Ночная вахта

Глава 2 На островах

Перед завтраком лейтенант Келлог обратился к нам с лаконичной речью, призванной поднять боевой дух членов экспедиции. Было объявлено, что «наш долг — выполнять наш долг» и о том, что дневной рацион будет сокращен на треть «до возвращения на чистые воды реки имени Принца Альберта». Первая новость никакой новостью не являлась — напоминаниями про наш долг командир изводил нас ежедневно. На оскудение пайка мы тоже среагировали слабо: экипаж «Ноль-Двенадцатого» и те из солдат, что посмышленее, догадывались, что нерабочий винт сократит наши дни куда радикальнее мизерной нормы жратвы. Зато взволновались волонтеры, даже из ялика расслышавшие о горестной вести насчет урезания выдачи галет.

Лейтенант шагнул к корме и веско призвал:

— Живо заткнули пасти! Готовьтесь нырять. Доктор Крафф утверждает, что за все утро не видел ни одной чертовой зыби. Вода безопасна, а ножовка наточена. За дело!

Наш славный офицер с очевидным намеком хлопнул по револьверной кобуре на своем ремне. Гребцы уныло молчали, не спеша браться за весла.

— Вот этот выглядит поразумнее, — без особой уверенности указал шкипер на тщедушного волонтера с оборванными до локтей рукавами рубахи. — Должен управиться. С пилой дело пойдет побыстрее, тут что и говорить. Берись за дело, парень!

Гребец уставился на ножовку в руках мистера Магнуса и заметно, даже сквозь многослойный грязный загар, побледнел.

— Живее к корме, обезьяны! — рявкнул лейтенант.

Сотоварищи приговоренного резво взялись за весла, сам будущий герой все еще сидел с ошеломленным видом. Ялик слегка стукнул нас в корму — корпус катера отозвался приглушенным погребальным гулом.

— Давай, иначе все пропадем, — шкипер подал в лодку пилу.

— Я нах пилить не уметьмля, — прошептал гребец.

— Ну-ка, подбодрите его багром, — призвал лейтенант Келлог.

Сэлби охотно ухватил багор и протиснулся на корму. Я перехватил древко орудия, слегка придержал бойкого солдата и кашлянул:

— Сэр, разрешите внести предложение. Техническое, сэр.

Лейтенант прищурился:

— Считаешь себя умником, сопляк?

— Никак нет, сэр. Но мне приходилось прочищать канализацию. В этом искусстве, сэр, главное, сохранить напор и свежие силы. Возможно, работая попарно, мы управимся быстрее. Опять же, так будет гораздо безопаснее, сэр. С вашего разрешения, сэр, я бы пошел вместе с ныряльщиком.

На меня смотрели как на тронутого на всю голову простофилю. Отчасти так и было. Но только отчасти.

— Желаешь нырнуть? — не скрыл презрительного удивления лейтенант. — В определенном смысле так будет быстрее, что верно, то верно. Но пойдет ли это на пользу винту? Как думаете, мистер Магнус?

Шкипер пожал плечами:

— Хуже не будет. Но Энди, похоже, спятил…

— Ни разу не спятил, сэр, — заверил я. — Две пары рук вернее, чем одна. Лианы оттягиваем от вала и режем по витку, сэр. Смысл в чередовании, силе и страховке.

— Лезь, — решил лейтенант. — Но оружия я тебе давать не стану, все равно утопишь.

— Я имел в виду багор, сэр. Им можно отжимать клубок водорослей.

Поганец-лейтенант милостиво разрешил рискнуть казенным флотским багром, и я, скинув рубашку, принялся разуваться. Пялиться на поверхность болота в надежде разглядеть смертоносную рябь, было глупо, но я все же не удержался: пока было чисто. Далее тянуть было нечего: протиснувшись под нижний леер, я решительно соскользнул в густое дерьмо, что поневоле приходилось именовать водой. Жижа, теплая вверху, стоило погрузиться глубже, обжала мои ноги могильным холодом. Я выругался. На палубе хохотнул умник Бинэм. Мне передали багор, я попытался нащупать хоть какое-то твердое дно — тщетно. Пришлось опереть инструмент на планширь ялика и борт катера, создав нечто вроде распорки, по крайней мере, так за багор было удобно держаться.

— Давайте ножовку. И ныряй сюда, дружище.

Волонтер на миг зажмурился, что-то прошептал и сполз в воду. Мы начали работать…

…Погрузиться в бурую тьму, оттянуть виток скользкой лианы, пилить… Волонтер порывался заполучить ножовку, но я не собирался уступать инструмент — куда разумнее порезать руку другому, чем подставлять собственную. Все-таки это я здесь англичанин и помощник механика, а не этот худосочный дикарь. Впрочем, я был осторожен, пусть и работал на ощупь. В свою очередь, гребец старался подставлять проклятую лиану поудобнее. Мы выныривали, отфыркивались, кивали друг другу и вновь погружались в беззвучное густое желе. Нельзя сказать, что наши усилия были абсолютно безрезультатны: виток поддавался, но крайне медленно. Эта дурацкое растение оказалось покрепче любого стального каната. Главное было работать и не задумываться об окружающей нас подводной тишине. Я едва различал собственные плечи, так мутна была вода…

Зачем я полез в воду, и что стало с моим инстинктом самосохранения? Все в порядке, он работал. Просто утром я представил себе, что вновь стою за бильярдным столом, как в старые добрые времена. И догадался, что разумнее первым начать розыгрыш партии. Нас одиннадцать человек, цвет-ранг моего «шара» повыше волонтерского, но едва ли значительно. Следовательно, если нас начнут скармливать зыби по одному, моя очередь придет четвертой. Учитывая, что болото жрет ныряльщиков не сразу, лучше пойти первым и, если расчет будет точным и шар окажется в лузе, взять паузу. Тем более, поскольку я в воде не один, у хищника будет выбор и я могу успеть выскочить. Утром я прикинул возможные рикошеты, уход красных и цветных шаров, соответсвующее улучшение-ухудшение положения битка — то есть, меня. Инициативное начало фрейма явно давало преимущество. О, несомненно, данный расчет выглядел спорным. Но смешно ждать от Болота строгих правил игры… Главное, не думать о страхе.

Мы одолели второй виток, я вынырнул и прохрипел:

— Сэр, нужна смена!

— Да вы там и пары минут не пробарахтались! — немедля заявил лейтенант.

— Ноги сводит и ножовку следует подточить, — пояснил я, демонстрируя инструмент со стертыми до половины зубьями и пиная под водой напарника, дабы тот не ляпнул чего-то лишнего.

— Не выдумывайте, Дженкинс, пила еще вполне способна поработать, — возразил наш командир, присматриваясь к состоянию инструмента.

— Сэр, они работают уже десять минут, — вмешался доктор Крафф, демонстрируя хронометр. — Им необходимо отдышаться. Запустим вторую пару.

— Будь по-вашему, — неохотно согласился лейтенант. — Выбирайтесь, неженки.

Ни одна тварь в ялике не потянулась нам помочь, мне пришлось пихать напарника в мосластый зад, из лодки он протянул мне дрожащую руку. Мы свалились на сухие и дивно теплые банки ялика.

— Пиявкинах! — брезгливо указал пальцем щербатый волонтер.

Я туповато смотрел на ступни напарника, густо покрытые трехдюймовыми жирным «шрамами». На собственные ноги и взглянуть было страшно.

Антонио в трюме точил ножовку, на палубе активно обсуждали ситуацию. Нам в ялик кинули фитиль, и мы поочередно прижигали пиявок, особенно цепко державшихся под коленями и в паху. Шлепающиеся на дно лодки черви выглядели уже не так кошмарно: просто крепенькие животные, резво извивающиеся и полные крови. Мне пришла жутковатая мысль, что в случае голода можно использовать кого-то из нас в качестве наживки. Жареные и подсоленные пиявки должны быть недурны на вкус — этакие миниатюрные «черные пудинги»[3].

— Так сколько там еще чертовых лиан, Энди? — окликнули меня с катера.

— Там плотный ком диаметром чуть шире винта, — отозвался я, припекая особо цепкого червя.

— Этак нам и ножовки не хватит, — отметил скорый в арифметических подсчетах Док. — Сточится на шестой паре ныряльщиков.

— Будут грызть зубами, — ответил лейтенант. — Малодушия и нерешительности в экспедиции я не допущу!

— Предлагаю пойти иным, сложным, но технически возможным путем, — со сдержанным негодованием разгладил усы наш шкипер. — Отбуксируем катер в удобное место, поднимем корму и очистим винт. Да, это отнимет время, но поможет сохранить людей и наше судно.

— Люди обязаны выполнять свой долг! — напомнил лейтенант Келлог, поигрывая револьверным шнуром.

— Их долг работать, а не дохнуть на потеху здешней фауне, — справедливо заметил Док.

— Мы можем потерять несколько дней, но выполнить нашу задачу. Кстати, во вчерашнем трагическом происшествии имеются загадки. Лично мне не совсем понятно, кто на нас напал.

— Какая разница? Мы здесь не для изучения болотных мерзостей, — поморщился лейтенант.

— Знать врага необходимо, — возразил наш ученый. — Например, лианы можно подсушить. Возможно, тогда они станут доступнее для резки.

— Или вообще окаменеют, — проворчал шкипер. — Так или иначе, нам нужно поднять корму и взглянуть на неприятность с винтом собственными глазами. Обратите взоры вон в ту сторону, джентльмены. Не похожи ли те точки на острова? Относительно крупные и настоящие острова, я имею ввиду…

Лейтенант Келлог спустился в ялик, угостил гребцов парой оплеух и командование двинулось на разведку. Мы стояли на палубе и без особого огорчения провожали лодку взглядами.

— Может, пойдешь и оближешь банку с зайцем? — предложил мне добросердечный Антонио. — Испарения спирта — тоже спирт. У тебя жутко замерзший вид.

— Да, словно ноги в самый декабрь засунул, — признался я. — Но зайца с испарениями оставлю на самый дохлый случай.

Часа через два вернулась лодка. Считалось, что нам повезло: острова действительно имелись, даже три штуки, и можно было попытаться причалить и поднять корму катера.

Я работал веслом вместе с волонтерами, ялик с трудом тащил тяжелый катер. На палубе «Ноль-двенадцатого» шкипер с механиком работали баграми, стараясь помочь двигать судно. И конечно, особо весомо буксировке помогал лейтенант Келлог, торчащий на носу катера и осыпающий гребцов проклятиями.

Мы наваливались на весла, рядом со мной сидел недавний напарник, поглядывал, и иной раз корчил одобрительные рожи. Надо думать, считал, что с нырянием мы отделались легко. В сущности, он был прав…

Вот они, спасительные островки: низкие, едва приподнятые над водой переплетением обнаженных корней, с невысокими деревьями и кружащими над ними птицами. Все вокруг кричало, курлыкало и склочно скрипело на тысячи протестующих голосов. Нам тут были не рады.

Мы завели «Ноль-Двенадцатого» в крошечную бухту, вернее, подобие бухты. Здесь даже виднелась полоска черно-коричневой земли кромки берега. Я увяз в ней чуть ли не по колено, пытаясь завести швартовый канат…

Груз из кормового трюма был живо перемещен на бак, туда же были согнаны лишние люди. Мы подняли пары и включили лебедку. Через двадцать минут «Ноль-Двенадцатый» наполовину вылез кормой на берег и замер.

— Черт возьми! — только и сказал мистер Магнус, глядя на скользкую опухоль, скрывающую наш винт.

Механик и выделенная ему в помощь пара гребцов немедля начала расковыривать ком лиан, остальные принялись исследовать жалкий берег в надежде развести костер, просушиться и сварить что-то вроде нормального обеда.

— Поосторожнее, Энди, — сказал мне доктор, озирающий окрестности в бинокль. — Здесь могут ждать препакостные сюрпризы.

— Буду настороже, сэр, — заверил я.

Мистер Крафф коротко взглянул на меня поверх бинокля:

— Верно. Именно настороже. А ты храбрый парень, Энди. И умеешь просчитывать шансы. Только на таких парней все надежды нашей говняной экспедиции.

— Благодарю, сэр.

Я полез в заросли, удивляясь внезапной разговорчивости нашего ученого. Вообще-то мистер Крафф, этот лысеющий невысокий крепыш, казался завзятым молчуном. Интересно, где он получил свою ученую степень, или как там это звание называется, и за что его упекли в тюрягу? Небось, жену придушил или еще что-то этакое, сугубо благородное. В любом случае, срок джентльмену влепили немалый, иначе не оказаться нам рядышком на этом вонючем островке.

Остров и вправду оказался гадостным. Перебираясь через ловушки корней-щупальцев, я засадил в ладонь немалую колючку, к счастью, впившуюся неглубоко. Вокруг воняло сероводородом, да так крепко, что даже для Болот казалось перебором. Так и задохнуться недолго.

Достопримечательностей на острове оказалось немного: вонючий труп зайца-кочковика, очаровательные цепочки лиловых цветов на изогнутых стволах деревьев, да и все. Я поразглядывал соседний остров — тот торчал шагах в трехстах, отделенный протокой, и выглядел столь же привлекательно, как наш, который я нарек для простоты «Ремонтным». Имелось у меня чувство, что придется здесь проторчать не один день.

Птицы убрались подальше, наступила относительная тишина, лишь поодаль от берега вздувались и лопались крупные пузыри болотного газа. Приятное местечко…

Кто-то хрустел по корням, пробираясь вдоль берега. Я на всякий случай поправил нож на поясе. К просвету под низкими кронами выбрался волонтер — тот самый, тщедушный, мой славный напарник по заныриванию. Увидев меня, робко затоптался, поддерживая сползающие шаровары.

— Чего тебе? — не стал я разводить церемоний.

Гребец откашлялся и обратился ко мне с просительной речью:

— Сэр, нетлиуваснахиглыснитью, мамнахеё?

Длинные и внятные речи не являлись коньком наших гребцов, но смысл был понятен. Я вынул из картуза иголку с намотанной на нее крепкой нитью.

— Поэкономнее, парень. Мой запас галантереи скромен.

Гребец радостно закивал.

Пристроившись у корня, он зашивал пояс своих штанов. Выгибаться ему было неудобно, но снимать шаровары, видимо, не позволяла религия и обычай. Вообще-то они были странноватыми даже для иностранцев, наши волонтеры. Взять хотя бы их утренние и вечерние молитвы, когда гребцы уединялись и сбивались в кучу. Лейтенант запретил нам подсматривать за нелепым молебном, обычно до нас доносился лишь унисон бубнящих голосов и ритмичные прыжки увлеченных молящихся. Впрочем, наша молитва перед едой наверняка казалась варварам столь же нелепой и смешной.

— Благодарю, сэрнах, — гребец вернул иглу.

— Бережливо управился, — признал я, оценивая остаток доброй навощенной нити. — Как тебя зовут, труженик весла? Или у вас на имена табу?

Как ни странно, он вопрос понял и даже ухмыльнулся.

— Нет нахтабу. Волинтер номер пятьсотшестедятчетыре, млянахего. Если неформальнох, Александртарсовичгребенюкнах. Проще Александрх.

— Последнее попроще, но все равно не для моего убогого косноязычия, — признался я. — Если просто Сан звать буду — ничего?

— Отлично, сэр, благодарствуюнахеготак, — обрадовался гребец.

Наше внимание привлекло движение — через корни у воды неспешно, с хозяйской вальяжностью перебиралась здоровенная жаба: пузатая, в зеленой с пурпурными прожилками коже, глазища навыкате.

— Жирная какая, — прошептал я.

Гребец явственно сглотнул слюну. Ну, с их-то волонтерскими пайками простительно — этак и на мух будешь заглядываться.

Я плавно извлек нож, пригнул к себе ближайшую ветвь и, избегая шипов, аккуратно срезал у ствола. Волонтер следил за мной заинтересованно, жаба — надменно. Эта пузатое земноводное всерьез мнило себя хозяйкой острова.

Гибкая ветвь отнюдь не бильярдный кий, да и рассчитывается траектория хлещущего удара совершенно по-иному, но тут особой точности и не требовалось. Свистнула моя импровизированная охотничья розга, шип, избранный ударным крючком, вонзился за головой жабы. Добыча потрясенно дернула лапами и обмякла.

— Перемогха! — невнятно восхитился волонтер и бросился к добыче.

На свою долю жабятины я не претендовал, но счел своим долгом предупредить:

— Поосторожнее, она может быть ядовита.

— Подвялюнах, потом порожарюх, — авторитетно пояснил Сан, извлекая из складок шароваров короткое, не длиннее пальца, лезвие. Он ловко выпотрошил жабу и нацепил тушку на сухой сук повыше. Разделанная добыча как-то подужалась в размерах и уже не выглядела такой калорийной. Черт, довели нас Болота.

Разглядывая тушку, я не смог отказать себе удовольствие представить лейтенанта Келлога примерно в таком же виде и позе. Ну, сук-то ему придется подобрать потолще.

— Подохнемнах, — печально пошептал волонтер, очевидно, рассматривая будущий деликатес примерно с такими же мыслишками.

На берегу у катера тревожно закричали, и мы поспешили туда…

Крошечную бухту пересекало пятно уже знакомой нам зловещей зыби. Вода у острова казалась чуть почище и мы видели как прыскает прочь от игривой зыби все живое и разумное, порой из воды испуганно выпрыгивали симпатичные серебристые рыбки, их узкие вытянутые тела сверкали в воздухе.

— Вот же проклятье, и здесь оно, — сказал Антонио, пятясь от воды.

Начальство, поглядывая на удаляющегося невидимого хищника, совещалось. Потом мистер Крафф поманил меня.

— Лейтенант разрешил устроить засаду, — сообщил доктор. — Я решил взять тебя в лаборанты. Нет, если хочешь развлечься у винта, я выберу кого-то другого.

Я прислушался к ругани у кормы катера — проклятые лианы не поддавались ни долоту, ни пиле — и сказал:

— Всегда тяготел к наукам, сэр. Думал, вот поднакоплю денег…

— Лаборантам при поступлении в колледж обещаны преференции, — хмыкнул Док.

Мы отыскали в груде наваленных на баке пожитков большую стеклянную банку, бухту тонкой бечевы и отрезали короткий металлический тросик. Нужно признать, Док умел обращаться с клещами и морскими узлами. Снасть была готова, оставалось выследить добычу.

Мы устроили засаду у мысика. сидеть на переплетении корней было не слишком удобно, зато обзор неплохой. Нас отвлекали насекомые, норовящие куснуть в шею и особенно за щеками.

— С каждым днем жужжащей пакости все больше, — нахлобучивая шляпу, отметил Док.

— Интересно, что будет дальше. Малярия и иные лихорадки здесь, должно быть, просто удивительные.

— Может обойдется? — без особой надежды предположил я.

— Едва ли, поскольку…. Вон они! — воскликнул Док, опуская бинокль. Мы поспешили по берегу, выходя наперерез зыби. Мистер Крафф резво перепрыгивал через корни, меня тоже охватил охотничий азарт.

— Должны достать. Ну-ка! — доктор воинственно раскрутил банку над головой.

Стеклянный снаряд устремился в направлении скользящей зыби — сама банка крепилась в металлической петле, далее тянулась бечева. Хитрость состояла в том, чтобы попасть в край зыби. В ином случае, как утверждал мистер Крафф, мы рискуем потерять снасть.

Ловчая банка плюхнулась и подняла тяжелые брызги — Док не дотянул до цели фута два. Мы поспешно выбирали бечеву, мистер Крафф работал в кожаных перчатках, мне было рекомендовано почаще вытирать руки, для чего была припасен ком ветоши.

— Разрешите мне рискнуть, сэр? — попросил я, тщательно вытирая ладони.

— Попробуй, Энди, — с сомнением пробормотал Док.

Раскручивая хрупкий биток, я взял упреждение, предусмотрел маневр живой зыби — по ее курсу виднелась коряга, едва ли способная заинтересовать неведомого хищника. Легкий юго-западный ветер должен был помочь точности обводящего удара, в смысле, броска. Снасть тускло блеснула, устремившись к цели…

— Точно, Энди! — воскликнул доктор.

Я и сам видел, что не промахнулся, хотя и попал чуть ближе к середине пятна зыби. Небезупречный удар, ведь целил я по самому хвосту.

— Тянем! — приказал Док. — Руки осторожнее!

Мы подтаскивали снасть к берегу, я не чувствовал никакой особой тяжести.

— Выскользнула, да. Док?

— Посмотрим. Вообще-то, оно вряд ли намного плотнее воды. Береги пальцы!

Я отдернул руки — бечева ближе к тросику оказалась значительно тоньше, чем минуту назад.

Мистер Крафф подцепил стальную петлю палкой и осторожно установил банку-ловушку на ближайшем корне.

— Ну-с, сдается, что-то у нас есть.

По поверхности мутной воды бегали крошечные завихрения. Их было с дюжину, но наверняка в том стадном пятне на открытой воде их насчитывалось тысячи тысяч.

Док, соблюдая величайшую осторожность, колдовал со стеклянными лабораторными плошками. Потом извлек из ящичка микроскоп и приказал мне развести огонь.

Пока я справлялся с непростой задачей разведения костра в этом промокшем насквозь месте, мистер Крафф, вооруженный прибором, разглядывал «охотничью воду», гмыкал, хмыкал и несколько раз восхищенно выругался. Как выяснилось, браниться наш ученый умел весьма изобретательно.

— Взгляни-ка сюда, Энди, — внезапно позвал он. — Ciliophora[4]!

Откровенно говоря, я бы обошелся и без разглядывания опасного непойми-чего. Но отказываться было неудобно.

В окуляре прибора я увидел двух странных существ, похожих на полупрозрачные огурцы — они вяло дрейфовали в жидкости.

— Полагаю, это инфузории, — пояснил Док. — Один из типов одноклеточных. В данном случае, весьма крупные особи для своего вида.

— И они нас жрут? — я счел уместным выразить определенное сомнение.

— А у тебя есть иные версии? — язвительно поинтересовался Док.

Полагаю, именно подобным тоном он обращался к своей покойной женушке. В смысле, обращался, конечно, к еще живой, но когда она не вняла докторской интонации…

— Инфузории, значит, — пробормотал я, разглядывая отвратительные «огурцы».

— Очень условная классификация. Мы наблюдаем микроорганизм, паразитирующий на случайной биологической ткани, причем склонный вести жизнь огромными мигрирующими колониями. Ты видел, как я бросил в чашку крошечный кусочек солонины? Его уже нет! О, они отреагировали весьма живо и активно. Удивительная скорость поглощения!

— Понимаю, — подтвердил я, вспоминая спину несчастного гребца. — И как с ними бороться?

— Боюсь, что никак, — сообщил Док. — Благоразумнее всего не попадаться им на пути. По сути, они лишены зачатков разума, посему напугать или убедить этих мельчайших тварей нам едва ли удастся.

— Буду смотреть на воду втрое внимательнее, — пообещал я, отрываясь от чрезвычайно познавательного разглядывания хищных и туповатых «огурцов».

С винтом дело шло туго: мы затупили все, что можно затупить, попытались совладать с проклятыми водорослями каленым железом, но не преуспели. Ком лиан подсох, слипся и приобрел твердость железа и упругость резины.

— Затачивайте и пилите, — лаконично приказал лейтенант.

Мы уныло сели обедать. Похлебка горчила, вероятно, была виновата болотная вода. Док лично проконтролировал ее процеживание и тщательное кипячение, но не сильно-то помогло — в брюхе немедленно забурчало. Вкуса солонины в супчике я так и не уловил, а попытка заесть варево галетой не принесла успокоения — вкус цементной пыли и столярного клея фирменных армейских галет лишь оттенил болотную горечь.

До вахты по очистке винта еще оставалось время и я двинулся прогуляться по островку

— бунтующий кишечник настойчиво требовал уделить ему время. Нельзя сказать, что Ремонтный остров изобиловал уютными местами для минут раздумья и очищения. Все вокруг было колючим и неудобным, а стоило присесть над водой, как меня что-то ощутимо клюнуло в мягкое место и, плеснув, упало в воду. Я поспешно передвинулся. Видимо, какой-то ранний жук, счел мой тыл удачной мишенью для атаки. Док прав — еще неделя или две, и Болота превратятся в истинный ад с миллиардами чертей-насекомых. Жутко подумать какие здесь обитают москиты.

Настороженно озираясь, я окончил необходимые процедуры и двинулся к близкому лагерю. Пора было приниматься за работу. В чем прав скотина-лейтенант, так это в том, что от винта катера зависит наша жизнь…

…Я затачивал ножовку столько раз, что пальцы уже отказывались держать полотно и напильник. По правде говоря Ее Величество напрасно поскупилось, снаряжая экспедицию с таким дрянным напильником. Понятно, о нас, преступниках и глупцах, никто не пожалеет, но пропажа катера всерьез огорчит Адмиралтейство и иных занятых лордов.

А ведь наш «Ноль-Двенадцатый» недурное доказательство торжества британского инженерного гения: крепчайший клепанный корпус, надежнейшая и экономная паровая компад-машина тройного расширения мощностью в 150 лошадиных сил. Наше нормальное водоизмещение 14 тонн, наибольшая длина 42 фута, стандартная осадка 2,5 фута, скорость 12,5 узла. Установка подготовки воды Глинхера-Роу, насос Вортингтона. Вооружение: одна скорострельная паро-пулеметная установка Мк2.2. Прошу простить меня за эти обманчиво скучные цифры, но как помощник механика я просто не могу не восхищаться столь совершенным кораблем. Серийная машина, таких построены уже сотни и эти катера будут верой и правдою служить Британии десятилетия. Да что там, они способны бороздить морские и речные воды столетиями. При должном техническом уходе, разумеется.

Винт не желал очищаться. За день мы сняли пару дюймов дьявольского растения. Я точил ножовку и подумывал о жабах — интересно, много ли их на этих островах? В любом случае, у нас возникает неприятная проблема: нас самих многовато. Не подумать ли мне заранее об уместности флюка[5]?

На берегу заорали, да так, что я чуть не выронил пилу…

Орал стоявший на часах Бинэм — его пост был левее катера, на крошечном мысу из нависавших над водой корневищ. Сейчас солдата не было видно. Вернее, что-то билось и каталось под деревьями, сверкая белыми частями тела и судорожно размахивая винтовкой.

На Бинэма напали. Но кто⁈

Лейтенант проорал приказ занять оборону и немедля выдвинуться резерву. Я и багор числились в резерве. Сейчас мы прыгали через корни, спеша к завывающему часовому. Возглавлял резерв сам лейтенант и доктор.

Бинэм все орал, противника видно не было. У меня мелькнула мысль о невидимых инфузориях, тем более спущенные штаны часового доказывали, что он в нарушение устава неосторожно присел над водой по нужде. Но мы были уже достаточно близко, чтобы видеть, что тощие ягодицы солдата сохраняют свой бледный вид — инфузории до него явно не успели добраться. Хотя вопли «Мой зад! О боже, мой зад»! доказывали, что Бинэм поражен именно с тыла.

— Стоять! — закричал лейтенант, раскидывая руки. — Возможно, солдат заражен! Доктор, это инфузория или что еще? Рядовой Бинэм, заткнись, ради всего святого!

Солдат умолкать и не думал, его вой стал совсем уж нечленораздельным и отчаянным. Бедняга то пытался подтянуть колени к груди, то вновь вытягивался по переплетению корней, суча и дергая ногами от невыносимой боли и путаясь в спущенных брюках. Подсумок раскрылся, драгоценные патроны раскатывались и падали в воду.

— Прекратить! — неистово завопил лейтенант Келлог. Видя, что несчастный обезумел и не в состоянии воспринимать приказы, наш офицер повернулся к Доку и сгреб ученого за лацканы сюртука. — Черт возьми, да что с ним такое⁈

— Если вы меня отпустите и дадите взглянуть на пострадавшего, сэр крикун, я попробую выяснить, — огрызнулся мистер Крафф. — Уберите руки!

Лейтенант нехорошо прищурился, но отпустил ворот доктора.

— Держите его, пока он не свалился в воду, — скомандовал мистер Крафф.

Шкипер неуверенно навалился на плечи бьющегося в судорогах Бинэма, мне пришлось упасть на ноги обезумевшего солдата. Его бледный зад оказался в малоприятной близости от моего лица, и я увидел, как между ягодиц солдата что-то дергается.

— Док, его задница! — ошеломленно вскрикнул я.

— Вижу, — хладнокровно заверил доктор. — Но этого быть не может! Разновидность Vandellia cinhosa[6] В этом умеренном климате⁈ И почему в анале⁈

Из солдатской задницы торчал рыбий хвост. Вообще-то не очень большой, серебристый и явно живой. Обладатель хвоста, надо думать, происходил из породы рыбьих или как их там правильно по латыни. И он, кажется, намеревался продвинуться вглубь солдатской плоти и устроиться там поудобнее. Бинем взревел как раненый слон:

— Уберите ЭТО!

— Сейчас, только успокойся и замри! — прикрикнул Док, поспешно извлекая из кармана футляр с медицинским набором. Развернул добротную кожу, выбрал пинцет побольше…

— Уберите! Оно лезет в меня! — в истерике завизжал солдат.

— Спокойно, спокойно! Сейчас, старина. Держите его крепче! — приказал нам доктор, ухватил рыбий хвост пинцетом и потянул.

Бинэм на миг замер, потом взвыл с удвоенной силой:

— Аааааааааа! Оно рвет меня!

Из его задницы действительно заструилась кровь.

— У твари костяные крючья на жабрах и плавниках, — пояснил Док, утирая взмокшее лицо. — Возможно, придется вырезать мерзкую рыбешку.

— Режьте и побыстрее! — лейтенант Келлог и наступил сапогом на поясницу лежащему.

— Не время для болтовни! Я его держу.

Доктор с сомнением покачал головой и извлек ланцет.

— Вы хотите меня убить, — на удивление тихо молвил Бинэм и неистово рванулся…

Моя легковесность в очередной раз меня подвела — я оказался прямиком в воде, да еще окунулся с головой…

…Когда я выскочил на береговые корни, шкипер стоял на четвереньках, приблизившиеся было к месту происшествия остальные члены экспедиции пятились обратно к катеру. Бледный как мел Бинэм неловко лежал на боку и в его руках гулял угрожающе вскинутый «энфильд».

— Выньте из меня ЭТО или я буду стрелять! Но резать себя я не позволю!

— Только успокойся, дружище, — призвал Док, единственный, имевший мужество остаться на месте. — Сейчас мы извлечем эту дрянь. Небольшая операция, не страшнее банального геморроя. Только успокойся…

— Нет, я не позволю резать себе жопу! Док, ради всего святого, вынь ее так! — взмолился бледный как смерть солдат.

— Хорошо, я постараюсь, — мягко пообещал мистер Крафф. — Сейчас мы соберемся…

— Аааааааааа! — выкатил глаза Бинэм. — Она лезет! Боже, какая боль! Я не вытерплю! Мне конец! Только не говорите Сюзи…

— Стой! — бросился к нему доктор, но было уже поздно…

Марк Бинэм с неожиданной ловкостью развернул к себе винтовку, одним движением стряхнул с ноги сапог, с обезьяньей ловкостью нащупал пальцами ступни спуск — дуло винтовки уже было уперто под щетинистый подбородок. Торчащий из полусгнившего дырявого носка большой палец ступни не медлил. Грохнул выстрел — на этот раз патрон не сплоховал…

Мы молчали. Первое слово, как всегда, взял лейтенант.

— Что ж, это был богопротивный, но мужественный поступок, — сообщил наш командир, снимая ствол изготовленного к выстрелу револьвера со сгиба локтя. — Парень избавил нас от множества проблем. Напоминаю, что у раненого в наших условиях весьма мало шансов выжить. Да, и если еще кто-то вздумает срать на посту, того я пристрелю лично!

Я подумал, что сам лейтенант определено не вернется из этой экспедиции. Будет он ранен или нет, я поручиться не мог, но в том что Келлог не выживет, был почему-то уверен.

Мы вернулись к возне с винтом. Вскоре мимо нас прошел Док с завернутой в тряпку банкой. К нам ученый благоразумно подходить не стал.

— Надеюсь, он похоронил беднягу. Ну, то, что осталось от несчастного, — вздрагивающим голосом произнес Антонио.

Мы не стали обсуждать этот вопрос.

— Сэлби и сопляк Дженкинс, — берете ялик, троих волонтеров и отправляйтесь в разведку на соседний остров, — скомандовал лейтенант. — Нечего толпиться у катера и чесать языки. Уголь на исходе, нам понадобится топливо. До заката еще часа три. Будьте любезны отыскать настоящие дрова, а не заведомое гнилье.

— Вовсе спятил, — уныло сообщил очевидную истину Сэлби. — Клянусь, за всю службу мне не попадалось такого лейтенанта-вонючки.

Наш солдат, как старший по команде, сидел у руля, удерживая между ног винтовку. Мы в благоразумном молчании гребли, я смотрел на скрывающийся за островом катер — мне мучительно хотелось вернуться назад, ступить на знакомую палубу, скользнуть в тесноту у машинного отделения. Даже не скажу, отчего у меня так заскребли на душе кошки. Вообще-то я не верил в предчувствия…

Я понимал, что Болота продолжат забирать людей экспедиции поочередно: Мюррей, безымянный гребец, Бинэм… что ж, возможно чуть позже мы назовем их счастливчиками. На очереди кто-то следующий… Мои шансы протянуть подольше чуть повыше, чем у остальных рядовых: я осторожен, умею думать, видеть игровой стол и смотреть на шаг вперед. Нужно удвоить осторожность…

С этими трезвыми мыслями я все же не отказал себе в удовольствии и первым выбрался на берег пока еще безымянного островка — скорее всего на этот берег еще не ступала нога человека. В общем, у каждого мужчины должен быть свой первооткрытый остров.

Клочок суши оказался так себе, пожалуй, похуже Ремонтного. С другой стороны, не такой заросший: с частыми проплешинами темных загнивших луж и черным мертвым кустарником. Здесь даже воняло чуть иначе.

— Какиех тутх дрованах? — осмелился пробубнить Сан, за что немедля получил прикладом от Сэлби.

— Не твое дело рассуждать! Ищите, чертовы дикари!

Что верно, то верно. Топливо «Ноль-Двенадцатому» необходимо.

Волонтеры разошлись цепочкой и принялись пробираться вглубь кустов, благоразумный солдат остался охранять ялик, а я с топориком в руках двинулся берегом. Осмотрел кусты — их мертвые ветви оказались жирны и словно пропитаны маслом. Вполне возможно они недурно горят, вот только сколько подобного хвороста необходимо набить в угольную яму катера, чтобы пройти хотя бы миль пятьдесят? Нет, вряд ли ветки заменят уголь…

В нескольких шагах от берега вспухла цепочка крупных пузырей, они лопались довольно звучно. Словно кто-то на дне варил похлебку. Судя по запаху, заправляли донный котел чем-то вроде нашей солонины. Удивительное дело: мы в этом вонючем королевстве тины уже который день, а наше обоняние все еще способно выделять различные оттенки зловония. Воистину человек — удивительная скотина. Я попытался вспомнить: Док ли изрек эту формулировку, или она самостоятельно пришла мне в голову? Слева открылась поляна и посреди нее торчали грязно-белые мячи. О, грибы! Да весьма крупные, размером с голову ребенка.

Я с некоторой опаской разглядывал образчик новой флоры. С виду гриб или похожее грибообразное растение выглядело вполне мясисто и даже съедобно. Понятно, я не собирался доверять первому впечатлению. Хотя должно же быть на Болотах что-то полезное? Нужно, как выражается мистер Крафф, «взять образец для исследования». Возможно, если хорошо выварить, эти грибные шары станут недурным дополнением к нашему меню.

Соблюдая осторожность я обмотал левую руку носовым платком и приготовил топорик. Срублю крайний шар, уложу в тканевую петлю и отнесу в лодку. Если гриб пустит сок или иную пакость, прикасаться к ней и не подумаю. Руки потом придется тщательно вымыть…

Примериваясь, я склонился к крайнему в колонии растению. Кожура, на вид плотная, в неочевидных коричневых разводах, выглядела недурно. Наверняка внутри ароматная питательная мякоть, которую удобно резать ножом на порции…

Додумать я не успел: кожура шара мгновенно пошла трещинами и оттуда взвились струи чего-то похожего на серую муку. Это завеса врезала мне прямо в лицо. Я с опозданием попытался заслониться ладонью — тщетно, пелена уже осела на мои щеки, ослепила. Она оказалась клейкой, словно настоящее, только что замешенное тесто. Еще не поняв, я попытался протереть глаза намотанным на кисть платком. И тут пришла боль…

…Я катался по мшистым корням, вопя и раздирая себе глазницы. Щупальца невыносимой боли проникали сквозь глазницы, прорастали вглубь черепа жгучими, неумолимыми нитями-корнями. Если бы я мог нащупать выпавший из рук топорик, я бы расшиб себе башку. Какая безумная боль!

…Кто-то кричал надо мной, потом меня поволокли прочь. Испуганно перекликались волонтеры, издали что-то орал Сэлби. Не помня себя, я отбивался, мне в лицо лили воду, а я орал, орал и визжал как раненая свинья.

Наконец мне скрутили руки и бросили в ялик. Ослепший и беспомощный, я лежал спиной в воде на днище и неистово сквернословил. Похоже, меня угостили прикладом — к жгучей боли в глазах и голове прибавилась тупая боль в челюсти. Как ни странно, это слегка привело меня в чувство.

…Покачивалась лодка, сопели гребцы. Я и белый костер в моем черепе валялись у них под ногами. Я понимал, что ослеп и умираю. Что ж. Болота поставили мне воистину безупречный снукер. Болота меня подловили. Я беспомощен и обречен. Матч-бол с грибами оказался внезапен, прост, надежен и по-своему изящен в исполнении. Противник был куда виртуознее, чем казалось. Мне оставалось надеяться побыстрей околеть…