Ниочема

Глава 27

Олег Песцов и Евгений Росомахин сидели в кабинете за большим столом друг напротив друга. Рядом с Песцовым стояла чашка кофе, рядом с Росомахиным — стакан виски. Главы родов работали.

— Вот смотрите, Евгений Петрович, что я отобрал из вашего списка. Разумеется, я возьму лишь несколько пунктов, да и ровную сумму подобрать не выйдет. Так что давайте обсуждать. Кстати, я уверен, что вы мне предложили далеко не все, что могли.

— Я отобрал действительно достойные гарнитуры, сравнимые по стоимости с родовой парюрой. Да и вам будет проще обменять наши камни на два-три лота, чем на пригоршню сравнительно мелких вещей.

— Что ж, извольте.

Росомахин открыл на своем телефоне другой список. Олег принялся его неторопливо листать. Брошь, кольцо, серьги, браслет, еще браслет… Слов нет, вещицы красивые. Настоящие шедевры ювелирного искусства. Но что-то не то, не цепляет. Олег пролистнул мужской перстень черненого серебра с лунным камнем, потом фероньерку…

— Бери! — долбануло в голову.

— Песец? Ты откуда?

— От верблюда! Перстень, говорю, бери!

— Ты скажи сперва, что это за штука, — возразил Олег, меланхолично пролистывая список.

— Ты что! — возбужденно орал Предок. — Это же родовой перстень Песцовых!

— А что он дает?

— Да кучу всего дает! Я потом тебе расскажу. Бери!

— Возьму, не ори. И не мешай торговаться.

— Все, все, ухожу.

Олег долистал список до конца.

— Ну что, давайте окончательно определимся с обменом. Вот смотрите, эта полная парюра с бриллиантами из пятнадцати предметов, согласно вашим записям, тянет на шестьсот тысяч. Серьезная вещь, ничего не скажешь. Я понимаю, что специально для этого торга вы, Евгений Павлович, прибавили к ценам пять-десять процентов. Это нормально, я сам бы сделал так же. Теперь вот этот гарнитур с бериллами: серьги, подвеска и диадема. Еще сотня. Мужской бриллиантовый комплект: перстень, зажим для денег, булавка для галстука. Сто пятьдесят, поскольку перстень является накопителем. Всего восемьсот пятьдесят. Вы согласны?

— Пока что да, — кивнул Росомахин.

— Идем дальше. Вот это колье и серьги с черными бриллиантами. Сто двадцать. Теперь давайте из другого списка. Диадемка с аметистом — пятнадцать, браслет — золотая змейка с изумрудным глазком, пять, Бриллиантовая сетка на волосы — тоже пятнадцать.

— Выходит уже больше миллиона.

— Но мы ведь помним о десяти процентах? Вы же не стали меня поправлять, значит, я угадал. Но не переживайте, вы таки останетесь в плюсе. Давайте добавим к общему списку инкрустированную перламутром шкатулку — сущий пустяк, две тысячи, нитку жемчуга и вот этот мужской перстень. Буду носить на каждый день. В итоге по вашим ценам чуть больше миллиона, но при том вы сэкономили не меньше пятидесяти-семидесяти тысяч.

— Шустрый вы человек, господин Песцов.

— На том стоим, господин Росомахин. Но и у вас хватка железная. С какими-нибудь Барсуковыми мне было бы намного проще.

Росомахин усмехнулся:

— Рад, что мы оба остались удовлетворены итогами сделки. Я сейчас отдам распоряжение, и к вечеру курьер доставит выбранные вами вещи. Тогда и произведем обмен.

В дверь кабинета постучали:

— Господин, — вошел дворецкий, — к вам офицер из СИБ.

— Пригласи его.

Вошел подтянутый мужчина средних лет. Черный мундир, орденская планка, нашивки за ранения.

— Майор Службы Имперской Безопасности Баранов! — представился он, протягивая удостоверение.

— Что имперской безопасности понадобилось от бедного гимназиста?

— Нам бы хотелось из первых рук получить сведения о событиях вчерашнего вечера. Согласитесь, реальный участник может поведать намного больше.

— Прекрасно. Евгений Павлович, не хотите поучаствовать в беседе? Это, майор, господин Росомахин, тоже непосредственный участник вчерашнего безобразия. Какие-то моменты он знает лучше меня.

— Это намного больше, чем я надеялся. Я могу включить диктофон?

— Конечно. Присаживайтесь, господин Баранов и начнем.

В дверь снова постучали.

— Господин, к вам человек из дорожной полиции.

— Пусть подождет или придет через… час? — взглянул Олег на майора СИБ.

— Лучше через два, чтобы наверняка, — ответил тот.

— Так вот, пусть приходит через два часа.

Дворецкий вернулся через пять минут.

— Господин, полицейский настаивает и грозится.

— Олег Иванович, давайте узнаем, в чем дело. Если что, я буду на вашей стороне, — улыбнулся Баранов.

— Хорошо. Приведи полицейского.

Еще через минуту в кабинет ворвался здоровенный капитан в казенной шинели, штанах с красными лампасами, меховой шапке и сапогах.

— Песцов! Следуйте за мной! — приказал он Росомахину.

— На каком основании? — поинтересовался Олег.

— Вы обвиняетесь в превышении скорости, опасном вождении, езде без прав, проезде перекрестка на красный свет, провоцировании аварии, а также парковке в неположенном месте.

— И что, за это положен арест?

— Это не ваше дело. Следуйте за мной, иначе к этому списку добавится неподчинение законным требованиям представителя власти.

— А ордер у вас имеется? — спросил Песцов.

— Пацан, не влезай!

Олег решил обидеться:

— Значит, так, капитан: вы вошли в частное владение дворянина, не представились, не предъявили в развернутом виде документ, удостоверяющий ваши полномочия, не озаботились ордером. Иными словами, вы нарушили все пункты служебной инструкции, какие только можно. Перечисленные вами нарушения караются только штрафами. Так что пришлите мне предписания о взыскании, я их изучу и оплачу, либо опротестую в суде. Сейчас же вы можете быть свободны.

— Ты что себе позволяешь, молокосос! И вообще, я сейчас говорю не с тобой!

Росомахин во время разговора старательно прятал улыбку, а майор откровенно веселился. Полицейский, входя в кабинет, проигнорировал его присутствие, и сейчас СБУшник сидел позади него с широкой ухмылкой.

— Капитан! — голос Песцова был предельно холоден. — За то, что вы сейчас наговорили, я имею полное право выгнать вас из моего дома пинками. Я даю вам последний шанс уйти самому и сохранить лицо и задницу. Даю вам пять секунд.

Полицейский оперся на столешницу широкими ладонями.

— Да что ты мне сделаешь, сопляк?

— Я отдам приказание. Дворецкий, я приказываю выпинать этого человека из моего дома и запрещаю впускать в дальнейшем.

— Господин, это потребует много энергии, — неслышно для других предупредил хранитель.

— Ничего, я добавлю. К концу недели у тебя будет почти полный накопитель.

— В таком случае я готов исполнить приказание.

Капитан был донельзя удивлен, когда пожилой с виду дворецкий ухватил его за шиворот, с легкостью толкнул к двери и добавил ускорения пинком.

Когда крики и угрозы капитана затихли где-то внизу, Росомахин, утирая слёзы, сказал:

— Вы страшный противник, Олег Иванович. Это ж надо было придумать — выпинать!

Он еще хохотнул.

— Но у вас не будет проблем из-за этого?

— Никаких, — ответил Олег. — Вот господин майор свидетель. Вы ведь записали всю беседу?

— От начала и до конца. Думаю, Пастухов будет рад послушать.

— А со мной не поделитесь?

Император Петр Четвертый орал так, что в спальне младшего принца дребезжали стеклопакеты. Непутевый отпрыск скакал по комнате в чем мать родила, пытаясь увернуться от мощного ремня с кованной пряжкой. В углу застыла бледная как мел девчонка, прикрывая наготу наспех содранной с постели простыней. В конце концов молодость уступила опыту. Голова принца оказалась прочно зажатой меж батюшкиных коленей. Петр взмахнул было ремнем, но углядел ту самую девчонку.

— Чего стоишь? Брысь!

Та, не помня себя от страха, пулей выскочила в дверь вместе с простыней.

Император замахнулся и первый двуглавый лев с хлестким шлепком отпечатался на августейшей заднице.

— А-а-а-а!

Вопль шалопая разнесся по всему жилому крылу дворца.

— Это тебе за Росомахину!

— А-а-а-а!

— Это тебе за камни!

— А-а-а-а!

— Это тебе за Песцова! За охранников! За простреленную задницу! За покушение на наследника!

— А-а-а-а!

— А-а-а-а!

В спальню заглянула супруга императора, матушка Алексея свет Петровича.

— Петенька, что ты делаешь?

Она трагическим жестом схватилась за голову.

Император приостановился. Принц получил передышку и надежду на прекращение порки.

— Не видишь, что ли? Мозги вправляю. Через уши не доходит, пусть через зад влетает!

— Но ведь это непедагогично, так нельзя!

— А девок, значит, портить можно?

— Но мальчику же нужно как-то сбрасывать энергию. Он ведь еще ребенок!

— Ребенок? — рассвирепел Петр. — Как девок охмурять, так взрослый, а как ответ держать, так ребенок? От него гимназистка бежала так, что туфли по дороге потеряла! Уйди с глаз моих, ради Предка, а то и тебе прилетит за компанию!

Супруга посчитала за благо удалиться. Слово у Петра с делом обычно не расходилось, а перспектива светить львами на филее была для неё не слишком привлекательной. Спать на животе она тоже не любила.

Чуть позже, когда экзекуция была завершена, а главный Львов чуть поостыл, собрался семейный суд: император с братьями да их жены. Ответчик, морщась стоял перед высокой коллегией и не ждал ничего хорошего.

— Давай по пунктам, — провозгласил средний брат. — Что ты, Петя, сегодня вменял этому оболтусу? Росомахину? А что с ней не так?

— Да с ней всё не так. Простолюдинок, вишь, ему мало, дворянок портить захотел. А девка несовершеннолетняя, ей даже ещё и восемнадцати нет. Ты ведь знаешь, что я должен буду сделать, если род Росомахиных потребует суда?

— Можно подумать, прежде такого не было. Откупились бы.

— И до каких пор я буду откупаться? Впору в бюджете отдельную строку заводить: на баб младшего наследника. На те деньги, что я отдал, отмазывая сыночка, можно полк истребителей закупить. Дорогой — в буквальном смысле.

— Понятно. А камни что?

— Всё то же. Эта Росомахина пришла на бал в родовых камнях. И нашему дитяте восхотелось их прикарманить. Двух зайцев одним ударом: девицу в постель, а камни в сейф. Только он не знал, что Росомахиной они не принадлежат.

— Как не принадлежат? — вскинулся императревич Алексей.

— Вот так, — язвительно ответил Петр. — Она взяла их у Песцова сроком на сутки. Передача драгоценностей зафиксирована нотариально. Представляешь, какой был бы общественный резонанс? Песцов дарит мне ценностей на бешеную сумму, а я, в лице дорогого сыночка, отжимаю у него еще миллиончик. Замечательно, правда?

— Я не думал… — пролепетал подсудимый.

— А стоило бы! — отрезал император.

— А сам Песцов при чем здесь? — продолжал выспрашивать братец.

— А при том. Эта Росомахина пришла с ним и он по всем законам обязан вернуть её целую и невредимую туда, откуда взял. Но у Песцова — вот незадача — именное приглашение. Он мой личный гость. И, значит, Росомахина тоже попадает в этот статус. Получается, что я позволяю на своем балу оскорблять моих личных гостей. Это уже прямая пощечина мне лично. Тебе не кажется, что это чересчур?

Император повернулся к отпрыску:

— А тебе? По-хорошему, это уже тянет на госизмену!

Парень побледнел. Что бывает после подобного обвинения, он знал очень хорошо. Водили его на экскурсии.

— Ну ладно, с этим понятно, — вступил младший брательник. С охраной тоже: они подчиняются только своему командиру, а командир — лично императору. Пытаться им приказывать — тот еще идиотизм. А уж увольнять… С покушением идиотизм ещё больший. Такое сообщение автоматически включает у дворцовой охраны особый режим несения службы. Со всеми вытекающими последствиями. И лицо, сообщившее заведомо ложные сведения, несет за это ответственность. Насколько я помню, за подобные выкрутасы полагается десять лет каторги. А что с задницей?

— Так этот придурок, едва очухался, отобрал винтовку у одного из охранников, тут же поскользнулся, снова грохнулся и, падая, пальнул. Пуля рикошетом вернулась ему же задницу.

— Младший брат некультурно заржал.

— В задницу? Ха-ха-ха!

— Смеешься, да? — вновь начал заводиться император.

— Так смешно же! Себе… в задницу! Ха-ха-ха!

— Вот именно, смешно. Весь дворец смеется. Надо Львовыми смеются! Вы это понимаете?

Петр обвел грозным взглядом всех присутствующих.

— Не уважают, не боятся. Смеются! Император и его семья не могут себе позволить быть смешными! Никто не станет добровольно подчиняться паяцу на троне. И тогда нам всем, каждому из нас, придется долго и кроваво доказывать право рода на власть. А этот ушлепок, едва целитель заделал ему лишнюю дыру в заду, первым делом притащил к себе в койку очередную девку. От него нормальные вменяемые девушки сбегают, роняя на ходу тапки, над ним смеется весь Петербург и половина империи, а ему лишь бы свежую девицу попользовать. Всех заслуг — только нездоровая потенция. Тоже мне, кролик-энерджайзер. Куча людей вынуждена бегать, дерьмо за ним подчищать, а царевич в это время развлекаться изволит. Может, кастрировать этого бычка, а? Что скажете, родичи?

Петр сейчас не шутил, и до Лёшеньки дошло, наконец: он перешел-таки черту. Он побледнел и, забыв про поротую задницу, прикрыл обеими руками пах. Среди судей раздались смешки.

Император обернулся:

— Даже сейчас ты смешон! Видимо, единственное что тебе дорого в жизни — это орган размножения. Тьфу! Смотреть противно.

Петр снова повернулся к родне.

— Разумеется, я исключил этого дармоеда из числа наследников трона. Сегодня подписал указ и отдал на исполнение. Но так оставлять ситуацию невозможно. Не дай Предок, хоть часть этого выплывет в интернет!

— А как это может выплыть? — влезла супруга, матушка непутёвого принца. — Что этот Песцов сможет доказать? Может, втихую устранить и дело с концом.

— Сыночка выгораживаешь? Не пройдет нынче твоя хитрая комбинация. Уверен, у Песцова все доказательства собраны, подкреплены свидетельствами и так, что не вывернуться. Про графа Орлова все слышали? А то, что началось всё с того, что он Песцова убить пытался, знаете? Тоже, кстати, из-за непутевого этожеребеночка. Нынче графу Ростопчину пришла пора мошну растрясать. Обиделся граф, что какой-то там Песцов его сынка на дуэли победил, послал людей. Теперь ответит по закону.

— А там же еще какие-то были? — уточнил брат средний. — Росомаховских постреляли, Песцов с девчонкой едва смогли спастись.

— Наемники. Пару человек из них Росомахин отловил и допросил. Задание у них было — убить гимназистов и забрать камни. Вот заказчика узнать не удалось. Командира отряда Песцов в распыл пустил.

— Как в распыл? — удивился младший брат.

— Каком! Ручки в одну сторону, ножки — в другую, потроха — в третью. Мелкими клочками в радиусе десяти метров.

— Это какой же у него ранг? — поинтересовался средний.

— Восьмой. И это он ещё даже до восемнадцати не добрался. Так что забудьте о нём, этот парень мне нужен. И к моменту совершеннолетия он должен быть безусловно лоялен престолу. Всем понятно?

— Я слышала, — вставила свои пять копеек одна из жен, — что вчера был уничтожен отряд наемников «Буря» вместе с командиром, некоей Жанной Бойцовой. Они взяли дорогой заказ, сто пятьдесят тысяч. Я с утра в чате посидела, мы с девочками о новостях потрепались. Вот и…

— Против Песцова как раз «Буря» и работала, — задумчиво произнес император и взглянул на супругу.

— Дорогая, ты вчера просила у меня сто пятьдесят тысяч на какие-то цацки. Купила?

— Н-нет, я передумала.

— Тогда верни деньги.

— Я… я уже…

— Потратила? — вкрадчиво поинтересовался Петр.

— Да, — закивала женщина.

— А на что? На найм «Бури»?

— Нет, что ты!

Жена императора улыбалась, но в глазах была полнейшая паника. Говорить дальше смысла не было, и без того всем всё было понятно.

— Хор-роша семейка! — прорычал Петр. — Один сдуру косяк за косяком лепит, другая, тоже от большого ума, людей убивает, чтобы сыночку по попке не перепало.

Он прошелся по комнате, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Все, совет окончен. Ты, — он указал на жену, — едешь к маменьке в Новосибирск. Сегодня же! Чтобы через полчаса духу твоего во дворце не было. Завтра к тебе приедет чиновник, подпишешь документы о разводе. Приданое твое верну всё до копейки кроме Воронежского поместья, оно уйдет Песцову в качестве виры. У него там по соседству какие-то родовые болота, как раз в тему будет.

— Но ведь…

— Я твою дурость и подлость оплачивать не собираюсь. И радуйся, что легко отделалась. За такое тебе полагается публичное повешение на площади. И не сомневайся, я бы это сделал. Но твой сыночек мне подгадил, репутацию семьи испакостил. Я сейчас не могу позволить еще одного скандала. Но если не уймешься, решишь в оппозицию податься, я к тебе в гости Песцова пришлю. И подробно расскажу ему, кто заказал его и Росомахину и почему. Чего сидишь? Время пошло! Через полчаса тебя в чем будешь, в том и выставят. Да, фамильные камни Львовых забирать не смей!

Женщина всхлипнула и, на ходу вытирая слезы, выбежала из комнаты. Следом за ней направилось двое гвардейцев.

— Теперь ты.

Палец императора нацелился на принца. Тот, видя крутое решение судьбы матери, не знал, чего и ждать. На всякий случай, приготовился к худшему и покрепче прижал руки к причинному месту.

— Из дворца прочь! Борделя здесь я не допущу. Это первое. Второе: ты женишься. Свадьба через неделю. Мне давно уже губернатор Чукотки Моржов намеки делает, что не прочь породниться. Так что поедешь в Магадан, пойдешь в примаки, хрен моржовый. Твой самолет завтра утром. Иди, собирайся.