Ночная вахта

Глава 8 Удара нет

Я дремал на рундуке-коротыше в кубрике, когда привычное постукивание машины замедлилось, переборка, в которую упиралась моя макушка, перестала вздрагивать. Я сел, судорожно зевнул и потянулся за глазной повязкой.

Иллюминаторов в кубрике не имелось, но снаружи было около полудня. Пятый день как мы выбрались из Болот на реку Принца Альберта. Воды реки, пусть и приятно чистые на вид, встретили нас чертовски негостеприимно — река катастрофически обмелела. Мы кое-как продвинулись на несколько миль и были вынуждены остановиться, поскольку «Ноль-двенадцатый» то и дело скреб килем дно. Возникло крайне неприятное предчувствие, что двигаться к гарнизонному лагерю придется пешим порядком. Переход по сильно пересеченным, частью густо заросшим и абсолютно неизученным берегам наверняка добьет нас.

Но Болота оказались до конца к нам доброжелательны — оттуда, с севера нагнало туч и пошел дождь. Просто отличный дождь! Длинный, обильный, бурный…

Катер скользил по взбаламученному пенному потоку, рыжие валы несли корабль сами собой, следовало лишь подрабатывать машиной, избегая столкновений с мелями и разбухшими островками. Я стоял на носу с багром, отпихивал от форштевня коряги и стволы снесенных ливнем низкорослых деревьев. Работка была еще та, но пелена дождя и низкие темно-бурые тучи позволяли мне смотреть на мир без всяких тряпичных доспехов. Это ли не удовольствие?

За первые двое неполных суток мы проскочили не меньше тридцати миль и лишь дважды садились на мель. Дождь продолжался, хотя и стал поспокойнее. Промеры показали, что под килем имеется добрых пять-шесть футов воды. До гарнизонного лагеря оставалось рукой подать. Мы смотрели на низкие тучи, шкипер пытался развесить в теплом котельном отделении насквозь промокший плащ и удивлялся:

— Потоп, истинный потоп. В первый раз вижу столь своевременный потоп.

Мы соглашались, но я-то знал, что это Болота заботятся о нас. Раз нас отпустили, то глупо убивать голодом и бездельем уже здесь, на реке. Наверное, опека Болот скоро кончится, но пока…

…А пока все было славно: вздувшаяся река, бурлящие коричневые воды, целеустремленно скользящий катер. Даже простуда Сэлби и та подвернулась весьма кстати — сэр-адмирал уполз в командирскую каюту и не портил нам настроения. Завтрак оказался слегка недоваренным, зато полноценным. Экономить продукты уже не имело смысла, и мы насладились крепким кофе.

— Что ж, завтра утром будем на месте, — отметил Док.

— А то и к нынешнему вечеру, — поправил Магнус. — Несет, любо-дорого взглянуть. Энди, ступай-ка и поспи. Облачность слабеет, еще подслепнешь напоследок. А ведь в лагере у нас хватит забот…

При воспоминании о допросах и неизбежных подозрениях гарнизонного командования, все слегка погрустнели. Я без всякого удовольствия допил кофе и пошел спать.

Мне не спалось. После Болот я вообще очень мало и некрепко спал: то ли слишком нервничал, то ли грибочки одарили меня звериной чуткостью и подозрительностью. А может мои и так частенько закрытые глаза попросту не нуждались в отдыхе?

….Сейчас что-то случилось, я собирался подняться на палубу и отнюдь не чувствовал себя бодрым. Возможно, меня не на шутку пугала близость полкового лагеря. Что со мной будет? Моя странная болезнь неизбежно вызовет удвоенную подозрительность окружающих. Пусть, это меня не слишком волновало. Вот если всплывут обстоятельства того мелкого недоразумения с лейтенантом Келлогом…

Дождь уже прекратился, с береговых возвышенностей крепко тянуло мокрой травой и чем-то терпким и горьковатым.

— Глаза поплотнее замотай, — строго приказал шкипер. — И поразмысли вместе с нами. Ты Северный пост на реке помнишь? Мы напротив него.

Пост я, конечно, помнил, хотя ничего особенного там не имелось — просто относительно высокий береговой утес, на котором скучали славные стражи. Дармоеды-дозорные имели привычку развлекаться, гадя прямо с обрыва, отчего постовой утес со стороны реки Принца Альберта следовало считать дополнительно заминированным.

— И что с постом? — поинтересовался я. — Ливень его смыл?

— Вроде бы нет. Но нас не окликнули, — мрачно пояснил Магнус.

— Кроме того, не похоже, что с обрыва регулярно испражнялись, — дополнил доктор.

Они принялись спорить о том, мог ли ливень смыть все дерьмо, или это командование заставило очистить скалу. Сэлби пытался вставить свое веское адмиральское слово, но кроме чихов и хлюпов не слишком преуспел.

— Проклятье, что за никчемный разговор⁈ — опомнился Док. — Мы же знаем, что в действительности нас беспокоит. В лагере что-то случилось, не так ли, джентльмены? Что скажешь, Энди?

— Похоже на то, — признал я.

— Видимо, разумнее кому-нибудь отправиться на разведку? — неуверенно предложил шкипер.

Сэлби прогундосил, что он бы пошел с радостью, но у него хрипы в груди и слабость в ногах. Ну, исходя из того что у него непроходящая немощь в башке, высылать на разведку нашего адмирала было вообще бессмысленно.

— Я бы высадился и проверил, но чуть позже, в сумерках, — сказал я.

— Нет уж, мы столько шли и терзаться еще полдня немыслимо, — отверг мое предложение Мангус. — Док, давайте прогуляемся?

— С вами, старина, я отправлюсь навстречу любой неизвестности, — не преминул заверить доктор.

Они вооружились и пересели в ялик. Волонтера, пребывающего в мокро-полубредовом состоянии, заставили взобраться на корму катера.

— Жрать хочешь? — спросил я, прислушиваясь к всплескам весел удаляющихся разведчиков.

— В древности пращуры вывели хлебное дерево, его потом галетным назвали, или наоборот, враг жучка завез, голодом и изменой запугали, предательство кругом и станцию они тоже… Да, — ответил умалишенный.

В момент временного просветления ума Сан получил иглу и нитки, и изловчился зашить свои шаровары и залатать большую часть дыр на сорочке. Почти все время несчастный находился в «замкнутом» состоянии: хвост, под стыдливым прикрытием одежды присоединенный к входящему гнезду в спине, предавал волонтеру горбатый страшноватый вид. Нужно признать, подгнивать гребец стал поменьше, некоторые язвы подсохли, но с разумом несчастного стало совсем худо.

— Блнатвою, аланы, гунны, и мы, моголы уж после, с китайцам, чтбхсмымля… — бормотал он, вгрызаясь в галету, подхватывая и закидывая в пасть крошки. — Моголы на готовое, блнатвою….

— Повторяешься, — безнадежно заметил я.

Он упрямо мотнул головой, с отросшим чубом.

— Историю переписали китаезы, нах…

Отошедший на нос катера и делавший вид, что брезгует находиться рядом с больным, Сэлби сморкался за борт и с опаской поглядывал на нас. Сан, с неравномерно обрастающим щетиной черепом, загнутым горбо-хвостом, действительно выглядел не лучшим образом. Но куда в большей степени наш сэр-адмирал опасался не гребца. С того памятного дня кулачной дуэли Сэлби вообще старался не оставаться со мной наедине. Вот и сейчас он машинально ощупывал кобуру «веблея». Откровенно говоря, мысль отправить его вместе с дурацким револьвером в воду посещала меня регулярно. Никакого смысла обрывать партию столь грубым и прямолинейным ударом не имелось, но искушение преследовало. Я определенно знал, что в лагере солдат не замедлит настучать на меня и сделает это с величайшим восторгом. Другое дело, что я считал своим долгом затеять игру с джентльменами рангом куда повыше катерного адмирала, хотя и не знал особенностей розыгрыша партий на новом уровне. Видимо, мне нужно выходить на истинных вдохновителей громоздкой и затратной операции по вторжению в Болотный мир. Допросы с пристрастием и неизбежное возвращение в Британию под конвоем меня ничуть не радовали, но если это единственный возможный розыгрыш, я должен делать то, что должен…

— Приплыли, мляенаё? — Сан всматривался в берег.

Вторая галета, намазанная жиром от солонины, временно прояснила разум гребца.

— Да, мы уже рядом. Но что-то не так с дозорным постом.

Гребец в тоске почесался о леер и прошептал:

— Чую, нет побратимов. Увели полк, наверное, млхуего. Может, обратно отмутируют, млих, а? Мама-кинга же должна приказ издать, еесучежэ. Ох, свербит невозможно.

Чесать ему хвост я и не подумал — там у него шаровары от сукровицы аж хрустели.

Сан смаковал остатки кофе, временами отрываясь от кружки и пытаясь объяснить, что в его стране раньше были великолепные кофейные плантации, но коварный гибрид-враг… В общем как обычно: предали, заморозили, отравили и отняли. Язык его заплетался все непонятнее, и через пару минут несчастный заснул, уткнувшись лбом в крышку кормового люка. Я подождал и осторожно нащупал разъем под оборванной рубахой гребца. Сан застонал, когда я отомкнул хвостовую часть, но не проснулся. Ничего, нельзя же существовать постоянно замкнутым на сугубо внутренний бред? Это не жизнь, как говорится, мляеенах…

Я издалека услышал плеск весел лодки — разведчики возвращались.

— А ялик почти чистый, — взбираясь на катер, отсутствующе отметил Магнус. — Не думал, что отмоете.

Сэлби возмущенно шмыгнул носом, я тоже ждал от лазутчиков несколько иных новостей.

— Пост пустует, — объяснил доктор, передавая на борт винтовку. — Навес часовых разобран и исчез. Дыры от столбов еще заметны, загаженный склон тоже — так что с местом мы не ошиблись.

— Худо-худо, — пробормотал Сэлби.

Это гнусавое «хуфо-хуфо» заставило меня вздрогнуть. А что если… нет, быть такого не может. Гарнизонный лагерь слишком велик и многолюден — Болотам с ним не справиться. По крайней мере, за такой короткий срок.

— Мы прошли чуть дальше по береговой возвышенности, — продолжил Док. — Ни дымов, ни звуков. Тропа тоже пуста. А ведь раньше отсюда можно было разглядеть лагерь и пристань. Возможно, виновата облачная погода…

— Пристань мы бы в любом случае разглядели, — горько напомнил Магнус. — Русло здесь почти прямое, а давешнюю рощу вырубили.

— Может, перенесли, пристань-то? — с надеждой прогнусавил Сэлби. — Ее ж только достраивали…

— Возможно, — Док посмотрел на меня. — Придется предпринять еще одну разведку. За прибрежными холмами начинается долина, спустившись, мы окажемся как на ладони. Сразу подходить катером к пристани… э-э… к месту где была пристань, тоже рискованно. Все это безлюдье выглядит весьма тревожно. Полагаю в сумерках осторожно пройти по берегу. От устья Портового ручья просматривается весь лагерь. Но необходимо помнить, что нас могут подстрелить часовые.

— Фто ферно, то ферно, — согласился знающий бдительность и нервность своих однополчан Сэлби. — Кто пойтет?

— Полагаю, вечером мое зрение придется кстати, — сказал я. — Вы как. Док?

— Несомненно, я отправлюсь с тобой, — заверил доктор. — Уверен, что нам нужно хорошенько отдохнуть и продумать план разведки.

План мы продумали и нарисовали на страничке из дневника Дока. Как ни странно, выяснить, как лучше подкрадываться к лагерю, оказалось не так-то просто: каждый из нас знал только территорию около своего места службы. Сэлби — армейские палатки и два поста, на которых ему доводилось торчать на часах, мы со шкипером — стапель, пристань и хижины, где квартировали экипажи. Чуть больше знал Док, по долгу службы бывавший в штабной части и в тех пещерах, что именовались Заводом. Так или иначе, теперь мы представляли расположение гарнизона и общую схему расставленных часовых. Иное дело, что часовые и дозоры сейчас явно отступили вглубь расположения…

Несомненно, мы врали сами себе. Людям свойственен такой примитивный фокус. Почему-то мы считаем, что не признавая очевидное, оставляем себе шанс на чудо. Я знал, что в лагере мы никого не застанем. Форты и строительство брошены. Я был уверен, что и мои спутники уже поняли это. И все же мы играли свои глуповатые роли…

Мы с Доком подкрепились и, едва начали сгущаться сумерки, отправились на берег. На сушу нас переправил в ялике Магнус, и вскоре мы карабкались по скользкому откосу берега.

— Не знаю, что мы там найдем, но уж перепачкаемся изрядно, — на редкость мрачно предрек доктор.

Он был отягощен солдатской винтовкой и пневмом, мне из оружия доверили лишь топорик. Впрочем, я не видел оснований возражать — вступать в серьезное сражение с кем бы то ни было не имело смысла.

Снова принялся накрапывать дождь, но в разведке это только на руку. Мы осторожно шли вдоль берега, стараясь держаться в сгущающихся тенях. Док шепотом ругался, то и дело оскальзываясь на травянистом склоне, мне было куда легче. Я видел всю долину, западный ветер без злобы кидал в лицо мелкие капли дождя, дразнил запахами мокрых камней и обмякших под тяжелой влагой колючих трав. Я видел низкие заросли кустарника, склоны и вершины далеких западных холмов, небо над которыми еще светлело остатком дня. Хотелось заглянуть за ту холмистую грань, понять, что там дальше… и еще дальше, там, где день еще не оставил землю. Наверное, земли Холмов ничуть не меньше мира Болот. Проклятье, ну как я мог жить без этого любопытства?

Док опустил приклад винтовки на землю и утер мокрое лицо:

— Дай перевести дух, Энди. Похоже, ты окончательно выздоровел — шагаешь как заведенный.

— Видимо, засиделся на борту. Сэр, накиньте капюшон — у вас борода мокнет.

— Да я уже насквозь вымок, — доктор хохотнул своим замечательным смешком маньяка. — Что ж, продолжим…

Я шел за ним следом и думал, что Док, не смотря на свой злодейский смех, никакой не женоубийца, а просто неудачливый воришка. А убийца как раз я. Забавно раскатились шары игры-жизни по столу с мокрым травяным сукном. Впрочем, раз Док тащится вперед, не особо опасаясь за собственную спину — я не очень пугающий убийца. Наверно, у меня все впереди.

— Чему ты ухмыляешься, Энди? — не оборачиваясь, спросил мой спутник.

— Думаю, что с нами будет, если в этом мире вообще не найдутся люди.

— Ну уж на мою задницу, в любом случае, нечего пялиться, — запротестовал Док.

Мы приглушенно посмеялись и взобрались на очередной склон. Впереди открылась дорога, по которой волонтеры возили бревна для постройки верфи и пристани.

— Нет ни малейших сомнений, что этой дорогой не пользовались месяц, а то и два, — прошептал доктор.

Верно, лощинка с колеями выглядела абсолютно заброшенной. Вообще-то и дорога, и две еще чуть заметные тропинки, казались сугубо чуждыми этой мокрой травяной ночи. Словно борозды уродливых шрамов на теле холмов.

В молчании мы двинулись дальше, держа курс на отклонение от берега и рассчитывая под прикрытием кустов выбраться к портовой дороге, дабы оказаться где-нибудь между пристанью и насыпью будущей узкоколейки.

Насыпь оказалась на месте, а пристани практически не осталось: лишь несколько свай еще торчали в воде.

— Разобрали, — прошептал Док. — Из воды столбы не стали вытаскивать — не стоит возни. Возможно, Сэлби прав и лагерь перенесли по какой-то причине.

Я помолчал. При переносе лагеря едва ли имело смысл разбирать настил пристани — дорога от Завода шла прямиком сюда, а любой груз проще транспортировать рекой. Ведь пещеры и сам Завод в любом случае едва ли возможно переместить. Впрочем, это Док знал куда получше меня. Ах, уж эти самообманы и самоутешения…

Мы внимательно изучили в бинокль бывшую пристань и насыпь, не обнаружили ни малейших признаков жизни. Следовало продвинуться непосредственно к лагерю…

…Первым живого человека увидел я: в сумраке на миг появилась полоса света. Это было выше долинки, на склоне, там, где по моим смутным воспоминаниям располагались пулеметные блокгаузы. Свет из двери мгновенно исчез, а силуэт остался стоять на ступенях лестницы.

— Что там? — встревожено прошептал Док.

Ночная тьма чересчур загустела для не тронутых Болотами глаз, и мой спутник почти ничего не видел.

— Часовой, — прошептал я. — Они заняли наши укрепления.

В том, что это «они», а не кто-то из экспедиционного полка, у меня не оставалось ни малейших сомнений. Чужак был одет в свободные штаны, наподобие тех, что носили наши гребцы, но в отличии от них, имел привычку заправлять штанины в добротные сапоги. Легкая куртка с капюшоном, под ней блеск металла кольчуги. На поясе висели прямой недлинный меч и кинжал. Дикарь, но недурно вооруженный и уверенный в себе.

По-видимому, в лагере их немного. Я проследил за направлением взгляда чужака и обнаружил второго туземца. Вернее, двоих — эти затаились на верхней площадке полуразобранной причальной мачты для дирижаблей. Наблюдатели. Нам чудом повезло остаться незамеченными: мы двигались слишком медленно и неуверенно, и по большей части оказались прикрыты насыпью узкоколейки.

Я объяснил доктору ситуацию.

— Черт возьми, ты уверен, что они там? — изумился Док. — Это же слишком далеко. Я едва различаю вышку.

— Определенно, они там, — заверил я. — И где-то есть конюшня. Ветер изменчив, не определю точно, но уж конский навоз трудно не узнать.

Мы действовали с предельной осторожностью. Приближаться к строениям было неразумно, но выручал бинокль и мои обострившиеся чувства. Туземцев в лагере насчитывалось от двадцати до сорока человек. Мне показалось что лошадей, укрытых в бывшей молельне для волонтеров, примерно столько же. Странно, по слухам в здешних местах обитали крайне отсталые племена. А тут целый кавалерийский эскадрон, достаточно дисциплинированный и имеющий представление о дозорной службе.

Обсудив с Доком расположение вражеских постов, мы пришли к выводу, что это не засада. В смысле, если и засада, то не на нас. Дикарские дозорные посты в большей степени были развернуты фронтом к пещерам, стало быть, оттуда туземцы и ожидали неприятностей.

— Сэр, то, что мы именовали Заводом, вероятно, не совсем завод? Это механизм здешних врат, и именно таким путем мы проникли в этот мир, не так ли? — напрямую спросил я.

— Энди, не то чтобы я тебе не доверял, — прошептал Док. — Но мы сейчас касаемся тайн, за разглашение которых меня гарантированно повесят. Даже если я выскажу лишь только свои собственные, смехотворно необоснованные догадки. Понятие не имею, что значится в контракте, который подписал ты, но существует ли уверенность, что обмен подробными сведениями нам так уж необходим?

— Такой уверенности у меня нет, — признался я. — Вопрос заключен в ином. Нужно ли нам точно знать, что происходит в пещерах? Если полк отступил в глубь туннеля и удерживает, гм… ключевые позиции, то это дает нам шанс. В противном случае…

— В противном случае, мы в полной заднице, — вздохнул Док. — Тайна это или нет, но вернуться под знамена Ее Величества, к жалованию, пиву и допросам с пристрастием, мы можем только через Завод…

Мы потратили более двух часов, подбираясь к входам в пещеры. Лично мне все стало понятно намного раньше, но я понимал, что доктору нужно убедиться собственными глазами…

Собственно говоря, пещер больше не было. Входы в галереи похоронил огромный оползень, практически сравнявший откос, так старательно издырявленный нашими саперами и строителями. Лишь насыпь узкоколейки, сейчас упирающаяся прямиком в каменный завал, доказывала, что это то самое место.

— Похоже, они взорвали туннели, а потом обрушили склон, — бормотал Док. — Сработано неспешно и со смыслом. Взгляни: сначала разобрали пути, убрали рельсы и шпалы. Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю. Туземцы оказались малость посообразительнее, чем предполагалось в штабе.

— И это тоже. Хотя, взрыв мог быть подготовлен нашими саперами. Но дело куда хуже. Энди, мы отрезаны…

Мне было любопытно видеть лицо доктора в этот момент. Я уже вовсю пытался понять, что принесет этот новый отскок шаров на нашем игровом столе. Ну и физиономия! Наверняка, днем я тоже выгляжу забавно. Иногда.

Осознав, что наше положение изменилось самым кардинальным образом и потому делать выводы, лежа на мокрой и колючей траве, несколько несвоевременно, мы начали отступление. Нас терзало отчаянное желание догадаться, что же на самом деле произошло в лагере. Не мог же экспедиционный полк попросту исчезнуть⁈ Если гарнизон вернулся в Британию, то почему в такой спешке и не оставив хотя бы дежурной команды? Нет, мы не испытывали иллюзий по поводу себя — разведывательный отряд сущая мелочь и вряд ли ему уделялось первоочередное внимание при штабном планировании. Но бросили не только нас, но и дорогостоящие лагерные сооружения, включая почти готовую узкоколейку…

Мы самым осмотрительным образом покинули опустевший лагерь. Довольно долго пришлось лежать в оплывшей осушительной канаве: наперерез нам двигался патруль — трое таких же молчаливых, самоуверенных бойцов, как тот джентльмен на склоне, только на сей раз у двоих были копья, а стрелок нес арбалет.

Глядя на оружие, прикрытое от сырости кожаным чехлом, я подумал, что тихие стрелы едва ли вызывают отторжение у Болот и родственным им земель. Определенно это не пневм, и уж тем более, не отвратительно шумная и ненадежная винтовка. Может, оттого эти парни выглядят такими спокойными?

— У него мушкет? — прошептал доктор, вглядываясь вслед врагам и тщетно пытаясь разглядеть их вооружение.

— Думаю, это арбалет или нечто подобное.

— Арбалет? Будь я проклят, не могли же эти селяне разбить наш полк⁈ Там только пулеметов было с полдюжины. А дирижабль с аэробомбами⁈

Частичный ответ на эту загадку мы получили, обогнув лагерь с северной стороны. Мои ноздри уловили запах с пологого склона холма, и я невольно вздрогнул…

Захоронение было обширно и ничуть не похоже на стандартные воинские британские кладбища. Трупы закопали достаточно глубоко, но дожди и дикие звери побеспокоили мертвых. Изредка сладковатый запах разложения накатывал густой волной…

— Что ж, по-крайней мере, полк был предан земле, — хладнокровно заметил взявший себя в руки Док.

— Здесь далеко не все, — пробормотал я, не отрываясь от бинокля.

Видимо, захоронения постарались распланировать по определенному принципу. Я мог прочесть только ближайшую надпись: на обтесанной плоскости врытой вертикально шпалы было вырезано: «Третий дес-к» и ниже добавлено что-то незнакомыми мне буквами. Док взял бинокль, но прочесть ничего не мог, лишь сказал, что это видимо, «кириллица, исконный алфавит гребцов». Таких могил я насчитал восемь, а по дальнему краю тянулся ряд иных захоронений, надо думать, там покоились британцы.

Мы отползли за вершину холма и, пригибаясь, двинулись к реке. Шли безмолвно, пытаясь в уме сложить, умножить вычесть, то есть, прояснить судьбу полка. По моим, очень ориентировочным, подсчетам, получалось, что погибло никак не больше трети гарнизона. Ответ напрашивался сам собою: остальные отошли в пещерную часть лагеря. Видимо, кто-то погиб в бою в галереях, кому-то удалось отступить через Завод в Британию. Возможно, именно Завод интересовал нападавших. Но как же происходило само сражение? Мне не хватало воображения представить, как аборигены, пусть организованные и достаточно храбрые, смогли выбить из укреплений британских пулеметчиков. Под ливнем пуль скорострельных паровых установок ни доблесть, ни арбалеты не способны принести победу. Кстати, а где же могилы атаковавших бойцов? Их должно быть много. Возможно, мы пропустили могильник туземцев или у дикарей в обычае хоронить своих храбрецов у родных хижин…