Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

Глава шестьдесят пятая, в которой повествуется об опасностях, подстерегающих леди во время прогулки

Розингс, 26 апреля, понедельник, 10:05

Наутро полковник с беспокойством поглядывал на затянутое светло-серыми тучами небо, но решил, что их дружелюбный цвет не обещает дождя, и вскоре после завтрака Фицуильям и Энн в фаэтоне направлялись к цели своего путешествия.

Полковник был оживлен и всю дорогу развлекал кузину рассказами о своих армейских буднях, об особенностях столичной жизни, в которой иногда принимал участие, рассуждал о странных происшествиях в Розингсе, с трудом вызывая у Энн односложные ответы. Он мог бы предположить, что ей не нравится их прогулка или его общество, но сияющие глаза девушки и порозовевшие щеки говорили об обратном, так что Фицуильям не был слишком обескуражен ее привычной неразговорчивостью.

От римских развалин почти ничего не осталось. Лишь хаотичные груды обтесанных камней, поросших мохом, говорили о том, что здесь некогда поработала рука человека. Побродив между ними, полковник помог Энн подняться на небольшой холм, чтобы полюбоваться видом на окрестности, и приступил к продуманной речи, составленной и отрепетированной им накануне.

— Дорогая кузина! — пылко произнес он и взял ее за руки. — Дорогая кузина!

Энн недоуменно вскинула глаза, ожидая продолжения, но он, нахмурившись, замолчал, судорожно пытаясь вспомнить начало своего объяснения, которое идеально передавало всю полноту испытываемых им чувств.

— Э… хм… — глядя на ее чудесное личико, он с ужасом понял, что не может вспомнить ни одного слова.

— Мы знакомы давно, можно сказать — всю жизнь, — изрек он наконец непреложную истину.

— Да уж, — хмыкнула Энн, еще не понимая, что он хочет ей сказать. Ей было приятно вот так стоять с Фицуильямом, чувствовать тепло его рук и ласкающий, проникновенный взгляд.

Полковник же, который впервые в жизни делал предложение и не находил для него слов, очень волновался. Он отпустил руки девушки и заходил вокруг нее.

— Э-э… — сейчас он скажет, как любит ее и не мыслит без нее своей жизни, подумал Фицуильям и выпалил:

— Я — старый солдат и не знаю слов любви…

— Это вы-то?! — не удержалась Энн и ехидно добавила:

— Вы — дамский угодник!

— Я?! — оторопело воскликнул Фицуильям и даже остановился, уставившись на кузину, которая разом вспомнила все свои обиды, и продолжила:

— Именно — вы! Я знаю. Мама вас так называла, и рассказывала, как вы волочились в гостиных Лондона за всеми дамами, моложе тридцати.

— Мама?! — возмутился полковник. — Да я никогда!.. Ну, если я и оказывал кому внимание, то исключительно из светской любезности…

— И я видела, собственными глазами, как вы прогуливались с мисс Элизабет Беннет! — наступала на него Энн. — И кокетничали с мисс Бингли, улыбались младшим мисс Беннет и не далее, как вчера увивались вокруг старшей мисс Беннет.

— Увивался?! — Фицуильям потерял дар речи.

Энн же, раздираемая ревностью и любовью, заявила, чтобы ее немедленно доставили домой. Она ожидала, что он начнет оправдываться, уверять ее, что ничего подобного не происходило, что это все — случайности, мелочи, не стоящие ее внимания, а все его помыслы устремлены к ней, но полковник молча подал ей руку и повел к фаэтону. Энн чувствуя, что еще немного, и она разрыдается, гордо прошествовала к экипажу, куда и была немедленно водворена. Обратная дорога прошла в ледяном молчании, но, когда вдали показались ворота, ведущие в парк Розингса, Фицуильям, который все время пытался найти нужные слова, способные хоть немного смягчить кузину и все же заставить выслушать его, осмелился заметить:

— Дорогая кузина…

— Не смейте называть меня дорогой кузиной! — Энн, которая все это время мысленно ругала себя за несдержанность и тщетно надеялась на примирение, не могла слышать, как он равнодушно по-родственному называет ее «дорогой».

— Но, дорогая Энн…

— Если вы немедленно не прекратите надо мной издеваться, я сейчас же выйду из экипажа, — заявила она и попыталась встать, но на ходу это было сделать довольно трудно. Тем не менее она не оставила своих попыток подняться с сидения. Но едва Энн привстала, как экипаж тряхнуло, и она с размаху шлепнулась прямо на колени оторопевшего от ее выходки незадачливого поклонника. От неожиданности он выпустил поводья, лошади метнулись в сторону, раздался скрежещущий треск, фаэтон резко накренился и опрокинулся на землю. Энн с визгом приземлилась на траву, вслед за ней — и прямо на нее — скатился полковник. Громко заржали перепуганные лошади, запутавшиеся в постромках. Энн ахнула, когда полковник, переполненный впечатлениями от поездки, оказавшись в роковой близости от девушки, не смог удержаться. Он наклонил голову и прижался к ее губам в пылком поцелуе. Она не противилась.

Розингс, 26 апреля, понедельник, 11:20

Генерал сидел подле леди Кэтрин и слушал ее беседу с миссис Херст и мисс Бингли о фасонах чепчиков, модных в этом сезоне. Ему было отчаянно скучно. Он был готов внимать своей даме бесконечно, даже если она начнет рассказывать ему о чепчиках, лентах и шпильках, но это вовсе не означало, что ему понравится то же, но в исполнении других леди. Бридл с тоской посмотрел за окно, в которое были видны ухоженные газоны, подстриженные кустарники, разноцветные клумбы и раскидистые деревья старого парка.

— …что вы думаете, генерал? — услышал он нежный голос хозяйки дома.

— Гррр-м, да, конечно, — он встрепенулся, поняв, что упустил нить разговора, если она когда-либо была.

— Вы думаете, что пойдет дождь? — ахнула леди Кэтрин. — А моя дочь на прогулке.

Генерал понял, что сказал что-то не то.

— Дождь?! Гррр-м, — он задумался. — Нет, дождя не будет. У меня, знаете ли, перед дождем всегда ноет старая рана. Сейчас же я чувствую себя превосходно.

— Ах, — воскликнула леди Кэтрин. — Я приготовлю для вас целебную мазь, которая снимет любую боль от ваших ран.

Ах, какая женщина! Бридл с удовольствием посмотрел на свою обеспокоенную собеседницу. Никто никогда так не заботился о нем и не переживал за него. А если вспомнить ее хозяйственность, решительность, энергию… Генерал не мог отвести от леди Кэтрин восхищенного взгляда. Откровенно любуясь ее строгим профилем, статной осанкой, полной гру… гррр-м… Он более не мог себя сдерживать и встал.

— Куда вы, сэр? — обеспокоено воскликнула леди Кэтрин.

Бридл вовремя вспомнил о расследовании в Розингсе.

— Позвольте, мадам, — он протянул ей руку, в которую она незамедлительно вложила свою, и помог ей встать.

— Прошу нас простить, — обратился генерал к присутствующим. — Мне необходимо переговорить с леди Кэтрин по очень важному делу, касающемуся следствия.

Он быстро вывел свою даму из гостиной, тщательно избегая взгляда судьи, но, вопреки ожиданиям леди Кэтрин, повел ее не в библиотеку, а к выходу из дома.

— Куда вы меня ведете? — поинтересовалась она, послушно следуя за Бридлом.

— В парк, миледи.

— Но я в домашнем платье, — слабо отнекивалась она.

— Во всех нарядах, вы, миледи, хороши, — поэтически оформил свои мысли генерал. — Необычайно хороши, — добавил он, любуясь зардевшейся леди Кэтрин и увлекая ее за собой по одной из аллей парка.

Вскоре они свернули на тенистую извилистую тропинку и пошли по ней, куда глаза глядят. Вернее, генерал смотрел в основном на свою спутницу, леди Кэтрин же преувеличенно старательно отводила глаза, делая вид, что эта прогулка наедине нисколько ее не смущает.

Молча они дошли до уединенной живописной лужайки, где генерал остановился и решительно, хотя и с небольшим усилием, встал перед леди Кэтрин на одно колено.

— Мадам, гррр-м, — гаркнул он. — Я — старый солдат и не знаю слов любви. Но, встретив вас, мое иссохшее в походах и сражениях сердце забилось сильнее и ожило, выпуская молодые побеги расцветающего чувства. Изможденным путником, изнемогающим от усталости, жажды и одиночества, я провел все эти годы, не зная отрады, пока счастливый случай не свел меня с самой очаровательной, нежной и доброй женщиной на свете…

Леди Кэтрин, поначалу с недоумением взирающая на коленопреклоненного генерала, с каждым его словом преображалась на глазах. Куда-то исчезла властная хозяйка поместья, на ее месте оказалась вдруг помолодевшая, счастливая, краснеющая женщина, которая с непередаваемым наслаждением выслуживала признания старого вояки, выглядевшего необычайно мужественно и молодцевато в эту решающую минуту.

— Ах, генерал, — она протянула ему обе руки, которые он с величайшим пылом сжал в своих ладонях и сказал:

— Позволите ли вы, миледи, окажете ли мне честь…

Договорить он не успел. Откуда-то неподалеку донесся конский топот, скрежет, ржанье и женский визг, в котором материнское сердце безошибочно узнало голос своей дочери.

— Энн! Моя Энн! — вскричала леди Кэтрин и бросилась через заросли кустов к тому месту, откуда теперь слышалось лишь беспокойное ржание лошадей.

Генерал, кряхтя, поднялся и потрусил вслед за своей дамой, так и не успев задать ей самый главный вопрос, на который вот уже несколько дней мечтал получить определенный ответ.

Когда генерал и леди Кэтрин выбрались из кустов и попали на боковую дорогу, идущую через парк, то увидели опрокинутый фаэтон и перепуганную пару лошадей, беспокойно перебирающую ногами. Рядом с фаэтоном ничком лежал полковник Фицуильям, а из-под него выглядывал край прогулочного голубого платья мисс де Бер.

— Моя девочка! — взвыла леди Кэтрин, подбегая к фаэтону. — Фицуильям!

— Детка! — ревел сзади генерал. — Полковник!

Тела на земле зашевелились. Фицуильям, с трудом оторвавшись от губ Энн, недовольно повернул голову и увидел над собой побелевшую тетку, из-за спины которой выглядывал ухмыляющийся генерал Бридл.

— Что это вы себе позволяете, сэр? — запыхавшимся голосом, в котором ясно звучало крайне возмущение, поинтересовалась леди Кэтрин, глядя на свою растрепанную, побагровевшую при виде матери, дочь. — Немедленно оставьте мисс Энн.

— Мы упали, — в замешательстве пояснил полковник и попытался подняться.

Леди Кэтрин кипела и булькала. Пока генерал руководил спасательными работами, то есть вызывал слуг и судью с сыщиком на место происшествия, леди Кэтрин, убедившись, что ее дочь цела и невредима, не считая нескольких ушибов, синяков и пострадавшей репутации, обрушила весь свой гнев на голову бедного племянника.

— Как вы посмели?! — восклицала она, направляясь вместе с виновато опустившей головы парочкой в дом. — Я доверила вам свою дочь! Отпустила вас на прогулку, а вы!..

Фицуильям, прихрамывая на одну ногу, отделывался неясным бормотанием. Он не столько слушал возмущенную тетку, сколько предавался воспоминаниям о бесподобном поцелуе, который смог похитить у своей кузины. По дороге он то и дело искоса поглядывал на Энн, которая плелась по другую сторону от леди Кэтрин, поддерживая ушибленную руку.

Энн почему-то совсем не чувствовала себя виноватой. «Мама, конечно, права, — думала она, — мне нельзя было позволять ему себя целовать. Но…» Она вздохнула. Это было так восхитительно, так приятно, что она ни на секунду не пожалела о содеянном. И даже позволила бы Фицуильяму сделать это еще раз, представься такая возможность.

— Какой позор! — прошипела леди Кэтрин племяннику, когда они наконец подошли к дому. Все ее планы по устройству замужества Энн рухнули.

«О, Боже! — размышляла она. — Дарси поехал за специальным разрешением, а моя дочь целуется с другим!.. Что делать?! Как я смогу посмотреть Дарси в глаза и дать согласие на его брак с Энн? Теперь придется выдавать ее замуж за полковника. Дарси, конечно, более выгодный жених, Фицуильям же, хоть и младший сын, но графа, ее родной племянник, да и Энн он, видимо, нравится, раз она целуется с ним посреди бела дня…»

Леди Кэтрин вспыхнула, вспомнив, какой стыд обуял ее, когда она увидела эту парочку на земле. Хорошо, что с ней был не кто-нибудь, а генерал Бридл. Тут ее мысли вернулись к коленопреклоненному генералу, который так и не успел сказать те слова, которые она — чего скрывать? — жаждала от него услышать. «Вдруг он передумает? — забеспокоилась леди Кэтрин. — После той ужасной сцены у фаэтона, когда моя дочь перешла все допустимые границы, генерал может решить, что у нас в семье все женщины столь распущены…»

Она с яростью посмотрела на Фицуильяма и Энн и вынесла приговор:

— Я не потерплю распутства в своем доме! Вы немедленно обвенчаетесь по специальному разрешению!

— Как прикажете, мадам, — полковник посмотрел на зардевшуюся кузину и довольно ухмыльнулся.

Пока Тинкертон внимательно осматривал фаэтон и колесо, отскочившее от него и лежавшее неподалеку, судья быстрым шагом ходил взад и вперед по дороге, восклицая:

— Налицо покушение! Жертвой вновь избран полковник. В прошлый раз у злоумышленника не вышло с лошадью, так теперь он повредил экипаж. Кто знал, что полковник намеревался сегодня ехать в фаэтоне на прогулку? — резко повернулся он к генералу.

Генерал вздрогнул от неожиданности.

— Гррр-м? Многие знали, — сказал он. — Об этом говорили за завтраком. И слуги, которые готовили экипаж, тоже могли предполагать, что полковник в нем поедет.

— Ага! — торжествующе заявил сэр Юстас. — Опять, как всегда: все знают, у половины нет алиби, а алиби второй половины совершенно ненадежно.

Разглагольствования судьи действовали генералу на нервы. Честно говоря, ему хотелось находиться вовсе не здесь, вместе с без умолку болтающим сэром Юстасом, а рядом с любезной его сердцу леди. Он все вспоминал то чудное мгновение, когда, стоя на колене, пылко сжимал в своих руках ее руки и читал в ее глазах ответное чувство. Если бы не этот фаэтон, он, может быть, уже стал бы счастливейшим из смертных. Леди Кэтрин определенно была склонна принять его предложение, а теперь… «Вдруг она передумает? — с беспокойством думал генерал. — Что, если сейчас, спокойно поразмыслив, она решит не выходить за него замуж?»

— Генерал! Вы слушаете меня? — чуть ли не в ухо прокричал ему судья.

— Гррр-м? Конечно! — генерал с недовольством посмотрел на раскрасневшегося Фэйра.

— Так что скажете?

— Гррр-м? — он не понял, чего от него хочет этот настырный джентльмен, но на всякий случай осторожно ответил: — Не думаю, гррр-м…

— Вы прямо-таки спелись с Тинкертоном! — с возмущением заявил судья. — Он тоже полагает, что это не Дарси. Но я нюхом чую, что Дарси объявил о своем отъезде в Лондон для отвода глаз, а сам поселился поблизости под фальшивым именем и охотится за своей жертвой. Точно, это — Дарси!

— А мотив? — небрежно поинтересовался Тинкертон.

— Я слышал, — судья покосился на слуг, уводивших лошадей, и понизил голос: — Я слышал, что Дарси хочет жениться на мисс де Бер. У нее огромное приданое, да и это имение тоже когда-то будет ей принадлежать. Леди Кэтрин не против выдать дочь замуж за Дарси, но полковник… ха! Все видят, что полковник, пользуясь отсутствием Дарси, ухлестывает за своей кузиной. Видимо, Дарси что-то заподозрил, тем более, что мисс Энн вроде как не прочь принять ухаживания полковника. Вот Дарси и решил устранить соперника. А перед этим убил несчастную компаньонку мисс де Бер, которая мешала ему соблазнить девушку.

— Что вы скажете, насчет покушения на мистера Коллинза? — спросил заинтересовавшийся сыщик.

— Элементарно, мистер Тинкертон! — судья раздулся от сознания собственной сообразительности. — Коллинз отказался тайно обвенчать его с мисс Энн. Дарси боялся, что пастор проговорится леди Кэтрин, и попытался его убить.

— А отравление мистера Херста? — вступил в разговор генерал.

— Дело рук Дарси, конечно же! Херст что-то увидел, что-то услышал, вот и причина для покушения. То же самое с мисс Мэри Беннет, которая явно скрывает какой-то случай в лесу — напоминаю вам, что там она встретила именно Дарси. Покушение на леди Кэтрин — определенно из той же серии. Пока хозяйка жива, не видать Дарси Розингса, как своих ушей. Вот он и хотел ее устранить.

— А остальные покушения?

— Что-то видели, что-то слышали — убирает свидетелей, — авторитетно заявил Фэйр.

— Но зачем? — в недоумении спросил Бридл. — Дарси достаточно богат. Ему нет смысла устраивать убийства из-за приданого и поместья.

— Уверен, он весь в долгах. Проиграл в карты или неудачно вложил деньги в какое-нибудь дело. Но тщательно это скрывает, чтобы спокойно жениться на наследнице Розингса.

— Мисс де Бер была в этом экипаже. Она могла пострадать, — напомнил судье Тинкертон.

— Но она же не пострадала! — судья демонстративно пожал плечами и обратился к Бридлу.

— Генерал, понадобятся ваши драгуны, чтобы проверить все близлежащие деревни, дома и гостиницы, и найти Дарси.

Генерал переглянулся с Тинкертоном, насмешливо закатившим глаза, и заверил судью, что драгуны немедля будут отправлены на розыски предполагаемого убийцы. Он был готов согласиться на все, что угодно, лишь бы поскорее закончить этот бессмысленный разговор и вернуться в особняк. После чего развернулся и был таков.

Тинкертон задумчиво посмотрел вслед поспешно удаляющемуся с места событий генералу. Судья Фэйр, изумленно воззрившись на Тинкертона, растерянно проговорил:

— Что это с нашим милейшим генералом Бридлом? Он удивительно рассеян сегодня… Мне кажется… Как вы думаете, мистер Тинкертон, — сэр Юстас милостиво изволил поделиться с сыщиком своими сомнениями, — он расслышал мои слова о необходимости розысков мистера Дарси? Вы ведь должны видеть, что…

— Безусловно, сэр, — Тинкертон насмешливо покосился на сэра Юстаса. — Я вижу абсолютно все, что должен, и даже более. И обращаю ваше внимание на то, что первоначальный смысл внесенных предложений имеет тенденцию к искажению. Так что советую вам последовать за генералом, чтобы убедиться, что он понял вас правильно.

Быстро закончив фразу, Тинкертон небрежно поклонился изумленному судье, и скрылся за кустами. Возмущенно бормоча, сэр Юстас поспешил в дом.