Ниочема

Глава 1

— Что вы наделали! — сурово спросил первый. — Почему магию проглядели?

— Да все нормально, шеф, — заюлил Третий. — Конечно, верхний предел уже не откорректировать, но я успел проверить: у рецепиента текущий уровень был ниже плинтуса. Чтобы потенциал реализовать, нужно усилия прилагать, прокачиваться. А наш протеже ленив, что твоя коала. Не вытянет, останется в лучшем случае в середняках.

— А память? — ехидно напомнил Второй. — Это вообще против любых правил. Ведь если не стерли память переселенца, то сотрется память аборигена! Как же он там выживать-то будет!

— Это, безусловно, косяк, — нахмурился Первый, — но отвечать за него придется всем троим, скопом. Поэтому предлагаю этот момент из протоколов изъять.

— Но как же… — начал было Второй.

— К нам в ад хочешь, на исправительные работы? — прервал его Третий.

— Нет-нет!

— Вот и не выпендривайся, — резюмировал Первый. — За этим ниочемой будем периодически приглядывать, чтобы делов не натворил. А сейчас хватит рефлексировать, работа ждет.

И гаркнул куда-то в пространство:

— Следующий!

— О-ох!

Олег со стоном сел. В ягодицу больно впивался острый камень, но по сравнению с головной болью это были сущие пустяки. Башка трещала словно после жуткой трехдневной попойки. Такая у него случилась лишь однажды, и эти кошмарные воспоминания навсегда отвратили его от неумеренных возлияний. Вот пивасика бутылочку-другую раздавить или бокал хорошего винца посмаковать — это совсем другое дело.

Помимо головы и задницы болело еще и все тело. Ощущения были такие, будто его долго и со вкусом пинала стая гопников. Такого опыта Олег не имел и не сожалел об этом совершенно. Но если бы таковой опыт случился, ощущения — по его, Олега, мнению — были бы именно такими.

К счастью, все это довольно быстро проходило. По крайней мере, боль уменьшалась до уровня, когда ее вполне можно терпеть. Оставалось лишь три болевых точки: задница, голова и, почему-то, левая сторона груди. Олег плавно, чтобы не усиливать мучения, опустил взгляд. На пиджаке, прямо напротив сердца, был узкий разрез шириной примерно сантиметра три.

— Меня убили?

Голос был писклявый, детский. Да и сам Олег, кажется, несколько усох в размерах. Но с больной головой обдумывать этот факт было невозможно.

— О-ох!

Медленно, придерживаясь руками за стенку, Олег поднялся на ноги. Осторожно оторвал руку от серого мокрого камня: организм, вроде бы, падать не собирался. Шаг, другой — получается. Осталось определиться, где он находится и куда нужно идти. Он огляделся. Вокруг были дома, и лишь в одной стороне оставался проход. Тупичок? Тем лучше, он не ошибется с направлением. Олег, осторожно присев, подобрал примерно метровой длины палку — кажется, обломок черенка от лопаты. Опираясь на нее, как на трость, он заковылял вперед.

По мере движения боль в теле и, главное, в голове, уходила. К тому моменту, как Олег вышел к первому перекрестку, она и вовсе прошла. Зато включились чувства. Откуда-то здорово несло дерьмом. Еще присутствовали вонь помоев, запах тухлятины, но дерьмо в этой гамме ароматов явно превалировало. Очевидно, что надо было идти туда, где смердело слабее. Но десяток-другой шагов в любом направлении результата не давали: интенсивность вони не снижалась.

Тут на память пришли последние пережитые события: идиотская смерть у холодильника, полет в светящемся тоннеле, разговор неведомой троицы…

— Попал, мать твою! — прошептал попаданец. — Что там они еще бормотали?

Свободная рука машинально нащупала разрез на пиджаке, тот самый, что напротив сердца.

— Меня ж убили! — вспомнил он.

Теперь стало понятно: раз тело, в которое его запихнули, к тому моменту уже умерло, то произошли и все сопутствующие процессы, а именно — одномоментное открытие всех сфинктеров. То есть, выходит, он обосрался и вся это вонь происходит от него? Стыдобища-то какая! Надо ведь с этим что-то делать! От стояния на одном месте ничего не изменится. Надо идти дальше. Но куда?

Олег охлопал себя по карманам: пусто. На всякий случай принялся обшаривать каждую складочку: вдруг завалялась где-то монетка или еще какая подсказка? Монетки не нашлось. Но вот в нагрудном кармане лежала визитная карточка. На ней был телефон, имя, а на обороте надпись: звонить в самом крайнем случае. Отлично: есть, куда позвонить. Тем более, что случай и впрямь крайний. Осталось только выяснить, как.

Убрав карточку обратно в карман, страдалец побрел в ту сторону, где, кажется, дома становились опрятнее, а тротуары чище. Через пару кварталов на фасадах зданий начали появляться таблички.

— Улица Лизюкова, — вслух прочел Олег. — Это что, Воронеж?

Телефон-автомат был виден издалека. Измученный путешественник между мирами ввалился в будку, мимоходом удивившись тому, что трубка на месте. На приклепанной к металлическому корпусу аппарата табличке значилось:

Какое-то время Олег колебался: врачи или полиция? В конце концов решил, что врачи будут уместнее. В трубке пропикало с десяток долгих гудков прежде, чем сонный женский голос произнес:

— Станция экстренной медицинской помощи города Воронежа. Назовите свое имя и причину обращения.

— Я…

Только тут Олегу пришло в голову, что он не знает своего имени. То есть, имени того человека, в тело которого его забросили. Что ж, придется импровизировать.

— Я не помню. Меня, видимо, пытались убить и я потерял память.

— Видимо или пытались? — недовольно спросила женщина по ту сторону телефонного провода.

— Я не знаю. Я очнулся в каком-то незнакомом месте и ничего не помню. Но у меня на одежде дырка от ножа и много крови.

Женщина тут же посерьезнела.

— В каком месте рана?

— Дырка на груди, — доложил Олег. — А рана — не знаю, еще не смотрел. Для этого надо раздеться, а я бы не хотел этого делать посреди улицы.

— Где вы сейчас находитесь?

— Улица Лизюкова, дом… дом двенадцатый. Будка телефона-автомата.

— Ждите, никуда не уходите. Карета скорой помощи прибудет в течении пяти минут.

В трубке раздались короткие гудки. Олег вернул ее на рычаг и прислонился спиной к стенке телефонной будки. Было раннее утро, навскидку часов пять, не больше. Улицы были абсолютно пусты. Ну да, уголовники уже устали и удалились на покой, а законопослушные граждане еще не проснулись. Солнце еще не взошло, но уже было довольно светло. Черт его знает, чем занимался прежний теловладелец, но сейчас вся скопившаяся за ночь усталость внезапно навалилась и на тело, и на разум. Одномоментно заныли все синяки и ссадины, заломило мышцы и суставы, голова вновь принялась болеть, а грудь — саднить в том месте, где должна была быть рана.

— О-ох!

Где-то не слишком далеко послышалась сирена скорой помощи. Тетка на телефоне не обманула: действительно, и пяти минут не прошло.

Санитарный фургон с визгом затормозил у телефонной будки. Распахнулась задняя дверь и около нее засуетились двое крепких мужиков, вытаскивая носилки. А из передней дверки выпрыгнула строгая с виду женщина в белом халате и белом же колпаке с красным крестом.

— Вы скорую вызывали? — спросила она, открывая дверь будки.

— Я, — кивнул Олег и отключился.

Перед глазами было совершенно белое пространство. На миг Олег даже испугался: никак все же помер и снова туда, в безвременье угодил! Но проморгавшись и приглядевшись понял: нет, это просто потолок. На удивление, у него ничего не болело: ни голова, ни тело. И тот шрам на груди под сердцем тоже саднить перестал. Самое время подумать о себе и о своем будущем.

Он тщательно припомнил болтовню астральной троицы. Получалось так, что его отправили зарабатывать себе карму в какой-то другой мир. В этом мире есть магия, и он по каким-то астральным законам переселения душ тоже должен стать магом. Что-то еще бормотали насчет памяти, но нет: вся память при нем. От первых обмоченных пеленок и до последней бутылки пива. Все это можно считать позитивом: куда лучше быть живым магом в неведомом мире, чем дохлым мужиком в своем собственном.

А какие можно найти минусы? У того бедолаги, в чье тело его так бесцеремонно запихнули, явно были проблемы. Иначе с каких щей затащили бы его в неведомые чигиря и пырнули ножиком в сердце? Шпана скорее бы печенку пластанула или вовсе кишки выпустила. А тут один удар — и все. Профессионал работал, не иначе. И еще минус: он ничего не знает ни о себе — вернее о том, человеке, которым стал, ни о мире, в котором очутился. Кто знает, может здесь принято таких, как он, приносить в жертву местным богам! А единственное, что может спасти его в этой ситуации — амнезия. Не помню ничего — и все тут. И поди докажи обратное.

Олег пошевелил руками-ногами. Эксперимент прошел удачно. Повороты головы тоже удались. Заодно получилось осмотреться. Ничего особенного обнаружено не было. Палата как палата. Одно лишь удивляло: он был в ней один. И даже пустых коек рядом не было. Круто! Там, в прошлой жизни, такой сервис больших денег стоил. Хотя… он ведь, вроде, дворянин, если верить той мутной троице. Может, здесь для дворян такие условия в порядке вещей. Если так, хорошо. И еще один момент: там, в прошлой жизни он был не особо состоятельным мужиком в возрасте глубоко за сорок. Толстым, лысым и не слишком симпатичным. По крайней мере, девушкам он не нравился. А сейчас, судя по всему — он глянул под укрывавшую его простыню — ему не больше восемнадцати, и все еще впереди. И можно реализовать все те хотелки, что не вышли тогда. Если подумать, то он в большом плюсе!

Послышались шаги, скрипнула дверь и женский голос кому-то доложил:

— Он очнулся!

И тут же палата заполнилась людьми. Пара женщин в белых халатах были идентифицированы как врачи. Были они симпатичны и фигуристы и вызывали позитив как в душе, так и в теле. Зато двое хмурых мужчин в форме симпатий не вызывали. Возникший было позитив упал так же быстро, как и поднялся.

Первыми к постели подошли женщины. Та, что помладше, остановилась чуть в стороне, а та, что постарше, приблизилась вплотную и принялась водить руками над Олегом. «Колдует!» — подумал он с восхищением. — «И я так же смогу, а то и круче».

Колдовала врачиха недолго.

— В данный момент пациент вполне в состоянии отвечать на вопросы, — сообщила она и отошла в сторону.

— В таком случае, позвольте нам побеседовать с пациентом наедине, — сказал один из форменных.

Настроение Олега упало еще на пару пунктов. Людей в форме он опасался, поскольку от них всегда можно было ожидать неприятностей. А тут еще и такие экземпляры! Ишь, вроде бы и просьбу озвучил, а прозвучало как приказ. То-то медработницы быстрёхонько свалили!

Отославший докториц мужик откуда-то из-за поля зрения Олега извлек стул казенного вида, утвердил его рядом с кроватью и уселся. Второй, помоложе, остался стоять.

— Здравствуйте, — начал разговор сидящий.

— Здравствуйте, — неуверенно ответил Олег.

— Я — инспектор полиции Тимохин Вениамин Ильич.

— Очень приятно.

Инспектор Тимохин принял еще более хмурый вид.

— А вы не хотите назвать в ответ свое имя?

— Хочу, но не могу. Не помню.

Кажется, стать еще хмурнее было уже невозможно, но инспектору это удалось.

— При звонке на станцию медпомощи вы заявили, что вас пытались убить.

— Я этого не говорил, — быстро отперся Олег.

— А говорите, что ничего не помните, — хмыкнул полицейский.

Теперь Олегу пришла очередь хмуриться. Сдаваться он не собирался, ибо хорошо помнил народную мудрость: чистосердечное признание смягчает вину, но увеличивает срок. Как офисный работник с немалым стажем, он хорошо изучил сложное искусство прыжков в сторону и намеревался применить его в полном объеме.

— Давайте конкретизируем. Я обнаружил себя на какой-то помойке избитым и с дырой в одежде напротив сердца. Все, что было до — не помню. Все, что после — помню прекрасно. Если, конечно, был участником или свидетелем действия. Так вот: я обратился за помощью уже после того, как очнулся не пойми где. И, конечно же, я дословно помню все, что говорил девушке по телефону. Так вот: я лишь высказал предположение, основываясь на личных ощущениях и внешнем виде своей одежды. Вы ведь уже успели опросить медицинский персонал, и, значит, эту информацию уже получили. Кроме того, вы наверняка знаете, что я потерял сознание в момент прибытия бригады скорой помощи, что косвенно подтверждает мои выводы.

Инспектор выслушивал этот монолог с кислым видом, а в конце пробормотал в сторону что-то навроде «гребаные аристо».

— Хорошо, — сказал он наконец. — Вы можете указать место, где пришли в себя?

— Думаю, да. Если мы будем двигаться от той телефонной будки, где меня подобрали, то с большой вероятностью я выйду к тому самому тупичку.

— В таком случае вставайте, едем.

— Э-э-э… как бы вам сказать… меня не арестуют за вызывающе аморальное поведение?

Олег откинул верхнюю половину укрывавшей его простыни, обнажив обтянутые кожей ребра без малейших признаков мышц. Под нижним ребром с левой стороны груди был хорошо заметен зарубцевавшийся шрам от ножа.

— Одежда, которая была на мне в момент встречи с докторами, была несколько испачкана. А где взять другую я совершенно не представляю. Если вы не забыли, я не помню ни имени, ни статуса, ни своего материального положения. Вполне может быть, что за моей душой отсутствует даже грош.

Полицейский оглянулся на своего коллегу. Тот, без слов уловив посыл, метнулся в соседнее помещение. Через пару минут он вернулся и пошептал результат на ухо своему начальству. Как Олег ни старался, не смог уловить из сказанного ни единого слова. Впрочем, инспектор тут же удовлетворил его любопытство.

— Действительно, одежда ваша пришла в совершенную негодность. Даже на тряпки пустить её было невозможно, а потому ее просто выбросили.

— Очень жаль. А герб разобрали?

— Какой герб? — напрягся инспектор.

— Ну как же! На пиджаке был вышит герб. Деталей я, увы, не запомнил.

Полицейский вновь бросил взгляд на своего напарника. Тот изобразил уныние, но послушно поплелся выполнять задание.

В этот раз он вернулся через четверть часа. За это время Олег успел изрядно заскучать. Инспектор наверняка тоже извелся ожиданием, но вида не подавал и с вопросами не приставал. Наконец, открылась дверь и молодой полицейский протянул своему начальнику кусок грязной тряпки с вышитым на ней рисунком. От тряпки и от помощника за версту несло помойкой.

Инспектор полиции не стал брать в руки доказательство. Вместо этого он достал из нагрудного кармана френча вполне привычного Олегу вида смартфон и сфотографировал улику. Затем из бокового кармана извлек целлофановый пакет с застежкой и, стараясь удерживаться от брезгливой гримаски, протянул коллеге. Тот покраснел, как помидор, но пакет взял, упаковал в него добычу и, упрятав ее в карман, выскочил из палаты. Наверное, для умывания и дезодорации.

— Это уже зацепка, — вновь заговорил инспектор. — Если, конечно, это был ваш костюм.

— Тут я не могу ничего ни подтвердить, ни опровергнуть, — попытался пожать плечами Олег.

— В таком случае, говорить нам пока что не о чем.

Полицейский поднялся, кивком попрощался и ушел. Вместо него тут же появилась симпатичная молоденькая медсестра, и настроение попаданца вновь принялось подниматься, поднимая при некоторые части тела и даже отчасти простынь. Девушка ненадолго отвернулась к застекленному шкафчику, чем-то позвякала, а когда повернулась к своему пациенту, у нее в руках был устрашающе сверкающий острой иглой шприц.

— Больной, — скомандовала она, — повернитесь на живот!