Ночное дежурство

Глава двадцать шестая

Грэг

– Так держать, Грэг! Ты войдешь в историю нашего магазина. Жаль, что я не могу быть с тобой. Но если я в состоянии помочь чем-то еще, только скажи.

Грэг не собирается просить о перерыве. Если, по мнению Вуди, они не могут позволить себе даром терять время, как он может с ним спорить? Слишком много работников поддались слабости, а вот он не поддался. Он наклоняется, поднимая книгу за книгой, и подносит их к самому лицу, расшифровывая имя автора и название каждой. Еще дюжина или чуть больше, и он сможет перейти к противоположному стеллажу рядом с витриной. Он опускается на корточки в полумраке, чтобы найти место для Хана[5], когда Вуди спрашивает:

– Ну, так где же я допустил ошибку, Грэг? Подскажи мне, если сможешь.

Грэгу пришлось бы оторваться от своего занятия, чтобы выполнить его просьбу, да и Вуди, вероятно, не захочет слушать, что надо было нанимать работников получше. Пока Грэг находит место для книги среди ее соратников, Вуди продолжает:

– Ладно, я сам скажу. Полагаю, скромность не позволяет тебе признать, однако мне следовало нанять побольше парней вроде тебя. Как жаль, что тебя нельзя поделить и заполнить магазин Грэгами.

Грэг поднимает следующую книгу: Кинг[6], значит, раньше предыдущего автора, – и позволяет себе скромную усмешку, пока распрямляется.

– Эгей, ну, вознагради себя улыбкой, – Вуди настолько близко к телефону, что его усиленный голос теряет четкость. – Я был бы не прочь посмотреть.

Грэг улыбается куда-то в пустоту, прежде чем сосредоточиться на толпе королевских детищ, которые заняли целых три полки. Он еще не определил, куда деть тысячу с лишним страниц, которые держит в руке, когда Вуди громыхает:

– Может быть, еще разок? А то здесь наверху становится как-то одиноко.

Его слова и близость его голоса уже вселяют в Грэга неловкость. Он не в силах отделить их от волн жара и холода, которые накатывают на него каждый раз, когда он напрягается. Стоит наклониться или распрямиться, и боль в покрытых синяками плечах переходит на затылок, которым он ударился об пол. Может, Вуди не увидел, как Грэга сбили с ног, причем не кто-нибудь, а Джейк. Грэг надеется, что не увидел. И уж точно он не собирается рассказывать об этом Вуди, а тем более отцу, который, в этом он уверен, неизбежно заключит, что Грэг не достоин называться его сыном. Грэгу достаточно сознавать, что он остался и показал себя настоящим мужчиной перед толпой. Он выдавливает из себя улыбку, адресуя ее потолку, прежде чем вернуться к поискам места, которое еще предстоит освободить для книги.

– Не делай это только ради меня, – произносит Вуди. – Я уверен, ты и сам можешь извлечь из этого пользу.

Грэг изо всех сил старается улыбнуться, обнаруживая у себя под ногами еще тома Кинга. Разумеется, он же в фаворе у монарха, жаль, не у настоящего, однако если долго повторять одно и то же слово, оно лишается своего смысла. Наверное, все это из-за полумрака, от которого саднят напряженные глаза. Когда он разворачивает книги, собираясь расчистить место для дополнительных экземпляров, Вуди произносит:

– Ты ведь так и не ответил на мой первый вопрос. И я ощущаю собственную бесполезность.

Грэг смотрит в темноту, где почти видит парящего в воздухе Вуди, и широко разводит руками с зажатыми в них книжками. Он хочет изобразить непонимание, однако Вуди произносит:

– Предоставляешь мне самому решать, чем я могу быть полезен, да? Давай-ка попробуем так.

Когда он начинает петь, Грэг никак не может отреагировать, пока не поставит оба тома на полку. А к тому моменту Вуди уже несколько раз успевает повторить: «Ах ты, боже, вот так так», хотя и не всегда попадая в ноты. Грэг улыбается изо всех сил, какие еще может собрать, и взмахивает руками над головой, словно отгоняя Вуди с его пением.

– Слушай, раз уж кроме нас тут никого нет, я, наверное, могу сказать: в этом освещении ты похож на менестреля, – заявляет Вуди. – Присоединяйся, если хочешь.

Грэг мотает головой, наклоняясь за книгой, и ему кажется, что навязчивый неосязаемый голос Вуди придавливает его своей тяжестью к полу. Вуди перестал петь, но надолго ли? Пока Грэг с замиранием сердца ждет, что тот снова начнет, Вуди спрашивает:

– Не хочешь? Не позволяй мне отвлекать тебя от этой прекрасной работы. Крикни, если тебе что-нибудь нужно, вот и все, о чем я прошу.

Чего Грэгу действительно нужно – быть среди стеллажей не одному. Он вскидывает руки, обводя полки по бокам от себя.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Вуди. – Скажи громче.

Грэг распрямляется с двумя Кингами в руках и старательно выговаривает: «Ангус», глядя в потолок.

– Так до сих пор и не вернулся, – сокрушается Вуди.

Грэг топает к прилавку, брякает на него книги рядом с телефоном и снимает трубку.

– А Рею точно до сих пор нужен Ангус? Может, Ангус проверит, нельзя ли выйти через другую дверь?

– Для начала проверь ту, за которой они сейчас, если хочешь.

Похоже, его назначают главным здесь, внизу. Грэг не помнит, когда в последний раз его коллеги подавали признаки жизни. Рей, наверное, велел Ангусу вести себя тихо или отправил его складывать книги. Грэг опускает трубку на место и движется вслед за своей тенью, которая в полутьме вытянулась, потеряв индивидуальность. Его тревожит необходимость все время оборачиваться через плечо, но входная дверь открыта, поскольку дезертиры пробили себе путь наружу, хотя он сделал все возможное, чтобы заткнуть дыру двумя составленными бок о бок тележками. Он не может избавиться от ощущения, что какое-то безобразие свершилось или продолжает совершаться вокруг него; возможно, причина в том, что он не в состоянии разглядеть, в каком порядке стоят книги, мимо которых он проходит, или хотя бы вспомнить, чьи это стеллажи. Он уже в нескольких ярдах от входа в помещения для персонала, поэтому кричит:

– Рей, может, дашь нам знать, на какой ты стадии?

Если не считать отзвука его шагов, стоит тишина. Он понимает, что Рею необходимо сосредотачиваться, но это уж точно не повод вести себя по-хамски. Не мог ли Рей заснуть в процессе работы, и Ангус заодно? Грэг колотит в дверь кулаком, на случай если требуется их разбудить.

– Может кто-нибудь мне ответить? – кричит он и прижимается ухом к двери.

Спустя мгновение он слышит повторяющийся звук, но не может определить, что это. Однако больше всего звук напоминает капающую воду и, должно быть, как-то связан с предохранителями.

– Ангус! – ревет Грэг. – Мы хотим знать, чем ты там вообще занят!

Из-за того, что он стоит неудачно, его голос почти весь, если не весь, словно задерживается с этой стороны двери. И тем не менее Грэг слышит движение и напрягает слух, чтобы истолковать его, когда Вуди спрашивает:

– Что там происходит?

Грэг шагает к ближайшему телефону и хватает трубку. Его отвлекает ощущение, что детские книги перепутаны, как об этом все время твердила Мэделин. Слишком темно, чтобы утверждать наверняка, но если книги в беспорядке, он сильно подозревает, что виновата в этом она сама. Пока он щурится, пытаясь разглядеть, какие кнопки нажимать, Вуди сам связывается с ним:

– Я здесь, Грэг. Ты не один.

– Я так понимаю, они оба должны быть там, но ответа я до сих пор так и не добился.

Голос Вуди разрастается, заполняя весь магазин:

– Рей, Ангус, Грэг остался в зале один. Он должен знать, что вы там.

Грэг не стал бы формулировать это именно так, и он не сильно рад ответу, который получает. Движения за дверью звучат так, словно кто-то рождается из грязи: шарканье не просто какое-то бессмысленное, но и неприятно мягкое. Наилучшее, если и не вполне приемлемое, объяснение, какое способен подыскать Грэг, – Ангус поднимается с чего-то, на что сумел прилечь.

– Ладно, не стой там, – призывает Вуди. – Подойди к двери.

Грэг уже готов повторить его слова, когда понимает, что они обращены к нему самому. Его возмущает, что он поставлен на одну доску с Ангусом, однако было бы неправильно показывать это. Когда он шагает к двери, Вуди добавляет:

– Ангус, Грэг уже там. Может, вы вдвоем сумеете сдвинуть эту чертову дверь.

Грэг прикладывает свой пропуск к пластине в стене, толкая дверь плечом, отчего боль пронзает и шею, но с тем же успехом он может не быть представителем персонала. Он подбегает к двери и до синяков бьет по ней руками, но без малейшего результата. Он совершенно точно старается в одиночку. Поначалу он слышит, как Ангус елозит чем-то по двери с другой стороны – обеими руками, вероятно, потому что, судя по источникам звука, между ними как раз остается место для его лица. Неужели он настолько отупел, что не в состоянии найти металлический засов? Теперь он шарит где-то сверху, как будто лениво поднявшись на дыбы, и так громко, что, наверное, к нему присоединился Рей. Грэг спешит к телефону, чтобы доложить:

– Никакого успеха я не добился и понятия не имею, что там затеяли остальные.

– Ангус, ты ведь слышишь меня? Ты можешь еще чем-нибудь помочь Грэгу? – После небольшой паузы голос Вуди съеживается до масштаба телефонной трубки. – Что там?

– Совершенно ничего.

– Ладно. Ангус, может, попробуешь дойти до двери рядом с лифтом. Заодно проверишь, как там Агнес.

Шарканье начинается снова, однако при этом звук такой, словно по полу тащат мясную тушу. Грэгу так и не удается определить источник звука, когда Вуди обращается к нему, не потрудившись использовать телефон для конфиденциальности.

– Грэг, пока ты ждешь, многочисленные полки тоже ждут. Ангус, крикнешь ему, когда спустишься.

Грэгу приходится одернуть себя, чтобы не вернуться к прилавку за книгами. Он же не какая-нибудь из женщин и не Джейк. Когда он шагает, размеренно, но быстро, через торговый зал, то понимает, как сильно устал: настолько, что ему мерещатся какие-то приземистые силуэты, которые спешно скрываются в проходах, а то и втягиваются сами в себя, похожие на серое желе. Нет, он все время держал входную дверь под контролем, и никто не мог проникнуть в магазин; кроме того, ни один злоумышленник не выглядел бы таким образом. Он ставит книги на полки, включая остатки королевской семьи, чтобы вернуться к концу прохода рядом с витриной.

Освещение не такое яркое, как ему запомнилось, однако это не оправдание, чтобы снижать темп работы, никаких оправданий вообще не может быть, как часто говорил и говорит ему до сих пор отец. Грэг сгибается и разгибается, действуя на пределе возможностей, чтобы находить нужное место для каждого тома в ту же секунду, когда распрямляет спину. Вот Лэмб[7], которому не стать жертвенным агнцем, только Бог способен на подобное, потому что Агнец – часть Бога, обретшая плоть. Вот книжка Ло[8], а за ней еще три – Лолесса[9], что отражает расклад сил в мире. Вот Лоун[10], каким чувствует себя в данный момент Грэг, но причин жаловаться нет – его отцу приходилось изо дня в день преодолевать и не такие трудности у себя в казармах. Грэг и сам должен был бы находиться там или нести службу в какой-нибудь другой точке мира, если бы его мать не боялась так за него, уверенная, что с ним случится что-нибудь скверное. И Грэг решил, что отец оценит его помощь людям, которые хотят совершенствоваться через чтение книг, вот только в магазине очень мало книг, которые Грэг с радостью рекомендовал бы. Ему придется твердо высказать свою позицию, если «Тексты» и дальше будут продвигать таких, как Броуди Оутс, мужчин, которые так стыдятся своего пола, что хотят стать женщинами. А теперь другим настоящим мужчинам еще и приходится терпеть их в рядах армии. Грэг знает, какой армии они заслуживают, однако неужели выражение его лица такое же мрачное, как и его мысли? Когда он адресует потолку улыбку, никакого ответа от Вуди не слышно. Грэг занимается очередной порцией томов: Манн[11], вот мужчина, твердо вознамерившийся доказать это; Маркс, хотя, с радостью отмечает Грэг, не тот Маркс; Мэй[12], которого, как можно заключить, вытеснили из языка. Он придумывает шутку, которой можно будет блеснуть: «В наши дни возможности приходится подгонять под умения, а Мэя – под Кэна[13]», – просто чтобы доказать, что у него есть чувство юмора. Он поднимает глаза к потолку, однако Вуди не спрашивает, о чем он задумался. Грэг мог бы поделиться шуткой с Ангусом, если тот когда-нибудь удосужится подойти к двери у лифта; кстати, сколько еще времени требуется на это дело Ангусу? Темнота не оправдание для солдата, да и для всех остальных тоже. Впрочем, вовсе не Ангус вынуждает Грэга положить Мэя обратно в стопку на полу. Грэг уверен, что заметил снаружи какое-то движение, почти скрытое туманом.

Он приставляет ладони к витрине и всматривается между ними сквозь пелену собственного дыхания на ледяном стекле. Прежде чем туман заслоняет вид, он замечает пятно размытого света, рыщущее по парковке. Он настолько сосредоточился на полках, что забыл следить за прибытием аварийных служб – наверное, сомневался, что кто-нибудь из дезертиров станет им звонить. Он разворачивается, чтобы поднять лицо к потолку и крикнуть:

– Наконец-то приехали!

Вуди не отвечает. Должно быть, заснул. Он директор и заслуживает больше отдыха, чем кто-либо еще, и Грэг чувствует, что вся ответственность теперь лежит на нем. Должно быть, Рей с Ангусом услышали его и, похоже, ошалели от радости: они скачут и приземляются с мягкими шлепками и ударяются о дверь, значит, Ангус наконец-то добрался до товарища. Грэг точно обойдется без их фиглярства, тем более что это отвлекает его от происходящего за стеклом. Когда он всматривается сквозь него, то понимает, что огни затерялись в тумане.

Он рысью мчится к выходу, так быстро, что боль из плеч переходит в голову. Отшвырнув в сторону тележки, выскакивает на тротуар, но тут же замирает. Что в этом отливающем блеском мраке может так шумно дышать – как будто гигантский зверь простуженно шмыгает, вынюхивая добычу? Когда звук затихает в настороженной тишине, Грэг понимает, что его могла издавать только машина, остановившаяся где-то за пределами видимости.

– Сюда! – кричит он. – Это мы вас вызывали!

Если не считать резвящихся Рея с Ангусом, которые теперь даже сильнее раздражают, чем вызывают недоумение, стоит тишина. Грэгу остается лишь заключить, что водитель аварийной машины созванивается с диспетчером, чего отсюда просто не слышно, только какой от этого толк. Он приставляет ладони рупором ко рту и кричит:

– Вы слышите меня? Мы здесь. Книжный магазин!

Мотор насморочно фыркает, что он сперва принимает за ответ. Когда звук затихает, он боится, что водитель действительно не услышал его.

– Вуди, я только схожу за ними, – выкрикивает он, указывая в туман обеими руками. – Похоже, они не понимают, где нас искать.

Вуди не просыпается. Грэг подумывает, не использовать ли телефон, но ему не хочется разбудить его внезапно. Кроме того, он упустит время, и водитель может уехать. Его невольно охватывает возмущение, что Ангус и, да-да, Рей взвалили на него столько работы, зато это доказывает, что он готов решать любое количество задач. Грэг перекрывает выход тележками и спешно покидает магазин, вопя во всю мощь своего голоса:

– Подождите! Я уже иду к вам.

Он слышит выдох, наверное, от воздушного тормоза, хотя и слишком громкий и какой-то нетерпеливый.

– Стойте, подождите меня! – ревет он, припуская через асфальтированную площадку. Туман болтается над ней, словно мокрые, гниющие тряпки, из которых торчат ближайшие деревья: два здоровых молодых деревца и один пенек, оставленный машиной Мэд. Он огибает полоску пышной травы, из которой они произрастают. Вздох тормозов звучал где-то за ними, за молодыми деревцами, которые туман на мгновение приоткрывает, примерно в паре сотен ярдов позади них – ведь не успела же машина укатить беззвучно?

– Вы где? – Грэг вопит так неистово, что горло дерет от тумана. – Это мы вас вызывали. Вы приехали по адресу!

Это, слава богу, вроде бы вызывает какое-то действие – Грэг начинает недоумевать, какое еще приглашение требуется этим работничкам. Звук, похожий на взволнованное дыхание, повторяется где-то недалеко впереди. К нему добавляется слюнявое чавканье, которого Грэг предпочел бы не слышать, причем оно как будто доносится из земли, что лишено всякого смысла, но, должно быть, это выкрутасы сгущающегося тумана. Машина умолкает, однако он успевает определить место где-то в центре парковки. Грэг мчится в ту сторону так быстро, что едва не поскальзывается на грязном асфальте. Фары машины светят в сотне ярдов впереди, но огни такие размытые, что не столько пронзают мрак, сколько сливаются с ним. Они что, удаляются? Еще полдюжины шагов не дают шанса рассмотреть их, а машины и вовсе не видно. Он раскрывает рот, чтобы снова закричать, хотя тот немедленно заполняется туманом, и тут огни отклоняются в сторону и несутся на него.

Неужели он закончит так же, как Лорейн? Он не заслуживает этого, даже Лорейн не заслуживала. Затем огни разлетаются в стороны и погружаются в туман по бокам от него. Грэг слишком поздно понимает, что ему ничего не угрожало. Он побежал прочь от огней, вместо того чтобы хладнокровно ждать на месте, и вот теперь понятия не имеет, с какой стороны пришел.

По крайней мере, ясно, что он был прав в своих подозрениях. Никто из дезертиров не удосужился позвонить в спасательные службы, иначе помощь уже прибыла бы. И стоило притворяться, будто они сочувствуют своей коллеге в лифте, не говоря уже о том, что хотят освободить Вуди. Грэг нисколько не сомневается, что они обрадовались бы, узнав, как из-за них он заплутал в тумане. Конечно же, это преувеличение: торговый комплекс слишком мал, чтобы кто-нибудь мог заблудиться в нем надолго. Что сделал бы его отец? Остался бы на месте, думает он, и медленно разворачивался бы, дожидаясь, пока проступят знаковые черты ландшафта. Грэг начинает совершать маневр, когда слышит голос, расплывчатый, как сам туман.

– Ах ты, боже, вот так так… – Слишком много согласных пропущено, а в том, что осталось, сложно признать мелодию. Он даже не уверен, кто это, пока до него не доходит, что это Вуди поет, если это слово здесь уместно, во сне. Грэг даже близко представить не мог, насколько кстати окажется это пение: оно подсказывает, что магазин слева от него. Спустя мгновение сонная песня умолкает, но больше она и не требуется. Грэг разворачивается в том направлении, но тут же резко останавливается. Что это подползло и окружило его?

До того, как осторожно сдвинуться с места, он был способен поверить, что видит только туман и темноту. Однако стоит перенести вес на одну ногу, и асфальт вдоль кромки тумана чернеет и становится заметно мокрее. Когда Грэг отступает обратно, то слышит за спиной приглушенное причмокивание. Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как влага вскипает, выплескиваясь навстречу туману, а затем ему приходится широко раскинуть руки, чтобы удержать равновесие, потому что он чувствует, как асфальт под ногами проседает зазубренной мокрой заплаткой. Грэг удерживается на ногах, однако этого недостаточно. Асфальт, неспешно и неохотно, начинает проваливаться со всех сторон от него.

Он неистово крутится на месте, по-видимому достаточно энергично, чтобы растревожить туман, который отступает, и Грэг успевает увидеть дерево справа от себя. Ничего более надежного не замечает. Асфальт под ним кренится, словно палуба корабля, и его захлестывает волна влаги, такая же длинная и неровная, как и кромка тумана, за которой, возможно, кроется еще больше влаги. Вода просачивается сквозь бетонное ограждение, защищающее полоску травы, где растет то дерево. Грэг выбрасывает вперед руку, словно хватаясь за спасательный трос, и несется туда, отчего рот наполняется затхлым привкусом тумана. Кашляя, валится на траву и обеими руками цепляется за ствол.

Тот не толще детской руки. Почва под клочковатой травой, усеянной гниющими листьями, какая-то костистая, по-видимому из-за корней. Нет ли в ветвях насекомых или пауков? Грэг еще не откашлялся после тумана, когда по коже бегут мурашки. Такое ощущение, словно что-то похожее на электрические разряды атакует его со всех сторон. Никаких очевидных причин для этого нет, и все же, кажется, он слышит слабенькое, но назойливое хныканье или жужжанье, заставляющее вспомнить о комарах. Как только ему удается отдышаться, он крепче хватается за деревце и приваливается к обескураживающе тощему стволу.

Он не собирается торчать здесь дольше, чем это необходимо. Последние несколько минут вымотали его совершенно, и он понятия не имеет, что произошло. Из-за смятения в голову лезут непрошеные мысли: картина того, как его поддерживает дерево между двумя другими, грозит обернуться непростительным богохульством. Он заставляет себя встать, ни на что не опираясь, как и подобает мужчине. Он на миг поворачивает голову, высматривая магазин и мечтая, чтобы Вуди помог ему, издав какой-нибудь звук, когда на его левое запястье что-то падает.

Что-то черное, блестящее и какое-то противно бесформенное. Должно быть, останки листа, говорит себе Грэг, поднимая глаза вверх и стряхивая его с руки. Однако взгляд цепляется за первое деревцо в ряду. Несколько листьев на нем еще держатся, и сейчас они развернуты к нему изнанкой. Она блеклая, словно туман, та ее малость, которая видна. А большая часть листьев покрыта коркой из насекомых. И то же самое творится с ветвями у него над головой, где сочащиеся влагой черные полчища ползучих тварей той породы, которую он предпочел бы не называть, уже начали демонстрировать, насколько ненадежно держатся некоторые из них. На мгновение ему кажется, ствол сотрясается от движения над головой, а затем Грэг понимает, что масса насекомых протискивается наружу из трещин в коре и стекает по стволу к нему.

Он отшатывается от зараженного дерева, но все равно по коже что-то ползает и покалывает. Даже не видя, что там творится, он уверен: насекомые кусают его, высасывают его силу. Поначалу он думает, по этой причине ноги у него подгибаются, не успевает он как следует шагнуть, – он отравлен, он слабеет. Но это сдается не он, а проседающая под ним земля. Он-то будет посильнее, и он едва не вызывает ее на бой, пока она засасывает его пятки. Не успевает Грэг сделать вдох, как ноги проваливаются до лодыжек, затем по икры, по колени, в ледяную клейкую грязь.

Он не позволит себя запугать подобным ощущениям. Пока он жив, может бороться. Пальцы скребут по земле, где должны находиться древесные корни, но, должно быть, они сплетаются на другой стороне дерева. Грязь забивается под ногти, пока ноги погружаются все глубже, его засасывает по грудь, и руками уже не дотянуться до бетонного ограждения вокруг полоски травы. Туман сгущается над ним, вжимая в землю. Слева от него есть за что ухватиться: два серых выпуклых камня. Перекинув весь свой вес в их сторону, ему удается схватиться за оба.

Но правая рука не может удержаться. Она соскальзывает с камня, открывая мохнатую бровь, а потом кончики пальцев цепляются за нижние веки обоих глаз, затянутых грязью. Пока Грэг барахтается, силясь оттолкнуться от них, другая его рука проходится по всему лицу второго мужчины, которого он в последний раз видел неохотно встающим из кресла в магазине. Пальцы Грэга останавливаются на нижней губе, растягивая вялый рот в широкую идиотскую улыбку. Он отдергивается, чувствуя тошноту от этого зрелища, а трупы погружаются в трясину, и его плечи уходят вслед за ними. Грэг отчаянно пытается нащупать что-нибудь, что может помочь, однако трава скользкая, словно слизень. Ему кажется, он чувствует, как тело сливается с почвой, которая хуже любого болота. Голодная ледяная субстанция переваривает его. Это же бессмыслица какая-то, хочется ему прокричать. Это так глупо, что словами не описать. Грэг даже раскрывает рот, только грязь подавляет все его протесты, наполняя уши текучим шипением, похожим на необъятное страстное «Да-с».