и вздымает руки к потолку, мистер Коллинз куда-то пропал, а под потолком упрямо жужжит оставшаяся в живых после побоища пчела. МакФлай, разделавшись с окороком, засунул нос под стол и сердито тявкнул.

— МакФлай, убирайся отсюда! — Шарлотта схватила пса за ошейник. — Полюбуйся, что ты натворил!

Пес упорно тянулся под стол, из-под которого из-за скатерти показалась голова мистера Коллинза.

— Мистер Коллинз, что вы там делаете? — Шарлотта от удивления отпустила ошейник виновника переполоха, и тот с лаем бросился прочь из комнаты.

— Гм-м-м… э-э-э… я искал запонку, — заявил ее муж, выбираясь из-под стола.

— Мистер Коллинз, какая запонка, посмотрите, что наделала эта взбалмошная бестолковая собака! — воскликнула Шарлотта. — А пчелы? Нас всех покусали пчелы, нужно срочно посылать за лекарем, а вы в это время сидите под столом?

Миссис Беннет и Джейн с удивлением уставились на Шарлотту. «Никогда не видела ее такой», — подумала Джейн.

— Как вы можете так отзываться о собаке ее светлости?! О собаке нашей патронессы! Миссис Коллинз! Это немыслимо! — вскричал мистер Коллинз, поправляя сбившийся набок сюртук, вертя головой и закатывая глаза.

— Мистер Коллинз, ваша патронесса, с ее нелепыми советами и с ее собакой… — вспыхнула Шарлотта

— Шарлотта, успокойся, прошу тебя, мистер Коллинз, наверно, прав, когда говорит, что не следует ругать собаку леди Кэтрин. МакФлай такой милый, просто его, бедняжку, искусали пчелы, — Джейн кинулась к Шарлотте.

— Миссис Коллинз, я не могу повторить то слово, которое вы осмелились употребить по отношению к драгоценнейшим жемчужинам мудрости, которыми постоянно одаривает нас несравненная… — начал Коллинз дрожащим голосом.

— Мистер Коллинз, вы мне надоели со своими бесконечными поминаниями своей сиятельной патронессы! — перебила его Шарлотта.

Обычно бледные, щеки ее раскраснелись, всегда аккуратный кружевной чепчик сбился на затылок, волосы растрепались.

— Дорогая, но как можно?! — в замешательстве воскликнул Коллинз, с немалым удивлением и даже испугом уставившись на свою обычно покладистую жену. — Вы же всегда соглашались с моей оценкой ее сиятельства — нашей бесценной мудрой патронессы леди Кэтрин…

— Соглашалась, да я соглашалась, чтобы… чтобы не противоречить вам, мистер Коллинз! — заявила вконец разгневанная Шарлотта. — Но я не могу более о ней слышать! Эти бесконечные ссылки на перлы ее мудрости…

Коллинз пораженно уставился на жену, не веря своим ушам. Он крутил головой и пытался что-то сказать, но, видимо, не находил слов. Наконец, откашлявшись, он скорее прохрипел, чем проговорил:

— Но ее сиятельство, наша патронесса… я не могу поверить в ваши слова, дорогая…

— Если вам так дорога ваша патронесса, то восхваляйте ее про себя и за стенами собственного кабинета! — процедила Шарлотт, метнув на мужа яростный взгляд. — Китти, пойдем со мной, сделаем тебе компресс, Джейн помоги мне, пожалуйста. Пегги, пошлите за лекарем! — и она решительно вышла из столовой в сопровождении сестер Беннет.

В комнате остались мистер Коллинз, замерший на месте в состоянии полного недоумения, и миссис Беннет, стоящая у растерзанного стола, обмахиваясь кружевным платочком и чувствуя некое удовлетворение от только что разыгравшейся перед ее взором сцены.

Далеко за полночь мистер Коллинз, одиноко лежа на диване в библиотеке, так как Шарлотта, не остановившись на достигнутом, решительно выставила его из супружеской спальни, тихо бормотал, перелистывая страницы книги мудрости: «Двоим лучше, чем одному: потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, что поднял бы его…» Так и я упал… под стол, но где та рука, которую жаждала моя душа? «Нитка, вдвое скрученная не скоро порвется…» А я был подвергнут испытанию и как я вышел из него? В одиночестве бренном, под столом, искусанный тварями бессловесными… «Утешайся женой юности твоей, любезной ланью и прекрасною серною…» Нет мне утешения и лишь в любви можем мы найти его… Ох, как она укусила меня… эта пчела… о, Шарлотта, ваши компрессы так живительны и утоляют любую боль… «будем же и мы любить друг друга!»