Ниочема

Глава 28

Впервые за многие годы Олегу действительно стало любопытно. Настолько, что он с трудом дождался вечера. Силы воли насилу хватило, чтобы удерживать вежливое выражение лица при разговоре с Росомахиным, во время проверки камней и при обмене. И едва за гостем закрылась дверь, парень выхватил из кучки изумрудов и бриллиантов серебряный перстень с простым лунным камнем, нацепил на палец и принялся ждать чего-то особенного. Не случилось ничего. Абсолютно ничегошеньки! Не пронзила мозг кристальная ясность ума, не налилось тело богатырской силой, не внедрились в память знания могучих цивилизаций. Писец! Если это была шутка, то довольно злая! Олег уселся на кровать в своей спальне, велел в ближайший час не беспокоить и отправился в гости к Предку.

Где изящные беседки? Где гамаки, кресла, пледы и чай? Деревянный помост — и всё. И еще песец, сидящий в позе лотоса. То еще зрелище!

— Ага, явился — не запылился! — выдал Предок, не меняя позы.

— И тебе здоровьица. Тренируешься? — хихикнул потомок.

— И тебе рекомендую, — отрезал песец. — А то совсем занятия забросил.

— Ой-ой-ой! Можно подумать, ты причины не знаешь.

— Неважно. Пока ты спишь, бегаешь, танцуешь и девок спасаешь, враги качаются.

Олег оскорбился:

— Ты, песец, кончай пургу гнать. Лучше про перстень рассказывай.

— Ишь ты, шустрый какой! А выразить сочувствие? А удивиться обстановке? А спросить, куда девалась вся эта красота?

— Ну и куда ты дел все свои запасы?

— До тебя, олух, докричаться пытался! Еле пробился. Ну и с росомахой поделился чуток. Так, чтобы ему до своих можно было дозваться и потом еще на недельку хватило.

— Но пробился же! Правда, ты, старый жулик, не стал бы так стараться без выгоды для себя.

— Не для себя, а для рода!

— Ну-ну! — прищурился Олег. — Хорошо, я сделаю вид, что поверил.

— Для себя, конечно, тоже — так, немного. А поскольку я твой предок, то всё, что идет на пользу мне, идет на пользу и всему роду.

— Тоже мне, словоблуд несчастный!

— Ну почему несчастный? Вполне даже счастливый.

— А росомаха тут причем?

— Тебе помогал. Старался, чтобы эти скряги меньше торговались.

— И чтобы тебе было с кем поболтать.

— И для этого тоже. Тем более, что самочку твою никто за язык не тянул. Сама клятву дала, сама силу вливала. Ну и ты помог.

— То-то у меня чуть не половину резерва в один момент вынуло. Ладно, хорош трепаться. Что с перстнем-то?

— Во-первых, он носится на среднем пальце правой руки, а не на безымянном левой. Во-вторых, глянь на руки.

— Ох ты ж!

Прежде Олег попадал к предку в некоем абстрактном кимоно, или вовсе в одноразовых трусах. Никаких вещей из реального мира вместе с ним в пространство эфира не попадало. А теперь — перстень. Вот он, на руке, и его даже можно потрогать.

Недолго думая, Песцов сдернул перстень с левой руки и надел на правую, на рекомендованный предком средний палец.

— А в реале он тоже переместится? — задал он пришедший в голову вопрос.

— Сам посмотришь, — буркнул песец. — Лучше про перстень слушай.

— Слушаю!

— Во-первых, это печать. Родовая печать, если ты не понял. Оттиск можно поставить на любом материале, включая стекло и железо. И не тыкай её где попало, уж потерпи. Потому, что это либо подтверждение обязательств рода, либо заявка на определенные притязания, либо метка своих людей и своего имущества. И твоя сила должна соответствовать твоим хотениям. А то поставишь сдуру метку где-нибудь на заборе, и подохнешь от магического истощения. Просто потому, что забор принадлежит другому роду и охраняется тамошним хранителем. Ясно?

— Ясно. А что еще?

— Он усиливает действие родовых умений.

— Это про видение сквозь магию?

— В том числе. И про маскировку.

— Маскировку?

— Ну вот когда ты недавно прятался в тени за каменной стенкой, это разве не маскировка?

— Так стена меня и закрывала.

— А вот и нет! Ты сидел в тени, старался в ней спрятаться и в итоге слился с этой тенью. Потому тебя и не обнаружили, потому и побег твой удался. Враги твои поначалу видели не тебя, а лишь клочок тени. А так — пальнули бы, и привет.

Олег задумался: хорошо бы это как-то проверить. Но тогда нужен помощник. И помощника придется вводить в курс дела, знакомить с родовыми секретами. То есть, тесты маскировки лучше отложить до совершеннолетия и обзаведения супругой. Зло, однозначно. Но — неизбежно. И местами даже может быть полезным. Но как же не хочется надевать это ярмо!

— А еще что? — спросил он, закончив скорбеть о несовершенстве мира.

— Хватит тебе, это бы освоил в полной мере. И вообще, вали. А я буду строить свой мир в отдельно взятом эфире.

Неделя. Много это или мало? Как посмотреть. Олег целую неделю отъедался и расслаблялся после кошмарного бала и всех последующих событий. Жить в собственном шикарном доме, быть избавленным ото всех бытовых и хозяйственных забот, кушать отлично приготовленную еду. Всех дел — раз в день спуститься в подвал и слить в накопитель запас энергии. Ну и ещё помедитировать у предка, полюбоваться на новую версию веранды в японском стиле. И рисовать столько, сколько захочется. Неудивительно, что когда наступило время возвращаться в гимназию, он совершенно не испытывал энтузиазма.

— Где тебя носило? — встретили его одноклассники и одноклассницы.

Уже запытанная насчет подробностей бала Росомахина смотрела с явно выраженным сочувствием.

— Да так, домой сгонял, — ответил Песцов и одобрительно взглянул на Алёну.

— И что?

— Да ничего. Дом как дом.

— У-у-у, — протянули одноклассники, — ты всё пропустил. Тут такое было! Стрельба на набережной, погоня, одна машина вообще сгорела.

— Как хорошо, что я ничего этого не видел, — искренне сказал Олег. — Не люблю таких приколов.

— А как бал? — оживились одноклассницы. — Ты, говорят, даже на дуэли побывал.

— Скукотища страшная. Только и думаешь, как бы чего лишнего не сказать или не сделать. Если прикинуть, сколько денег было потрачено на сам бал, да на наряды к нему, можно всех голодающих Африки целый год мясом кормить. Только на балу об Африке никто даже не вспоминает, там все только и думают, как бы круче других выступить. Ярмарка тщеславия.

— А как принцесса? — снова накинулись одноклассники. Ты же с принцессой танцевал, мы видели.

— А что принцесса? Две руки, две ноги. Голова, что показательно, вообще одна. Кушает ртом…

— Всё-всё, мы поняли! — закричали одноклассницы. — А хоть что-то тебе понравилось?

— Понравилось. Салют.

— Салют — да, это было круто! — закатили глаза одноклассники и одноклассницы. — Как тебе повезло!

На перстень внимания никто не обратил.

Прошел целый месяц, наполненный исключительно учёбой, тренировками и медитациями. Время от времени по вечерам к нему забегала Маша. Просто так, на чай. И обязательно притаскивала с собой какую-нибудь вкусняшку на двоих. Сидеть с ней было комфортно. Комфортнее, чем раньше с Лизой. Можно было весело потрепаться о чем-нибудь, перекидываясь полуприличными полунамёками, а можно — просто молчать. И никому не было от этого молчания неловко.

Порою такое молчание случалось в то время, когда оба сидели с чаем на кровати. Тогда Маша пододвигалась вплотную и откидывалась спиной Олегу на плечо. Просто так, безо всяких намеков. И это тоже было хорошо.

А потом на выходе из раздевалки, мокрого и уставшего после тренировки, его поймала Алёна Росомахина. Вид у девчонки был виноватый и немного пришибленный. Весь месяц Олег не то, чтобы её избегал, но свел общение до минимума: привет — пока. В точности, как и обещал. Но вот что-то, видимо, назрело.

— Олег!

Было видно, что Алёна хочет что-то сказать, но не может решиться. Такое бывает, Песцов это по себе знал. Но устраивать разборки прямо здесь, у дверей, не хотел.

— Отойдем в сторонку, — предложил он.

И первым пошел к окну в небольшой нише. Кинул сумку со спортивной формой на подоконник, повернулся.

— Слушаю.

— Олег, — снова начала Росомахина.

Запнулась, замолчала и, с видимым усилием предолев некую преграду внутри себя, начала говорить. Сбивчиво, путано, неловко, то и дело останавливаясь и продолжая лишь после изрядной паузы:

— Я после бала, после всего, часто вспоминала. Всё вспоминала, каждую минутку, от самого того момента, как ты меня встретил у моей комнаты и до тех пор, пока меня папа не забрал.

Олег молчал, не вмешиваясь и не комментируя: раз уж человек решился высказать наболевшее — не надо ему мешать.

— Понимаешь, тогда, на балу, я казалась себе такой холодной, неприступной королевой, которая снисходительно позволяет другим оказывать ей знаки внимания. Это было какое-то помрачение рассудка. И этот Лёшик, Львов… Теперь я понимаю: он прекрасно всё это видел и развел меня как последнюю дурочку. Я воспринимала все его ухаживания как должное: ведь я же самая лучшая на этом балу! Придумала себе романтику, чувства, а это был банальный съём.

Начав говорить, Алёна постепенно успокаивалась и речь её звучала более спокойно.

— А теперь, когда я вспоминаю всю ту дичь, что я творила, мне становится ужасно стыдно. Так, что хочется убежать от себя той куда-нибудь очень далеко и никогда не возвращаться. И еще я очень стыжусь того, что я тебе тогда наговорила. Ты дал мне возможность побывать там, куда мечтает попасть любая девчонка, а я строила из себя невесть кого. Потом ты хотел меня спасти. И от Львова, и от всех остальных, а я вела себя как последняя идиотка. А потом…

Росомахина всхлипнула.

— Если бы не ты, я бы… меня бы уже не было. А я… Девушка окончательно запуталась и выпалила главное:

— Олежек, прости меня. Я, наверное, еще что-нибудь смогу выкинуть. Такое, за что потом опять станет стыдно. Но за то, что я уже натворила, прости меня. Пожалуйста.

Слезы все-таки прорвались наружу. Но не изливались бурным потоком, а тихими струйками стекали по лицу.

— Ну-ну, это уже лишнее.

Песцов привлек Алёну к себе. Та уткнулась лицом ему в спортивную куртку, наверняка пропахшую потом, и молча плакала. А Олег гладил её по голове и, как и в прошлый раз, шептал ей на ухо разные успокоительные глупости.

Всё уже почти закончилось, но тут мимо проходила та самая Оля. При виде романтической сцены глаза её расширились. На лице появилось выражение предвкушения. Она заторопилась было, но Олег молча показал ей кулак. Не очень внушительный. Но девчонка сразу вспомнила свой недавний пролёт с отбором на бал. И желание рассказать об увиденном у неё сильно убавилось.

Когда Росомахина в достаточной степени успокоилась, отстранилась от олеговой куртки и увидела у него на груди большое мокрое пятно, то засмущалась.

— Я… — начала было она.

— Ничего страшного, — перебил её Олег. — Лучше умойся.

Он кивнул в сторону душевой.

— Не стоит в таком виде идти к девчонкам. Напридумывают всякого, что было и чего не было. Сами насочиняют и сами же в это поверят. А после и всех остальных убедят.

— Хорошо, — кивнула Алёна и опять замялась.

— Говори уже, хватит ломаться.

— А ты… можно я вечером приду к тебе? Просто так.

— Приходи, конечно, — усмехнулся парень.

— А как же Маша? Она ведь к тебе ходит.

— Она ходит именно что просто так. Выпить чаю, поболтать, подурачиться. Я никому ничего не обещал. И никакими обязательствами не связан. И не думай, что твои вечерние посещения что-то там означают. Никаких прав на меня они тебе не дадут, так же как не дают той же Маше. А то будет, как с Лизаветой. Она, как раз, решила, что несколько совместных чаепитий что-то такое означают. Не повтори её ошибки.

На другой день грянул гром: пришел курьер, принес гимназисту Песцову вызов аж в Имперскую службу безопасности к самому генералу Пастухову. Игнорировать подобные вещи не позволяет никто, даже инстинкт самосохранения. И Олег поставил в известность куратора группы, сел в такси, назвал адрес и поехал.

К указанному в повестке времени он успел даже с небольшим запасом. Доложился секретарю в приемной, поскучал несколько минут и вошел, наконец, в кабинет одного из самых могущественных людей империи.

Вставать навстречу генерал не стал. Правда, не стал и тянуть время, делая вид, что занят делами.

— Здравствуйте, — поприветствовал Олег хозяина кабинета.

— Здравствуйте, Олег Иванович. Навели вы шороху в столице в ночь после бала.

— Вы преувеличиваете, Илья Андреевич. Я лишь в меру сил защищал себя и доверившуюся мне девушку от нападавших. Они бы не нападали и я бы никого не тронул.

— Но вы ведь предполагали нечто такое, эдакое.

Пастухов неопределенно покрутил кистью.

— Предполагал, разумеется. И, к сожалению, мои предположения оправдались более, чем полностью. Впрочем, мы всё это уже обсудили с майором вашей службы Барановым. И я полагал, что на этом разбирательство в отношении меня было завершено.

— В отношении вас, действительно, все было ясно еще на другой день после Рождества. Но в отношении прочих фигурантов следствие завершилось буквально накануне. Вина графа Ростопчина полностью доказана. Он уплатил в казну немалый штраф за организацию нападения на дворянина и стрельбу в столице. Это же причитается вам.

Пастухов пододвинул Песцову прямоугольник банковской карты.

— На счете находится двести тысяч рублей. Вира от рода Ростопчиных роду Песцовых.

— Я принимаю виру и считаю долг крови уплаченным.

При этих словах лунный камень в перстне на секунду сверкнул красным и тут же вернул себе изначальный цвет.

— Что это? — удивился генерал. — Никогда не видел ничего подобного.

— Родовой перстень, — внутренне поморщившись, объяснил Олег.

— Можно посмотреть поближе? — протянул руку начальник ИСБ.

— Вынужден отказать. Перстень именно что родовой и не подлежит передаче даже младшим членам рода. Ну а вам и подавно.

— Жаль, — не стал настаивать Пастухов. — Тогда подпишите вот эту бумагу.

Олег пробежал глазами листок: я… обязуюсь ни при каких обстоятельствах не разглашать полученные мною сведения секретного характера.

— А это необходимо? — уточнил он. — Я прекрасно обошелся бы без этих сведений. А то примутся меня допрашивать, а я боли боюсь и все расскажу после первого же удара.

— Увы, необходимо.

— Тогда давайте скорректируем формулировку. А то перстень зафиксирует обязательство и что мне потом делать? Мне не нужна тайна, которая способна меня убить.

— Хорошо. Давайте сделаем такую формулировку: «не разглашать добровольно».

— Тогда пойдет.

Через пару минут вошла секретарша с подправленным вариантом подписки. Олег проглядел, подписал в двух местах и перстень действительно мигнул желтым, подтверждая обещание. Пастухов в свою очередь просмотрел бумагу и подвинул Олегу папку.

— Это — ваша вира за второе нападение. Теперь в вашем распоряжении приличных размеров поместье в Воронежской губернии по соседству с вашими родовыми землями.

Песцов просмотрел бумаги, обратил внимание на имена в документах перехода права собственности. Действительно, без подписки было не обойтись. Он кивнул, закрыл папку. Перстень отреагировал красной вспышкой.

— Это всё или у вас есть что-то еще?

— Помимо этого император просил передать вам, Олег Иванович, извинения за действия своих бывших родственников.

— Я принимаю извинения, — вновь кивнул Олег.

Перстень вновь мигнул, на этот раз бледно-зеленым. Пастухов покосился на интересную штуковину, но ничего не сказал.

Провожая Песцова, начальник Имперской службы безопасности поднялся, перегнувшись через стол пожал гостю руку и задержал в своей.

— Олег Иванович, мне собрали все данные о ваших похождениях что в Воронеже, что в Санкт-Петербурге. Вы, конечно, влипали знатно, но каждый раз выходили из ситуации с прибытком. И чем дальше, тем больше. И ситуации становятся опасней, и враги сильнее, и компенсация значительней. Я надеюсь, что вы не схлестнетесь однажды с императором.

— Илья Андреевич, я рад был бы обойтись безо всех этих опасных приключений. Поверьте, я сумел бы обеспечить себе достаточно комфортную жизнь. Единственное, что мне хочется узнать — это имя человека, который пытался убить меня там, в Воронеже.

— Увы, мне оно неизвестно. Все поиски — а искали, надо сказать, очень серьезно — ни к чему не привели.

— Жаль. Ну, до свидания, Илья Андреевич.

— До свидания, Олег Иванович.

Олег вышел на улицу, поймал такси и велел везти себя к своему дому. Ехать было довольно далеко, и он позволил себе расслабиться. Откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза. Поведение перстня его напрягло. Это что же, теперь даже и не соврать? Придется отвечать за каждое слово? Кошмар! Во что втравил его чертов предок!

Такси остановилось, Песцов открыл глаза. Еще не дом, просто какой-то ИАИшнико становил его машину и сейчас проверял документы водителя. Олег попытался снова расслабиться, но ему не дали. Открылась дверца. Рядом с ней стоял человек в форме.

— Инспектор Императорской автодорожной инспекции сержант бурбурбурцев, — неразборчиво представился человек. — Выйдите из машины.

— В чем дело, сержант?

— Выйдите из машины. У водителя просрочены права, машина будет отправлена на штрафную стоянку.

Олег, поморщившись, вышел.

— Сядьте, пожалуйста, в служебный автомобиль. Мы доставим вас по адресу.

Песцов прошел следом к стоявшей чуть поодаль машине с мигалками, гербами и надписями. Сел в открытую перед ним дверцу и тут же был впечатан в сидящего с другой стороны машины бугая. С переднего сиденья обернулся знакомый капитан и радостно оскалился.

— Ну что, Песцов, от правосудия не уйдешь.

Олег вздохнул.

— Знаешь, капитан, никогда ты не будешь майором. В прошлый раз тебе просто напинали по заду, а нынче будут иметь на всю стратегическую глубину. И я об этом позабочусь.

В подтверждение этих слов, перстень мигнул тревожным красным светом.