Новая Хроника - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джованни Виллани (КНИГА СЕДЬМАЯ) #9

КНИГА СЕДЬМАЯ

1. НАЧАЛО КНИГИ СЕДЬМОЙ, РАССКАЗЫВАЮЩЕЙ О НАШЕСТВИИ КОРОЛЯ КАРЛА И О ПОСЛЕДОВАВШИХ ЗАТЕМ ПЕРЕВОРОТАХ И ПЕРЕМЕНАХ

Карл, второй сын французского короля Людовика Набожного и внук доброго короля Филиппа Одноглазого, как мы говорили, был братом короля Людовика Французского, графа Артуа Робера и Альфонса, графа Пуату. Все четыре брата были сыновьями королевы Бланш, дочери короля Альфонса Испанского. Будучи по отцу графом Анжу и благодаря жене, дочери Раймонда Беренгария, графом Прованса по эту сторону Роны, Карл стараниями церкви и папы был избран королем Сицилии и Апулии. Он набирал рыцарей и баронов для похода в Италию, о чем мы уже упоминали выше. Поскольку Карл был первым королем Сицилии и Апулии из французского дома, мы опишем некоторые из его черт и качеств, чтобы сделать более понятным дальнейшее изложение. Об этом владыке тем более уместно упомянуть, что, как мы увидим, он был защитником и покровителем Святой Церкви и нашей Флоренции. Карл был мудр и благоразумен, суров и отважен на войне, великодушен и высок в своих помыслах. Все короли мира трепетали перед ним, в своих грандиозных начинаниях он был тверд, верен своим обещаниям, немногословен, но деятелен. Он очень редко улыбался, был праведен и благочестив, как монах, на расправу крут, взгляд имел суровый, росту был высокого, сложения крепкого, цвет кожи у него был смуглый, нос крупный, и весь его облик, как ни у кого иного, соответствовал королевскому достоинству. Он мало спал и постоянно был на ногах, говоря, что сон отнимает много времени. По отношению к рыцарям Карл проявлял щедрость, но его всегда снедал жар приобретения любой ценой новых владений и богатств, чтобы покрывать расходы на свои военные нужды. Придворные шуты, менестрели и жонглеры нимало его не занимали. У него был герб французского дома: золотая лилия на голубом поле, а наверху алые грабли[445], в этом было отличие от королевского герба. Когда Карл пришел в Италию, ему исполнилось сорок шесть лет, а королем Сицилии и Апулии, как мы увидим, он пробыл девятнадцать лет. Жена родила ему двоих сыновей и несколько дочерей. Первенца звали Карлом II, он немного прихрамывал. Сперва он сделался князем Капуанским, а затем сменил отца на троне Сицилии и Апулии. Второго сына назвали Филиппом, женившись, он стал князем Мореи, но умер в молодом возрасте, не оставив наследников, ибо надорвался, натягивая арбалет. Оставим теперь потомков доброго короля Карла и продолжим рассказ о его вступлении в Италию и о последовавших затем событиях.

2. КАК ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГВЕЛЬФЫ ПРИНЯЛИ ГЕРБ ПАПЫ КЛИМЕНТА И КАК ОНИ ПРИСОЕДИНИЛИСЬ К ФРАНЦУЗСКОМУ ВОЙСКУ ГРАФА КАРЛА

Тем временем флорентийские и тосканские гвельфы, поправившие свои дела взятием Модены и Реджо, узнали о приготовлениях графа Карла к походу в Италию и постарались запастись оружием и снаряжением для себя и своих коней, ухищряясь, кто как мог. Так они собрали более четырехсот отменных всадников знатного происхождения и испытанных в бою и отправили посольство к папе Клименту, чтобы он поручил их вниманию новоизбранного короля Сицилии и принял на службу Святой Церкви. Папа принял послов милостиво, одарил их деньгами и другими наградами и из привязанности к гвельфской партии Флоренции пожелал присвоить ей свой герб для печати и знамени, а именно: алого орла над зеленой змеей на белом поле; и этот герб они носили и носят до сих пор, хотя потом гвельфы добавили к нему маленькую алую лилию над головой орла. С этим знаменем они выступили из Ломбардии совместно с французскими рыцарями графа Карла и прибыли в Рим. Это был один из лучших отрядов короля Карла, более всех отличившийся в битве с Манфредом. Теперь мы прервем рассказ о флорентийских гвельфах и поведаем о прибытии Карла и о его людях.

3. КАК ГРАФ КАРЛ ПОКИНУЛ ФРАНЦИЮ И МОРЕМ ПЕРЕПРАВИЛСЯ ИЗ ПРОВАНСА В РИМ

В 1265 году Карл, граф Анжу и Прованса, собрал своих баронов и рыцарей, устроил им смотр и запасся денежными средствами для путешествия. Командиром и вождем полутора тысяч французских рыцарей, следовавших в Рим через Ломбардию, он назначил графа Ги де Монфора, а сам отпраздновал день Христова Воскресения с Людовиком Французским и другими своими братьями и друзьями, а потом внезапно выехал из Парижа с небольшой свитой. Не останавливаясь, он добрался до Марселя в Провансе, где заранее велел приготовить тридцать вооруженных галер. На эти галеры он погрузился с сопровождавшими его из Франции баронами и с некоторыми баронами и рыцарями Прованса и пустился по морю в Рим, подвергаясь величайшей опасности, ибо Манфред навербовал в Генуе, Пизе и королевстве более восьмидесяти галер, которые стерегли Карла на море, чтобы помешать его переезду в Рим. Но Карл, будучи отважным и храбрым государем, двинулся в путь невзирая на козни врагов, памятуя поговорку, вернее, философское речение, гласившее: "Усердие превозмогает злую судьбу". И это пошло Карлу на пользу: когда он находился в море близ Пизы, его галеры были рассеяны бурей, а сам он с тремя из этих галер насилу добрался до Порто Пизано. Прослышав о том, граф Гвидо Новелло тогдашний наместник короля Манфреда в Пизе, поднял своих немцев, чтобы скакать в Порто и захватить графа Карла. Пизанцы приняли свои меры, закрыли городские ворота, вооружились и потребовали у наместника вернуть им укрепление Мутроне, доставшееся ему от жителей Лукки и для пизанцев очень важное. Это пришлось улаживать еще до выступления. Таким образом, граф Гвидо замешкался в Пизе, и к тому времени, когда он добрался до Порто, буря немного утихла, а граф Карл, в великой поспешности починив свои галеры, вышел в море и тем избежал грозившей ему опасности. По воле Божьей он проскользнул мимо флота Манфреда в открытое море и со всеми своими судами целым и невредимым достиг устья Тибра близ Рима в мае указанного года. Его приезд был столь ошеломляюще неожиданным, что король Манфред и его советники не хотели этому верить. Римляне встретили Карла с большими почестями и с согласия папы и римского народа произвели его в сенаторы, так опостылело им владычество Манфреда. Хотя папа Климент находился в Витербо, он всячески содействовал Карлу в борьбе против Манфреда своей духовной и светской властью. Но поскольку французская конница двигалась в Италию по суше и, как мы увидим, с большим трудом пробивалась к Риму из-за преград, воздвигнутых приспешниками Манфреда в Ломбардии, то графу Карлу пришлось все лето провести в Риме, Кампанье и Витербо. Он использовал это время для приготовлений к походу на королевство.

4. КАК ГРАФ ГИ ДЕ МОНФОР ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ ЛОМБАРДИЮ С КОННИЦЕЙ ГРАФА КАРЛА

Граф Ги де Монфор со всей конницей, оставленной Карлом под его началом, с графиней, его женой, и со своими рыцарями в начале июня выступил из Франции. Главными военачальниками графа Монфора были мессер Боккар с графом Вандомским и его брат мессер Жан, мессер Ги де Беллье — епископ Оксеррский, мессер Филипп де Монфор, мессеры Гийом и Пьер де Бомон, мессер Робер де Бетюн, первенец графа Фландрского и зять графа Карла, мессер Жиль Лебрен, коннетабль[446] Франции, наставник и учитель Робера, маршал Мирапуа, мессер Гийом Л'Этандар, мессер Жан де Брезельв, маршал графа Карла, доблестный и любезный рыцарь. Войско миновало Бургундию и Савойю и перевалило через горы Монсени. По прибытии в окрестности Турина и Асти оно было с почетом встречено маркизом Монферратским, господином этого края, который поддерживал церковь и был противником Манфреда. С помощью его и миланцев французы двинулись по Ломбардии в боевом порядке и во всеоружии, не останавливаясь ни днем, ни ночью. С большим трудом они проделали путь от Пьемонта до Пармы, потому что маркиз Паллавичини, родственник Манфреда, с отрядами кремонцев и прочих гибеллинских городов Ломбардии, союзников Манфреда, сторожил проходы силами трех тысяч рыцарей, как немецких, так и ломбардских. В конце концов, по Божьему произволению оба войска сошлись лицом к лицу у местечка под названием (...) Французы прошли без кровопролития и достигли Пармы. Говорили, правда, что некий мессер Буозо из кремонского рода да Дуера, подкупленный французами, дал им совет, как обойти войско Манфреда, преграждавшее проход, и за это возмущенный народ Кремоны потом расправился с семейством да Дуера. В Парме французы нашли радушный прием, а гвельфы, выходцы из Флоренции и других городов Тосканы, собравшие четыре сотни рыцарей, во главе с графом Гвидо Гверра из рода графов Гвиди, вышли им навстречу в Мантую. Когда оба отряда съехались, французы были очень удивлены великолепным видом и снаряжением гвельфов Флоренции и Тосканы, зная, что им пришлось покинуть родные города, и были рады соединиться с ними. Гвельфы провели войско через Ломбардию в Болонью, затем в Романью, Марку и герцогство[447], потому что путь через Тоскану был закрыт: там хозяйничали гибеллины и сторонники Манфреда. Таким образом, французы затратили очень много времени на дорогу и только в начале декабря 1265 года достигли Рима. Их приход весьма утешил графа Карла, устроившего им почетный и торжественный прием.

5. КАК КАРЛ КОРОНОВАЛСЯ В РИМЕ КОРОЛЕМ СИЦИЛИИ И КАК ОН ОТПРАВИЛСЯ СО СВОИМ ВОЙСКОМ НА БИТВУ С МАНФРЕДОМ

Когда конница графа Карла достигла Рима, он решил принять королевский сан, и в день Богоявления 1265 года вместе с женой был коронован на троне Сицилии и Апулии двумя кардиналами-легатами, присланными папой в Рим. Как только закончились коронационные торжества, Карл без промедления выступил с войском в сторону Апулийского королевства через Кампанью, значительную часть которой он занял без сопротивления. Прослышав о приближении короля Карла и его сил, собравшихся из-за оплошности, допущенной войсками короля Манфреда в Ломбардии, последний очень опечалился и приложил все свое старание к охране проходов в королевство. У моста в Чепперано Манфред поставил графа Джордано и графа Казерты, обоих из рода да Квона, снабдив их пешими и конными отрядами. В Сан Джермано он поместил значительную часть своих немецких и апулийских баронов и всех сарацин Ночеры, вооруженных луками и самострелами с большим запасом стрел. Его расчет целиком строился на такого рода обороне, потому что само это место было хорошо укрепленным от природы. С одной стороны, оно было окружено высокими горами, с другой — болотами и топями, к тому же продовольствия и других припасов там должно было хватить на два года. Загородив проходы, король Манфред отправил к Карлу посольство для переговоров о перемирии или о мире и, выслушав его послов, король Карл пожелал самолично объявить им ответ. Этот ответ на его французском наречии звучал так: "Allez, et ditez pour moi au sultan de Nocere, qu'aujourdhui je mettrai lui en enfer, ou il mettra moi en paradis"[448]. Это означало: я согласен только на битву, в которой один из нас убьет другого. После этого Карл тронулся в путь. Случилось так, что, когда король Карл со своим войском достиг Фрезолоне в Кампанье и спустился к Чепперано, граф Джордано, охранявший проход, собирался защитить его от приближавшихся сил короля, но граф Казерты предложил ему сначала пропустить часть противников вперед, чтобы они оказались по ту сторону, не вступая в бой. По мере того, как силы неприятеля все прибывали, граф Джордано намеревался напасть на них, но граф Казерты, который был с ними в сговоре, сказал, что завязывать сражение теперь рискованно, потому что слишком многие уже прошли. Тогда, убедившись в превосходстве королевского войска, граф Джордано согласился со своим товарищем и они покинули мост[449]. Кто говорил, что они ушли из страха, но, по мнению большинства, дело было в сговоре между королем Карлом и графом Казерты, ибо последний ненавидел Манфреда, который в своем ненасытном сладострастии насильно возвел к себе на ложе его жену. Граф Казерты затаил обиду и стремился отомстить Манфреду. На наш взгляд, это вполне правдоподобно, потому что он и его люди были в числе первых, кто сдался королю Карлу, а оставив Чепперано, они не вернулись к войску Манфреда в Сан Джермано, но разъехались по своим замкам.

6. КАК КОРОЛЬ КАРЛ, ЗАХВАТИВ ЧЕППЕРАНСКИЙ ПРОХОД, ВЗЯЛ ПРИСТУПОМ САН ДЖЕРМАНО

Когда король Карл и его войско овладели Чепперано, они беспрепятственно смогли занять Аквино и штурмом взяли крепость Акри, одну из самых сильных в тех краях. Затем они разбили свой лагерь у Сан Джермано. Защитники города, который был хорошо укреплен и обеспечен людьми и провиантом, относились к сторонникам Карла с презрением и стали дразнить их слуг, которые поили лошадей, и кричать им: "Где же ваш Карлотто?" Задетые их бранью, те вступили с горожанами в стычку и взбудоражили все французское войско. Опасаясь нападения на лагерь, французы поспешно вооружились и бросились к городу, жители которого не ожидали никакой угрозы и не подняли общей тревоги. Нападавшие рьяно атаковали город в нескольких местах, причем те, кому нечем было укрыться от обстрела, спешивались с коней, снимали с них седла и, подняв над головой, приближались к стенам и башням. Граф Вандом и его брат мессер Жан, взявшиеся за оружие одними из первых и под своим знаменем преследовавшие тех челядинцев, которые сделали вылазку, вместе с ними пробились внутрь через калитку, открытую, чтобы пропустить своих. Преследователи при этом подвергались величайшей опасности, поскольку эта дверь хорошо охранялась, так что французы, бывшие с графом Вандомом и его братом, потеряли множество убитых и раненых. Все же благодаря своей доблести и мужеству они одержали верх в этой свалке у ворот, вошли внутрь и тотчас же водрузили на стене свое знамя. За ними в числе первых вошли флорентийские гвельфы во главе со своим капитаном графом Гвидо Гверра, а их знаменосцем был мессер Стольдо Джакоппи де Росси. Поведение флорентийцев при взятии Сан Джермано было удивительным и достойным всяческих похвал и по их примеру те, кто оставался снаружи, возгорелись отвагой и продолжили штурм. Оборонявшие город, увидев на стенах вражеские знамена и противников внутри города, начали разбегаться, так что защищать его было почти некому. Таким образом, войско Карла 10 февраля 1265 года с боем взяло Сан Джермано, что вызвало величайшее удивление, поскольку город считался неприступным. Полагали, что это было скорее делом рук Божиих, нежели человеческих, ибо внутри находилось больше тысячи рыцарей и пять тысяч пехотинцев, в том числе немало сарацин-лучников из Ночеры. Правда, накануне ночью между ними и христианами, по Божьему изволению, произошло столкновение, от которого сарацины потерпели чувствительный ущерб и на следующий день не проявили никакого желания участвовать в защите. Наряду с другими это было одной из причин падения Сан Джермано. Многие воины из отрядов Манфреда погибли и попали в плен, а город был весь заполнен и разграблен французами. Король и его войско остановились здесь на отдых, выжидая, как поступит Манфред.

7. КАК КОРОЛЬ МАНФРЕД ПОДОШЕЛ К БЕНЕВЕНТУ И ВЫСТРОИЛ СВОИ ВОЙСКА ДЛЯ БИТВЫ С КОРОЛЕМ КАРЛОМ

Узнав о потере Сан Джермано от уцелевших защитников города, король Манфред устрашился и собрал своих советников, чтобы решить, как действовать дальше. Графы Кальваньо, Джордано, Бартоломмео и граф-казначей, а равно и прочие его бароны советовали, чтобы он отошел со всеми силами к городу Беневенту, месту достаточно укрепленному. Здесь Манфред мог принять бой в выгодных для себя условиях, а в случае необходимости отступить к Апулии. Кроме того, он преграждал путь Карлу, который не мог пройти в княжество и в Неаполь, как и в Апулию, минуя Беневент. Так Манфред и поступил, а король Карл, прослышав о его переходе к Беневенту, немедленно покинул Сан Джермано, чтобы последовать за ним со своим войском, но двинулся не по прямой дороге через Капую и Терра ди Лаворо, потому что ему нельзя было преодолеть Капуанский мост, находящийся на широком месте реки и укрепленный сильными башнями. Он переправился через реку Вольтурн близ Таливерно, где есть брод, и прошел окрестностями Ализо. По трудным дорогам Беневентанских гор, сильно нуждаясь в деньгах и продовольствии, без передышки он добрался до долины, простирающейся перед Беневентом на расстоянии двух верст по берегу реки Калоре, протекающей близ города. Войско Карла прибыло сюда в полуденное время. При его появлении король Манфред решил дать сражение и выдвинуть свою конницу в поле, чтобы противник не успел прийти в себя после тяжелой дороги. Но здесь он допустил ошибку, ибо через день — два войско Карла было бы вынуждено сдаться без боя. Дело в том, что из-за отсутствия продовольствия и фуража многие воины Карла накануне прихода к Беневенту были вынуждены питаться капустой и кормить своих лошадей кочерыжками за неимением хлеба и овса для лошадей, как, впрочем, и денег. Кроме того, силы Манфреда были раздроблены, — мессер Конрад Антиохийский находился со своим отрядом в Абруцци, граф Фридрих — в Калабрии, граф Вентимилья — в Сицилии. Если бы Манфред подождал, он собрал бы более крупное войско, но кого Бог желает погубить, того он лишает разума. Итак, Манфред со всеми своими полками вышел из Беневента и переправился через мост на реке Калоре. Он остановился на равнине Санта Мария делла Гранделла, в местечке Пьетра а Розето. Здесь он построил свое войско в три линии: в первой находились немцы, которым Манфред особенно доверял, и было их около тысячи двухсот рыцарей во главе с графом Кальваньо. Вторая состояла из тосканцев, ломбардцев и еще немцев, там была тысяча рыцарей под командованием графа Джордано. В третью входили апулийцы и ночерские сарацины, а руководил ею сам король Манфред. В ней насчитывалось тысяча четыреста рыцарей, не считая пехотинцев и многочисленных сарацинских лучников.

8. КАК КОРОЛЬ КАРЛ ПОСТРОИЛ БОЕВЫЕ ПОРЯДКИ ДЛЯ СРАЖЕНИЯ С МАНФРЕДОМ

Увидев, что Манфред и его войско готовятся к битве, король Карл созвал совет, чтобы обсудить, вступить в сражение сегодня или подождать. Большинство баронов советовало ему отложить битву до утра, чтобы лошади отдохнули после утомительного перехода. Но мессер Жиль Лебрен, коннетабль Франции, возразил им, что за это время неприятель соберется с духом, а у них иссякнут все запасы, и что, если даже все войско уклонится от сражения, он один со своим сеньором Робером Фландрским и его людьми рискнет вступить в бой, уповая на Бога, который дарует победу над врагами Святой Церкви. Тогда король Карл принял его совет, ибо сам был обуреваем такой жаждой сразиться, что вскричал, обращаясь к своим рыцарям: "Venu est le jour que nous avons tant desire"[450]. Он приказал трубить в трубы, а всем воинам вооружаться и готовиться к битве, что они и исполнили в тот же час. Как и противник, Карл построил свои отряды в три боевые линии. В первой стояли французы в количестве тысячи рыцарей со своими командирами, мессером Филиппом де Монфором и маршалом Мирапуа, во второй — король Карл с графом Ги де Монфором, со своими баронами и рыцарями королевы, с баронами и рыцарями Прованса, римлянами и кампанцами — всего около девятисот всадников. Символы королевской власти доверено было нести мессеру Гийому Л'Этандару, человеку великой доблести. Третью линию возглавил Робер, граф Фландрский, со своим наставником, маршалом Франции Жилем, в нее входили фламандцы, брабантцы, жители Эно и пикардийцы числом семьсот рыцарей. Помимо этих отрядов насчитывалось более четырехсот всадников из флорентийских гвельфов и остальных итальянцев. Многих выходцев знатнейших домов Флоренции посвятил в рыцари самолично король Карл перед началом битвы. Капитаном гвельфов Флоренции и Тосканы был граф Гвидо Гверра, а их знамя в этом сражении нес мессер Коррадо да Монтеманьо из Пистойи. Оглядывая неприятельские ряды, король Манфред спросил, что это за четвертая шеренга, которая так выделяется своим оружием, конями и гербами. Ему ответили, что это гвельфы, выходцы из Флоренции и других городов Тосканы. Тогда Манфред с сокрушением сказал: "Где же мое подкрепление от гибеллинской партии, которой я оказал столько услуг и для которой затратил столько средств?" И добавил: "Эти люди (то есть отряд гвельфов) не могут сегодня потерпеть поражение". Это означало, что в случае его победы он стал бы другом гвельфов за их верность своему сеньору и своей партии и врагом гибеллинов.

9. О СРАЖЕНИИ МЕЖДУ КОРОЛЯМИ КАРЛОМ И МАНФРЕДОМ И О РАЗГРОМЕ И ГИБЕЛИ ПОСЛЕДНЕГО

Построив, как было сказано выше, свои войска на равнине Гранделла, оба короля призвали их храбро сражаться, причем Карл обращался к "рыцарям Монжуа"[451], а Манфред — к "рыцарям Швабии". Епископ Оксеррский, легат папы, благословил всех воинов короля Карла, отпустил им грехи и даровал прощение их вин и проступков, ибо они сражались за Святую Церковь. После этого первые два отряда французов и немцев вступили в жестокий бой; но натиск немцев был столь силен, что их противники едва держались, они были вынуждены отступить и отдали поле боя. Увидев смятение в своих рядах, добрый король Карл нарушил первоначальный план битвы, по которому вторая линия предназначалась для обороны, и, понимая, что разгром первых, самых надежных рядов оставлял мало надежды на победу вторых, тотчас же бросился со своим отрядом на подмогу французам против наступающих немцев. Когда флорентийские выходцы увидели, что король Карл вступил в сражение, они последовали за ним и уже не отставали от короля, совершив в этот день чудеса храбрости; то же самое сделали достойный коннетабль Франции Жиль Лебрен и Робер Фландрский со своими силами, а навстречу им ударил отряд графа Джордано. После этого разгорелась жестокая схватка, и долгое время было неясно, кто же одерживает верх в этой свалке, ибо храбрые немцы, яростно сражаясь своими мечами, нанесли французам огромный урон. Но вдруг кто-то поднял крик в рядах французов: "В кинжалы, в кинжалы, колите лошадей!", — и вскоре немцам пришлось туго, они дрогнули и едва не побежали. Видя, что его войско не сможет держаться долго, король Манфред, с отрядом апулийцев стоявший в резерве, призвал своих воинов следовать за ним в бой, но те его не послушали, потому что большинство баронов Апулии и королевства, в том числе казначей короля, граф делла Черра, синьор Казерты и другие, бросили Манфреда то ли из слабодушия, то ли уверившись в поражении, а кто говорил, что эти люди, неверные по своей природе и сознававшие непрочность положения нового властителя, прямо изменили ему; одни бежали в сторону Аббруццских гор, другие к Беневенту. Манфред, оставшийся с немногими воинами, поступил как мужественный повелитель и король, предпочитая умереть в бою, чем с позором бежать; когда он надевал шлем, наконечник в виде серебряного орла отломился и упал спереди на седло: это происшествие ужаснуло короля и, повернувшись к баронам, он произнес следующие латинские слова: «"Hoc est signum Dei"[452], ведь я собственноручно прикрепил это навершие, так что оно не могло упасть». Однако он не отступил, но, как смелый рыцарь, собрался с духом и ринулся в битву вместе со всеми баронами, не имея на себе никаких знаков царской власти; впрочем, исход сражения был уже предрешен и его войско было разгромлено, сам же король Манфред погиб в гуще врагов, по свидетельству одного французского оруженосца, чьи слова подтвердить было некому[453]. В этой битве оба войска понесли большие потери, особенно многочисленные со стороны Манфреда, люди которого бежали к Беневенту, даже в городской черте преследуемые до поздней ночи сторонниками Карла, захватившими Беневент и всех беглецов. Многие бароны-военачальники Манфреда попали в плен, среди них граф Джордано и мессер Пьеро Азини дельи Уберти; Карл отправил их в Прованс и там велел умертвить в тюрьме жестокой смертью. Других апулийских и немецких баронов он оставил в заключении в разных местах королевства. Через несколько дней были захвачены и выданы Карлу жена Манфреда, его сестра и дети; все они умерли потом в заточении[454]. Так над Манфредом и его потомками исполнилось Божье проклятие, и суд Божий свершился над ним, ибо он был отлучен как враг и гонитель Святой Церкви. В течение трех дней его не могли разыскать и никто не знал, умер ли он, в плену ли или спасся — все из-за того, что в сражении на нем не было королевских доспехов. Наконец один бродяга, следовавший за его войском, опознал по некоторым приметам тело Манфреда на поле битвы и, погрузив его на осла, стал возить и кричать: "Кто купит Манфреда, кто купит Манфреда". Один из королевских баронов побил бродягу и доставил тело к королю, который приказал привести всех пленных баронов и спросить у каждого, был ли то Манфред; все они с робостью отвечали утвердительно. Граф Джордано при этом закрыл лицо руками и с плачем вскрикнул: "Увы, увы, синьор мой". Французы и некоторые бароны обратились к королю с просьбой разрешить похороны Манфреда достойным образом. Тот ответил: "Je le fairois volontiers, s'il ne fut excommunie"[455]; из-за церковного отлучения Карл не позволил совершить погребение в освященном месте и могила была вырыта у моста Беневенто; сверху каждый воин бросил по одному камню, и так вырос целый каменный холм. Некоторые передавали, однако, что потом, по приказанию папы, епископ Козенцы раскопал это захоронение и перенес останки за пределы королевства и церковных владений, предав их земле у реки Верде, на границе королевства и Кампании; прочем, мы не беремся утверждать это наверное. Это поражение было нанесено в битве, состоявшейся в пятницу, в последний день февраля 1265 г.[456]

13. КАК ВО ФЛОРЕНЦИИ БЫЛА СОЗДАНА КОМИССИЯ ТРИДЦАТИ ШЕСТИ И КАК БЫЛИ УЧРЕЖДЕНЫ ЦЕХОВЫЕ ЗНАМЕНА И УПРАВЛЕНИЕ

Когда во Флоренции и в Тоскане разнеслась новость о поражении Манфреда, гибеллины и немцы упали духом и стали повсюду усматривать угрозу для своего владычества. Изгнанные же гвельфы, объявленные мятежниками, стали набирать силу на рубежах Флоренции и в контадо и осмелели настолько, что, приблизившись к городу, повели разговоры со своими союзниками внутри. Они же собрались на совет в церкви Рабов Святой Марии, в надежде получить вскоре подмогу от французов и своих людей, участвовавших в битве на стороне короля Карла. Народ Флоренции в душе склонялся более к гвельфам, нежели к гибеллинам, потому что каждый потерял в сражении при Монтаперти отца, сына или брата, и среди пополанов тоже началось брожение и пошли разговоры о чрезмерных расходах и тяготах, накладываемых графом Гвидо Новелло и прочими правителями города. Тогда правящие во Флоренции гибеллины, видя охватившее город недовольство и опасаясь беспорядков, спровоцированных гвельфами, решили успокоить народ и избрали правителями Флоренции двух веселящихся братьев из рыцарского ордена Болоньи[457] по имени мессер Каталано де'Малавольти и мессер Родериго де Ландоло. Один из них считался гвельфом а другой — гибеллином. "Веселящимися братьями" называли рыцарей Святой Марии, а членами ордена они становились тогда, когда надевали определенную одежду: белое платье и серый плащ с гербом в виде алого креста на белом поле с двумя звездами. Рыцари принимали обязанность защищать вдов и сирот, восстанавливать мир и имели другие обеты, подобные монашеским. Упомянутый мессер Родериго был основателем ордена, но по прошествии короткого времени поступки братьев стали оправдывать их название, ибо они помышляли больше о веселье, нежели о чем-либо другом. Народ Флоренции пригласил этих двух рыцарей[458] и поместил их в народном дворце, напротив Аббатства, в надежде, что монашеский сан обеспечит их беспристрастность и что они удержат коммуну от чрезмерных трат. Но хотя их разделяли партийные пристрастия, прикрываясь ложью и лицемерием, они объединились ради собственной выгоды и вопреки всеобщему благу. Для помощи этим двум подеста избрали тридцать шесть добрых мужей из самых именитых и влиятельных купцов и ремесленников города, чтобы они составляли совет и заботились о средствах коммуны. В это число вошли как гвельфы, так и гибеллины из пополанов и грандов, пользовавшихся доверием народа и оставшихся после изгнания гвельфов. Комиссия тридцати шести каждый день собиралась для совещания о положении в городе в помещении консулов цеха Калимала, рядом с домом Кавальканти у Нового рынка. Она учредила ряд новых обычаев для всеобщего блага и постановила каждому из семи старших цехов Флоренции иметь консулов и предводителей, а также свое знамя и герб, чтобы в случае вооруженных беспорядков в городе они могли собираться под эти знамена на защиту народа и коммуны. Знамена у семи старших цехов были такие: у судей и нотариусов — большая золотая звезда на голубом поле, у купцов Калималы, торговавших французскими тканями, — золотой орел с белым тюком на красном поле, у менял — золотые флорины, разбросанные по алому полю, у шерстяников — белый баран на алом поле, у врачей и аптекарей — мадонна с младенцем на алом поле, у торговцев шелком и галантерейщиков — красные ворота на белом поле в честь ворот Святой Марии, у меховщиков был герб в виде беличьего меха и с одной стороны агнец Божий в голубом поле. Пять цехов, следующие за этими старшими, получили свои учреждения, когда во Флоренции была создана синьория из цеховых приоров, о чем мы расскажем ниже. Они тоже получили знамена и гербы: мелкие торговцы (то есть торговцы обрезками флорентийских тканей, чулочники, тряпичники и старьевщики) — белый с алым герб, мясники — герб с черным козлом на желтом поле, сапожники — полосатый герб черно-белого цвета, каменотесы и плотники — пилу, топор, кирку и долото на красном поле и кузнецы со слесарями — большие черные клещи на белом фоне.

14. КАК ВО ФЛОРЕНЦИИ ВТОРИЧНО УСТАНОВИЛОСЬ НАРОДОВЛАСТИЕ И ГРАФ ГВИДО НОВЕЛЛО С ГИБЕЛЛИНСКИМИ ВОЖДЯМИ ПОКИНУЛ ЕЕ

Нововведения, принятые во Флоренции, двумя подеста и комиссией тридцати шести, вызвали у заправил гибеллинов — Уберти, Фифанти, Ламберти, Сколари и других — подозрения, что они направлены на поддержку и пособничество тем гвельфам из пополанов, которые оставались в городе, и что все эти преобразования идут во вред их партии. Из этих опасений, к которым прибавилось известие о победе короля Карла, граф Гвидо Новелло призвал всех соседей-союзников — пизанцев, сиенцев, аретинцев, пистойцев, жителей Прато, Вольтерры и Санджиминьяно, так что вместе с шестьюстами немцами, которые были у него в наличии, во Флоренции насчитывалось полторы тысячи рыцарей. Случилось так, что граф Гвидо, капитан союзных войск, для уплаты жалованья немецким отрядам потребовал провести налог в десять сольди на сто, а комиссия тридцати шести стала искать другой способ достать эти деньги, не обременяя народ сверх меры. Граф и другие гибеллины-гранды выждали несколько дней, но затем недоверие к действиям народа заставило их провозгласить мятеж и с помощью имевшейся в распоряжении у наместника конницы разогнать комиссию тридцати шести. Первыми вооружились Ламберти, которые вышли со своей челядью на улицу в квартале Калимала с криками: "Где эти тридцать шесть негодяев, разнесем их на куски!" А комиссия тридцати шести в это время собралась в помещении консулов Калималы, под домом Кавальканти у Нового рынка. Узнав о начавшихся волнениях, они разошлись, и весь город поднялся на ноги, лавки закрылись, каждый вооружился чем мог. Народ стекался на широкую улицу у Святой Троицы, и во главе его стал мессер Джанни де'Солданьери, побуждаемый стремлением к власти. Он не подумал о последствиях, угрожавших гибеллинской партии и губительных для него, как похоже, и для всех, кто возглавлял во Флоренции народные выступления. Итак, у дома Солданьери собралось множество вооруженных пополанов, которые соорудили баррикаду около башни Джиролами. Граф Гвидо Новелло собрал свою конницу и вооруженных гибеллинов из грандов на площади Сан Джованни, чтобы напасть на народ. Они построились перед баррикадой на развалинах домов Торнаквинчи с намерением атаковать. При первой попытке несколько немецких всадников проникли через заграждение. Пополаны храбро защищались огнем из самострелов и осыпали их камнями из окон домов и башен. Увидев, что пробиться невозможно, граф повернул знамена и со всей кавалерией возвратился на площадь Сан Джованни, а оттуда ко дворцу на площади Святого Аполлинария, где находились два подеста: веселящиеся братья мессер Каталано и мессер Родериго. Конница растянулась от ворот Сан Пьеро до церкви Сан Фиренце. Граф потребовал ключей от городских ворот, чтобы выехать из Флоренции, и, опасаясь обстрела из окрестных домов, окружил себя заложниками — с одной стороны Уберто де'Пуччи, с другой — Черкьо де'Черки, а сзади — Гвидинго Савориджи, принадлежавшими к самым именитым семействам и входившими в число тридцати шести. Упомянутые братья с криком стали призывать из своего дворца Уберто и Черкьо, чтобы они поднялись к ним и помогли уговорить графа вернуться в гостиницу и остаться в городе. Сами же они обещали успокоить народ и устроить так, что жалованье солдатам будет выплачено. Однако граф, сверх должной меры озлобленный и напуганный народом, не стал их слушать, а только требовал ключи. Отсюда видно, что этими событиями руководил промысел Божий, а не какая иная причина, ведь вся эта многочисленная и грозная конница даже не вступала в бой, никто ее не прогонял, не заставлял уходить, и даже стоящего противника у нее не было[459]. Народ-то собрался и вооружился из страха, а вовсе не затем, чтобы нападать на графа и его солдат, так что он быстро утихомирился бы и, сложив оружие, вернулся по домам. Но когда близится суд Божий, в причинах недостатка нет. Получив ключи, в полной тишине граф приказал кликнуть, все ли немцы в наличии. Ответ был: "Да". Затем спросили пизанцев и так все союзные отряды. Убедившись, что все на месте, граф велел выносить знамена, и войска двинулись по Широкой улице от Сан Фиренце, позади Сан Пьеро Скераджо и Сан Ромео к старым Бычьим воротам. Открыв ворота, граф вышел со всей кавалерией, придерживаясь рва позади Сан Якопо, площади Санта Кроче, в ту пору незастроенной, и предместья Пинти, где его забросали камнями. Затем они повернули на Кафаджо и вечером отошли к Прато. Это случилось в день святого Мартина, 11 ноября 1266 года.

15. КАК НАРОД ВОЗВРАТИЛ ВО ФЛОРЕНЦИЮ ГВЕЛЬФОВ И КАК ОТТУДА БЫЛИ ИЗГНАНЫ ГИБЕЛЛИНЫ

Когда граф Гвидо Новелло со всем своим войском и гибеллинской верхушкой прибыл в Прато, они сообразили, что было очень глупо покидать Флоренцию без единого выстрела и по собственной воле. Раскаиваясь в своем поступке, они порешили вернуться на следующее же утро и в третьем часу в полном боевом строю подошли к воротам на мосту Каррайя, где теперь борго Оньиссанти, а тогда домов не было, и потребовали их открыть. Народ собрался по тревоге и, опасаясь мести графа и его солдат, постановил не открывать ворот и защищать город, хорошо укрепленный стенами и рвами, заполненными водой у второго пояса стен. И когда наступающие хотели сломать ворота, они были осыпаны стрелами и потерпели урон, так что, оставаясь там до девяти часов, ни лестью, ни угрозами не могли проложить себе дорогу. С разочарованием и позором они вернулись в Прато и от досады по пути пытались завоевать замок Капалле, но не смогли взять его. Удалившись в Прато, они дали волю взаимным упрекам, но, неудачно задумав и еще хуже исполнив дело, бесполезно раскаиваться. Флорентийцы же занялись преобразованиями в городе и выставили вон обоих подеста, веселящихся братьев из Болоньи, послав в Орвьето за помощью, подеста и капитаном. Из Орвьето для охраны города прибыли сто всадников, мессер Орманно Мональдески, который стал подеста, и еще один дворянин, назначенный капитаном народа. По мирному договору в январе народ возвратил во Флоренцию гвельфов и гибеллинов, установив между ними родственные связи путем браков, из которых главными были следующие. Мессер Бонаккорсо Беллинчони дельи Адимари женил своего сына, мессера Форезе, на дочери графа Гвидо Новелло, а его брат мессер Биндо взял в жены девицу из рода Убальдини. Мессер Кавальканте де'Кавальканти дал в жены своему сыну Гвидо дочь мессера Фаринаты дельи Уберти, и мессер Симоне Донати выдал свою дочь за мессера Эццелино ди мессер Фарината дельи Уберти. Но заключенные между ними браки вызвали подозрения и недоверие у прочих флорентийских гвельфов, поэтому мир продлился недолго. Возвратившиеся во Флоренцию гвельфы чувствовали свою силу после победы, одержанной вместе с королем Карлом над Манфредом, и тайно призвали от Карла из Апулии отряд и капитана. Король отправил к ним графа Ги де Монфора[460] с восемьюстами французскими рыцарями, которые появились во Флоренции на Пасху 1267 года. Услышав об их приходе, гибеллины накануне ночью сами оставили город и разъехались, кто в Сиену, кто в Пизу, кто по замкам. Управление Флоренцией гвельфы на десять лет доверили королю Карлу и посредством торжественного посольства сообщили ему о свободном и полномочном избрании с правом казнить и миловать, но Карл ответил, что ему довольно расположения и доброй воли флорентийцев и другой юрисдикции не нужно. По настояниям коммуны он все же принял обычную власть и ежегодно присылал своих наместников, которые правили городом совместно с двенадцатью добрыми мужами из граждан. По поводу изгнания гибеллинов следует заметить, что оно состоялось в тот самый день Пасхи, в который когда-то ими был убит мессер Буондельмонте де'Буондельмонти и во Флоренции образовались партии, отчего город пришел в упадок. Видно, это была Божья кара, потому что больше они к власти не вернулись.

16. КАК ПОСЛЕ ИЗГНАНИЯ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГИБЕЛЛИНОВ ИЗМЕНИЛИСЬ ГОРОДСКИЕ ПОРЯДКИ И УЧРЕЖДЕНИЯ

Когда во Флоренцию вернулась гвельфская партия и прибыл наместник или подеста короля Карла (первым эту должность занимал мессер (...))[461], были избраны двенадцать добрых мужей, наподобие старейшин, правивших когда-то республикой, и был составлен совет из ста добрых мужей, пополанов, без согласия которых никакие предприятия и расходы не могли быть одобрены. По утверждении какого-либо дела в этом совете происходило голосование черными и белыми шарами в совете глав старших цехов и в совете доверенных[462], насчитывавшем восемьдесят человек. Члены этих советов, вместе с членами общего достигавшие трехсот, были пополанами и гвельфами. После обсуждения те же предложения на следующий день представлялись в совет подеста, состоявший из девяноста грандов и пополанов, а также цеховых старшин, а затем в общий совет, включавший триста человек из разных сословий: эти органы назывались "благовременными", они вводили в управление замками, в большие и малые должности, утверждали и различных званиях[463]. Кроме того, были назначены ревизоры для исправления всех уставов и постановлений, и их следовало избирать ежегодно. Так были преобразованы порядок и ход ведения дел коммуны и народа Флоренции по возвращении гвельфов; хранителями казны на полгода были назначены монахи из Сеттимо и из Оньиссанти в числе шести человек.

41. КАК КОРОЛЬ ЭНЦО, СЫН ИМПЕРАТОРА ФРИДРИХА, УМЕР В ЗАТОЧЕНИИ В БОЛОНЬЕ

В марте следующего 1271[464] года король Энцо, сын императора Фридриха, умер в болонской тюрьме, в которой провел долгое время[465], и был с почестями похоронен горожанами в церкви Сан Доменико в Болонье. С его смертью пресеклось потомство императора Фридриха[466]. Говорят, правда, что был еще сын короля Манфреда, которого король Карл долго держал в темнице замка делль'Уово в Неаполе, где он плачевно скончал свои дни, удрученный старостью, невзгодами и слепотой[467].

57. ОБ ИЗМЕНЕ И ЗАГОВОРЕ ПРОТИВ КОРОЛЯ КАРЛА В СИЦИЛИИ

В 1279 году Карл, король Сицилии и Иерусалима, был самым могущественным властелином на суше, и на море среди всех христианских государей. По просьбе своего зятя, императора Балдуина, изгнанного из Константинополя греческим императором Палеологом, он задумал совершить великий и отважный поход, чтобы отвоевать эту империю, ибо, захватив Константинополь, нетрудно было возвратить Иерусалим и Святую Землю. Итак, Карл велел приготовить и снарядить более ста быстроходных галер, двадцать больших кораблей, две сотни транспортов для перевозки лошадей и множество других судов для своего войска. С помощью римской церкви и ее денежных средств, ее огромных богатств, и при поддержке французского короля, Карл собрал для этого похода лучшее воинство во Франции и Италии, должны были участвовать также силы венецианцев. Король готовился выступить в поход со своим флотом и войском, в котором насчитывалось сорок графов и десять тысяч рыцарей, в начале будущего года. И наверняка он не встретил бы никакого сопротивления и серьезного отпора, потому что Палеолог ни на суше, ни на море не в состоянии был противодействовать планам и могуществу короля Карла, тем более что значительная часть Греции уже была охвачена восстанием. Но Господу угодно было помешать походу французов в наказание за их гордыню, ибо они так превознеслись благодаря победам Карла в Италии, что обращались с апулийцами и сицилийцами хуже чем с рабами, притесняя их и чиня насилия над их женами и дочерьми. Из-за этого многие знатные люди Сицилии и королевства восстали и удалились из родных краев, в том числе один мудрый и сметливый рыцарь и синьор острова Прочида, у которого отняли жену и дочь и убили защищавшего их сына. Звали этого дворянина мессер Джанни ди Прочида. Он замыслил с помощью своей ловкости и изобретательности расстроить поход короля Карла и подорвать его власть, что ему отчасти и удалось. Дважды он тайно посещал в Константинополе императора Палеолога, чтобы убедить его в необходимости отвести нависшую над империей опасность со стороны короля Карла, императора Балдуина и поддерживающей их римской церкви — и всеми силами помешать готовящемуся походу. Для этого надо было не пожалеть затрат и поднять на острове Сицилия восстание против короля Карла с помощью тамошних мятежников и остальных дворян острова, которым не по душе были король Карл и французское владычество. Можно было рассчитывать также на силы и помощь арагонского короля, которого было бы легко склонить к участию, ссылаясь на права наследства его жены — дочери короля Манфреда[468]. Хотя Палеолог не верил в успех этой затеи, зная могущество короля Карла и необыкновенный трепет, который он всем внушал, но, отчаявшись в других средствах, император последовал совету мессера Джанни, вручил ему требуемые грамоты и отправил вместе с ним на запад своих послов с несметными драгоценностями и богатой денежной казной. Приехав тайно с послами Палеолога в Сицилию, мессер Джанни сообщил о заговоре мессеру Аламо да Лентино, мессеру Пальмьери Абате и мессеру Гвалтьери ди Калатаджирона, крупнейшим баронам острова, которым опостылели король Карл и его господство. От них он получил письма к арагонскому королю, которого они просили ради Бога вызволить их из рабства и обещали пригласить его на царство. Затем мессер Джанни явился к римскому двору, переодевшись францисканским монахом и добился того, что папа Николай III из рода Орсини тайно принял его в своем замке Сориана. Тут он открыл перед папой планы заговорщиков и обратился к нему от имени Палеолога, представив ему и мессеру Орсо свои богатые сокровища. Насколько можно установить и по мнению большинства, с помощью этих денег он стремился склонить их против короля Карла. Еще он ссылался на то, что Карл не пожелал в свое время породниться с папой, как мы уже упоминали[469]. В результате папа Николай, пока он оставался на троне, тайно и явно вредил королю Карлу и помешал в этом году его походу на Константинополь, не выполнив обещания относительно денежной и другой помощи Карлу со стороны церкви. После этого мессер Джанни, получив письмо папы с секретной печатью к королю Арагона, сулившее тому власть в Сицилии, если он отправится за ней, покинул курию и в 1280 году прибыл в Каталонию к арагонскому королю. Предъявив королю Педро Арагонскому письмо папы с обещанием помощи, письма сицилийских баронов, в которых они обязывались поднять восстание, и средства Палеолога, он получил от него тайное согласие участвовать в предприятии. Затем король отослал мессера Джанни и других послов, чтобы они поскорее все подготовили и переслали к нему деньги на снаряжение армии. Но тут им сильно помешала смерть папы Николая, приключившаяся в августе того же года, о чем мы скажем ниже.

60. КАК КОРОЛЬ ПЕДРО АРАГОНСКИЙ СНАРЯЖАЛ СВОИ ВОЙСКА К ПОХОДУ И КАК ПАПА ПЫТАЛСЯ ЕМУ ПОМЕШАТЬ

Король арагонский Педро дал клятву выступить в поход и получил тридцать тысяч золотых унций, причем еще большую сумму Палеолог пообещал выплатить ему, когда он придет в Сицилию. Затем король стал готовить свой флот и галеры и раздавать щедрое жалованье морякам и рыцарям, объявив, что поднял свое знамя против сарацин. Слух о его приготовлениях распространился повсюду, и король Филипп Французский, женатый на сестре арагонского короля, отправил к нему послов, допытывавшихся, куда и против каких сарацин он думает выступать, и обещавших помочь французским оружием и деньгами. Король Педро, не желая открывать своих намерений, заверял французов, что он действительно идет против сарацин и не хочет заранее обнародовать свои планы, но скоро, мол, о них узнает весь мир. При этом он просил у французского короля сорок тысяч лир в полновесной турской монете, и тот немедленно выслал ему всю сумму. Но поскольку Филипп знал, что король Арагона хотя храбр и отважен, но вероломен по натуре, как истый каталонец, то не удовольствовался его уклончивым ответом и тотчас же через своих послов предупредил короля Апулии Карла, своего дядю, чтобы тот принял меры для охраны своих земель. Карл срочно выехал ко двору папы Мартина и уведомил его о сборах арагонского короля и об опасениях короля Филиппа Французского. Тогда папа отправил своим посланцем к королю Арагона одного мудрого доминиканского монаха, фра Якопо, чтобы разузнать, куда направлен поход против сарацин, ссылаясь на то, что это непосредственно касается церкви, которая хочет оказать ему содействие. В то же время он предупреждал короля, чтобы тот не дерзал выступить против христиан. Когда посол прибыл в Каталонию и передал слова папы, король благодарил его и заверил папу Мартина в своей преданности, но сообщить, куда он идет, наотрез отказался. При этом он высказался очень подозрительно, что если бы одна его рука открыла это другой, то он бы отсек ее. Не дожидаясь другого ответа, посол возвратился и передал его папе и королю Карлу, и папе Мартину этот ответ пришелся сильно не по душе. Карл же, который был велик духом и уверен в своем могуществе, не придал ему значения и только презрительно сказал папе: "Не говорил ли я вам, что Педро Арагонский вероломная шельма?" Но король Карл позабыл простонародную поговорку, которая гласит: "Коли утверждают, что у тебя отвалился нос, потрогай это место". В своей беспечности он не хотел и слышать о заговорах и измене мессера Джанни ди Прочида и других баронов Сицилии, но если Бог желает кого-то наказать, за средствами дело не станет.

61. КАК ОСТРОВ СИЦИЛИЯ ВЗБУНТОВАЛСЯ ПРОТИВ КОРОЛЯ КАРЛА

В 1282 г., в понедельник праздника Пасхи, приходившийся на 30 марта, по уговору с мессером Джанни ди Прочида все бароны и главные зачинщики измены, присягнувшие участвовать в ней, собрались в Палермо на праздник. И вот, когда толпы горожан и горожанок двигались, кто верхом, а кто пешком, на торжества в местечке Монреале, за три мили от города (а вместе с ними туда направлялись, чтобы повеселиться, и французы, в том числе капитан короля Карла), случилось, что кознями лукавого один спесивый француз поднял руку на палермитанку, и так как люди были возбуждены, ведь народ уже ненавидел французов, то на ее крики стеклось много защитников во главе с баронскими слугами. Между французами и сицилийцами завязалось настоящее сражение, причем с обеих сторон оказалось много убитых и раненых, но труднее пришлось палермитанцам. Отступая, народ повалил в город, и мужчины бросились к оружию, восклицая: "Смерть французам!" Народ собрался на площади, как велели зачинщики заговора, и взял приступом замок, причем был захвачен и убит королевский судебный исполнитель, и сколько французов ни было в городе, всех перебили без всякой пощады и по домам, и в церквах. После этого бароны разъехались из Палермо каждый в свои земли и там учинили такое же избиение французов по всему острову. Только в Мессине восстание задержалось на несколько дней, но палермитанцы прислали туда целое воззвание с перечислением своих обид и приглашением по-братски выступить за свободу и независимость. Тогда мессинцы тоже выступили и расправились с французами еще более жестоко, чем жители Палермо. В Сицилии погибло более четырех тысяч человек и спасения не было никому, потому что укрыватель рисковал собственной жизнью: каждый обязан был выдать или уничтожить французов. Эта чума прошла по всему острову и причинила огромный ущерб и убытки королю Карлу и его людям. Архиепископ Монреальский тотчас же выслал гонцов к папе и королю Карлу[470] с печальными известиями об этих преступных деяниях[471].

79. О СОЗДАНИИ ПРИОРАТА ВО ФЛОРЕНЦИИ

В 1282 году Флоренцией управляла комиссия четырнадцати добрых мужей, как и при кардинале Латино[472], — восемь гвельфов и шесть гибеллинов, как мы уже упоминали. Но граждане считали эту комиссию четырнадцати слишком многочисленной и неспособной сгладить существовавшие противоречия, прежде всего потому, что гвельфы косо смотрели на сотрудничавших с ними в этой комиссии гибеллинов из-за случившихся недавно событий. Во-первых, король Карл лишился острова Сицилии и в Тоскане появился имперский наместник, во-вторых, в Романье за гибеллинов выступил граф Монтефельтро. Поэтому для безопасности Флоренции комиссия четырнадцати была упразднена и учреждено новое правительство под названием "правительство цеховых приоров". Этот титул означает, что они являются первыми избранниками посреди всех, и взят из святого Евангелия, в котором Христос говорит своим ученикам: "Vos estis priores"[473]. Зачинщиками этого нововведения были консулы и совет цеха Калимала, куда входили наиболее мудрые и влиятельные граждане, пользовавшиеся авторитетом среди пополанов и грандов. Они занимались доставкой товаров и были самыми преданными сторонниками гвельфской партии и Святой Церкви. Первых цеховых приоров было трое, а именно: Бартоло ди мессер Якопо де'Барди от сестьеры Ольтрарно и цеха Калимала, Россо Бакерелли от сестьеры Сан Пьеро Скераджо и цеха менял, Сальви дель Кьяро Джиролами от сестьеры Сан Бранкацио и цеха шерстяников. Они вступили в должность в середине июня указанного года и занимали ее до середины августа: каждые два месяца должны были назначаться три приора от указанных трех старших цехов. Для аудиенций у них было помещение, где они также жили и кормились за счет коммуны, в доме Аббатства, в котором когда-то, как уже говорилось, собирались анцианы при первом народном правлении, а впоследствии комиссия четырнадцати. В распоряжении у приоров имелись шесть исполнителей и шесть посыльных для вызова горожан. Вместе с капитаном народа приоры должны были управлять самыми важными делами коммуны, собирать советы и комиссии. После двух первых месяцев деятельность приоров пришлась по душе горожанам, и на следующие два месяца они избрали уже шесть человек — по одному от каждой сестьеры — к трем вышеназванным главным цехам добавились цехи врачей и аптекарей, врат Святой Марии, а также меховщиков и скорняков. Позднее время от времени к ним присоединялись и другие, так что в представительстве стали участвовать все двенадцать старших цехов. В число приоров включались как пополаны, так и гранды, пользовавшиеся известностью и доброй славой, если они были крупными торговцами или ремесленниками. Так продолжалось до вторичного установления во Флоренции народовластия, о чем пойдет речь в свое время. Затем гранды потеряли право быть приорами, зато к приорату прибавилась должность гонфалоньера правосудия и кроме того, в зависимости от приходивших к власти режимов и существовавших нужд, избиралось до двенадцати человек от всех двадцати и одного цехов, причем не только из их членов, но и из тех, чьи предки были ремесленниками. В выборах участвовали прежние приоры совместно со старшинами двенадцати главных цехов и уполномоченными от всех сестьер. Голосование было тайным и приором становился тот, кто собирал больше голосов. Эти выборы происходили в церкви Сан Пьеро Скераджо, а капитан народа помещался напротив нее, в домах Тиццони. Довольно теперь об учреждении приората, которое повлекло за собой великие перемены во Флоренции, о чем мы расскажем в соответствующем месте. Прервем повествование о делах Флоренции и сообщим о других событиях того времени.

80. КАК ПАПА МАРТИН ПРИСЛАЛ В РОМАНЬЮ МЕССЕРА ГРАФА ДЖОВАННИ Д'АППИА, КОТОРЫЙ ЗАНЯЛ ФАЭНЦУ И ОСАДИЛ ФОРЛИ

В том же 1282 году граф Гвидо да Монтефельтро, самый хитроумный и проницательный военачальник того времени в Италии, вкупе с гибеллинами вступил в Романью и в большинстве ее городов поднял восстание против церкви. Тогда папа Мартин сместил мессера Бертольдо Орсини, графа и правителя Романьи от имени церкви, и отправил туда французского дворянина мессера Джованни д'Аппиа, закаленного в боях рыцаря и одного из славнейших полководцев Франции. Его герб изображал золотые стрелки на зеленом поле. Папа назначил мессера Джованни от имени церкви графом, и тот двинулся в Романью с большим отрядом французской и итальянской наемной конницы, находившейся на службе у церкви. Перуджинцы тоже послали туда за свой счет сотню всадников. Благодаря измене и подкупу одного из влиятельнейших горожан Фаэнцы, Трибальделло де'Манфреди, город сдался войскам церкви. Затем мессер Джанни д'Аппиа со своими отрядами, с болонцами, с двумя сотнями рыцарей, присланных на службу церкви от флорентийской коммуны, и с людьми рода Малатеста из Римини, а также рода да Полента из Равенны, осадил Форли, но не смог захватить его.

81. КАК МЕССЕР ДЖОВАННИ Д'АППИА, ГРАФ РОМАНЬИ, БЫЛ РАЗБИТ ПРИ ФОРЛИ ГРАФОМ ДА МОНТЕФЕЛЬТРО

Находясь в Фаэнце и обложив Форли, мессер Джованни д'Аппиа пытался найти изменников, которые помогли бы ему взять город. Владелец Форли, граф Монтефельтро, весьма искушенный и в войне, и в интригах и хорошо осведомленный о неразумии французов, устроил так, что с ними заключили ложный уговор. Наконец первого мая 1282 года, в предутренний час, мессер Джованни со своими людьми подошел к городу в надежде занять его. По указанию графа да Монтефельтро его и часть отряда впустили через одни ворота, а другую часть мессер Джованни оставил снаружи, наказав ей в случае нужды прийти к нему на помощь, а в противном случае собраться на лугу под большим дубом. Вошедшие в город французы не встретили там никакого сопротивления, а граф Монтефельтро, который был посвящен во все их действия, вышел со своими людьми из Форли. Говорят, что он руководствовался советами и предсказаниями некоего Гвидо Бонатти, кровельщика, который занимался астрологией или другими науками. Он, якобы, говорил, когда графу выступать, а на этот раз вручил ему знамя и сказал: "Пока за тобой будет клочок земли, куда ты его водрузишь, ты всегда будешь победителем". Я считаю, однако, что своими победами граф обязан уму и опытности в военном деле. Итак, как было им задумано, граф Гвидо напал на тех, что собрались у дерева, и наголову разбил их. Вошедшие же в город предались грабежу и разошлись по разным домам. Как велел граф Монтефельтро, горожане сняли седла и уздечки у большинства их коней. Тем временем граф и часть его людей вошли в Форли через городские ворота, а другую часть своей пехоты и конницы он оставил в боевой готовности около дуба в таком виде, как французы договорились между собой. Отряд графа да Монтефельтро напал на мессера Джованни и его людей, которые были уверены в своей победе, а теперь убедились в измене и поняли, что погибли. Кто смог, вскочили на лошадей и помчались к месту сбора, ожидая встретить там своих, но у дуба их подстерегали враги, которые перебили и взяли в плен спасшихся французов. То же случилось и с остававшимися в городе, так что французы и церковное войско потерпели жестокое поражение и понесли большой урон. Там погибли многие славные французские рыцари и вожди латинян, в том числе граф Таддео да Монтефельтро, кузен графа Гвидо, воевавший против него на стороне церкви из-за наследства, а также Трибальделло де'Манфреди, предавший Фаэнцу, и многие другие. Но мессер Джованни д'Аппиа, граф Романьи, с небольшим числом людей сумел бежать и вернулся в Фаэнцу.

82. КАК ГОРОД ФОРЛИ СДАЛСЯ ЦЕРКВИ И КАК БЫЛ ЗАКЛЮЧЕН ДОГОВОР В РОМАНЬЕ

Когда папа Мартин узнал о поражении под Форли, он прислал графу Романьи множество конных и пеших воинов, нанятых церковью, чтобы продолжить войну с Форли. В середине марта 1282 года[474] граф с помощью измены захватил город Червию в Романье, заплатив тысячу двести золотых флоринов из церковных денег. Тогда и Форли сдался церкви в мае 1283 года, на условиях сохранения безопасности жителей и имущества, выхода графа да Монтефельтро и разрушения укреплений. Так почти вся Романья покорилась церковной власти. Но граф Монтефельтро, оставивший со своими отрядами Форли, укрывшись в замке Мельдола, продолжал войну. В июле граф Романьи со всеми церковными силами осадил этот замок, но за пять месяцев, что он там пробыл, так и не смог его взять. Во время осады мессер Джованни д'Аппиа имел случай проявить свою рыцарскую доблесть. Обычно он ежедневно в третьем часу с небольшой свитой и почти безоружный делал объезд замка. Среди осажденных был один храбрец из Флоренции, по имени Бальдо да Монтеспертоли, который задумал убить мессера Джованни, облачился в доспехи и со шлемом на голове и копьем наперевес поскакал на него. Увидев всадника, тот не двинулся с места, но стал ждать его приближения, и когда нападающий почти поравнялся с ним, отклонил его копье жезлом, что был у него в руках. Затем мессер Джованни обхватил его и бросил на землю, где и заколол своей пикой. Так покушавшийся на его жизнь погиб от руки своей жертвы. Прервем теперь рассказ о делах Романьи и перейдем к другим событиям, случившимся в мире за это время, а произошло их в том году немало.

121. КАК БЫЛИ ИЗГНАНЫ ИЗ ПИЗЫ СУДЬЯ ДИ ГАЛЛУРА И ГВЕЛЬФСКАЯ ПАРТИЯ И СХВАЧЕН ГРАФ УГОЛИНО

В июле 1288 года Пиза раскололась на несколько партий и между ними разгорелась борьба за власть; во главе одной стоял судья[475] Нино ди Галлура деи Висконти и некоторые гвельфы, ко второй принадлежал граф Уголино деи Герардески с остальными гвельфами, третью возглавлял архиепископ Руджери дельи Убальдини с семействами Ланфранки, Гваланди, Сисмонди и прочими домами гибеллинов. Граф Уголино ради власти сблизился с архиепископом и его сторонниками и отступился от судьи Нино, своего внука, невзирая на то, что тот был сыном его дочери, и они порешили захватить его или изгнать со всеми его людьми из Пизы. Узнав об этом и не имея сил сопротивляться, судья Нино удалился из города и направился в свой замок Кальчи, где он заключил военный союз против пизанцев с Флоренцией и Луккой. Чтобы скрыть предательство, отдав приказ об изгнании Нино, граф Уголино перед съездом судьи перебрался из Пизы в свое имение под названием Сеттимо. Когда Нино покинул город, воодушевленный граф вернулся в Пизу и с большой торжественностью был поставлен горожанами во главе правительства, но у власти он продержался недолго, ибо счастье ему изменило и постигла божья кара за грехи и предательство, ведь рассказывали, что он велел отравить графа Ансельмо да Капрайя, своего племянника, сына сестры, завидуя его популярности в Пизе и опасаясь за свою власть. Сбылось то, что незадолго перед тем предсказывал графу Уголино один мудрый и достойный придворный[476] по имени Марко Ломбардо: когда граф стал полновластным правителем Пизы и достиг наивысшего могущества и благополучия, он устроил по случаю своего дня рождения торжество, на котором присутствовали дети и внуки, вся его семья и родственники обоего пола в роскошной одежде и со всем подобающим богатому празднику убранством. Граф обратился к упомянутому Марко и, указывая на то, с какой пышностью и великолепием было устроено празднество, спросил его: "Что ты думаешь об этом?". Мудрец незамедлительно отвечал ему: "Навряд ли какой-нибудь барон в Италии окажется злополучнее вас". Напуганный этими словами граф спросил: "Почему же?" — "Потому что у вас всего в избытке, кроме Божьего гнева". И действительно, гнев Господень скоро разразился над ним, ибо Богу было угодно наказать его за грехи и измены: как прежде архиепископ Пизанский и его сторонники замыслили прогнать из города партию судьи Нино при пособничестве предателя графа Уголино, так и теперь, когда сила гвельфов была подорвана, он решил избавиться от Уголино, обратив ярость народа против него, и устроил на него нападение во дворце, объявив, что граф изменил пизанцам и выдал их замки Флоренции и Лукке[477]. Толпа набросилась на его сторонников, и ему ничего не оставалось, как только сдаться, причем в свалке были убиты его побочный сын и племянник, а захвачены вместе с графом Уголино два его сына и три внука, дети его сына; их заключили в темницу, а прочих родственников и сторонников — Висконти, Убицинги, Гуатани и другие гвельфские семейства — изгнали из города. Так изменнику изменил изменник, и гвельфская партия в Тоскане оказалась чрезвычайно ослаблена, а гибеллины усилились благодаря названному перевороту в Пизе, могуществу гибеллинов Ареццо, а также силе и победам дона Джакомо Арагонского и сицилийцев над наследником короля Карла.

128. КАК ПИЗАНЦЫ ИЗБРАЛИ КАПИТАНОМ ГРАФА ДА МОНТЕФЕЛЬТРО И КАК ОНИ УМОРИЛИ ГОЛОДОМ ГРАФА УГОЛИНО С СЫНОВЬЯМИ И ВНУКАМИ

В том же марте 1288 года[478], когда в Тоскане разгорелись распри между гвельфами и гибеллинами, потому что Флоренция в союзе с Сиеной выступила против аретинцев и в союзе с Луккой против пизанцев, последние избрали своим полководцем графа Гвидо ди Монтефельтро, наделив его большими правами и полномочиями. Граф нарушил церковную ссылку[479] и, покинув Пьемонт, прибыл в Пизу, за что римская церковь отлучила его вместе с детьми и домашними, а также всю пизанскую коммуну, как мятежников и врагов Святой Церкви. И когда граф в марте приехал в Пизу, горожане, посадившие в темницу графа Уголино, двух его сыновей и двух сыновей графа Гвельфо, его сына, замкнули на ключ башню на площади старейшин, в которой они содержались, а ключ бросили в Арно, запретив подавать туда пищу, так что через несколько дней все узники умерли от голода[480]. Перед смертью граф громко требовал прислать ему исповедника, но ни священник, ни монах не были допущены к нему, чтобы отпустить грехи. Все пятеро покойников были вынесены из башни и закопаны в землю без церемоний. С тех пор эта тюрьма называется и будет зваться всегда "Голодной башней". Повсюду, где разнеслось известие о жестокости пизанцев, оно было встречено с осуждением: не столько из-за графа, впрочем, заслуживавшего подобной смерти за свои пороки и преступления, сколько из-за его сыновей и внуков, ни в чем не повинных юношей. Этот поступок не остался для пизанцев безнаказанным, о чем в свое время читатель узнает. Прервем теперь ненадолго рассказ о Флоренции и Тоскане и поведаем о новых событиях, происходивших тогда в мире.

140. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ И ИХ СОЮЗНИКИ В ТРЕТИЙ РАЗ[481] ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ АРЕЦЦО

1 июня 1290 года флорентийцы со своими союзниками из гвельфских городов Тосканы вышли в поход против Ареццо. Всего у них насчитывалось полторы тысячи всадников и шесть тысяч пехотинцев. Когда войску раздавали знамена, первым вручили штандарт отряду передовых бойцов, половину его поля занимал королевский герб, а другую — красная лилия на серебряном поле. Войско простояло у Ареццо двадцать девять дней и разорило его окрестности дотла: на шесть верст вокруг города не осталось ни деревца, ни посевов, ни виноградников. В день Святого Иоанна у ворот Ареццо флорентийцы разыгрывали палио. Подеста у них в это время был мессер Россо Габриеле да Губбио, и его впервые избрали сроком на полгода, ибо ранее подеста занимал свою должность целый год. Это постановление было принято на благо коммуны и с тех пор всегда соблюдалось. На обратном пути войско прошло через Казентино, опустошив владения графа Гвидо Новелло — были разрушены его замок и дворцы Поппи, великолепные и сильно укрепленные, а также замки Сантанджело, Гьяццуоло, Четика и Монтагуто ди Вальдарно. Так сбылось пророчество старого графа Тегримо по поводу графа Гвидо Новелло после разгрома флорентийцев при Монтаперти, когда тот настолько возвысился и забрал такую власть, что во Флоренции сложилось присловье: "Тебе живется лучше, чем графу в Поппи". И вот, показывая графу Тегримо замок Поппи, в арсенале которого находились отличные арбалеты и прочее оружие и снаряжение, захваченное им в сражении у флорентийцев, а также собранное им во Флоренции за время его наместничества, граф Гвидо спросил, как ему все это понравилось. На что граф Тегримо, не задумываясь, дал графу Гвидо находчивый и остроумный ответ: "Мне-то понравилось, но насколько я знаю, флорентийцы — большие любители давать в рост".

141. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ, ГЕНУЭЗЦЫ И ЛУККАНЦЫ ЗАХВАТИЛИ И РАЗОРИЛИ ПОРТО ПИЗАНО

2 сентября этого же года флорентийцы вышли в поход на Пизу, оставив в Вальдарно более трехсот рыцарей — горожан и наемников и немало пехоты, чтобы помешать аретинцам напасть на Вальдарно. В походе участвовали генуэзцы, которые по морю привели сорок вооруженных галер, и все войско Лукки. Порто Пизано и Ливорно были взяты приступом и опустошены, разрушены были четыре башни, охранявшие порт с моря, и маяк Мелория — все они рухнули прямо в воду вместе с оборонявшими их людьми. Генуэзцы подвели ко входу в порт тяжелые баржи, нагруженные камнями, и забили сваи, чтобы портом нельзя было пользоваться. Потом генуэзцы целыми и невредимыми вернулись в Геную, а лукканцы — в Лукку. Флорентийцы же по пути домой прошли через Вальдеру, захватили и разрушили несколько замков и оставили в Вальдере своего капитана. Но когда они вернулись во Флоренцию, граф Гвидо да Монтефельтро с пизанскими отрядами прискакал в Вальдеру и отбил замки Монтефосколи и Монтеккьо, взяв в плен капитана, оставленного флорентийцами. Когда это известие дошло до Флоренции, народ и рыцари поспешили в Вольтерру, и тогда пизанцы вернулись восвояси.

147. КАК КОРОЛЬ ФИЛИПП ФРАНЦУЗСКИЙ ПРИКАЗАЛ АРЕСТОВАТЬ ВСЕХ ИТАЛЬЯНЦЕВ И ВЗЯТЬ С НИХ ВЫКУП

1 мая того же года[482] французский король Филипп Красивый по совету Биччо и Мушьятто Франчези велел взять под арест всех итальянцев, находившихся в его королевстве, под предлогом борьбы с ростовщиками. Но на самом деле он потребовал выкуп не только у тех, кто ссужал под проценты, но и у честных купцов, за что подвергся всеобщему осуждению. С тех пор дела французского королевства начали клониться к упадку. Но падение Аккры[483] и эти события во Франции нанесли флорентийским торговцам великий ущерб и убытки.