Новые Боги (СИ)

Глава 13. Покушение и последствия

Бенедикт стоял на широкой, залитой лучами поднявшегося над домами солнца, террасе. Несмотря на почтенный для человека возраст — как никак, уже седьмой десяток пошел, глава клана Енисис отнюдь не чувствовал себя старой развалиной. Кровь Истинного мага, потомка одного из Восьмерых, существенно замедляла старение, так что еще лет тридцать как минимум можно было не беспокоиться вопросами старения.

Одетый лишь в короткие шорты, маг нисколько не опасался того, что его увидит кто-либо в неподобающем виде. Балкон выходил на внутреннюю часть Капитолия, внутрь которой не могли попасть праздношатающиеся люди. В эту часть вообще мало у кого был доступ. За те полчаса, что Бенедикт грелся в лучах солнца, он увидел лишь парочку гвардейцев. А эти ребята никогда не задавали неуместных вопросов, верой и правдой служа правящему клану. Завидев Бенедикта, оба солдата лишь приложили руки к сердцу и с почтением поклонились, чтобы через положенные две секунды вновь вернуться к выполнению своих обязанностей.

Бенедикт усмехнулся. В Гвардию Жизни попадали не просто лучше из лучших. Раз в месяц каждый гвардеец обязательно проходил ритуал Очищения — сложную процедуру, в течение которой солдат проверяли не только на наличие скрытых враждебных магических воздействий, но и основательно прочищали мозги. После такого любой из гвардейцев, не раздумывая, ради клана прыгнул бы даже в огонь.

До собрания Совета Клана оставался еще час, так что Бенедикт решил провести его с пользой. А именно — попытаться систематизировать разрозненные сведения, поступающие со всех концов эллинского мира.

А подумать там было над чем. Даже война с Танатис, за последние несколько веков плавно перешедшая в состояние вялотекущей закулисной грызни, а теперь и вовсе сошедшая на «нет», не шла ни в какое сравнение с тем хаосом, что наступил сейчас.

Возрождение Прометея оказалось лишь первым, но далеко не единственным событием, сотрясающим привычный порядок вещей. И уже несколько недель Бенедикта не покидала ноющая головная боль, вызванная попытками выработать подходящий для клана курс. Он даже согласился на примирение и чуть ли не на союз с Танатис — немыслимое еще полгода назад событие! И самое интересное — ни с одной из сторон особого сопротивления этому не последовало. Самые ярые сторонники войны немного поворчали, но не более того.

И теперь следовало обсудить, как быть дальше. Бенедикт был не из тех, кто принимает решения строго единолично. Глава клана отчетливо понимал — быть всегда и во всем мудрее остальных невозможно, поэтому стоит как минимум прислушиваться к определенному кругу доверенных лиц. Именно поэтому он сейчас и собирался посетить Совет Клана.

В дверь на террасу вежливо постучали. Выждав положенные десять секунд, визитер приоткрыл дверь:

— Все готово, господин.

— Мой сын предупрежден?

— Да. Он подготовил все необходимое.

— Тогда не будем ждать. Я подойду через несколько минут.

Все прошло как нельзя лучше. Маришка заранее готовилась к тому, что уйдут недели, если не месяцы на то, чтобы подобраться к верхушке клана Енисис и его главе, Бенедикту. Однако похотливый Приближенный, и по совместительству управляющий Капитолия, что устроил ее на работу, значительно упростил выполнение ее миссии.

Возможно, будь она жива, то наверняка не смогла бы справиться с отвращением, чувствуя, как этот мужлан слюнявит ее грудь своим поганым ртом. Но теперь, после превращения, девушка относилась к своему телу не более как к инструменту для достижения цели. Так что без каких бы то ни было эмоций пережила отвратные моменты близости со старым козлом.

— Охохо, девочка! А у тебя определенно талант! — развратный старикан тяжело дышал, откинувшись на широкой кровати.

Маришка подумала, что, неровен час, этот идиот не выдержит напряжения и отправится в царство мертвых здесь и сейчас, усложнив ее миссию, но обошлось.

— Ты определенно заслуживаешь награды за старания, милая!

Девушка захлопала ресницами и томно изогнулась в постели, выгодно выставив свои достоинства и заметив, как расширились глаза Приближенного.

— А можно я больше не буду убираться в крыле для слуг? Пусть этим занимается кто-то другой. Я хочу служить именно клану, — Маришка чуть капризно изогнула губы.

— Всего-то? Дешево же ты себя ценишь, дорогуша! Я ведь могу определить тебя в куда более теплые места.

Маришка внутренним чутьем поняла, что старый идиот слегка напрягся. Но из за подозрений совсем другого толка. Он решил, что смазливая девка метит в постель к главе клана и справедливо решил, что в таком случае рискует лишиться ее благосклонности.

— Не волнуйся, милый, я никуда от тебя не денусь. Просто мне действительно нравится то, что я делаю. И я привыкла, что господа, которым я служу, всегда находятся в чистоте. А слуги пусть сами у себя убирают.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Завтра я распоряжусь, чтобы тебя перевели в центральное крыло Капитолия. НО смотри у меня! Если я решу, что ты строишь глазки Бенедикту — пикнуть не успеешь, как окажешься на улице!

— Конечно, милый. Не беспокойся.

Приближенный сдержал свое слово и уже на следующий день сварливая старшая служанка вызвала Маришку к себе и, особо не сдерживая раздражения, определила девушку в центральное крыло. И вот тут Маришке понадобился весь накопленный за жизнь опыт сбора различных слухов. Среди прочего она узнала, что вся прислуга считает ее шлюхой, готовой обслужить любого, лишь бы пробиться на место потеплее, но это волновало Маришку в последнюю очередь. Гораздо более ценной оказалась подслушанная в коридорах информация, что через два дня Бенедикт проведет сбор Совета Клана. На котором будет присутствовать в том числе и его сын. О подобной удаче она даже помыслить не могла!

И теперь, пробираясь от кабинета к кабинету, чудовище в облике прекрасной девушки было все ближе и ближе к кабинету Совета Клана, чувствуя, как вот вот в груди проснется завершающий этап миссии.

— Друзья! Думаю, вряд ли для кого-то станет откровением, зачем мы все здесь собрались. Все вы в той или иной мере в курсе последних событий. И пусть они пока что никак не задевают клан Енисис и Рим, было бы глубоко ошибочно считать, что нас все это никак не касается.

Бенедикт оглядел присутствующих взглядом, заглянул в лица каждого из сидящих за большим овальным столом мужчин. В Совет входили лишь самые близкие соратники главы клана. Все, как один — Приближенные. Командующий войском, глава Академии Жизни, начальник тайной канцелярии… Лишь один из присутствующих был простым человеком — глава интендантской службы. «Снабженец» был выходцем из простой семьи, не приобщенной к таинствам магии жизни. Но то, с какой эффективностью он управлялся с работой в своей должности, иначе как магией не назовешь. Пожалуй, в каком-то смысле именно этот невзрачный на вид лысоватый толстенький человек, за исключением самого Бенедикта, был самым могущественным в этом кабинете. Могущественным в плане влияния на жизнь государства в целом и армии в частности.

— Отец, позволь, я все-таки постараюсь дать краткую выжимку из того, что нам известно. Лишним это вряд ли будет, зато наверняка заполнит возможные пробелы в знаниях Совета. — выступил черноволосый, высокий, с легким костяком и утонченными чертами лица мужчина.

Хенрик. Сын Бенедикта. Гораздо более красивый и складный, чем отец. Глава Енисис в который раз подумал, что судьба явно что-то напутала, передав сыну внешность и характер своей матери, в то время как Фелиция, младшая дочь, пошла именно в отца. Хенрик всю жизнь из кожи вон лез, чтобы быть полезным и соответствовать статусу наследника клана. Нет, в чем-то он определенно преуспел. По крайней мере, во владении Магией Жизни мог запросто поспорить со своей сестрой, правда, больше специализировался по целебным заклятьям. Но вот от некоторой мягкости характера избавиться так и не смог.

Дождавшись благосклонного кивка отца, Хенрик заговорил, стараясь не ускорять темп и говорить с достоинством первого наследника:

— Итак, как вы все, вероятно, знаете, за последние полгода в мире Элладиса произошла целая череда масштабных событий, прямо или опосредованно связанных между собой. Все началось с появления на Крите прямого потомка клана Якостроф, который многие считали уничтоженным…

Дверь в кабинет тихонько скрипнула и в проеме показалась смазливая мордашка новенькой служанки. Девушка внимательно осмотрела находящихся внутри мужчин, но вместо того, чтобы испуганной ойкнуть и скрыться, зашла внутрь и как ни в чем не бывало, принялась махать пипидастром, собирая пылинки.

— С тобой все в порядке, девочка? — Бенедикт иронично изогнул бровь. — Не перегрелась?

Хенрик вопросительно покосился на отца и тут же подобрался, уловив едва заметный кивок.

— Простите, господин. Я лишь хочу прибраться.

Со стороны девушка производила впечатление умалишенной. Никто в здравом уме на стал бы себя вести так, как она. Словно не замечая не самых добрых взглядов, служанка продолжала как ни в чем не бывало заниматься своим неуместным делом, понемногу продвигаясь в сторону Бенедикта и его сына.

— Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! — рявкнул командующий армией, прямолинейный как палка Гай. Его лицо побагровело, оставив лишь тонкую белую полоску шрама на левой щеке. — Господин позвольте я…

— Давай! — рявкнул Бенедикт. Но не для Гая, а я сына. Он наконец почувствовал в девушке то, что безуспешно искал последние несколько дней.

И Хенрик не сплоховал. В тот момент, когда девушка совершенно по звериному зарычала, выгнулась дугой, а внутри нее стало просыпаться что-то могучее и смертоносное, наследник активировал заранее заготовленное и в несколько раз усиленное плетение Линии Жизни.

Вокруг Маришки засияла сотканная из солнечного света, ослепительная в своей белизне стена, заключившая служанку в непреодолимую тюрьму. Обычно подобное заклинание высшие маги используют для собственной защиты извне, но в этот раз ему нашли другое применение.

Достигшая последней точки убийца рывками раздулась в два раза, ее плоть побагровела, а в следующую секунду раздался оглушительный по своей силе хлопок. Миллионы костяных обломков вперемешку с развеянной в пыль плотью мгновенно окрасили стенки Линии Жизни багровыми кляксами, а нашедшая единственный выход чудовищная ударная волна пробила в крыше огромную, размером с лошадь, дыру.

— Кха-кха! А я говорил тебе, отец… Кха! Что это плохая затея! Линия, кха-кха, едва выдержала!

С ног до головы усыпанный пылью от развороченной крыши, Хенрик надсадно кашлял. В момент взрыва он оказался ближе всех и теперь старательно пытался избавиться от першения в горле.

— А я и не говорил, что план блестящий. Но по другому было никак. Я не знаю, что это за тварь, но тот, кто ее создал — настоящий виртуоз. Я и сам почувствовал ее следы лишь случайно, когда разговаривал с Сенеком. Старый хрыч не упустил возможности затащить очередную красотку к себе в кровать. И я не придал бы этому значения — горбатого, как говорится, могила исправит, если бы не почувствовал от него едва ощутимый запах тления. Наш управитель, конечно, стар, но не до такой степени, чтобы пахнуть прахом.

— Стоило ее взять гораздо раньше.

Бенедикт тяжело посмотрел на сына и тот сразу опустил глаза:

— Нет. Не стоило. Я понятия не имел, что за тварь явилась в наш дом. Поэтому стоило подготовиться. Сегодня я хотел взять ее живьем — и ты видишь, к чему это привело. А теперь представь на секунду, что было бы, подойди я или ты к ней в коридоре без должной защиты.

Хенрик не рискнул перечить, лишь выругался мысленно, кляня себя за недальновидность. Казалось бы, давно пора научиться просчитывать все возможные ветви развития событий, но отец раз за разом наглядно показывает, насколько сын от этого далек. Проклятье! Сейчас еще и мораль наверняка прочитает…

Однако Бенедикт, читая сына, словно открытую книгу, воздержался от прилюдных поучений. Вместо этого обратился ко всем присутствующим:

— Отскребите то, что осталось от этой твари. Через двенадцать часов я хочу знать, какая гнида подослала к нам эту мерзость. Проследи за этим, сын.

Глава Енисис развернулся, чтобы выйти, но, остановившись на полушаге, бросил через плечо:

— И распорядитесь, чтобы заделали дыру в потолке. А то, неровен час, пойдет дождь и испортит ковер.

— Я конечно знал, что их много, но не думал, что это будет выглядеть настолько внушительно без кораблей.

Менис, непривычно трезвый, покосился в мою сторону, чуть задрав голову:

— Что, паря, мандражируешь? Признаться, я тоже. Никогда не видел столько душегубов в одном месте. У нас от них даже девками и винищем не получится откупиться — небось, не найдется на Крите столько бочек и девок.

— Боюсь, друг ты мой рогатый, это изначально было невозможно. Бабами и винищем можно задобрить только тебя.

Сатир, давно уже мекнувший, что обижаться на меня за «рогатого» и «козлика» абсолютно бесполезно, хмыкнул:

— Будь я на их месте — согласился бы на такой откуп, не раздумывая. Не могут же они не понимать, что если пойдут на штурм, то знатно собственной кровушкой умоются. Против тебя, да еще и в союзе с всамделишными богами… На что они рассчитывают?!

Сатир, как и я, внимательно рассматривал все прибывающий алый океан спартанских плащей. Даже несмотря на поражение в Лабиринте, их все еще оставалось до одури много. Однако ход мыслей козлорогого я понимал. По всем законам военной науки, даже имея столь ярко выраженное превосходство в живой силе, спартанцы рискуют нарваться на ошеломительные потери при штурме. Отряды минотавров и копейщиков под стенами не позволят атакующим подобраться вплотную, а многочисленные критские лучники, стреляя сверху, соберут такую кровавую жатву, что мама не горюй. А если учитывать, что на стенах, помимо лучников, засели еще и олимпийцы… При таком раскладе штурм автоматически превращается в крайне сомнительную и опасную авантюру.

Вот только я уверенности Мениса не разделял. Где-то там, в этом алом океане, был Джамал. Мой враг и не думал особо скрываться, распахнув свою ауру для сканирования любому желающему. И при одном взгляде на это непотребство мне мигом стало нехорошо. Такой запредельной мощи я еще не встречал. Не знаю, какому несуществующему здесь дьяволу этот ублюдок продал душу, но встречаться с ним в открытом противостоянии ой как не хотелось. Я даже отправил гонца к Анатолу, чтобы срочно собирал моих последователей в храме, для молитвы.

— С ними маг, мой рогатый друг. Сильный маг.

Мой ответ изрядно удивил сатира:

— Ну и что, что маг? А ты тут так, ромашки понюхать пришел? Я же слышал, как ты эту дурную бабу отмудох… кхм, почтенную богиню мудрости в честном поединке победил.

Однако стоящая неподалеку Афина не обратила на дерзкие слова сатира никакого внимания. Она явно, также, как и я, увидела зажженный маяк чужой магической силы и теперь нервно кусала губы, пытаясь понять, откуда взялся этот монстр.

— А маг то у них весьма уверен в себе!

Оказавшийся рядом Дионис, чья рожа могла напугать даже пьяного матроса, хлебнул из своей баклажки и протянул мне, но я отказался.

— Ты о его ауре? Да, я тоже почувствовал.

— Нет, не об ауре. Видишь где-нибудь циклопов?

Я прищурился, рассматривая остановившееся примерно в километре от нас вражеское войско, но ничего похожего на великанов не увидел.

— Может, прячутся где…

— Неа, не прячутся. Мой златокудрый недалекий товарищ, гордо носящий имя Аполлон, в свое время знатно повоевал с одноглазыми уродцами, и теперь их ауру распознает даже спросонья, с похмелья и с закрытыми глазами. Циклопов в этом войске нет.

— И что это означает?

Дионис вновь глотнул из фляжки. У меня создалось ощущение, что бог виноделия только прикидывается этаким рубахой-парнем вечно невеселе. По крайней мере, литры потребляемого вина на его способности мыслить никак не сказываются:

— Одно из двух. Либо он отослал циклопов куда подальше, во что я верю очень слабо. Это племя особыми мозгами никогда не отличалось и ни за что не упустит возможности подраться, тем более если ими командует какой-то там человеческий маг. Так что, скорее всего, о циклопах можно забыть. Ну и помянуть хорошим глотком крепкого пойла.

— Хочешь сказать, он их убил?

— Вот и я говорю — этот маг определенно уверен в себе!

Не то чтобы меня расстроила эта новость — отсутствие во вражеском стане одноглазых не может не радовать. Но с другой стороны — я прекрасно помню, каких трудов стоило завалить парочку таких созданий в Лабиринте. А тут, получается, Джамал справился в одиночку.

От вражеского лагеря отделилась одинокая фигура всадника. Не понадобилось много времени, чтобы понять — в нашу сторону двигался сам Джамал. Полыхающая аура вкупе с мощнейшими защитными плетениями выдавала его с головой.

На смотровой площадке возле меня разом раздались десятки голосов:

— Что ему нужно?!

— Какой шанс!

— Парламентер?

— Нужно бить, пока есть возможность!

— Каков наглец!

Я поднял руку, призывая соратников к спокойствию. Джамал та еще скотина, десять раз заслужившая смерти, но при нем был белый флаг. И даже если бы я пошел на нарушение всех писаных и неписаных законов войны, то окружающие его щиты даже слитным ударом так просто не пробить.

Тем временем Джамал достиг первой линии обороны. Бесстрастно оглядел подобравшихся минотавров и посмотрел прямо вверх, на стену. А затем заговорил. Его голос, десятикратно усиленный магией, разнесся по всей округе, достигнув самых отдаленных ушей:

— Я хочу говорить с магом, известным здесь под именем Милан Якостроф!