Николай I Освободитель // Книга 8

Глава 13

- Проходите, Василий Алексеевич, присаживайтесь. Может чаю или может сока? Или чего по крепче? Глядишь, уже к шести часам дело идет, можно себе позволить…

Ко мне в кабинет на аудиенцию зашел высокий – не для моих двух метров, но в эти времена даже сто восемьдесят сантиметров были ростом значительно выше среднего – худой мужчина примерно сорока-пятидесяти лет. Кудрявые, уже наполовину седые, волосы, тоненькие подкрученные вверх усики, темный южный загар, намекающий, что человек этот только-только вернулся откуда-то из более жарких краев. Левая рука на перевязи. Полковничьи погоны на плечах.

- Благодарю, ваше императорское величество, не откажусь, - было видно, что для человека последние несколько лет проведшего вдалеке от столицы и вообще от цивилизованных мест, дворцовые церемониалы изрядно непривычны. Впрочем, Перовский держался вполне уверенно и только отдельные неловкие движения выдавали в нем внутреннее напряжение.

- Я изучил ваш отчет о состоявшемся походе на юг к Аральскому морю и хочу сказать, что при всей его успешности, нахожу организацию самого мероприятия неудовлетворительной, - полковник явно не ожидал от меня такого захода, потому что при первых признаках монаршего неудовольствия попытался вскочить на ноги, но был остановлен движением руки. – Сидите Василий Алексеевич, это не в ваш огород камень. Просто хочу сказать, что не вижу в действиях стерегущих южные рубежи империи войск какой-то внятной системности.

- Ваше величество, но еще год назад вопрос о движении на юг вообще не стоял, - попытался объяснить ситуацию офицер. – Более того, нам впрямую запрещали устраивать ответные удары по городам нападающих на наших поселенцев разбойников.

Было видно, что Перовского данная ситуация возмущает, и он едва сдерживается, чтобы не начать ругать начальство впрямую.

- Да, все так и было, - я кивнул и сделал еще глоток виноградного сока. Стоящая на улице летняя жара даже за толстыми стенами Екатерининского дворца придавливала духотой. Собеседник же, явно привыкший к совсем другим температурам, никакого дискомфорта не демонстрировал. – Однако сейчас концепция поменялась. Между Российской империей и Великобританией был подписан договор о разделе сфер влияния в регионе, и теперь у нас оказались руки на этом направлении полностью развязаны.

Это было действительно так. Я, когда Горчакову давал задание провентилировать вопрос о разделе Средней Азии с британцами, изначально на внятный успех не слишком рассчитывал. Из прошлой истории помнил, что там Большая Игра шла чуть ли не до конца века, и островитяне на каждый метр продвижения России в сторону Индии реагировали весьма и весьма нервно.

Однако, видимо, в этом варианте истории дела империи, над которой никогда не заходит Солнце, идут далеко не так блестяще, чтобы разговаривать со всем миром с позиции силы. В Афганистане британцы в прошлом году потерпели тяжелое поражение и были вынуждены сбежать оттуда, поджав хвост.

Рейд в Афганистан, который изначально был предназначен для давления на во всю занимающихся укреплением своей армии сикхов, привел только к обратному результату. Там после смерти в 1839 году собравшего фактически страну воедино Раджида Сингха и короткой последовавшей после этого гражданской войны к власти пришел его сын Шер Сингх, сразу принявшийся давить всякие намеки на оппозицию. Часть вельмож, возвысившихся еще во времена правления его отца, сбежала из-за этого на юг к англичанам. Те ввязываться в полноценный конфликт с сикхами не решились – все же проигранная Царьградская война ударила по империи, и лишних ресурсов у островитян не было – тем более что сикхи обладали вполне боеспособной армией в 60-80 тысяч человек, поэтому решили попробовать поставить под контроль Афганистан и перекрыть, таким образом, поток оружия, идущий сикхам с севера и запада. Вышел, однако, знатный конфуз, что с учетом резко усилившейся после войны Персии и вовсе ставило британцев в Индии в «интересное» положение.

Ну а если посмотреть чуть шире, то на востоке Индии в Бирме началось какое-то подозрительное движение, в Африке на севере Гвинейского залива активизировалась продолжающаяся уже добрых сорок лет война с Федерацией Ашанти, в Северной Америке, дела у Британцев опять же обстояли совсем не блестяще. Империя, над которой никогда не заходит солнце, получила несколько болезненных ударов и подозрительно «заскрипела». Нет, до ее развала было еще далеко, понятно, что британцы потихоньку соберутся с силами и рано или поздно задавят всех своих врагов в колониях, но вот прям здесь и сейчас Лондон стал несколько более договороспособен, чем мы и воспользовались.

Кроме того, не слишком удачная война на море подстегнула Британию серьезно вложиться в усиление своего флота. За прошедшие с окончания Царьградской бойни 4 года островитяне успели заложить только новейших паровых фрегатов полтора десятка, если же брать вообще все корабли, то их одновременно строилось как бы не полсотни. И это при том, что нового орудия - оно, как показал опыт войны, должно было быть обязательно нарезным и желательно крупнокалиберным, дюймов шесть, а лучше восемь - у них еще не было даже в проекте. Первая пара фрегатов вступила в строй и пока тупо стояла в портах ожидая новой артиллерии, появление которой все время откладывалось. Ничего удивительного, мы на разработку нормального 120мм орудия потратили чуть ли не 10 лет, вряд ли британцы смогут осилить этот путь сильно быстрее, так что оставалось только запасаться попкорном и наблюдать за их потугами со стороны.

Так что предложение России «отдать» Афганистан в зону влияния островитян – провести линию условного водораздела по 37 параллели - выглядело весьма щедрым. Тем более, что мы брали на себя обязательство не включать среднеазиатские государства в состав империи в следующие пятнадцать лет, ограничившись установлением протектората.

Итоговое соглашение прочертило условную линию разграничения от границ Персии к Тибету, до которой – это самое смешное – обеим странам было фактически еще очень далеко. С другой стороны, такой подход позволял уладить возможные противоречия не на год и не на два, а на десятилетия убрав одну из точек напряженности в отношениях России и Британии.

Не уверен, что граница была проведена именно так, как оно было в моей истории, все же территории местных ханств и эмиратов были вещью непостоянной и регулярно «плавали» туда-сюда, но особого значения я в этом все равно не видел. Лет на 30-40 нам своей зоны интересов в любом случае хватит, а там, если понадобится, договор всегда можно пересмотреть. В свою, естественно, сторону.

- Ваше величество, к сожалению, сил на южном направлении сейчас сосредоточено совершенно недостаточно, чтобы всерьез говорить об освоении Средней Азии. Учитывая протяженность пограничной линии в две с половиной тысячи километров, речь может идти только об отражении вражеских набегов и собственных уколов в ответ.

- Да, я читал ваши выкладки, господин генерал, - кивнул я еще раз, на что Перовский удивленно вскинулся.

- Но я…

- Не нужно перечить императору, - я улыбнулся и покачал пальцем из стороны в сторону. – Раз сказал: генерал, значит генерал. Надеюсь, в следующую нашу встречу вы приведете свою форму в порядок, а то где это видано, чтобы генерал-майор в полковничьем мундире ходил.

- Рад стараться! – Вновь вскочил на ноги Перовский, но опять был посажен на место движением руки.

- Что касается собственных сил, в степи, то тут я с вами совершенно согласен. Вот почему было принято решение о создании отдельного военного округа от Урала до Алтая с центром в Оренбурге, который будет непосредственно заниматься экспансией на юг. От вас же я хотел бы видеть, как от человека, максимально погруженного в местные дела, причем не только теоретически, но и практически, перспективный план на ближайшие скажем… Пять лет. С учетом того, что в этом году до Оренбурга будет дотянута железная дорога, после чего строительство продолжится дальше на восток в сторону Орска.

- Это позволит резко облегчить снабжение приграничных крепостей, - согласился новоиспеченный генерал.

- Конечно. Ну и дальше логично будет рассмотреть возможность строительства железной дороги куда-нибудь на юг в сторону берега Аральского моря. Но для такого строительства нужны обоснования, понимаете, меня Василий Алексеевич? Пятьсот километров железной дороги обойдутся казне миллионов эдак в тридцать, и просто так закапывать столь крупные суммы без крепкого обоснования никто не будет.

- И вы предлагаете мне такое обоснование найти?

- Да, все так, - я откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника. Перовский в свои сорок с хвостиком успел много, где побывать, имел весьма обширный послужной список, слыл достаточно разносторонне образованным человеком, имеющим широкие взгляды, но главное – считался одним из главных энтузиастов экспансии в Среднюю Азию. Взятие Ак-мечети – в смысле организация самого похода - было его заслугой чуть более чем полностью. – На первый взгляд могу предложить подумать над перспективами выращивания хлопка. Это сырье будет в ближайшие десятилетия чрезвычайно полезным. Торговля, в том числе транзитная с Индией и Китаем, колонизация новых территорий… В общем нужен более-менее детально проработанный план, чтобы ни у кого не возникло сомнений в целесообразности вложения денег в это направление.

- Но почему я, ваше величество? – После нескольких минут раздумий задал вопрос Перовский, - судя по вашим словам, вы уже и без меня прекрасно видите всю пользу, которую может принести освоение этих мест. Видимо у вас и без меня есть знающие этот вопрос советники.

Ну вот как объяснить человеку, что мои теоретические знания из будущего, с местными реалиями соотносятся далеко не всегда? Да и опять же свое понимание ведь не вложишь в головы другим, история о том, что самодержавный император может просто приказать, и его авторитета будет достаточно, чтобы все само заработало, на практике имеет кучу ограничений. Примерно в этом ключе я Перовскому свои резоны и объяснил.

- Кроме того, есть еще одна тонкость… - Я задумчиво нахмурился и окинул взглядом собеседника. Генерал мне нравился, всегда любил увлеченных людей, которые делают свое дело не за страх, а за совесть. – Вы же сын Алексея Разумовского… Знаменитый род, давший России немало верных сынов… То, что он считается угасшим при живых наследниках – это плохо. Такие роды не должны прерываться, тем более таким образом. Вы чувствуете себя готовым принять фамилию отца и достойно нести ее в будущее?

По лицу собеседника мгновенно стало понятно, что тут я попал в самое яблочко. Угадал, что называется. Впрочем, это было не так уж и сложно в данном случае, достаточно было взглянуть на имена родителей, чтобы понять ситуацию. И это, даже не упоминая тот момент, что вместе с фамилией Разумовских полагалось еще и графское достоинство. Пусть сословные границы немного и подразмылись в последние три десятка лет, однако до полного их исчезновения было еще ой как далеко.

- Я… - Перовский мгновенно лишился дара речи.

- Есть условие, - я поднял ладонь, останавливая попытки что-то сказать. – Во-первых, мне нужен повод. Продемонстрируйте мне и всем остальным успехи на юге, и награда не заставит себя ждать. А во-вторых, вам нужно срочно жениться. Нужны наследники. Какой смысл передавать вам право на продолжение рода Разумовских, если он так же зачахнет с вашей смертью, как зачах со смертью вашего батюшки?

Вслед за Сашей и мной, брачными узами себя связала и Мари, которая в начале сентября 1842 года вышла замуж за сербского принца Михаила Обреновича. Можно сказать, что мы вот так сработали залпом в течение одного года.

Отгуляв свадьбу старшей дочери и отправив молодых в Белград – Мари всегда была папиной дочкой, поэтому расставаться с ней оказалось морально достаточно тяжело – я с головой погрузился в дела военные.

К этому времени в целом систематизация и обобщение опыта прошедшей Восточной войны была закончена, и военные пришли к парадоксальному выводу. Если мне не изменяет память, то в моей истории в середине века после австро-прусской и франко-прусских войн был сделан вывод о превалировании маневра над укрепленной обороной. Что потом привело к созданию плана Шлиффена и началу Первой мировой.

Здесь произошло ровно обратное. По итогам войны вопрос прорыва укрепленной обороны – под Царьградом, Галлиполи, в Дании, да и во время полевых сражений – остался так и не решенным. Фактически за все два года не было продемонстрировано ни одного примера удачной атаки на хорошо окопавшуюся пехоту. Единственным полуисключением тут было наступление русско-прусских сил на Одере, однако объем затраченных на уничтожение вражеских укреплений артиллерийских снарядов – после того как мы начали публиковать свои выкладки уже по окончанию боевых действий, они естественно утекли на запад, учитывая десятки тысяч человек, которым требовалось с ними ознакомиться, глупо было бы ждать иного – мгновенно вогнал военных в тоску. Такие траты сейчас могла себе позволить только Россия и, возможно, Британия.

В принципе наша армия показала себя с самой лучшей стороны, и необходимость в каких-то кардинальных изменениях в тактике или снаряжении пока не просматривалось. Доработали всякие мелочи, изменили в третий раз форму каски, которая окончательно лишилась широких полей и стала напоминать гибрид советского и германского шлема. Немного переделали крепления ременно-плечевой системы, кое-какие изменения претерпела форма… В общем – мелочи. Главное, на чем мы сосредоточились в эти годы, было разработка нового оружия уже следующего поколения. Пока остальные европейские страны судорожно торопились догнать нас образца середины 1830-х, мы активно – при этом не торопясь раскрывать свои карты раньше времени, пусть другие государства хорошенько вложатся в перевооружение на условные «винтовки Маркова», а уж потом мы выкатим новинку, заставляя их тратиться по второму кругу - готовили новый рывок вперед.

Еще в конце 1841 года нами – формально он числился за СОЗ - был взят патент на сквозной барабан для револьвера под использование унитарного патрона в латунной гильзе. Совершенно очевидное решение для человека, знающего будущее, для местных оказалось настоящей революцией в оружейном деле. Использование нормальных патронов, пусть даже с цельносвинцовой пулей и дымным порохом, позволяло увеличить скорострельность в несколько раз, и во столько же повысить надежность системы. Ну а огромный заказ от Военного министерства – суммарно около двухсот тысяч штук – которое мгновенно загорелось идеей заменить устаревшие уже «Бульдоги» на актуальную модель, позволил опустить цену за одну единицу барабанника – он уже по традиции животных названий на букву «б» получил имя «Буйвол» - до вполне разумных 17-19 рублей. Шутка ли: офицеры и подофицеры, саперы, артиллеристы, вся кавалерия, флот – суммарно только для собственной армии нужно было произвести около двухсот тысяч единиц. Любой конкурент, вынужденный к тому же платить отчисления за использование лицензии – и да, лицензию было решено продавать, довольствуясь сбором роялти, все же нельзя объять необъятное – на фоне такого объемного производства выглядел весьма и весьма блекло.

Для примера тут можно взять американский «Ремингтон», который начал производство аналогичных моделей в 1846 году – к этому времени капсюльные барабанники уже окончательно морально устарели и не котировались на рынке – и предлагал свои машинки на американском рынке по 23-27 рублей. В пересчете, понятное дело. Ну а чтобы добавить собственному производителю конкурентоспособности, американское правительство установило лютые пошлины на ввоз иностранного оружия. Чуть ли не 100% от стоимости – такой вот свободный рынок в эпоху национального протекционизма.

Сам новый барабанник имел калибр 10мм, - в Америке получил известность как «Сороковой русский» - шесть патронов в барабане и массу чуть больше килограмма. По виду пистолет напоминал классический Смит-Вессон, разве что в нашем варианте имелась опция самовзвода, которая делала оружие на пару рублей дороже. Ну и традиционно уже мы не стали играться с переломной рамой – хотя и у такой конструкции тоже были поклонники – а сделали барабан откидывающимся в сторону.

Забегая чуть наперед, можно сказать, что барабанник получился на редкость удачным и производился в нескольких модификациях больше двадцати лет до самого перехода на бездымный порох. Всего было произведено около миллиона «Буйволов» только в России – мы их поставляли всем европейским и азиатским союзникам – а еще несколько сот тысяч было произведено по лицензии в Америке и Мексике.

Впрочем, не только короткостволом единым. К середине 1842 года обрела себя в металле - пока еще в далеком от окончательного виде - новая винтовка под латунный патрон и с продольно-скользящим затвором, выполненная все в том же калибре 10мм, принятом в качестве универсального в русской армии.

Однозарядная винтовка Голтякова, - получившая опять же по сложившейся традиции имя конструктора, который над ней работал – была на мой дилетантский взгляд на одном технологическом и моральном уровне со стоявшей в моей истории на вооружении берданкой. Второй в смысле, не первой. Оружие обладало очевидными преимуществами по сравнению с питающейся бумажным патронами винтовкой Маркова и демонстрировала на испытаниях прекрасную надежность. По моим прикидкам на ближайшие лет двадцать этого оружия русской армии должно было хватить, а там можно будет уже подумать о магазинной винтовке под бездымный порох типа Мосина или Маузера. Впрочем, сначала нужно было довести конструкцию до серийного выпуска, вылечив целую кучу детских болезней.

Что касается артиллерии, то тут все было гораздо сложнее. Если по стрелковке у нас был громадный задел еще с конца 1820-х годов, то новые пушки приходилось разрабатывать фактически с нуля.

Пока единственным успехом в артиллерии было создание в металле полноценного шрапнельного снаряда, того который с переменной запальной трубкой и возможностью выбрать время подрыва.

Вообще-то Шрапнел придумал свой снаряд еще во времена наполеоновских войн, но тогда это был фактически обычный чугунный шар с запалом, время горения которого нельзя было корректировать. При этом точно подобрать момент детонации оказывалось практически невозможно, а во время взрыва осколки разлетались в разные стороны, дополнительно снижая поражающий эффект. В общем штука была конечно более убойная чем обычная чугунная болванка, но и стоила неизмеримо дороже. При этом еще и имела отвратительную привычку взрываться раньше положенного, порой нанося вред своим же войскам и даже артиллеристам.

Так вот новый снаряд превосходил своего предшественника буквально по всему. При подрыве снаряда над открыто стоящими войсками образовывалась такая себе воронка из готовых поражающих элементов, сносящая буквально все внизу. Единственными проблемами оружия была его запредельная – даже по сравнению с начинёнными пироксилином фугасами – стоимость, сложность в изготовлении детонационной трубки и то, что под этот снаряд у нас фактически не было готового орудия. Последнее – совсем мелочь.

_______________________________

Напоминаю про комментарии, без них очень тяжело заставлять себя писать новые главы, если у вас есть какие-то мысли по поводу написанного выше, не стесняйтесь поделиться ими))