Нормандия 1944. Битва за плацдармы

Гонка к берегу

Флотилия тральщиков, расчищавшая район развертывания военно-морской оперативной группы «О», не обнаружила ни одной мины. Обошлось и без вражеского обстрела, так что тральщики справились с задачей быстрее, чем было предусмотрено планом. Флотская группировка «О» под командованием контр-адмирала Джона Холла пересекла Ла-Манш по фарватерам № 3 и № 4; корабли артиллерийской поддержки прибыли к назначенным позициям в 02.20, спустя полчаса подошли транспортные суда с десантом. Флот находился в 11 милях от берега, вне пределов действия береговых батарей противника. Однако резкий северо-западный ветер и полутораметровые волны превратили посадку штурмовых сил на десантные баржи в крайне опасное предприятие. Она началась в 04.15 утра, за час до восхода солнца. Хрупкие боты Хиггинса подпрыгивали на волнах словно невесомые пушинки. Большинство солдат уже скрутила морская болезнь, но главное испытание было еще впереди. Приняв на борт пехоту, баржи отчаливали от кораблей-маток и следовали в район сбора, чтобы в условленный час начать «гонку к пляжам».

Бомбардировку берега корабельной артиллерией решено было проводить в три этапа. Первый, в 05.55, состоял в обстреле всех 14 выявленных разведкой немецких артиллерийских позиций, и в первую очередь батареи на Пуант-дю-Ок, по которой работал 356-мм снарядами линкор «Техас». За 20 минут до часа «Ч» (в 06.10) флот должен был сосредоточить огонь на береговой полосе с задачей вывести из строя как можно больше фортификационных объектов, а непосредственно в час «Ч» (06.30) огневой вал переместится вглубь берега и на фланги участка высадки. Группа огневой поддержки оперативной флотской группы «О» состояла из двух линкоров, трех легких крейсеров и 15 эсминцев и легких кораблей. Контр-адмирал Холл считал выделенные ему силы недостаточными для эффективного «размягчения» берега. Из-за особенностей прилива бомбардировке берега на участке «Омаха» отводилось всего 40 минут — слишком мало, чтобы имеющимися силами эффективно выполнить все поставленные задачи. В 06.00 примерно 480 американских бомбардировщиков атаковали 13 целей вдоль побережья. В отличие от участка «Юта», где налет осуществляли средние бомбардировщики Б-26 «Мародер», обрабатывать вражеские объекты на «Омахе» было поручено стратегическим бомбардировщикам Б-24 «Либерейтор». Из-за низкой облачности в районе бомбардировки, командование отдало пилотам приказ осуществлять удары по приборам, без визуального контакта с целями. В отличие от большинства оптимистично настроенных старших командиров стратегической авиации, пилоты более трезво оценивали способности дальней авиации точно поражать цели на земле, особенно при слепом бомбометании. Над вражеской территорией промах означал лишь превышение уровня сопутствующих потерь. Здесь же сбрасывать бомбы приходилось в непосредственной близости от огромного флота вторжения, который уже был на пути к побережью, и большинство пилотов предпочло провести сброс с задержкой, чтобы подстраховаться, что не поразят собственные войска. В результате основная масса бомб легла в 3–4,5 км позади береговой линии, оставив оборону немцев неповрежденной. Непосредственно на пляж не упала ни одна бомба, а пехотные командиры очень рассчитывали, что множественные воронки можно будет использовать как укрытие для солдат первой волны десанта.

То, что на берегу не разорвалось ни одной бомбы, неприятно поразило пехотинцев первой волны, сражающихся на ботах Хиггинса с рвотными позывами и нервным напряжением. Штаб-сержант Рэй Ламберт из 2-го батальона 16-й ПБГ вспоминал:

Капитан Фрэд Холл находился в другом боте Хиггинса первой волны десанта:

Артиллерийский обстрел флота немного взбодрил бойцов в штурмовых лодках, однако, не было понятно, насколько он эффективен — берег заволокла сплошная завеса пыли и дыма. Из-за сильного волнения на море огонь полевых орудий с палуб десантных судов и залпы барж с ракетными установками произвели больше шума, чем реального воздействия на противника. Из 9000 выпущенных ракет ни одна не разорвалась на пляжах.

Путешествие к берегу в каждой из лодок было одинаковым. Солдаты быстро промокали из-за холодных брызг, многим было плохо из-за качки, а порядка десяти барж с пехотой утонули, набрав слишком много воды в ходе достаточно продолжительной «гонки к берегу». Лейтенант Джеймс «Джек» Кэррол из 16-й ПБГ описывал свои воспоминания об этом путешествии: «Людей швыряло то вверх, то вниз. Держаться было не за что и нам приходилось изворачиваться, чтобы не налететь друг на друга. Кто-то молился, кого-то отчаянно рвало, другие просто застыли как изваяния, не издавая ни звука. Понадобилось приличное время, чтобы покрыть почти 10 км пути от места погрузки до пляжа, очень приличное». Поначалу многим казалось, что все это сильно напоминает еще одни учения, только условия в этот раз совсем уж невыносимые, но потом пехотинцы стали замечать в воде желтые спасательные плоты и людей, вцепившихся в них. Этими несчастными были члены экипажей танков DD, которые первыми должны были выйти на пляжи участка «Омаха», за пять минут до часа «Ч». Задача, поставленная перед четырьмя ротами танков-амфибий, была простой: прибыть на берег и прикрыть огнем первую волну штурмовой пехоты. По восемь танко-десантных барж с 32 «Шерманами» DD на борту было придано каждой из ПБГ. По плану танки должны были сойти в воду в 05.30 примерно в 4,5 км от береговой линии и далее двигаться своим ходом. Поскольку хрупкие надувные экраны танков не рассчитаны на действия в бурном море, шкиперам десантных судов разрешалось в случае исключительно плохой погоды отказаться от спуска танков на воду и доставить их ближе к берегу, где глубина не будет превышать 1,5 метра. Однако это было крайне опасно, поскольку танко-десантные баржи не имели брони и были уязвимы даже для обычного стрелкового оружия. По обоюдной договоренности, окончательное решение о спуске танков на воду должны принять командиры танковых подразделений. Флотские лейтенанты, часть из которых были резервистами без боевого опыта, считали, что танки опасно спускать на воду, однако командиры рот 741-го танкового батальона, приданного 116-й ПБГ, рассудили иначе. Офицеры ВМФ не могли ничего поделать, поскольку были младше по званию. Танки спустили на воду в полном соответствии с планом. Часть машин затонула сразу же, часть еще некоторое время держалась на поверхности, сражаясь с волнами, но вода постепенно проникла через брезентовую оболочку, лишая 32-тонную махину остатков плавучести. «Шерманы» один за другим уходили на дно, унося с собой большую часть экипажа. Всего на воду было спущено 29 из 32 машин 741-го батальона, из которых лишь двум удалось добраться до берега. Еще три танка прибили на пляж сектора «Изи Рэд» на борту танко-десантной баржи LCT-600. Ее шкипер, видя, как первый съехавший в воду танк камнем ушел на дно, приказал поднять рампу и направил корабль к берегу и там разгрузиться. Старший флотский офицер группы десантных барж с танками-амфибиями 743-го тб, наблюдая, как тонут один за другим «Шерманы» западного отряда, также принял волевое решение идти к берегу и высадить танки на мелководье.

Союзники уже понесли первые чувствительные потери, а с вражеского берега еще не донеслось ни выстрела. Капитан Сэбин из 116-й ПБГ вспоминал:

Однако немцы были готовы к встрече и просто терпеливо ждали. Едва закончился артналет, гарнизоны береговых укреплений покинули убежища и помчались к своим позициям. Оружие заряжено и снято с предохранителя, амбразуры очищены от обломков, командиры проверили готовность войск и теперь без устали напоминали подчиненным, что открывать огонь следует только по команде, ни один выстрел не должен прозвучать прежде, чем десантные суда опустят бронированные рампы. Накануне вечером генерал Дольман разрешил снизить уровень готовности своих войск, считая, что отвратительная погода не позволит союзникам осуществить высадку в течение как минимум следующих трех дней. Примерно в 22.15 5 июня разведывательные отделы нескольких немецких штабов перехватили кодовое радиосообщение, предназначенное французскому Сопротивлению и означающее, что высадка начнется в течение ближайших 48 часов, но большинство офицеров считало, что это очередная фальшивка союзников. В 01.00 тревогу все же пришлось объявить — штаб корпуса узнал о высадке крупного парашютного десанта в секторе ответственности 716-й пехотной дивизии. Высадка 82-й и 101-й дивизий оказалась настолько беспорядочной, что небольшое количество парашютистов приземлилось на позициях 914-го гренадерского полка западнее участка «Омаха» и у артиллерийских батарей 2-го батальона 352-го артполка в тылу участка. В ранние утренние часы рапорты о высадке парашютного и планерного десанта на соседних участках поступали потоком. В 03.10 генерал Маркс приказал резервам корпуса — кампфгруппе подполковника Мейера — начать выдвижение в направлении Монмартен-Девиль с задачей держать открытыми пути сообщения между 709-й пд на участке «Юта» и 352-й пд на участке «Омаха». Это было преждевременное и почти роковое решение. Позже утром эти силы чрезвычайно пригодились бы на берегу. Темнота все еще надежно скрывала флот вторжения, и первые рапорты о судах союзников поступили с правого фланга дивизии только в 05.02, а в 06.00 приближающаяся армада десантных судов была уже хорошо видна с берега.

С неизбежностью, переполненной мрачным ожиданием и страхом, две противоборствующие стороны сближались. В назначенный момент немецкие командиры отдали приказ открыть огонь. Расстояние до целей составляло порядка полкилометра. Зловещая тишина над пляжами мгновенно сменилась адским грохотом. Штаб-сержант Ламберт был среди тех, кто принял на себя первый удар.

Бойня на пляжах

Танко-десантные баржи с «Шерманами» DD 116-й ПБГ подошли к пляжам «Дог Уайт» и «Дог Грин» примерно в 06.29. В нескольких сотнях метров от берега передовая баржа налетела на мину, и рота «В» в одночасье лишилась большинства старших офицеров. Остальные танки роты были выгружены напротив хорошо защищенного выхода В-1 Вьервиль и немедленно попали под огонь противотанковых орудий, защищающих выход опорных пунктов. Большая часть танков была подбита в течение нескольких минут после высадки. Положение роты «С» было немногим лучше. Почти одновременно с амфибиями на берег прибыли и баржи с танками, оснащенными шнорхелями для движения по мелководью. В каждой их барж находилось два линейных танка и один танкдозер для расчистки пляжей. Две баржи получили прямые попадания и загорелись. Остальным каким-то чудом удалось разгрузиться под ураганным огнем противника. Первая волна штурмовой пехоты в каждой из полковых групп была организована в четыре отряда по шесть барж LCVP или LCA. Каждый отряд доставлял роту штурмовой пехоты. Одна из барж с солдатами роты «А» 116-й ПБГ стала тонуть примерно в километре от берега. Останавливаться и помогать было строго запрещено. Но это было только начало. В 06.30 первые десантные суда причалили к берегу, но не успели еще опуститься бронированные рампы, как вся береговая линия взорвалась огнем. В течение нескольких секунд все тщательно составленные командирами планы, все надежды и молитвы простых солдат разлетелись в прах. Шагнув с рампы, бойцы оказывались по шею в воде. Дополнительное снаряжение, которое несли на себе солдаты штурмовой волны, не оставляло почти ни одного шанса тем, кто, споткнувшись или угодив ногой в яму, уходил под воду. Сержант роты «F» Тед Ломбарски вспоминал:

Его взвод был высажен в секторе «Дог Рэд» напротив выхода В3 Ле Мулен и потерял 50 % личного состава прежде, чем солдаты сумели добраться до стены мола. В подобной ситуации оказались многие из тех, кто прибыл с первой волной. Пляж был хорошо пристрелян из укреплений, а ветеранам 352-й пд удалось вдохнуть в солдат 716-й дивизии достаточно мужества и решительности, чтобы устроить американцам «достойный прием». Каждое десантное судно представляло собой скопление людей в ограниченном пространстве с единственным выходом наружу. Едва ступив на рампу, десантники попадали под безжалостно раздирающие плоть пулеметные очереди и замертво сыпались в воду. Тот, кто не был убит мгновенно, неизбежно тонул. Отряд из 32 бойцов роты «А» в LCA 1015 был полностью уничтожен прежде, чем успел покинуть баржу. При этом погиб командир роты капитан Тэйлор Феллерс. Одна баржа LCA при подходе к берегу получила попадание сразу четырех минометных и артиллерийских снарядов и просто перестала существовать. Рядовой роты «А» Говард Грессер вспоминал: «По плану рота должна была выдвигаться тремя группами от каждой баржи, сначала центральный отряд, затем фланговые, зачищая территорию справа и слева. Но перекрестный огонь противника оказался крайне интенсивным и точным. Те, кто попытался следовать плану, были сокрушены еще в тот момент, когда покидали судно. Сразу же весь порядок пошел к чертям».

Перепуганные выжившие поспешно избавлялись от груза и старались отыскать хоть какое-то укрытие. Солдаты группировались за деревянными и стальными препятствиями, не решаясь двигаться дальше. Тех, кто все же решался выбраться на берег, безжалостно расстреливали. Немцы не собирались давать американцам ни единого шанса. Другой солдат роты «А» рядовой 1-го класса Гилберт Мёрдок дополняет воспоминания Грессера: «Многие парни были убиты прежде, чем у них появился шанс столкнуться с врагом лицом к лицу. Многих пули настигли в воде, и они почти сразу утонули. Те раненые, что смогли добраться до берега, вырыли углубления в песке и укрылись в них только для того, чтобы через час быть утопленными прибывающим приливом». Фактически рота «А» перестала существовать как единое подразделение. Каждый спасался сам по себе. Только несколько дней спустя ее удалось восстановить, подвергнув серьезной реорганизации. Лишь некоторые в этом аду сумели сохранить рассудок и милосердие. Те, кто помогал вытаскивать из воды раненых, сами становились жертвами убийственного пулеметного огня. Обещанных командирами воронок на берегу не было. Спастись от пуль и осколков можно было лишь за невысокой бетонной стеной мола, но до нее было почти 200 метров открытого пространства. Путь туда сам по себе превращался в подвиг. Рядовой Джон Робертсон вынужден был вскочить на ноги и помчаться во все лопатки к молу, потому что прямо у него за спиной из воды стал выползать на берег танк «Шерман» (очевидно, роты «А» 743-го тб). «Бежать через пляж было почти самоубийством, но лучше уж это, чем угодить под гусеницы танка».

Пока пехота и уцелевшая бронетехника пытались пробить себе путь к волнолому, специальные отряды саперов из военно-морских боевых групп уничтожения препятствий пытались расчистить намеченные планом 50-метровые проходы для последующих волн десанта. Работая на открытом пространстве без какой-либо защиты, за исключением собственно препятствий, саперные группы быстро редели. В официальном рапорте армии США заявлено, что «в день «Д» потери составили 41 % личного состава и большинство их пришлось на первые полчаса». Многие саперы пали жертвой попадания пуль или осколков в их пакеты с ТНТ. Одна флотская саперная команда из восьми человек была почти полностью уничтожена в результате того, что в загруженную взрывчаткой резиновую лодку попал осколок снаряда. Другая уже заканчивала устанавливать заряды, когда минометный снаряд активировал детонационный шнур. В один миг 19 саперов убило на месте. Из-за подрыва взрывчатки выходили из строя целые десантные баржи. Некоторых саперов взрыв ТНТ просто разрывал на части. Осложняло выполнение миссии и то, что множество раненых и выживших из первой волны десанта сгрудилось за преградами, и выгнать их оттуда было выше человеческих сил. Когда подошла следующая волна десанта, большинство смертельно опасных препятствий все еще оставалось на месте. В секторе 29-й пехотной дивизии вместо запланированных восьми 50-метровых брешей 146-й батальон смог расчистить только два маленьких прохода. В общей сложности на участке «Омаха» было проделано шесть полных и три частичных прохода, но за это пришлось заплатить чудовищно высокую цену.

Восточнее не слишком эффективная предварительная бомбардировка неожиданно дала позитивный результат. Трава на утесах западнее выхода D-3 загорелась, и густой дым закрыл обзор немецким солдатам на сектор «Дог Рэд» и частично на «Дог Уайт» в районе от Амель-ле-Претр до выхода Ле Мулен. Солдатам, высаживающимся в этих секторах, явно повезло. В число счастливчиков попали шесть десантных барж роты «G» 116-й ПБГ, которые снесло течение влево, в район западнее Ле Мулен. Скрытые дымом от прицельного огня противника, солдаты роты преодолели 350 метров открытого песчаного пляжа и собрались у волнолома. Здесь командиры поняли, что высажены не там, и вместо того, чтобы двигаться далее к утесу, отдали приказы сместиться вдоль линии пляжа. Ошибочность решения стала понятна почти сразу, поскольку, выйдя из полосы задымления, десантники немедленно попали под убийственный огонь и залегли.

В зоне ответственности 16-й ПБГ ситуация складывала даже хуже, хотя казалось, что хуже просто быть не может. В секторе «Фокс Грин» у десанта не оказалось даже такой призрачной защиты как бетонный мол. Здесь пехота разделила печальную судьбу роты «А» 116-й ПБГ. Рота «L» высадилась восточнее запланированного места — в секторе «Фокс Рэд» у выхода F-1, а баржи с ротой «I» поначалу вообще взяли курс на Порт-ан-Бессен и потому высадили десант с опозданием на 90 минут. Среди прибывших с первой волной был флотский лейтенант Джозеф Вэги. Он принадлежал к группе комендантов пляжей и должен был работать в секторе «Изи Рэд», но судно снесло течением в сторону: «Я первым покинул баржу. У нее было по рампе с каждого борта, чтобы ускорить высадку. Едва я спустился, правая рампа была снесена немецким снарядом, который пробил борт судна и взорвался внутри, убив и ранив кучу народа… Вокруг нас стал падать настоящий дождь из пуль. Немцы сидели в дотах на вершине утеса, и мы были как на ладони… Общая атмосфера была совершенно депрессивная. Из-за дыма утес едва просматривался, запах корбита переполнял воздух. Саперы суетились у полосы береговых препятствий, готовясь взорвать заряды и расчистить проход к линии дюн на дальнем конце пляжа…Используя препятствия как укрытие, мы продвигались вперед, совершенно открытые для огня пулеметов. Ума не приложу, как нам удалось добраться до дюн».

За много миль от берега, на кораблях флота не имели понятия, что именно творится на пляжах. Связь с передовыми частями была полностью утеряна. В 06.38 в бортовом журнале американского эсминца «Маккук» появилась запись: «Первое десантное судно с людьми и материалами произвело высадку на пляж. Вражеский огонь серьезный, ведется с неопознанных позиций». В 06.41 дежурный офицер штаба 1-й пд на борту корабля указал в оперативном журнале: «Высадка первой волны полностью провалилась».

Рейнджеры в Пуант-дю-Ок

Рейнджеры пересекали канал Ла-Манш на борту кораблей «Амстердам» и «Бен-май-Шри», а также на десантном судне LCT 46, которое перевозило амфибии DUKW и их экипажи. На стартовой линии у французского побережья штурмовые силы перебрались в десантные суда. Флотилия Раддера, состоящая из десяти десантных барж и четырех амфибий DUKW, двинулась к цели — скалистому мысу на правом фланге участка «Омаха» — еще затемно. Ее сопровождали канонерская лодка ML 304 и два малых корабля поддержки LCS 91 и LCS 102. Погодные условия были явно неподходящими для перегруженных барж, которые стремительно набирали воду. Ее вычерпывали за борт касками, за неимением более действенных средств, но это мало помогало. В результате перевозившая снаряжение и боеприпасы LCA 914 пошла ко дну вместе со всем экипажем. Некоторое время спустя затонула еще одна баржа — LCA 860. На ней находились 20 бойцов роты «D» вместе с командиром; их, к счастью, удалось спасти. В довершение, шедшая впереди небольшого конвоя канонерская лодка сбилась с курса и вместо Пуант-дю-Ок суда с рейнджерами направились к расположенному примерно в 4,5 км восточнее Пуант-е-Ра-де-ла-Персе. Лейтенант Эйкнер так описал последующие события: «Когда рассвело, полковник Раддер понял, что мы идем прямехонько к Пуант-е-Ра-де-ла-Персе, который должна была атаковать с земли рота «С» 2-го батальона рейнджеров. Полковник буквально силой вырвал управление десантным судном и повернул на запад. Взбешенный британский капитан на лодке сопровождения посчитал, что мы хотим прервать миссию, и кинулся догонять нашу посудину, но очень скоро понял свою ошибку. Этот досадный казус изменил ход всей битвы за Пуант-дю-Ок; он вызвал отсрочку прибытия к мысу на 38 минут, и в результате наши основные силы вынуждены были высаживаться не следом за нами, а на участке «Омаха». Мы ожидали их прибытия в полдень, но они соединились с нами только к концу второго дня, после того как мы были контратакованы пять раз и потеряли 70 % людей». Фактор внезапности был потерян, кроме того, суда с рейнджерами вынуждены были двигаться параллельно берегу, под огнем противника с вершины утеса. Конвой неминуемо нес потери. Сначала, получив прямое попадание 20-мм снаряда, пошел на дно автомобиль-амфибия DUKW, затем баржа LCS 91, сражаясь с сильным прибрежным течением, попала под плотный огонь и также была потоплена. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем уцелевшие суда флотилии подошли к восточному краю мыса. Немецкий гарнизон к этому времени был поднят по тревоге и ожидал вторжение с моря. Высадившиеся на берег у подножия скалы рейнджеры тут же оказались под плотным огнем с вершины. Вниз градом летели гранаты.

Одним из результатов утреннего налета артиллерии флота стало то, что часть скалы обрушилась в море, образовав 12-метровую насыпь из обломков. Это не позволило амфибиям с пожарными лестницами подойти вплотную к склону, но одновременно сделало возможным подъем почти на половину высоты Пуант-дю-Ок без каких-либо скалолазных приспособлений. Но пока на краю мыса находился враг, о подъеме нечего было и думать. И тут на подмогу рейнджерам пришел флот. Поскольку уже рассвело, корабли огневой группы получили возможность вести огонь по визуально наблюдаемым целям. С борта эсминца «Саттерли» были хорошо видны немецкие солдаты, готовые сбросить вниз любого, кто осмелится забраться на утес. Спустя две минуты корабль и сам попал под огонь вражеского бункера, оборудованного на вершине утеса. «Саттерли» начал дуэль с орудием дота, не забывая поливать огнем и другие немецкие позиции вдоль края скалы. В оперативном рапорте, составленном на основе докладов наблюдателей, указано:

Приданная рейнджерам группа наведения корабельной артиллерии под командованием лейтенанта Джонсона высадилась на берег примерно в 07.28 и немедленно установила связь с эсминцами. В дальнейшем благодаря поддерживающему огню флота было отбито большинство немецких атак на захваченную позицию на вершине утеса. А эсминец «Саттерли» прицельным огнем вывел из строя львиную долю вражеских огневых позиций на Пуант-дю-Ок.

Под прикрытием огня флота рейнджеры разрядили пусковые установки, заряженные якорями-кошками, и приступили к подъему. В ход шли портативные лестницы и веревки. Часть бойцов стремительно взобралась по насыпи из обломков. Отсюда на вершину можно было попасть с помощью одной лестничной секции. Амфибии DUKW, хотя и не имели возможности подойти вплотную к скале, внесли свой вклад в штурм. 27-метровая лестница на одной из них была поднята, и сержант Стивенсон, вскарабкавшись на самый верх, занял место у спаренной пулеметной установки. Он поливал пулеметным огнем окопы врага, пока его товарищи преодолевали подъем. Вся рота «Е» поднялась по утесу в течение 15 минут. Вершина Пуант-дю-Ок представляла собой «лунный пейзаж». В отличие от пляжей участка «Омаха», воронок здесь было даже больше, чем требовалось. Рейнджеры закрепились на вершине и сразу же приступили к зачистке артиллерийских казематов батареи. Очень скоро выяснилось, что единственными «орудиями» в казематах Пуант-дю-Ок были деревянные муляжи. Вся дерзкая операция, казалось, была проведена зря. Тем не менее, занимавшие позицию солдаты 716-й пд держались стойко и не собирались сдаваться. Особенно крепкими орешками оказались зенитная батарея в юго-западной части батареи и наблюдательный бункер. За каждый дот и подземный туннель приходилось вести яростные бои. В 07.45 по отведенной рейнджерам частоте был передан сигнал «Хвала Господу», что означало, что все рейнджеры Раддера благополучно поднялись на утес и закрепились на нем. Однако сигнал этот получен не был и, полагая, что передовой отряд постигла неудача, основные силы рейнджеров под командованием подполковника Шнейдера были направлены к пляжам участка «Омаха», в самый эпицентр бойни.

К этому времени полковник Раддер уже развернул временный КП у вершины утеса между обрушившимся краем скалы и разбитой немецкой орудийной позицией, а отряды рейнджеров постепенно выкуривали врага из сети окопов и мелких бункеров, беря под контроль все большую территорию. В 08.00 первая группа из примерно 50 бойцов вышла к дороге в тыльной части батареи. Раддер выслал несколько патрулей на юг с задачей отыскать пропавшие орудия батареи. Зенитное орудие на юго-западном фланге батареи серьезно сковывало перемещения рейнджеров. В 07.40 группе из 12 солдат было поручено нейтрализовать орудие, но вылазка была сорвана немецкой контратакой, и вся группа за исключением одного бойца была уничтожена. Следующая атака вновь потерпела неудачу. Рейнджеров перехватили на открытом пространстве на полпути к вражеской позиции. Большую часть утра это орудие было серьезной головной болью для людей Раддера. Полковник также получил ранение осколком зенитного снаряда, но остался в строю. С востока такой же эффективный огонь вел размещенный на открытой бетонной позиции немецкий пулемет. С ним, в конце концов, разобрался эсминец «Саттерли». Однако силы отряда Раддера постепенно таяли, как и запасы боеприпасов. Примерно в 08.30 сборный отряд из бойцов рот «D», «Е» и «F» оборудовал блокпост на дороге Гранкан-Вьервиль и занял круговую оборону, в ожидании прибытия передовых сил 5-го корпуса, не зная о разворачивающемся на участке «Омаха» бедствии. Некоторое время спустя один из патрулей обнаружил примерно в 200 метрах южнее шоссе в яблоневом саду пресловутые орудия, переброшенные сюда немцами 3 июня. Возглавлял патруль сержант Лен Ломмель: «Они были там, на замаскированных позициях, направленные в сторону участка «Юта», со всеми своими боеприпасами и полностью готовые вести огонь, а их расчеты, примерно сотня немцев или около того, находились в поле рядом и слушали наставления офицеров. Я прокрался к позиции, достал фосфорные гранаты и положил их в зарядную камору и у механизма наводки. Фосфорные гранаты должны были расплавить эти важные элементы орудий и сделать их бесполезными». Когда гранаты закончились, сержант прикладом винтовки разбил прицелы, пока его коллега по патрулю занимал позицию в кустах, готовый открыть огонь по немцам, если те вознамерятся приблизиться к орудиям. В сравнительно короткий срок орудия были выведены из строя, и первичную задачу отряда Раддера можно было считать выполненной.

Примерно через час после того как начался штурм мыса, штаб 916-го пехотного полка передал по телефону в штаб 352-й пд следующее сообщение: «Слабые вражеские силы проникли на Пуант-дю-Ок. Взвод 9-й роты 726-го полка послан в контратаку». Первая значительная контратака 9-й роты 726-го гренадерского полка имела место со стороны Сен-Пьер-дю-Мон против восточного края оборонительной линии рейнджеров примерно в полдень. Она была отбита ружейно-пулеметным огнем. Немцы пришли к выводу, что в Пуант-дю-Ок им противостоят не более двух рот противника, и 726-й полк самонадеянно развернул свой резерв (3-й батальон) для того, чтобы взять ситуацию под контроль. Но его атака, предпринятая в 16.00, также была отбита. Рейнджеры чрезвычайно эффективно использовали единственный уцелевший 60-мм миномет и сумели нанести противнику довольно чувствительные потери. В штабе 5-го корпуса ничего не знали о событиях на Пуант-дю-Ок, пока не получили сообщение, переданное по каналу связи флота: «Закрепились в Пуант-дю-Ок, миссия выполнена, нуждаемся в боеприпасах и подкреплениях, потери значительные». Вскоре радист эсминца «Саттерли» транслировал через станцию лейтенанта Джонсона весьма лаконичный ответ генерала Хюбнера: «Доступных подкреплений нет». К закату положение рейнджеров было совершенно отчаянным. Самуэль Эллиот Моррисон так описал его в официальной истории флота США: «В течение всего дня эсминцы «Саттерли», «Бартон» и «Томпсон» оказывали рейнджерам активную огневую поддержку. Но даже при этом в 21.00 Раддер оказался в критической ситуации — каждый третий его боец был убит или ранен, а боеприпасы практически подошли к концу». Вскоре после этого к позициям рейнджеров прибыл отряд из 23 бойцов роты «А» 5-го батальона рейнджеров под командованием лейтенанта Чарли Паркера. Ранее днем отряд был в числе первой большой группы американских сил, сумевших прорваться с пляжей участка «Омаха» между Вьервилем и Сен-Лораномв глубину берега. По возможности уклоняясь от прямых столкновений с противником, Паркер сразу же повел своих людей к Пуант-дю-Ок. По пути им пришлось, однако, вступить в бой, причем дважды, и на позиции Раддера они привели два десятка пленных немецких солдат. Люди Паркера влились в оборонительный периметр рейнджеров и приготовились сражаться. Впереди была ночь и очевидные попытки противника отвоевать позиции на мысе.

Патовая ситуация

К 07.00 утра на участке «Омаха» царил хаос. Из 48 танков 743-го тб до берега добрались 40, но часть из них вскоре была уничтожена артиллерийским огнем. Большинство машин 741-й тб было потеряно еще по пути к побережью, до полосы прибоя добрались лишь 18 машин, причем три почти сразу же были подбиты. Рота «А» 116-й ПБГ и рота «С» 2-го батальона рейнджеров в секторе «Дог Грин» напротив выхода D-1 Вьервиль попалив настоящую мясорубку. В роте «А» из строя вышло более 60 % личного состава и почти все офицеры и сержанты. Рота 2-го батальона рейнджеров потеряла 35 из 64 бойцов. Рота «Е» 116-й ПБГ высадилась частями в секторах «Изи Рэд» и «Фокс Грин» и лишилась трети личного состава, включая командира роты, прежде, чем достигла полосы гальки. Роте» G» 116-й ПБГ повезло больше других, ее бойцы высадились в секторе «Изи Грин» (вместо «Дог Уайт») западнее выхода D-3 Ле Мулен, в районе, покрытом дымом загоревшейся травы. Но ошибочные действия командиров не позволили использовать это неожиданное преимущество. Рота «F» 116-й ПБГ, высаженная в секторе «Дог Рэд» непосредственно напротив выхода D-3 Ле Мулен, частично оказалась под прикрытием дыма, но три ее отделения попали под плотный огонь опорных пунктов противника и потеряли почти 50 % личного состава. Десантные суда с солдатами роты «Е» 16-й ПБГ были разнесены сильным прибрежным течением, и часть роты оказалась высажена секторе «Фокс Грин», где была практически уничтожена. Несколько отделений роты оказались в секторе «Изи Рэд» между выходами Сен-Лоран и Кольвиль. Здесь сопротивление было наименьшим, и солдатам посчастливилось добраться до гальки с минимальными потерями, но почти без тяжелого снаряжения/, оставшегося на берегу. Рота «F»16-й ПБГ прибыла в сектор «Фокс Грин» и вместе с частью роты «Е» 116-й ПБГ попала под плотный огонь со стороны дотов, прикрывающих выход E-3 Кольвиль. В течение нескольких минут рота «F» потеряла шесть офицеров и половину солдат. Суда с солдатами роты «L»16-й ПБГ отнесло слишком далеко на восток, и они прибыли с 30-минутным опозданием на восточный фланг сектора «Фокс Грин». Хотя потери в роте составили 35 %, она осталась единственным подразделением первой штурмовой волны, сохранившим боевую целостность. Баржи, перевозившие роту «I», ушли еще дальше на восток прежде, чем штурман судна стал вносить поправки в курс. Рота была высажена с опозданием в полтора часа перед фронтом скал на западном краю сектора «Фокс Грин». Из восемнадцати специальных штурмовых саперных групп по расчистке проходов восемь были полностью уничтожены, а с поставленной задачей удалось справиться лишь нескольким подразделениям. Очевидно было, что первая волна оказалась неспособна закрепиться на берегу и выполнить ее работу придется пехоте второй волны.

К 7.00 прилив стал заливать пояс прибрежных препятствий. Неумолимо прибывающая вода безжалостно топила раненых, укрывшихся в песке за бетонными и стальными препятствиями. Добравшиеся до полосы гальки и волнолома уцелевшие бойцы восьми пехотных и одной рейнджерской рот теряли все больше и больше людей от минометного и пулеметного огня, но не в состоянии были продвинуться дальше. Второй волне десанта пришлось высаживаться в условиях полностью неподавленной обороны противника. Плотный огонь вражеских укреплений наряду с множащимися навигационными проблемами привел к еще большей сумятице и хаосу на берегу. Некоторые подразделения второй волны были истреблены также быстро и безжалостно, как и 30 минутами ранее злосчастная рота «А» 116-й ПБГ. Рота «В» 1-го батальона 116-го полка, высаженная в секторе «Чарли», сразу западнее выхода Вьервиль, полегла практически в полном составе вместе с командиром капитаном Этторе Запакостой. Плотность огня в районе высадки стала большим сюрпризом для солдат, которых убеждали, что их задача будет состоять в зачистке пляжей от мелких очагов сопротивления. Командир 2-го батальона 116-й ПБГ майор Бингман вспоминал:

Отдельным подразделениям, наоборот, улыбнулась удача. Рота «К» 116-й ПБГ прибыла к волнолому, потеряв только одного человека, причем этот лейтенант случайно наткнулся на штык еще на борту десантной баржи.

Пользуясь тем, что противник перенес огонь на прибывающие десантные суда, пехота и танки первой волны предприняли попытки прорыва с пляжа. В восточной части участка «Изи Рэд» между выходами Е-1 и Е-3 саперам при помощи бангалорских торпед удалось пробить значительную брешь в проволочных заграждениях. Закончив работу, оставшийся неизвестным лейтенант-сапер встал в полный рост, посмотрел на вжавшихся в песок пехотинцев и презрительно произнес: «Ну что, вы так и будете лежать здесь и ждать смерти, или попробуете хоть что-то сделать?» Один за другим солдаты стали нырять в проход и собираться у подножия утеса. Самые отважные попытались подняться по осыпающемуся склону на плато. Первым это удалось сержанту Филиппу Стрежику из роты «Е» 16-й ПБГ. Вскоре за ним последовал лейтенант Джон Сполдинг, ведя за собой не менее взвода бойцов. Взобравшись на плато, они атаковали с тыла опорный пункт WN62. Одновременно в атаку на опорный пункт с фронта пошли потрепанные остатки роты «F», поддержанные одним из уцелевших танков 741-го тб. Отдельные группы пехотинцев поднимались на утес самостоятельно. Небольшой отряд сумел проникнуть в проход F-1 и вступил в бой с опорным пунктом WN61. С фронта по амбразурам дотов вел огонь еще один «Шерман» 741-го тб. В 07.20 ему удалось вывести из строя каземат с 88-мм орудием. Три танка М4 743-го тб начали взбираться на скалистый уступ у опорного пункта WN70, а три других приступили к штурму опорного пункта WN68 на западной стороне выхода D-3 Ле Мулен, прорвав первую линию обороны.

В самый разгар хаоса в сектор «Дог Уайт» на десантном судне LCVP 71 прибыли бригадный генерал Норман Кота и командир 116-го пп полковник Чарльз Кэнем. Случайно они оказались в ключевой точке этого участка берега. Скрытые дымом горящей травы, они смогли высадиться достаточно безопасно и с сохранением порядка. Вокруг себя они обнаружили роту «С» и смесь из рейнджеров и солдат 2-го батальона, ищущих укрытие. Судьба остальной части штаба полка была гораздо печальнее. Десантная баржа LCl (L) — 91 получила попадание снаряда и взорвалась, убив значительную часть тех, кто был на борту. Пятью минутами позже рядом с ней попыталось причалить десантное судно LCl (L) — 92, но налетело на мину, закрепленную на залитом приливом препятствии. Взрыв воспламенил баки с горючим. Два судна горели еще много часов. Еще более усиливая беспорядок на пляже, со второй волной на берег прибыло значительное количество техники, которая увязла вдоль береговой линии и стала легкой целью для немецкой артиллерии. Бригадный генерал Кота и полковник Кэнем приняли командование разрозненными частями и организовали выход пехоты с пляжей и прорыв вглубь берега. Первоначально Кота обнаружил подходящее место, позади которого стрелок с легким пулеметом BAR мог обстрелять позицию немцев на вершине утеса. Под прикрытием этого огня несколько храбрых парней из 29-й пд по приказу генерала помчались к проволочным заграждениям с бангалорскими торпедами, и через несколько секунд проход в мотках спирали Бруно был готов. Первый боец, бросившийся в эту брешь, был срезан очередью и успел лишь простонать: «Мама!». Кота понял, что, если он не предпримет нечто экстраординарное, никто больше не рискнет войти в проход в колючке. Он шагнул в брешь сам, прошел за полосу проволоки и помахал рукой, призывая солдат последовать за ним. Бойцы ринулись в проход и, как ни странно, ни один из них не был ни ранен, ни убит. Генерал повел эту разношерстную группу через 100-метровый участок высокой травы и тростника к основанию уступа. Не мешкая, отряд начал подъем на вершину мелового утеса. Восточнее, в секторе «Дог Рэд», вдохновляя солдат личным примером, на уступ во главе с группой солдат рот «F» и «G» карабкался полковник Кэнем. Примерно в 08.10 несколько проходов в проволочном заграждение проделали и бойцы 5-го батальона рейнджеров. К 9 утра они начали массовый подъем на плато, параллельно с группами Кота и Кэнема, численность которых постепенно росла. В первых рядах рейнджеров поднимались бойцы небольшого отряда лейтенанта Чарли Паркера, который сразу же выступил к Пуант-дю-Ок. Далее на восток, командир 16-го пп полковник Джордж Тэйлор, высадившийся со своим штабом в 08.20 в секторе «Изи Рэд», стоя в полный рост, вдохновлял прижатых огнем ветеранов «Большой красной единицы» ставшими легендарными словами: «На пляже остаются два вида людей: мертвые и те, кто смирился с тем, что умрет. Так что берите ноги в руки и убирайтесь отсюда к чертовой матери!».

Тем не менее, положение на берегу оставалось критическим. В 08.10 капитан Билл Фридман из 16-й ПБГ приближался на борту десантного судна к сектору «Фокс Рэд». Он смотрел на быстро приближающийся берег и сказал своему соседу: «О, Боже, это выглядит как Тарава!». Ему на ум пришли ужасные картины из американских новостных роликов про кровавую битву за этот остров в Тихом океане в ноябре 1943 года. Он невольно вспомнил снимки мертвых американских морских пехотинцев, плавающих в прибое, и сообщения о тысячах погибших и раненых.

Эсминцы ступают в бой

Видя, что пехота на пляжах попала в отчаянное положение, примерно в 08.00 эсминцы огневой поддержки стали выдвигаться ближе к берегу, чтобы хоть как-то помочь десантникам. В 08.10 был официально отменен отданный в 06.30 приказ о прекращении огня по берегу. Эсминцы и прежде его нарушали, но это была скорее частная инициатива отважных шкиперов, которые не могли спокойно смотреть, как пехоту и рейнджеров безнаказанно рвут на части. Теперь же к обстрелу по визуальным целям подключилась основная масса кораблей 18-й оперативной группы эсминцев. Рапорты с кораблей демонстрируют прекрасные примеры инициативы и находчивости. Редко между кораблями и берегом существовала связь, и пехота могла давать целеуказания; гораздо чаще артиллерийским офицерам приходилось действовать по наитию. В оперативном рапорте эсминца «Кэрмик» записано: «Было замечено, что группа наших танков, как будто, имеет трудности с прокладыванием пути от кромки прибоя в направлении выхода D-1 (Вьервиль). Молчаливое сотрудничество было установлено таким образом, что мы отслеживали, куда ведут огонь танки, и затем выпускали туда же собственный залп. Как только танки переводили огонь на следующую цель, мы снова поддерживали их огнем. Очень скоро экипажи, поняв суть нашей кооперации, стали действовать как целеуказатели, стреляя трассирующими или дымовыми снарядами. И продолжалось в течение всего их медленного продвижения вдоль берега». Примерно в это же время по берегу вел огонь и эсминец «Маккук». В его прицел попали укрепления опорного пункта WN73 на Пуант-е-Ра-де-ла-Персе, огонь которых стал главной причиной больших потерь десантников в секторах «Дог Грин» и «Чарли». После нескольких залпов один из орудийных казематов взорвался, расшвыряв по сторонам обломки орудия, а второй просто сорвался с утеса и рухнул в море.

В 09.50 с борта линкора «Техас» командующий бомбардировочными силами флота контр-адмирал Карлтон Брайант передал сообщение всем кораблям соединения: «Идите к ним, идите к этим парням. Мы должны помочь им нашими орудиями. Они угодили в настоящий ад на берегу, и мы не можем с этим мириться. Мы должны положить этому конец». Суда открыли массированный огонь по опорным пунктам и почти всегда — с убийственной точностью. Это вмешательство вызвало восторг у войск, все еще придавленных огнем на уровне высшей точки прилива. В секторе ответственности 1-й пехотной дивизии действовало не менее пяти эсминцев. В оперативном журнале эсминца «Фрэнкфорд» записано: «Открыт огонь по цели на берегу. После залпа цель эффективно поражена». Этой целью был дот у выхода E-1. Затем «Фрэнкфорд» обработал огнем минометную батарею на вершине утеса выше E-1. В рапорте указано:

Далее на восток эсминец «Хардинг» также вмешался в наземное сражение в самый решительный момент. В 10.50 с корабля выявили вражеский дот, «который вел огонь по нашим войскам ниже выхода Кольвиль, серьезно препятствуя действиям на пляже. Открыли огонь по доту и уничтожили его». Эсминец «Дойл» обстреливал немецкие позиции в районе выхода Сен-Лоран. Его целями были бетонные пулеметные казематы, поливающие косоприцельным огнем пляжи ниже утеса. «Выявлена позиция противника на утесе и уничтожена двумя залпами», — лаконично записано в бортовом журнале корабля. «Перенесли огонь на каземат на вершине холма, выпустили два залпа, цель уничтожена. Армейские части начали медленное перемещение с пляжа. Маневрируем судном, чтобы оставаться на позиции против течения, которое составляет 2,8 узла». Огневая поддержка такого рода оказалась решающим фактором изменения ситуации в пользу союзников и продолжалась в течение всего дня. Первое сообщение генерала Героу с берега в конце дня, адресованное Брэдли, было эмоциональным подтверждением роли флота в захвате пехотой береговой линии: «Благослови Бог военно-морской флот!»

Для старших командиров армии и флота было очевидно, что высадка идет совершенно вразрез с планом. Радиосвязь с берегом практически отсутствовала. В 116-й ПБГ, например, три четверти радиостанций были потеряны в первые два часа высадки. Генерал Брэдли все больше и больше опасаться, что «нашим силам на берегу грозит неминуемая катастрофа». В 08.30 комендант пляжей приказал, чтобы десантные суда с транспортными средствами прекратили подходить к берегу и осуществлять выгрузку. Пляж был завален выведенными из строя боевыми машинами, а прибывающие десантные баржи уже не в состоянии были отыскать место для причаливания. К 9.00 высадка подкреплений фактически прекратилась. В отсутствии ясных докладов, Брэдли приказал майору Честеру Хансену направиться к берегу на десантном судне и лично выяснить, что происходит. В 11.30 Хансен вернулся и доложил «На пляжах полная катастрофа». Находясь у кромки прибоя, трудно было распознать свидетельства постепенно продвижения к утесу и точечные прорывы немецкой обороны. Так что майор сообщил командующему только об очевидном хаосе и огромных потерях на пляжах. Брэдли, совершенно отключенный от поля битвы, находился в шаге от того, чтобы отвести уцелевшие силы и высаживать 5-й корпус в британском секторе ответственности. Что еще хуже, результатом неточной оценки ситуации, отправленной в SHAEF, стал приказ Эйзенхауэра для ВВС начать бомбардировку участка «Омаха» в 13.30. К счастью, выполнить его не представлялось возможным по чисто техническим причинам и таким образом удалось избежать ужасной ошибки суждений и оценок.

Перелом

Чаша весов к этому времени уже все больше и больше склонялась в пользу американцев. Проникновение за немецкую линию обороны шло полным ходом. Примерно в 9 утра возглавляемый бригадным генералом Кота сборный отряд закрепился на краю берегового уступа, а первые боевые группы были высланы вдоль края плато для атаки немецких позиций с тыла. Сам генерал направился к дороге, ведущей из прохода Ле Мулен в Вьервиль. На окраине деревни к ним присоединились солдаты 116-го пп, главным образом из роты «С». Бойцы роты охотно описывают в воспоминаниях эту встречу с генералом, который «спокойно шел по главной улице деревни, помахивая пистолетом. Он приветствовал нас словами: «Где, черт возьми, вы бродили, ребята?» Полковник Кэнем со своей группой также приближался к Вьервилю. После короткого совещания два харизматичных лидера приняли решение вести людей на захват ближайших выходов с пляжей. Кэнем выдвинулся на восток для атаки немецких позиций у выхода Ле Мулен. Генерал Кота, в свою очередь, повел отряд к выходу Вьервиль, чтобы зачистить те позиции, которые уцелели после чертовски эффективного обстрела флота. Восточнее столь же эффективное лидерство демонстрировал и полковник Тэйлор. Высадившись в секторе «Фокс Рэд», он обнаружил, что «много чего надо сделать на берегу». Оперативно развернув передовой штаб, он личным примером принялся вдохновлять солдат покинуть пляж и выдвигаться к подножию утеса и далее на плато. Все выжившие офицеры и сержанты были направлены на то, чтобы вывести солдат из ступора и вернуть им боевой дух. Одним из них был капитан Билл Фридман. «Я апатично лежал в этой массе живых и мертвых, когда увидел полковника Тэйлора, который встал в полный рост и принялся расхаживать среди вжавшихся в землю солдат туда-сюда и отчетливо отдавал приказания: «Поднимайтесь! Двигайтесь вперед! Здесь вам нечего делать!» Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Я тоже вскочил и стал призывать людей уходить отсюда и поскорее. Было бы логично, переборов свой страх, мчаться со всех ног к проходу в проволоке, а потом к утесу, где было относительно безопасно. Но я остался и стал убеждать других сделать это. И в конце концов, это возымело действие». Сразу за колючкой лежало минное поле, начиненное ловушками и растяжками. За преодоление его пришлось дорого заплатить. «Раненые и убитые лежали тут и там словно указатели безопасного прохода. Они заплатили своей жизнью за то, чтобы мы могли пройти дальше», — вспоминал лейтенант Джек Кэррол из 2-го батальона 16-й ПБГ. Число брешей в проволочных заграждениях и импровизированных проходов в минных полях постепенно увеличивалось, и к 9 утра несколько небольших отрядов уже проникли на вершину утеса, где вступили в яростную схватку с окопавшимися там немецкими солдатами. Это был медленный и кровопролитный процесс, но он означал начало конца немецкой обороны на участке «Омаха». Капитан Фридман вспоминал:

У береговой линии, среди столпотворения десантных судов, также произошла важная подвижка. Два молодых шкипера из резерва флота США продемонстрировали истинную отвагу и бесстрашие перед лицом врага. Лейтенант Сидни Бринкер на LCT-30 и лейтенант Эдгар Кёхлер на LCI-554 почти одновременно решили проложить себе путь к берегу за пределами узких расчищенных проходов в препятствиях. Орудия кораблей и все доступное оружие штурмовых отрядов на палубе, способное вести огонь по курсу судна, было пущено в ход. Ближайший эсминец также обеспечил десантным судам дополнительную огневую поддержку. LCT-30 причалил напротив выхода Е-3, ведя огонь по укрепленной вилле, которая использовалась как связующее звено опорных пунктов WN62 и WN63. Судно быстро высадило десант, обеспечивая огонь прикрытия в течение всего процесса выгрузки. Неизбежно судно стало целью для 88-мм орудия и пулеметов. Вскоре оно получило несколько прямых попаданий и было оставлено экипажем. LCI-554 повезло больше, выгрузив десант, оно сумело благополучно отойти от берега. Этот пример вдохновил многих других шкиперов, и постоянный приток войск на берег возобновился.

Первые благоприятные новости с берега были получены штабом 5-го корпуса только в 12.25. Полковник Талли докладывал, что «наметились позитивные изменения» и «имеется уверенность, что наши солдаты достигли вершины прибрежного утеса». Полчаса спустя прибыло еще более ободряющее сообщение: «Войска, прежде скованные огнем противника в секторах «Изи Рэд», «Изи Грин» и «Фокс Рэд», наступают к скалам на краю пляжей». Примерно в это время небольшой отряд бригадного генерала Нормана Кота зачистил немецкие позиции у выхода Вьервиль и, используя пленных немецких солдат в качестве проводников, разметил проходы в минном поле. Берег был усыпан мертвыми телами, большинство из которых имело на плече серо-синий шеврон 29-й дивизии. Генерал принялся направлять пехоту в открытую «протяжку», после чего собрал команду саперов и приказал им взорвать противотанковую стену, которая все еще не позволяла танкам присоединиться к наступлению в глубину берега. К концу дня прибрежная дорога была перекрыта блокпостами, а части 1-го и 2-го батальонов 116-й ПБГ оборудовали ряд позиций южнее и западнее деревни. Между этими подразделениями находились элементы 2-го и 5-го батальонов рейнджеров, которые остановились на ночь, блокированные немецкими постами на пути к своим товарищам, осажденным на Пуант-дю-Ок. Далее вдоль берега и позади выхода Ле Муленна утес поднялась группа солдат из рот «L» и «G» под руководством лейтенанта Дональда Андерсона. На вершине лейтенант был ранен в челюсть, но его отряд продолжил наступать и зачистил немецкие позиции. Андерсон пережил сражение и был позже награжден Серебряной звездой за лидерство и отвагу. Примерно в полдень 3-й батальон 116-й ПБГ вместе с элементами 2-го батальона добрался до передовых немецких позиций в Сен-Лоране, которые все еще препятствовали использовать выход Ле Мулен. Несколько попыток зачистить эти позиции провалились и привели к большим потерям в роте «L». Вскоре они получили пополнение в лице 115-й ПБГ, однако немецкий гарнизон сражался решительно и полностью зачистить деревню в день «Д» так и не удалось. Выход E-1 Сен-Лоран был открыт одним из первых, но наступление здесь проходило крайне медленно из-за большого числа минных полей и препятствий, которые требовали активного привлечения саперов с тяжелой техникой. К 13.00 под постоянным снайперским обстрелом бульдозеры проделали новую дорогу к вершине утеса западнее от выхода. Выход E-3 Кольвиль яростно защищался противником и последний дот здесь был уничтожен танком только в 16.30. Выход оставался опасным в течение большей части вечера, поскольку находился под периодическим артиллерийским и минометным обстрелом с интервалами в 15–20 минут. Саперы приступили к расчистке препятствий перед выходом только в 20.00, когда артиллерийский огонь немного ослаб.

Передовые отряды десантников были слишком слабы для решительного наступления вглубь побережья и фактически в первый день высадки имело место лишь сражение за несколько прибрежных деревень, причем крайне пассивное. Первой была захвачена деревня Вьервиль, однако вплоть до заката контроль над ней был весьма условным. Бой за Сен-Лоран продолжался в течение всей второй половины дня, но взять деревню под контроль так и не удалось, хотя элементы 115-й ПБГ обошли ее и остановились на ночь в полях южнее. Битва за Колевиль началась еще утром, но продолжалась с переменным успехом. Деревня несколько раз переходила из рук в руки. 726-й пп и элементы 352-й пд без устали атаковали деревню, которая была прекрасной блокирующей позицией против дальнейшего выдвижения американцев с узкого берегового плацдарма. Отряды 18-й ПБГ, в конце концов, предпочли обойти деревню, а немецкие позиции были подвергнуты бомбардировке орудий флота. Восточнее подразделения 1-й пд достаточно легко овладели поселком Ле Гран Амо, а прибывающие резервы были развернуты против деревни Кабур и на участке между Сен-Лораном и Кольвилем.

На закате

Ситуация на полуострове Котантен и участке «Омаха» не вызывала большого беспокойства у немецкого командования в течение значительной части дня «Д». Утром комендант опорного пункта WN76 докладывал в штаб 352-й пд: «Противник ищет укрытие позади береговых препятствий. Очень много транспортных средств, среди которых и танки, горят на берегу. Отряды по уничтожению препятствий прекратили свою работу. Высадка с десантных судов остановлена, лодки держатся вдалеке от берега. Огонь нашего опорного пункта и поддерживающей артиллерии был точным и эффективным и причинил врагу немалый урон. На берегу — множество раненых и убитых солдат противника». Такого рода утренние сообщения, очевидно, убедили генерала Крайсса, что ситуация на «Омахе» находится под контролем. Он переключил внимание на восточный сектор, где немецкая оборона трещала под напором британских войск. И поначалу это было вполне обоснованно. Вскоре после 08.00 его штаб получил тревожное сообщение, что «примерно 35 танков атакуют опорные пункты WN35 и WN36 в направлении Арроманша». Чтобы ликвидировать этот намечающийся прорыв, Крайсс посчитал необходимым перебросить против британской 50-й пехотной дивизии на участке «Голд» два резервных батальона 352-й пд. Если бы хотя бы один из них был введен в бой против американцев на «Омахе», особенно в тот момент, когда Брэдли уже вообразил самое худшее, результат был бы катастрофическим и для 5-го корпуса и для всего плацдарма союзников в целом. Еще большей ошибкой стало решение выдвинуть резерв 84-го корпуса — кампфгруппу Мейера — против высадившихся на Котантене американских парашютистов. Фактически, ценные резервы, которые могли серьезно повлиять на ход событий в любом из секторов высадки, большую часть дня совершали изматывающие переходы под бесконечными ударами с воздуха. Отдельной проблемой генерала Крайсса стала невозможность получать точную и своевременную информации с передовой. Как и генерал Брэдли на крейсере «Огаста», он узнавал о существенных изменениях на фронте своей дивизии с большим опозданием. О полуденном проникновении сил генерала Кота в Вьервильему сообщили только в 16.00, когда положение на берегу уже изменилось самым решительным образом. Тактическая ситуация была настолько запутанной, что даже командиры на местах с трудом понимали, что происходит. Вся система коммуникаций рухнула, и эффективно реагировать на изменения стало невозможно. Настаивая на расширении фронта вторжения с целью снизить возможности противника эффективно отвечать на возникающие угрозы, Монтгомери имел в виду именно такую ситуацию, что сложилась в секторе высадки американского 5-го корпуса.

К концу дня отвоеванный большой кровью береговой плацдарм на участке «Омаха» представлял собой узкую неровную полосу побережья глубиной примерно в 1,5 км. Штурмовые дивизии не смогли выполнить поставленные задачи, однако в неприступной гитлеровской «Крепости Европа» была пробита существенная брешь, а на пляжи прибывали все новые пополнения. Надежды немцев сбросить союзников в море таяли с каждым часом. На закате смолк грохот корабельных орудий. Большинство целей вдоль береговой линии было подавлено. Однако зачистка локальных очагов сопротивления продолжалась, а на пляжах то тут, то там гремели взрывы — саперы продолжали расчищать береговую линию от преград и препятствий. Хаос на плацдарме сохранялся, потому что целые подразделения и отдельные солдаты пытались отыскать свои части. Тем не менее, вдоль прибрежной дороги между Сен-Лораном и Кольвилем подразделения четырех полков держали линию обороны. Деревня Кольвиль все еще оставалась в руках немцев, но американцы взяли ее в кольцо. Удалось занять восточный край деревни Сен-Лоран, а Вьервиль полностью перешла под контроль союзников. Передовые части 116-й ПБГ наступали на юг, в направлении Лувьера, и на запад, к изолированным на Пуант-дю-Ок рейнджерам.

Официальная история 5-го корпуса следующим образом оценивает потери на участке «Омаха»: 2374 человека, из которых 1190 — из 1-й пд, 743 — из 29-й дивизии и 441 из прочих подразделений, включенных в 5-й корпус. При этом указано, что 694 человека были убиты, 331 пропал без вести и 1349 — ранены. Это больше, чем общие потери союзников на всех остальных участках высадки. Историк Джозеф Балковски, автор ряда авторитетных книг про высадку в Нормандии, составил списки погибших по каждой из вовлеченных в сражение американских частей. По его данным (без деления на убитые, раненые и пропавшие без вести) на участке «Омаха» американцы потеряли: армейский персонал 3686 человек, флот 539 человек, ВВС — 10 человек. Эти данные в настоящее время считаются наиболее достоверными. Однако для тех, кто судит о высадке на участке «Омаха» исключительно по первым кадрам фильма «Спасение рядового Райана», даже они могут показаться заниженными. Следует, однако, помнить, что главной проблемой американцев на «Омахе» стала не значительные потери среди солдат и офицеров (в жестоких июльских сражениях в Нормандии армия США будет терять в среднем 1200 человек в день), а почти полная дезинтеграция подразделений первой и второй штурмовых волн. Что касается столь популярной в русскоязычном интернете истории о подвигах пулеметчика опорного пункта WN62 Генриха Зеверло, то его заявления о уничтожении более 2000 американских солдат может воспринимать всерьез лишь человек, слабо понимающий реалии современной войны. Вообще, относиться к подобного рода послевоенным «откровениям» ветеранов Вермахта нужно с изрядной долей скепсиса. Тем более, что первым интервьюером «Чудовища Омахи» был бывший функционер германской службы пропаганды Пауль Шмидт, более известный под псевдонимом Карель.

Потери немцев на участке «Омаха» были значительно ниже американских: по оценке Джозефа Балковски они составили 200 человек убитыми, 500 ранеными и 500 пропавшими без вести. Однако общая ситуация была куда пессимистичнее: укрепленный экран вдоль берега прорван, резервов для контрудара не осталось, боеприпасы практически исчерпаны, на соседних британских участках обозначилась серьезная угроза прорыва к городам Кан и Байё, ценность которых была очевидна не только для Монтгомери. Уже со второй половины дня «Д» британская зона высадки начала стремительно притягивать к себе все доступные резервы немецких войск в Нормандии и со временем эта тенденция будет только усиливаться.