Ниочема

Глава 21

За неделю до бала Песцов вырвал четыре свободных часа между тренировкой в качалке и уроками танцев. Нужно было съездить в ателье на примерку фрака и заодно посетить свои новые владения.

— Милка, — спросил Олег, собираясь. — Ты ведь можешь удаляться от своего дома на расстояние до пяти километров?

— Ага. А в чем дело? — с подозрением ответила домовая.

— Не хочешь прогуляться в мой новый дом?

— А у тебя есть новый дом?

— Вот уже целую неделю, как есть, — вздохнул парень. — Надо хотя бы разок сходить, посмотреть. Вдруг там жить невозможно, и придется вкладывать все мои деньги, чтобы он хотя бы не рухнул?

— А откуда у тебя взялся дом? Тот, свой, ты сперва разрушил, а потом и вовсе продал.

— Император подарил.

— Ну раз император, тогда вряд ли такие уж руины.

— Твоя правда. Ну что, идешь?

— Конечно!

К походу Песцов подошел серьезно. Добыл в Архитектурном управлении планы этажей, поглядел фотографии внешнего вида, почитал историю дома.

Построен он был давно, четыре сотни лет назад. Боярин Троицкий, от которого не осталось нынче ни имени, ни потомства, специально для этого выписал из Италии знаменитого архитектора. Заграничный мастер создавал своё творение чуть ли не двадцать лет. Собственно, трехэтажное здание можно было смело называть маленьким дворцом. Широкое парадное крыльцо с подъездной дорожкой, колонны, пилястры и прочие архитектурные украшения. Вокруг дома был разбит парк с дорожками, клумбами и фонтанами. И все шло нормально, но лет пятнадцать назад последовала череда перемен владельцев. Люди не успевали толком обжиться и сбегали, продавая дом пусть себе в убыток, лишь бы вернуть хоть что-то. И последние лет пять дом стоял пустым. Через какие-то бюрократические процедуры он ушел в казну, и теперь вот достался Олегу.

Наверняка это какая-нибудь проверка со стороны императора. Ждет Петр Четвертый: выкрутится ушлый гимназист или, как и все прочие, продаст дареное имущество. Может, даже, об заклад с кем-нибудь побился. Ну пусть ждет, пусть спорит. Олег продавать ничего не собирается.

В желтой прессе по поводу дома писали самые фантастические вещи. Чертей и прочую нечисть в этом мире не знали, но досужие сплетники поселили в него всю известную нежить скопом и порознь. Кто-то говорили про банду сумасшедших домовых, кто-то про буйных предков, которым плохо поклонялись потомки, а кто-то и вовсе сочинял такое, что и вслух-то произнести неудобно. В общем, навалили кучу всякой ахинеи. А из фактов было лишь то, что время от времени по дому начинали летать предметы и некоторые из них производили ужасный шум, не нанося, впрочем, вреда ни обстановке, ни жильцам.

Из прошлой жизни Олег смутно помнил о полтергейстах, но сильно подозревал, что здесь причина беспорядков намного более прозаическая. И надеялся, что могучая домовая с именем и магическим резервуаром сильно поможет ему в разборках с неведомыми обитателями его нового приобретения.

Милке не терпелось поглядеть на новый большой дом, который вполне мог стать её жилищем. Песцову тоже было любопытно. Но домовая без хозяина соваться на незнакомую территорию не решилась, а Олегу пришлось битый час изображать манекен в «лучшем ателье столицы». Цены в этом ателье тоже были лучшими — в смысле, самыми высокими. И парень полагал, что минимум три четверти денег ателье берёт за вывеску. Его нынче обслужили бесплатно, отработали за рекламу. Но по своей воле в другой раз он сюда не пойдет.

Наконец, общие мучения завершились, и спустя пять минут такси остановилось у покосившихся ворот с облезлой чугунной решеткой. Да и вся ограда парка, заваленная сугробами, была в печальном состоянии.

Ржавая скрипучая калитка отворилась с большим трудом. А дальше до парадного входа пришлось шагать по снежной целине, проваливаясь где по колено, а где и по пояс. Тяжелые дубовые двери высотой в два человеческих роста разбухли. Чтобы их открыть, даже пришлось использовать магию.

Внутри, в самом доме, царило запустение. Нет, все вещи находились на своих местах. Вот только освещение не работало, а пыли вокруг было столько, что разобрать узор паркета Олегу так и не удалось.

— Мама дорогая! — ужаснулась Милка. — Сколько же здесь работы!

Домовая куда-то исчезла, а Олег, сверяясь с планом, принялся методично, комната за комнатой, обходить свое владение.

В общем, дом ему понравился. Планировка была удачной, интерьеры продуманными, мебель — удобной и функциональной. По крайней мере, с виду: прикасаться хоть к чему-нибудь сейчас было чревато. При этом обстановка не казалась старомодной. Нашлось место и для телевизора, и для компьютера. На потолке виднелись датчики противопожарной системы, а в углах прятались глазки видеокамер.

На первом этаже были гостиные и столовые комнаты, кухня и помещения для прислуги. На втором — личные апартаменты хозяев, гостевые комнаты, библиотека и кабинет. Вот здесь порядка было гораздо меньше и всё говорило о поспешном бегстве последних владельцев. Особенно явно это подчеркивал полураскрытый чемодан женского белья, валяющийся на полу у выхода из дамской опочивальни, из которого полупрозрачными змеями тянулись разноцветные чулки. Судя по количеству пыли, эти чулки пролежали в таком виде не менее пяти лет. Особенно грустно было в детской: кучи игрушек, некогда разноцветных, а сейчас уныло-серых из-за всё той же пыли.

Зато третий этаж порадовал. Он был неполным, этакая башенка в середине здания примерно на треть его длины. По обеим сторонам башенки открывался выход на устроенные на крыше второго этажа площадки. Хочешь — кофе пей, хочешь — загорай, если удастся выловить в Питере солнечный день. Окна на третьем этаже были огромные, от пола до потолка. И даже сейчас, в зимний пасмурный день, большой зал был прекрасно освещен. Да еще и вид на город на редкость хорош. Олег тут же решил, что здесь он устроит студию. Натащит мольбертов, холстов, красок и примется рисовать. Он уже начал прикидывать планировку этажа, как снизу раздался оглушительный грохот, ударивший по ушам даже здесь.

Песцов кинулся вниз, на разборки. Ориентируясь на звук, сбежал второй этаж, потом на первый и принялся тыкаться в двери. Не здесь, не здесь… Вот! Он влетел на кухню и увидел, как здоровенный мясницкий нож колотит в древний медный таз. И все бы ничего, но нож будто бы держал в воздухе некий темный сгусток. А таз — Милка. Домовая ловко уворачивалась от жуткого ножика, подставляя под него таз. Тогда-то и раздавался тот адский грохот. А еще на кухне стояла жуткая ругань.

— Ты чего тут шастаешь? Чего выглядываешь? — возмущенно скрипел незнакомый голос.

Олегу сразу представился сутуловатый опирающийся на палку дедок.

— Тебя еще не спросила, где мне шастать! — весело отвечала Милка. — Может, я здесь жить собираюсь.

Ба-бам!

Нож в очередной раз грохнулся о тазик.

Домовая, очевидно, дразнила какую-то местную нежить и делала это вполне успешно.

— Жить? Да от тебя провинцией за версту несет. Понаехали тут! — отвечал невидимый дед.

И опять: ба-бам!

— Должен ведь кто-то заменить в столице маразматичное старичьё! — веселилась Милка.

— Что ты о себе возомнила, жалкая девчонка!

Ба-бам!

Курощение местных жителей явно набирало обороты.

— Совсем из ума выжил, пенек старый? Я солидная домовая в самом расцвете лет! Не то, что некоторые ископаемые.

— Да ты… — начал было старичок-невидимка, но это представление Олегу уже надоело.

— Что за дела? — рявкнул он. — Прекратить немедленно!

Ба-бам! — грохнулся на пол таз, подняв в воздух облако пыли.

Дзинь! — звякнул ножик. От него пыли образовалось поменьше.

— Милка! Что за хрень тут происходит?

В центре кухни тут же материализовалась домовая.

— Хозяин, тут остался местный хранитель. Старый-старый, едва живой и, видимо, спятил. По крайней мере, поговорить с ним у меня не вышло.

Что-то в этом роде Олег и подозревал.

— Хранитель! — обратился он к пустому пространству кухни. — я новый хозяин этого дома. Почему ты устраиваешь безобразия?

В ответ — тишина. Хранитель решил хранить молчание. Правда, и тазик больше не грохотал.

— Мне понравился этот дом, — продолжал Песцов. — Я хочу поселиться здесь и жить долго и счастливо. Но у дома явно есть проблемы. Ограда разваливается, парк запущен, да и ты еще безобразничаешь. У меня есть один знакомый хранитель, серьезный и вменяемый. Он-то не стал бы тазами греметь. Думаю, мы с Аргусом сумеем тебя отсюда выгнать.

— Кто такой Аргус? — раздался наконец надтреснутый стариковский голос. — Не знаю никакого Аргуса. Здесь я хозяин.

— Э-э, нет! Хозяин здесь один. И это совершенно точно не ты. Что же до Аргуса, то ты и не можешь его знать. Я дал ему имя совсем недавно.

— Что?! — Местный дед явно был крайне изумлен услышанным. — Ты дал имя хранителю? Ты настолько могучий маг, что в состоянии дать хранителю имя?

Похоже, старикашка был поражен известием настолько, что даже вернулся в рассудок.

— Нынешние жалкие людишки даже домовому имя дать не в силах, а ты смог дать имя хранителю!

— Ха! — встряла Милка. Хозяин и мне имя дал, если ты не заметил! И она гордо крутанулась вокруг себя, демонстрируя висящий на шее светящийся шарик накопителя.

Хранитель издал невнятный звук.

— Прости, человек, — выдал он, наконец, — я не сразу распознал в тебе достойного владеть этим домом и спрятанным в нем сокровищем.

Сокровище! Эти слова отозвались в душе Песцова отголосками романа Стивенсона. И пока он грезил наяву о несметных богатствах, на почтительном расстоянии от Милки вновь появилось мутное темное облако.

— Я приветствую нового хозяина в стенах этого дома! — произнесло облако. — Какие будут приказания?

— Прежде всего верни вещи на свои места, — велел Песцов.

Тазик уплыл к умывальнику, нож встал на свое место в стойку.

— А теперь рассказывай, для чего ты устроил весь этот цирк.

— Эти жалкие людишки! Они не хотели меня слушать. — опять завел шарманку хранитель.

— Стоп. Докладывай коротко и по существу.

— Слушаюсь, хозяин. Дело в том, что накопитель дома почти иссяк. Энергии в нем осталось не более, чем на два дня. И тогда я усну, как прежде уснули все остальные, сперва рассыплется кристалл накопителя, а затем и дом начнет постепенно разрушаться. Я пытался рассказать об этом предыдущим хозяевам, но они меня или не слышали, или отправлялись на прием к психиатру. А это — на секунду таз и нож взмыли в воздух — просто попытка привлечения внимания.

— Хорошо. Я тебя услышал. Как можно пополнить накопитель?

— Первый хозяин мог делать это из любого места в доме, у него был для этого специальный артефакт. Сейчас же придется действовать через непосредственный контакт. Накопитель находится в подвале, я покажу путь.

Облако, изображавшее хранителя, двинулось к черному ходу. Олег с Милкой последовали за ним.

В подвале было темно и холодно. Пришлось светить магией. К счастью, нужный конструкт был подробно описан в книге Недольмана: практически файербол, но пара узлов конструкта направлена в другую сторону. В итоге температура этого самого файербола становилась намного ниже, светимость выше, а время существования на два порядка больше. Секунда — и в воздухе повис светящийся шарик.

— Непорядок, — отметил Олег.

— Отопление отключено, — доложил хранитель. — за неуплату.

— А что еще отключено?

— Да всё. Вода, электричество, газ — всё. Только канализация работает, но без воды в ней смысла нет.

— Ну да, ну да, — покивал Песцов, и компашка двинулась дальше.

— Это кладовые, — на ходу показывал хранитель, — это бойлерная, но она сейчас отключена из-за отсутствия воды и газа. Отключили, знаете ли, за неуплату. Впрочем, об этом я уже говорил. Это винный погреб, это сейфовое хранилище, а вот это…

— Хранилище? — прервал Песцов разглагольствования хранителя. — То самое, с сокровищем?

— Да. Но первый хозяин установил хитрую систему доступа, и когда он скончался, никто так и не смог войти в него.

— А что там лежит? Ты-то ведь должен знать.

— На меня наложен запрет. Я могу говорить об этом лишь с тем, кто получит доступ к хранилищу.

Олег несколько сник. Ему уже мерещились тяжелые сундуки, полные золота и драгоценных камней, и тут такой облом. Ну да ничего, время есть, а способ открыть дверь он найдет.

— Ладно, где накопитель-то? — спросил он.

— Вот здесь, — засуетился хранитель. — Уже почти пришли.

И он принялся открывать тяжелую дверь.

Накопитель представлял собой здоровенную глыбу кварца, размером с хороший арбуз. Огранкой он повторял бриллиант из императорского перстня. «Видимо, способ огранки определяет назначение камня», — решил Олег.

— И как его следует заряжать? — спросил он хранителя.

— А вот, — подсуетился тот. — вот приемник.

На отдельной подставке рядом с накопителем стоял шарик. Примерно такой же, как артефакт для определения ранга, только меньшего размера.

— Ну, здесь я примерно понимаю, что нужно делать, — облегченно вздохнул Олег. Он приложил ладони к шару приемника, ощутил сосущую пустоту в ядре и тут же оказался в кромешной тьме.

— Эй! Кто-нибудь!

В первую секунду Песцов не на шутку перепугался. Но после сообразил: он слил всю энергию из ядра в накопитель, и не осталось ни одного клоуна, чтобы освещать ему подвал. И вправду придурок!

— Хранитель! — позвал он. — И как мне отсюда выбираться?

— Минуту! Сейчас я обеспечу аварийное освещение, — отозвался тот.

В подвале, помимо кромешной тьмы, повисла изрядно действующая на нервы мертвая тишина. Впрочем, это продолжалось недолго. Где-то вдалеке послышались шаги, шорох одежды и, наконец, сверкнул огонек.

Огонек приближался, шаги становились отчетливей, и вскоре у дверей комнаты с накопителем появился пожилой мужчина в красной шитой золотом ливрее, белых чулках, башмаках с золочеными пряжками и завитом напудренном парике. В руках у гостя был древний-предревний керосиновый фонарь.

— Хозяин, — предупредительно поклонился ливрейный, — прошу следовать за мной.

Наверху, в кухне, хранитель задул огонь в фонаре и поставил его на полку. Повернулся к Песцову, поклонился.

— Благодарю, хозяин. Теперь накопитель заполнен на десять процентов. Этого хватит на ближайшие полгода. Кроме того, теперь я в состоянии поддерживать свой видимый образ и, соответственно, исполнять обязанности дворецкого в присутствии вас и ваших гостей. Каких слуг из числа нежити мне следует разбудить?

Олег задумался.

— Давай пока домового.

— Всех?

— А их много?

— Пятеро. Дом большой, меньшим числом управляться трудно.

— Одного. Здесь пока буду появляться только я один, и то нечасто. Так что работы у него будет не лишку. Пусть пока убирает в доме и, первым делом, займется третьим этажом. Потом кабинетом, моей спальней и библиотекой, а дальше как захочет.

— Будет исполнено, хозяин.

— Да, еще надо бы двери да ворота исправить, дорожку от калитки до крыльца расчистить. Кто будет этим заниматься?

— Это обязанности дворового. Может, и его разбудить? Он много энергии не возьмет.

— Буди. И раз уж такое дело, пусть он оградой озаботится. Чтобы аккуратно все было, чтобы подправить, где надо, подкрасить, почистить. А в другой раз ты мне полный список нежити выдашь, и я подумаю, кто еще может быть нужен.

— Когда ждать вашего появления, хозяин?

— После рождества, то есть, примерно через неделю. Но…

Олег прикинул варианты.

— Давай лучше так: к рождеству то, что я перечислил, успеете?

— Успеем.

— Тогда чтобы к рождественской ночи всё было готово. Всякое может случиться. Вдруг понадобится место для того, чтобы отоспаться.

На улице просигналило прибывшее такси.

— Хранитель, — вспомнил Олег напоследок. — а как ты получил вот этот образ?

— Мне предоставил его первый хозяин как награду за десять лет службы.

— Ты его сам выбирал или просто пользуешься тем, что тебе дали?

— А что, можно выбирать?

— Если честно, не знаю. Но было бы интересно попробовать.

По дороге в гимназию Олег долго размышлял, потом спросил домовую:

— Милка, а у тебя твой образ был изначально, или тебе его тоже кто-то дал?

— Разумеется, дали. Одна из моих хозяек, милейшая старушка Розалина Львовна, очень любила кошек.