Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы

И СЛУЧИЛАСЬ У МЕНЯ ВОТ ТАКАЯ КОИТНЯ…

Мда-а-а… Чует мое сердце, тяжко мне придется с написанием этой части нашего с Филей графомантсва. Ведь там, где означенной теме отводится одна только глава, должны, по идее, быть центнеры бумаги. Глава тут — не более, чем слабый отзвук ненаписанных томов, которым бы выстроиться внушительной обоймой на подобие «Британики» и занять тронное место в библиотеке каждого дома. Тема секса нависает громадой.

Вообще-то, все дело в отношении к ней. В школьном учебнике весь секс умещается на двух страничках, да и те учителя стараются проскочить галопом, тезисно. Зато на страницах любых других изданий, как периодических, так и эпизодических, секс монопольно властвует умами. И те же самые учительницы, что днем скороговоркой и не поднимая глаз на взрослеющих школяров проматывают материал побыстрее к следующему разделу, вечером смотрят «Секс с А. Чеховой» и читают в метро женские журналы, обложки которых семафорят яркими шрифтами: «Какой секс ему нужен?», «Секс по-новому» и «Секс по-быстрому». Я лично готов сделать учительское лицо и заявить: тема либо обсуждается с тем, кто в нее посвящен с тобой на практике, либо затрагивается в печати так же лаконично, как и в учебнике. И нечего огород городить. В идеале. Кстати, когда я слышу, что идеальных людей не бывает, меня всегда тянет сказать: «Да потому что никто по-настоящему не стремится ими быть». В том числе и я сам. Поэтому я добавляю это мысленно. Вы, между прочим, совершенно правильно делаете, что сейчас надо мной смеетесь. Над утопиями положено смеяться. Разумеется, о сексе всегда будет не просто много, а очень много говориться. Спрос на информацию и предложение в данной сфере никогда не упрутся ни в какое препятствие и будут лететь наперегонки вечно. Ажиотаж и обмусоливание этого аспекта жизнедеятельности позволяет умным людям неплохо заработать. Народ отчего угодно устанет и к чему угодно охладеет, но только не к интимным нюансам, пусть начисто вымышленным и сценическим. Мы перевернули следующую культурную страницу, и новый век принес полноценный категориальный ряд: метросексуал, уберсексуал, техносексуал, ретросексуал. Примечательно, что каждое из этих понятий, описывающее человека комплексно по его стилю и ценностям, имеет, тем не менее, вполне определенную привязку. Различные личностные характеристики проецируются не куда-нибудь, а именно на сексуальную плоскость. Без секса еще можно прожить, а вот без разговоров о нем нет, как гласит афоризм.

Закон философии о переходе количественных изменений в качественные действует четко, как затвор мосинской винтовки. Ни один номер глянца не выходит без статьи о сексе. И не просто отписки на четверть полосы, а такой добросовестной разработки с фотографиями (весьма абстрактными, если издание играет в политкорректность), результатами опросов, пустующими квадратиками для тестирования и прочими дидактическими материалами. Так и надо, иначе не сделаешь кассу. Все, на что налеплен лэйбл «Секс», продается лучше. Если подсчитать количество статей о сексе, которые среднестатистическая дама прочитывает в год, так уже давно бы вге, по идее, должны защитить диссертацию или, как минимум, довести до совершенства собственную интимную жизнь. Но как бы не так! Кому выгодно, чтобы люди умнели и лотом не покупали глянец? Поэтому статьи, если рассматривать их как множество, напоминают бесконечную мозговую жвачку. Ни последовательности, ни системы — все одно и то же под разными названиями. Рано или поздно это количество выстрелит качественным переходом. Я только не уверен, что прилагательное «качественный» в данном случае несет положительную коннотацию. Жующий жвачку беспрестанно либо наживет себе гипертрофию челюстным мышц, либо захлебнется собственной слюной. Я не взываю к цензуре и мракобесию, но минимальная этика информационного обмена должна соблюдаться. Так что налицо кризис избытка. Сексуальная революция хоть и разразилась в отдельно взятой стране, но принцип «Революции задумывают романтики, осуществляют авантюристы, а пользуются негодяи» тоже никто не отменял.

Вообще-то, сейчас я отступил от правил. Я пишу этот блок в хронологических координатах читателя: увертюра рождается раньше пьесы. Обычно предисловие и заключение, как две части одного резюме, выводятся по результатам тематической проработки.

Поэтому для меня самого это в некотором роде интрига: о чем я буду писать, мне самому пока известно весьма смутно. Но призовем на помощь память и какой-никакой жизненный опыт. Наши партнерши по жизненному опыту, который мы частично обнародуем ниже, могут поностальгировать вместе с нами.

Ну, раз уж ностальгировать, то со вкусом дела. Санкт-Петербург.;. Мой непонятный, непередаваемый, а вообще, порядком уставший от велеречивых эпитетов город. Тебе придется набраться терпения, ибо воспевать тебя будут еще долго, хотя, мне кажется, лучше бы заровняли чудовищную дыру, что зияет у тебя рядом с Площадью Восстания.

Для меня Питер до определенного рубежа в моей биографии всегда был городом-праздником. Даже когда курсантами четвертого курса мы были отправлены туда табуном в десять человек в командировку, веселье било ключом, несмотря на довольно серьезную задачу по переводу с английского языка и обратно. Умудрялись практически без денег, на одном пиве и шаурме — простите мой москальский говор — шаверме, всегда не выспавшиеся и с бодуна, переводить весь день, а потом опять срываться на целую ночь куролесить. Впоследствии я туда приезжал несколько раз к другу Максу, прихватив с собой одного-двух из своих друзей. К вратам северной столицы мы подъезжали либо в пятницу вечером, либо в субботу утром, а уезжали в воскресенье днем, скупая всю пресную воду в ларьках вокзала и подвывая от головной боли. Все, что имело место между этими двумя посещениями вокзала, можно однозначно квалифицировать как самозабвенное пьянство и тотальный промискуитет^[17]. И все казалось лучше, чем дома: и водка слаще, и настроение лучше, и женщины приветливее да изобильнее. Работал нормальный синдром блиц-интервенции. В чужом городе способности организма резко повышаются, а тормозящие центры нервной системы временно отключаются и ставятся на профилактику.

Но давно известно, что лучший способ выпарить иллюзии относительно какого-либо места — это переехать туда жить. Что я и предпринял в марте две тысяче пятого года. После полутора лет выпаривания иллюзий я вернулся обратно в Москву. И сейчас я вам поведаю один характерный случай из моего питерского опыта. Считаю, что мои утраченные иллюзии были вполне компенсированы следующим будоражащим воображение эпизодом. Итак.

Июнь две тысячи пятого года принес мне знакомство с женщиной Юлей. Не сказать, что очень длительное. Парни, не поддавайтесь эмоциональным всплескам, держитесь таких людей как можно дольше, сжав всю свою волю в кулак. Потому что в один прекрасный день они вам отчебучат такое, что у вас глаза на лоб полезут, а то, что удивляться полезно, уже давно доказано. Отношения с Юлей были весьма бодрящими именно в эмоциональном смысле, так как меня то накрывало по макушку страстью, то я скрежетал зубами, чтобы не дать ей в голову кулаком. Да, в принципе, было за что. Это сложно объяснить одним словом: тут была и вредность, и взбалмошность, и наглость, и желание делать назло, и обескураживающая уверенность, что она — звезда незатмеваемая. Меня, собственно говоря, спасал солидный опыт здравого пофигизма. Я не раз видел, во что превращаются мужчины, попадающие в зависимость от женщин типа нее. Мы встречались настолько часто, насколько это было в удовольствие, и если не принимать в расчет Юлиной поведенческой чересполосицы, все было неплохо. До тех пор, пока она не осознала, что на меня эта политика психологического истощения действует слабо. И тогда был созван военный совет в Филях.

— Здравствуй. Ну что, как договаривались?

— Привет, Юлек! Да, давай у Гостиного в восемь.

— Хорошо. — Она сделала паузу. — И вообще, нам надо будет серьезно поговорить.

Мне, если честно, стало зябко. Сейчас как ошарашит какой-нибудь беременностью… На свидание я шел, ощущая что-то неясное и тревожное задницей. Мне кажется, как кошки чувствуют землетрясение за несколько часов, так и человеческая задница начинает тосковать и маяться перед чем-то грустным, хотя сердце еще живет инерцией счастья.

Мы погуляли, пошатались бесцельно по вечернему городу, а потом сели в какой-то кафешке и заказали по джину с тоником: я — в крайней степени нетерпения, Юля — с ожиданием вопроса на лице.

— Ну? — хрестоматийно откинулся на спинку стула я. — И о чем ты хотела со мной серьезно поговорить?

Моя женщина сделала глоток, облизала губы и выложила на стол гранату без чеки. Она ожидала, что я, как любой нормальный человек, предприму. нечто сообразное ситуации: заору, зажмурюсь, полезу под стол, упаду в обморок, испачкав штаны.

— Кирилл, я ухожу к своему бывшему молодому человеку. Между нами все кончено.

Я взял гранату в руки, сжал предохранительную скобу, накрепко примотал ее к телу гранаты и убрал боеприпас в карман.

— Да, я помню, ты мне как-то рассказывала про него.

— Я рассказывала тебе очень мало. Леша оказался мужчиной, способным на красивые поступки, понимаешь?

— Оказался еще тогда или уже после нашего знакомства?

— Позавчера ОН пришел ко мне на работу с огромным букетом. Прямо в офис в рабочее время. И я хочу сказать, что он сумел разбередить мои чувства. А ты по сравнению с ним просто сухарь.

— Я — сухарь? Да брось ты. В такой ситуации даже меня бы слеза прошибла.

— Я теперь ничего не знаю. Я в замешательстве второй день. У нас с тобой вроде как отношения, но он повел себя столь благородно, что я не могла не обратить на это внимания. Теперь я перед выбором, и честно без утайки тебе все рассказываю. Что скажешь?

— Признателен за честность.

— Ты ничего не собираешься делать? Так и будешь сидеть, как пень, когда твоя девушка уходит?

— Ха! Аты ждала гладиаторских боев? Рыцарских турниров? «Молить напрасно, звать напрасно. Бежать за ней — напрасный труд. Уходит, и ее, как праздник, уже, наверно, где-то ждут». Сергей Орлов.

— Какой, к чертям, Орлов? Ты опять хочешь отшутиться? Не получится!

— А от чего мне отшучиваться? Ты ведь так и начала наш разговор: «я ухожу к другому». Просто и прямо, за что тебе, повторю, отдельное спасибо. Я все понял.

Но дальше она меня почти не слушала. Юля вспомнила текст и почесала скорее, чтобы ничего не пропустить.

— Ты когда мне цветы в последний раз дарил? Ты мне их вообще дарил? Ты только и знаешь, что секс да свои идиотские шуточки. Где знаки внимания, где настоящие ухаживания? Или ты не знаешь, как это важно для девушки? Или ты думаешь, что мы проводим время так, что лучше не бывает? Ты циник, равнодушный циник! Я даже не могу понять, нравлюсь я тебе или просто удобна.

Я не спорил. Действительно, как я уже указывал выше, любовный роман с нас написать было бы проблематично. Насчет своей черствости я слышал до Юли уже неоднократно и наедине с собой, признаться, иногда себя за это корил. Но что поделаешь, если ты искренен в своем нежелании петь серенады и вставать на одно колено? Женщинам важно внимание, но какая из них согласится на клоунаду, пусть мастерски сыгранную? Оказывается, многие согласятся.

Юля продолжала свои политзанятия.

— А Леша все это может дать. Он готов это давать. Он лучше тебя, понимаешь? Он и серьезнее тебя, хоть и младше возрастом. И в постели там тоже все в порядке. Ты же какой-то весь бесчувственный. Плюс жадноватый. Мне холодно с тобой, мне с тобой — никак, понимаешь? Я остыла к тебе. Все! — Она разошлась, аж порозовела.

— Юль, а чего ты так разоряешься? Радуйся, что уходишь к тому, кто тебя от этого всего убережет.

К такому ходу она готова не была.

— Так ведь… Так ведь я о тебе забочусь… Ты же так никогда и не найдешь себе никого… Задумайся!

Я засмеялся.

— Ну что за благотворительность, Юленька? Уходишь, так уходишь, и не надо меня на прощание спасать. Разберусь сам как-нибудь.

— Подожди. — Она уставилась мне в глаза. Она до сих пор не могла поверить, что эффекта катастрофически мало, что граната обезврежена. — Подожди, я не поняла… Тебе что — вообще все равно, что я ухожу? Не сожалеешь, не переживаешь?

— Ты сделала осознанный выбор, и я как культурный человек должен его уважать. Ты уходишь. В добрый путь.

— Но ведешь себя сейчас так, будто тебе наплевать! Неужели ты как мужчина не собираешься отстаивать свои чувства?

— Юля, я за тобой не успеваю. То я бесчувственный, то мне надо отстаивать чувства, в которых ты мне за пять минут до этого отказала… Ты сказала, что ты больше не со мной, и с этого момента мы по разные стороны. Мы можем общаться, но теперь все, что творится у меня в душе, касается только меня. Больно мне, не больно, обидно, не обидно — теперь тебе этого никогда не узнать. С тем, что я чувствую, я справлюсь сам.

— Ишь ты какой! Но я-то не последний для тебя человек? Я-то имею право знать?

— Зачем? По старой дружбе? Слушай. — Я положил свою ладонь на ее. — Давай-ка мы закажем еще и сменим тему. Ну не сошлись мы с тобой в жизненных позициях — эка невидаль. Я, заметь, и не спорил с тобой, когда ты указала на мою черствость. Да, есть такое во мне. Толи от рождения, то ли приобретенное по пути к тебе… не знаю. А раз есть мужчина, который даст тебе больше внимания, заботы… чего там еще? Цветов подарит… Раз есть такой мужчина, то он имеет все основания на… это… на тебя, короче.

Я стал запинаться, потому что почувствовал настоящую усталость. Мне кажется, что это правильно — разбегаться цивилизованно, но, видать, я не располагаю достаточной практикой в таких переговорах. Нам принесли еще джин-тоник. Юлька подуспокоилась и завела что-то про своих подружек. «Черт побери, — вертелось у меня в голове невеселыми оборотами, пока я ее слушал. — А ведь она повела себя достойно. К сожалению, в таких случаях я предпочитал просто скрываться, сливаться с рельефом местности и мычать нечто бестолковое, когда меня припирали к стенке. И я всегда выруливал из таких гадких ситуаций на гордости тех девушек, которых бросал. Сначала отмалчивался до последнего, а потом с облегчением вздыхал, когда мне делали ручкой, устав ждать честного ответа. Гнусно, что и говорить. Хотя, если взглянуть по-другому, это можно выдать за высокую степень моей деликатности. Не хочу причинять боль. Не каждая ведь выдержит такой резкий удар. Реветь прилюдно начнет. Ой, нет, бред… Анестезиолог нашелся. Бред!»

Я заметно захмелел. Пора было двигать домой.

— Эммм… Кирилл, а тебя можно попросить об одной услуге? — Юля задумчиво поиграла соломинкой в бокале.

— Да о чем разговор…

— Мне завтра надо рано вставать и бежать на встречу. — Она даже достала свой ежедневник. — Во! В девять-пятнадцать.

— Так, — кивнул я.

— Ну вот, мне от себя далеко ехать, а встреча будет на «Васи-леостровской».

— Ну?

— Что «ну»? Можно я останусь с тобой сегодня? Просто переночевать, ты ничего не подумай. Я не очень наглею? — Она улыбнулась той самой своей улыбкой, от которой у меня всегда… а, ладно. «И ведь не разу ей вслух этого не говорил, — подумал я о ее улыбке. — Ни разу. Неужели было так сложно сделать человеку хорошо одним словом?»

— Юль, я хоть и циник, но мстительно отказывать тебе не буду. Надо — поедем ко мне.

Мы вышли на улицу ловить машину.

— Ой! — вдруг дернула она меня за рукав. — А поехали сначала в «Лев»? Там сегодня Танюха с друзьями отмечает что-то. А?

— А вот тут я решительно отказываюсь, — покачал головой я. — Мне спать хочется, да и место, говоря откровенно, сарай-сараем.

— Ну, пожалуйста. Мы ведь не надолго.

— Да ты решай сама: если хочется, то езжай к ним, но только без меня.

Рядом взвизгнул «Жигуленок».

— Ладно, не поедем. У-у-у, вредина, — она ущипнула меня за поясницу.

По дороге в машине я задумался, как увязать тот факт, что ей надо рано вставать на работу, и ее предложение ехать сейчас в ночной клуб. Однако спрашивать не стал.

Дома мы включили какой-то ужастик и плюхнулись на диван втроем: с нами была еще бутылка «Gordon's», купленная в ночном магазине. Юля невзначай обвила меня руками и прижалась к груди, забросив ноги на валик. Былое счастье оглянулось на меня через плечо и замедлило свои удаляющиеся шаги. Но то ли «Дом восковых фигур» подействовал на меня мобилизиующе, то ли джин пробудил во мне воинственность, то ли извечная страсть экспериментировать с ситуациями взыграла¹ во мне. Так или иначе, я понял, что будет дальше, и решил, что этого не будет. Из принципа. Из гордости. На слабо. До конца кинокартины я просидел с ехидной улыбкой.

Кино кончилось, джин кончился, и Юленька, попросив полотенце и раздевшись до нижнего белья прямо при мне, проследовала в ванную. Друзья мои, попытайтесь хоть раз в жизни пойти против там, где оно вроде бы и ни к чему. Попробуйте поуправлять ходом событий просто из азарта. Это, конечно, лишает привычных предписанных удовольствий, но несет в себе удовлетворение иного порядка. Будете потом вспоминать с улыбкой очень долго, тогда как банальные приятности уже давно перепутаются в памяти.

Через пять минут она вышла ко мне. Обнаженная, еще чуть мокрая и дурманящая. Я наводил последние штрихи по застилке кровати, где мы всегда спали.

— А это что? — спросила Юля, указывая на стопочку свежего постельного белья на стуле.

— А это мне, — ответил я просто и пошел застилать вторую кровать в другой комнате. — Оставляю тебе как гостье спальное место поширше да помягше. Приятных сновидений. — Ия чмокнул ее в обездвиженные мышцы лица. Потом выключил свет. Уходя к себе, даже затылком я ощущал, как ее оглушило.

Я застелил себе, лег. Стены квартиры затрещали и выгнулись от чудовищного давления. Что-то нехорошее нагнеталось в тишине между комнатами. Она лежала через стену от меня и отражала белизну потолка своими остекленевшими глазами. В ее голове догорали предохранители, тончась еденьким дымком и постреливая искрами. А я просто ждал, когда заскрипят, распрямляясь, пружины ее кровати. Есть в жизни редчайшие секунды, когда будущее можно потрогать руками. Скрип, приглушенные ковролином шаги…

Она возникла серым силуэтом в дверном проеме.

— Эй, — шепотом позвала Юля. — Можно я к тебе? Мне страшно там одной.

Я даже и не думал разыгрывать сонного.

— Говорил я тебе, незачем такие фильмы на ночь смотреть.

Не дожидаясь разрешения, Юля соскользнула мне в постель и прижалась к моим губам влажным, долгоиграющим поцелуем. «Приди в себя, лунатик!!!» — кричал мне ее поцелуй. Я не стал толкаться, просто аккуратно вывернулся, встал, перешагнул через нее и пошел туда, на широкую кровать.

— Ты куда, Кирилл?

— Спать, Юленька. Может, тут тебя не будут мучить кошмары?

Она молча уставилась на меня, не веря в происходящее. Потом тоже встала.

— Ладно, — со вздохом произнесла она. — Спокойной ночи. Я возвращаюсь на то место.

Диспозиция осталась прежней. Дома снова на некоторое время повисла тишина. После пятиминутной интермедии пружины заскрипели вновь, и меня в прямом смысле накрыло шквалом страсти. Она влетела бегом и прямо от двери прыгнула на меня, как рысь, оседлав, обездвижив и утопив в ласках. Вот тут уже бороться с собой было сложнее. Юленька, если ты будешь читать эти строки, знай: ты прелесть, ты рождена для чувственных бурь, ты — стихия. Но истина дороже. А она топила меня в себе своими ласками. И говорила, говорила, говорила…

— Малыш, ну ты что? Обиделся на меня сегодня, да? Ну, не надо. Я ведь еще не приняла окончательного решения. («Кирилл, я ухожу к своему предыдущему молодому человеку. Между нами все кончено»). Он не настолько уж и хорош на самом деле. («Он лучше тебя, понимаешь?»). Ну, хватит капризничать, ты же хочешь меня и все еще любишь меня, я вижу. («Я даже не могу понять, нравлюсь я тебе или просто удобна»). Ты ведь на самом деле не такой бесчувственный, как я про тебя сказала. Мне хорошо с тобой. («Ты же какой-то весь бесчувственный. Мне холодно с тобой, мне с тобой — никак, понимаешь? Я остыла к тебе»).

В мгновение ока человек опроверг все, что так темпераментно доказывал три часа назад. Она была в экстазе. Я, стараясь не быть грубым, оттиснул ее от себя.

— Юля, мы все выяснили. Мы больше не вместе, — как можно спокойнее произнес я.

— Ты все-таки обижаешься. Дурачок ты… — И она с утроенным пылом ринулась мне на грудь.

— Стой. — Я опять выжал ее от груди, как штангу. — Ты слышишь, что я сказал? У нас не будет секса. Мы больше не в тех отношениях. — Я достал из-под кровати припрятанную давеча гранату. Вынул из тумбочки маникюрные ножницы, чтобы разрезать скотч.

Она перевела дыхание и неожиданно ледяным голосом спросила:

— Ты думал, что — я сюда к тебе спать приехала? («Просто переночевать, ты ничего не подумай»). Чего строишь из себя?

— Абсолютно ничего не строю. Просто не хочу секса с тобой.

— Это я, я хочу, ты понял?!! — вдруг без крика но с наглым начальническим нажимом заявила Юля. — Я хочу, я требую! Я — женщина!

— Хочешь, так сходи прими холодный душ, — пожал плечами я. — Мигом отвлечешься. — Я перерезал клейкую ленту на гофрированном корпусе лимонки, отпустил предохранительную скобу и передал изделие обратно владелице.

— Да ты просто идиот! — Юля кузнечиком соскочила с меня. — Ты вообще не умеешь с женщинами обращаться! Принципиальный придурок! Больной на всю голову!

Эх, смачно рвануло. Она убежала в ту комнату, где ей было постелено, зажгла свет и стала торопливо облачаться в одежду.

— Куда же ты? — спросил я, еле сдерживая нервический хохот. — Завтра ведь встреча в девять-пятнадцать!

— Урод конченый, — бормотала Юля себе под нос, не попадая ногами в колготки. — В мужскую солидарность решил сыграть. Импотент безмозглый.

Одной рукой она красила губы у зеркала, в другой уже теребила сотовый телефон, названивая кому-то. Ну, подумал я, сейчас еще вызовет каких-нибудь друзей-гангстеров. Приедут, наведут ствол и прикажут: возлюби ее, фраер! В голову полезли слышанные ранее истории о том, как уязвленные женщины обвиняли потом обидчиков в изнасиловании. По мере феминизации нашего общества можно ожидать появления в УК статьи за отказ мужчины от интима с женщиной. Не удивлюсь. Я вышел из комнаты. Меня потрясывало от нервного возбуждения. Юлька действительно разбушевалась, хотя чего тут катастрофического, если подумать? Ну, не дали… Мы, мужики, с этим сталкиваемся сплошь и рядом, и ничего — обходится без неврастении. Через пять минут она уже выбивала чечетку вниз по лестнице подъезда. Извините, жители города-праздника, оговорился — парадной.

Я остался размышлять в одиночестве. Почему она так настаивала? Она же практически умоляла! Неужели надо унижаться ради последнего секса с мужчиной, на котором поставила крест? Неужели можно так не уважать себя? Куда делась вся ее высокомерность и независимость в столь нужный момент? Или убежденность в том, что мужчина отказать не может, так же как солнце не может взойти на западе, не допускает даже мысли о свободе выбора? «Я хочу, я требую! Я — женщина!» Вот такая вот, друзья мои, асимметрия: «Мужчина? — Должен! Женщина? — Хочет и требует!» Нет, мы не видим огромных баннеров с этим лозунгом на улицах, мы не слышим этого по телевизору от первых глав государства, мы не проходим этого в школе, но мы куда более подготовлены жизнью к такой риторике, нежели зеркальной — согласитесь? Свыклись, как с тесными ботинками за неимением нормальных. Попробуйте оспорить то, что решает женщина, — засмеют. Или обзовут уродом конченым, придурком принципиальным. Одна девушка вообще на полном серьезе мне сказала, что если мужчина начнет с ней заигрывать, возбудит, а потом решит не вступать в связь, то она его… изобьет. Насколько мне известно, про мужчин, которые избивают не дающихся им женщин, показывают телепередачи типа «ЧП» и «Дежурная часть». Народ, вы только вообразите ситуацию: я предлагаю девушке заняться любовью, она мне отказывает, и я даю волю своему искреннему возмущению: «Фу! Что за воспитание? Да ты вообще не умеешь с мужчинами обращаться!» Я обязательно как-нибудь поставлю такой эксперимент, разыграю праведное негодование. Только бы не заржать раньше времени…

С этой питерской историей я имел наглость выступить на одном раскрученном женском сайте. Это такой содержательный и небезынтересный ресурс, где большая часть участниц гробит грамматику русского языка своими односложными идиотическими комментариями в форуме, а меньшая часть владеет складным слогом и может заинтересовать сюжетом. Собственно, только это творческое меньшинство и удерживает сайт в числе достойных, не давая ему скатиться до состояния полнейшей фразеологической помойки. Когда я в подразделе под названием <<Секо>… Кстати, никто не скажет мне, почему именно этот подраздел идет первым в разделе про любовь? Наверное, по той же причине, что на наших страницах данная тема — рекордсмен объема… Так вот, когда я в этом подразделе начал тему «Мужчина отказывает даме в сексе», то рассчитывал на результативный диалог. Я вкратце рассказал про случай с Юлей и задал простой вопрос: неужели женщины менее готовы к отказу, чем мужчины? И почему так, если свобода выбора одинаково распространяется на тех и других?

Ну и вонь же поднялась, доложу я вам! Оставим предъявленные мне подозрения в гомосексуализме, импотенции, пристрастии к самоудовлетворению и прочим извращениям — это не интересно и вполне предсказуемо. Но вот некоторые ремарки особо уязвленных участниц… Как бы вам пояснее передать эту картину? Вы можете себе представить разрисованного дикаря где-нибудь в непролазных джунглях Полинезии, перед которым на полянку садится вертолет? Вы можете вообразить то почти обморочное, невменяемое состояние, в котором этого несчастного аборигена обнаружат выбравшиеся из летательного аппарата этнографы? Да весь его мир перевернулся вверх ногами! Конечно, ему рассказывали легенды предков о демонах, злых духах, кровожадных драконах и прочих чудесах, но чтобы такое! Вот и я рискнул приземлиться в джунглях мозгов некоторых теток на невиданной винтокрылой птице, что обернулось для них мировоззренческим катаклизмом. Эти люди полностью и наглухо отказывались понимать, как это мужчина может отказать женщине в сексе — пол-но-стью! Такая вероятность находилась для них где-то за гранью нашего мира и представлений о мире. Сначала они были просто ошарашены постановкой вопроса, а по ходу развития беседы их первоначальное изумление сменилось тактикой травли. В некоторых сообщениях дело дошло до обыкновенных трамвайных оскорблений и прочих неудобочитаемых «благопожеланий», кои я воздержусь тут воспроизводить.

Там было достаточно высказываний, которыми можно украсить пантеон женских богов. Вот, например, держите: «Если мне мужчина в сексе отказывает— это хана! Это жутко обидно, непостижимо, дико… Со мной однажды так поступили. Цель тоже была, видимо, воспитательная. В результате нажила большущий комплекс, и расхотелось вообще когда-либо проявлять в сексе инициативу». Аплодирую стоя! Мне бабушка рассказывала, как до войны одна ее знакомая повесилась у себя на чердаке. Вы никогда не догадаетесь, почему. А просто потому, что у нее вырвался непроизвольный флатус^[18] в присутствии мужчины. Ситуация неловкая, конфузная, что и говорить, но у меня бы чесались кулаки побеседовать с людьми, которые эту девушку воспитали. Фактически, они своими крайностями вырастили камикадзе, так какэтотнеудобняк приключается с любым из нас хоть раз в жизни, не спрашивая, хотим мы того или нет. Прогресс, пусть медленно, но все же идет, и в наше время женщины уже предпочитают отделываться в щекотливых случаях не суицидом, а «большущими комплексами». Ну, это еще куда ни шло… Хоть в петлю не лезут. И все-таки неужели это так сложно — обладать мобильным восприятием, допускать элементарную вариативность? Неужели надо быть с какой-то другой планеты, чтобы не впадать в приступ самоедства, если случился проигрыш? Однако самым ударным ходом был такой: «Лично я подобной ситуации вообще не допускаю. Никогда не предлагаю секс мужчинам, способным на отказ». Мощно, согласитесь? У меня такое впечатление, что эта госпожа предлагает секс только мужчинам по вызову или анатомическим имитационным средствам. Первые гарантированно отработают свои деньги, а вторых вообще никто не спрашивает — лишь не забывай батарейки менять. Только так можно обезопасить себя от проявления свободы воли. Хотя — не знаю, лично не встречались… Вдруг она настолько притягательна, что рефлексы проснутся даже у безнадежных половых паралитиков? Но тогда у нее нет надобности что-либо предлагать, все и так будет предложено встречным манером. Нет, были в нашей теме и вполне толковые комментарии, за что участницам форума мое спасибо. Меня достаточно справедливо упрекнули в обобщающих умозаключениях на основании единичных и, вероятно, нехарактерных случаев. Готов согласиться. Но как показал наш «групповой матч на двадцати досках», эту тенденцию не обязательно выверять эмпирическим путем. Реплики некоторых дам на форуме выдают в них с головой тех самых Юль, которые в случае отказа начисто утратят самоконтроль.

В свое время Британская Корона активными темпами колонизировала огромное количество новых территорий. Звездный час империи имел свои неприятные стороны, ибо для того, чтобы из туземцев сделать рентабельную рабочую силу, пришлось потратить очень много совместного труда военных, религиозных миссионеров, врачей и учителей. Чтобы дикари хотя бы не теряли сознание при виде белого человека. Сколько сил нужно положить на то, чтобы до некоторых женщин дошла элементарная вещь: мужчина тоже личность, и не надо утрачивать цивилизованности, если он вас не хочет? Сколько бы не потребовалось этих самых сил, я самоотверженно записываюсь в немногочисленный орден миссионеров. Раз процесс очеловечивания человека еще только в самом разгаре, негоже стоять в стороне.

А пока запишите в свои тетради первую аксиому: женщина легко может отказывать мужчине в сексе, мужчина отказывать женщине в сексе не имеет никакого права. Почему? Вы что, совсем спятили? Кто задает женщинам такие вопросы?

Вы часто останавливали себя, если хотели купить что-то к столу? Допустим, ваш взгляд упал на вазочку с шоколадным ассорти, и вы не можете не поддаться искушению. Предположим, что вы любите шоколадные конфеты без памяти. Что вам может помешать сделать покупку? Первое, что приходит на ум, так это мысль, что вам на хлеб с водой едва хватает. Не до жиру, быть бы живу. Вторая возможная причина: вы на строжайшей низкоуглеводной диете. Третья причина: конфеты просрочены и только выглядят празднично. Четвертая причина (на ней и остановимся, так как их могут быть тысячи): вы решили подвергнуть испытанию собственную силу воли.

Специалисты утверждают, что женщина при знакомстве с мужчиной в первые несколько секунд решает, хочет ли она с ним близости или нет. Оставим сценарий «не хочет» («не увидела конфеты на витрине»). Условимся, что женщина совершенно определенно хочет данного мужчину физически, подчиняясь своим гормональным приливам и интересуясь им как личностью. Что помешает ей вступить с ним в связь в первый же день знакомства? Ничего, казалось бы. Но тут начинаются сверхинтересные вещи.

Самое главное, может помешать тот факт, что мы, мужчины, думаем. Это мы зря, мужики, зря… Хоть и не со зла, но все же… «А вдруг он подумает, что я сверхдоступна, й перестанет потом уважать?» («А вдруг продавец подумает, что я сладкоежка, и больше не будет мне отпускать товар?») Проблема в том, что в нашем менталитете «вдруг» почти всегда проходит со знаком «минус». «Вдруг» — это враг, коварный и неожиданный, неизвестность, на которую наши женщины предпочитают взирать с позиции пессимизма. А между тем это абсолютно не оправдано статистически. «Вдруг» — это элемент будущего в квантовом состоянии, способный принимать либо положительное значение, либо отрицательное строго по теории вероятности, а не по рассказам зареванных подружек и советам женских журналов. То есть пятьдесят на пятьдесят. Поэтому мне хочется задать встречный вопрос: «А вдруг не подумает? Представляете? Просыпаетесь вы с ним утром второго дня вашего знакомства, а он ничуть не перестал вас уважать. Во, задача-то!» Если попросить наших милых женщин не кривя душой подвести баланс между реальными случаями, когда секс в первые сутки этим же и ограничивался, и случаями, когда это никак не сбивало бодрый шаг развития романа, то выглядеть будет все не так мрачно. (Кстати, обвиняя мужчин в ветрености, женщины предпочитают умалчивать об эпизодах, когда сами хотели секса только на одну ночь). Уверен, чисто математически событий первой категории будет меньше. В противном случае женщинам придется признать, что их хваленая женская интуиция подводит своих хозяек и укладывает их в постель с кобелями-проходимцами. Но женщины любят сводить в одну плоскость количество и качество. Иными словами, единичные инциденты силой оставленных негативных впечатлений затмевают количественный перевес случаев, когда все было удачно.

Хорошо! Пойдем по пути допущений. Допустим, что стратегия сознательной отсрочки первого коитуса полностью себя оправдывает. Допустим, что большинство мужчин действительно свиньи, которые в раскованной женщине видят не более чем удачно подвернувшуюся подстилку. Допустим, методом такого отсева женщина оставляет себе «самых лучших, самых надежных», как я не раз слышал из женских уст. Вас ничего не настораживает? Нет? Даже то, что «лучшие» и «надежные» во множественном числе? Так к чему было просеивать песок, если золотые крупицы потом неизбежно смывало через некоторое время? И за одним «лучшим» все равно следовал другой? И тут всплывает любопытнейшая деталь: женщинам не так страшно, что их бросили, если их бросили не через день, а через две недели. Лучшими и надежными они на самом деле зовут тех, кто наиболее рьяно греб против течения. Как вы думаете, что огорчительнее для любого здравомыслящего человека: споткнуться на старте или загреметь носом в метре от финишной прямой? Понятно, что и то, и другое — не подарок, но досаднее именно второе. Плохо пробуксовывать вначале, однако ломаться после удачного старта все же куда гадостнее. Для женщины же, если ее перестали уважать/обидели/бросили после некоторого периода времени, жизнь, наоборот, кажется не так безрадостна.

Общаюсь со своей хорошей приятельницей по имени Лиана.

— Да какая разница, если он тебя поимел в первую же ночь и бросил или если ты его динамила две недели, потом у вас был секс, а потом он точно так же тебя отправил к чертовой бабушке?

— Огромная разница, Кирилл, огромная! В первом случае я буду чувствовать себя слишком легкой добычей, о которую вытерли ноги утром. А во втором мне тоже, конечно, будет обидно, но тут я скажу себе: «Что ж, не вышло. Но зато я честно старалась. А самое главное, что это в первую очередь он старался меня завоевать».

— Иными словами, если в первый день, то ему досталось все сразу и нахаляву. А если впоследствии, то хотя бы предоплата в виде его усилий и затраченной энергии осталась у тебя.

— Да-да! Именно так! Предоплата осталась у меня!

— И тебе легче от этого на душе?

— Намного.

— Хм… Во бухгалтерия… А скажи-ка мне, дело больше в его затраченных усилиях или в количестве дней отсрочки как таковой?

— Скорее, в его усилиях.

— А если он внесет тебе предоплату не несколькими последовательными траншами, а единовременно? Допустим, встретит тебя на последней модели «Ягуара», отвезет в номер-люкс «Балчуга», где вас будет ждать ванна, наполненная шипучим нектаром? Забабахает тебе такую сказку, что ты внукам будешь рассказывать. Тогда секс в первую ночь возможен?

— Ну, если все, как ты описал, то да, возможен.

— Так первая ночь же! Нельзя! Против правил!

— Да, это исключение, но ведь и он постарался.

— Лианка, милая, есть на свете люди, которым оформить свидание так, как я рассказал, — это все равно, что в продуктовый ларек за «Дошираком» сбегать. Ты будешь ослеплена размахом, а им — раз плюнуть. Для них это не мера уважения к девушке, не демонстрация, что она ценна. Для них ты окажешься все той же одноразовой подстилкой, одной из сотен, предпоследней статьей в бюджете.

— Ну и что? Я-то буду в эйфории от такого праздника!

— Подвожу итог. Секс в первую ночь исключен, так как мужчине нужно время, чтобы как следует выложиться. Секс в первую ночь возможен только тогда, когда предоплата внесена ударной дозой и в царской обстановке. Секс в первую ночь в обычной квартире на обычном диване — смотри пункт первый.

— Именно так. В первую ночь в обычной квартире на обычном диване — забудьте. Не моя специализация.

Между прочим, Лиана посвятила меня и в то, как она относится к измене:

— Если мне мой парень изменяет, я не хочу этого знать. Ну а уж если его так неудержимо и явно потянуло в чужую постель, то я лучше соглашусь на секс втроем, чтобы все происходило при мне. Но самое главное условие: этой третьей должна быть моя близкая подруга, чтобы я ей доверяла. Настоящая подруга моего парня не уведет.

— Ах! — только и сумел сказать на это я, так как действительно был в полнейшем ахе.

Ну, друзья мои, что мы имеем?

А имеем мы интересный расклад. Женщинам секс нужен так же, как и мужчинам. Более того, есть данные, что они от этого получают даже больше удовольствия, чем мы. Но при этом склонны оттягивать вожделенный момент, потому что им нужно предварительно увидеть наше радение. Конфета должна еще доказать, что она вкусная, заслужить, чтобы ее съели, хотя у самой женщины могут слюнки бежать.

Итак, второй закон: сексу между мужчиной и женщиной, как бы сильно они ни нравились друг другу, должны предшествовать усилия мужчины, чаще всего протяженные во времени, чтобы:

а) мужчина не подумал, что женщина легкодоступна;

б) чтобы женщина получила своего рода залог на случай форс-мажора.

Недоступность или сколь угодно недолгая игра в нее — вот идол женщин нашей цивилизации. Конечно, они довольно скоро вспоминают, что ничто человеческое им не чуждо, и, наигравшись, сдаются на волю победителя. Но плохо быть победителем в ненужной войне. Когда ты видишь, что человек, компенсируя свои недостатки, комплексы, предыдущие обиды, набивал себе цену дефицитом, а потом продал себя на пике стоимости — это повергает в уныние. Такое в советском законодательстве называлось спекуляцией. Разумный человек должен жить с ощущением своей имманентной, настоящей ценности^ не в предвкушении навара. Прошу простить мне мои псевдо-финансовые параллели, но, завоевывая женщину, мужчины платят сверх цены еще и налог на взаимность. Да, да, этот мужчина ей нужен, он ей нравится, он стоит ее! Но взаимности не будет, пока он еще и не выдаст пару акробатических кульбитов в довесок.

Есть идея. Давайте всех фетиширующих на свою недоступность женщин депортируем в специальное место. Таковое имеется. Недалеко. Это участок, ограниченный с юга широтой 78 00', с запада и востока меридианами 165 00' — 210 00’, и с севера примыкающий к географическому Северному полюсу с центром в точке 83 50' — 170 00' западной долготы. Если взглянуть на глобус, указанное место окажется здоровенным куском Северного Ледовитого океана к северо-северо-западу от острова Врангеля. Там и расположен так называемый Полюс Недоступности, исследовать который было предпринято много попыток, но до весны 1941 года они не приносили успеха. Это покрытое льдами пространство было названо Полюсом Недоступности именно потому, что долго хранило свои тайны в силу удаленности. Там недоступные женщины органично впишутся в пейзаж. В Арктику таких, в Арктику!

А теперь проведите маленький эксперимент. Спросите любую женщину, пойдет ли она на секс в первый день знакомства. Скорее всего, услышите, что нет. Спросите ее, есть ли у нее на настоящий момент мужчина. Если ответ утвердительный, то поблагодарите и идите спрашивать следующую. Если ответ отрицательный, спросите, зачем она тогда носит с собой в сумочке презервативы. И что вы услышите? Верно!

— Ну как, зачем? На всякий случай!

Неожиданный поворот в суждениях, не правда ли? Ах, ну о чем это я? Вот оно, мое мужское узконаправленное мышление. Под «всякими случаями», конечно, подразумевается не спонтанный секс через полчаса после знакомства, а запуск метеорологических зондов с презервативами вместо баллонов-носителей.

Для тех, кто не служил в армии, я хочу рассказать, что такое секретный, или «тревожный», пакет. Это конверт, в котором хранятся указания подразделению на случай угрозы войны. Конверт этот заклеен и опечатан секретной частью, чтобы планы приведения в боевую готовность не просочились в ряды супостата. По тревоге пакет вскрывается, и соответствующие указания становятся доступны командирам уже непосредственно в боевой или предбоевой обстановке.

Почти все женщины носят с собой такой пакет. Вы общаетесь, встречаетесь, сближаетесь, но одна рука ее всегда чутко дежурит на сургучной пломбе поверх конверта. В какой-то момент ей обязательно пригрезится, что события развиваются непозволительно быстро, и тогда — хрусь! — пакет экстренно вскрывается. Сложно предвидеть этот аврал. Вдруг у нее в голове начинает орать сирена и мигать лампочка «Внимание! Опасность мнения с его стороны, что я сверх-доступна!» И тогда женщина извлекает из пакета содержимое и хорошо поставленным голосом зачитывает магические скрижали:

1) «Вообще-то я не даю свой телефон так быстро. Тебе просто дико повезло».

2) «Вообще-то у меня сейчас нет времени, но я, пожалуй, изыщу полтора часа для того, чтобы с тобой пересечься».

3) «Я принимаю приглашение потому и только потому, что у меня дома всю ночь застолье, на котором я не хочу присутствовать».

4) «Ой, а как я домой поеду?» (Звучит где-то в два часа ночи. Зачем? Там ведь застолье!)

5) «У тебя только одна кровать??? Ты все подстроил!!!» (Ага, предусмотрительно выкинул вторую из окна перед твоим приходом).

6) «Что, вот так уж и сразу?» (Говорит она, сняв с меня все, но отпихивая мои руки).

7) (Мое любимое) «Ты только не подумай ничего! Обычно я так себя не веду!»

8) «О, боже, что я делаю?..»(Я всегда жду, что в этот момент раздастся Глас Божий, доступно объясняющий, что же она такое делает).

9) «Ты в ответе за то, что меня развратил!»

10) «Впрочем, это все произошло чисто случайно и ничего не значит». (Звучит утром. Отлично, ответственность за развращение снята).

На последнем пункте задержимся особо. Механизм наведения недоступности женщиной может быть включен в действие как априорно — до секса, так и апостериорно — по его горячим следам. Любовь всей моей жизни Таня Романова именно так и поступила, опустив пункты один-девять, но уж зато десятый отыграв с ослепительным блеском! Наше первое свидание мы провели в компании моих друзей. Мы сначала встретились у метро, и почти тут же Таня, комментируя какую-то мою историю, со смехом заявила:

— Кирилл, разве ты раньше этого не знал? Женщины — вообще придурки!

Сообразив, что я нарвался на Клондайк, я тут же набрал Филиппа, который коротал время в каком-то самурайском кафе неподалеку. Он прибыл в экстренном порядке и разорался на всю улицу так, что люди начали на нас троих оглядываться: «Да мы!!! Всю жизнь!!! Ловим оплеухи за подобные высказывания!!! А тут!!! Сама женщина!!! И вдруг такое говорит!!! Да бежать из этой страны надо!!!» В общем, из этой страны мы убежали в то самое кафе японской кухни, где сидели приятели Филиппа и куда позже приехала Наталья Ивановна Германова. По прошествии двух часов веселых посиделок Фил и Наташа стали собираться домой, пригласив меня и Таню к себе в гости. Надо оговориться: перед нашей встречей Таня четко регламентировала, что в концепцию первого вечера умещается только совместная прогулка по городу и никак не сверх того, против чего я, собственно, и не возражал. Но… Ах, как мне хотелось бы объяснить смену ее решения чем-то греющим душу, например, любовью с первого взгляда! Однако я не могу этого сделать, ибо непреодолима сила десятого пункта, которым Танюша торпедировала меня чуть позже. К Наташе на квартиру мы уехали вчетвером: она — позевывая, Филя — ощутимо косой от пива, Таня — со своей рукой в моей руке, а я — с такой пьяной и безудержной весной в душе, что до сих пор не верится — было ли это или приснилось? Но слеп и невнимателен влюбленный циник, потому что циниками как раз и становятся те, у кого нет более действенного противоядия, чем цинизм, против эйфории чувств. В гостях у ребят мы пробыли часа два с половиной, а потом, поймав «ночной бомбардировщик» («Э-э-э, слищь, брат, триста мала, да?»), полетели ко мне. Если бы, Танька, я знал, каким жестким потом будет приземление, если бы я только знал… В изложении этого ярчайшего эпизода моей непримечательной жизни я, дорогие читатели, не пущу вас дальше порога своей спальни, уж извините. Потому что эти страницы — не про любовь, а про секс вы и без меня начитаны через край. Скажем просто: пока наше полушарие планеты было обращено к темной стороне космоса, мы с Таней зажгли свое собственное солнце.

Просветило оно недолго. Через день, позвонив Тане по телефону, я обнаружил вероломную подмену. Это был совершенно иной человек, который выдал мне убийственную вещь:

— Кирилл, мы можем быть только друзьями. Пойми, я все еще внутренне несвободна от своего бывшего парня. Мы расстались с ним, потому что он не хотел работать, сел мне шею, свесив ножки, а еще любил на меня орать по поводу и без повода. Он сейчас живет с другой девушкой, но что с того? Если он одумается, решит возобновить все со мной и быть более ответственным, я всегда приму его обратно.

Камрад, мы не знакомы лично, но ты явно богом поцелованный. Не порастет бурьяном взлетно-посадочная полоса твоего запасного аэродрома, будет мигать тебе приводными огнями сквозь года, тогда как я уже валяюсь грудой дюралюминиевых обломков, разбившись о твердь неразрешимого вопроса, — как же так можно издеваться над самой собой? Танюша, это подвиг. Подвиг в лучших традициях русских женщин, исторически притерпевшихся ждать мужчин из дальних походов. Однако помни: не всяк Одиссей возвращается в объятия своей истосковавшейся Пенелопы — бывают и накладки. Я придумал. Давай ты будешь ждать его, я буду ждать тебя, а меня еще кто-нибудь — и так далее? Поиграем в слабое звено: кто раньше всех проявит разумность, плюнет на все это и вычеркнет себя из листа ожидания, вернувшись к полноценной жизни. Можем даже устроить тотализатор и делать ставки.

Я спросил Таню Романову:

— Но как получилось, что ты со своей неувядающей, самоотверженной и жертвенной любовью в душе поехала ко мне домой через пять часов знакомства?

— Ой, ну это просто так случилось. Я и сама не знаю… Просто все так закружилось, замельтешило: к Наташе, к тебе, еще куда-то — вот я и сорвалась, хоть и не собиралась этого делать.

Нехило закружило, хочу заметить. Подхватило сумбурным вихрем, завертело в центрифуге событий и уложило точнехонько в мою кровать. По всему, наступает эра управляемых катаклизмов, где с виду непредсказуемые торнадо обстоятельств будут доставлять нужные объекты до требуемого адресата. Или это просто субъекты взяли моду притворяться объектами посторонних воздействий, снимая с себя всяческую ответственность?

— Это не поддается объяснению, Кирилл, — продолжала зачитывать последний пункт из тревожного пакета Таня. — Пойми: просто так вышло. Но ты не делай из этого никаких выводов касательно развития наших отношений.

Воистину, мы все — пешки в чьей-то игре планетарных масштабов! Это не мы — это нас. Нас передвигают резким щелчком с клетки на клетку, а мы только и успеваем, что удивляться своим перипетиям. Ой, я к вам в постель попала? Извиняйте на том — видит бог, не по своей вине. Но можем в дальнейшем дружить, раз уж «так получилось».

Герда, героиня произведения Ремарка, говорила так: «И запомни: прав всегда тот, кто лежит с женщиной в постели». Мне льстит, что правда в описанном случае на моей стороне, но передавайте Ремарку мой поклон, ибо, если бы не он со своим проницательным замечанием из уст вымышленного персонажа, я бы ни за что не узнал о своей правоте. Потому что реальная женщина не всегда признает этот факт, предпочтя задействовать в объяснении своего поступка некие потусторонние силы. Чтобы не зазнался, гордец. А то ему и так все слишком быстро досталось. Но скажите мне честно, положа руку на сердце: права ли сама женщина, которая так поступает? Выигрывает ли она? Или просто отворачивается от самой себя?

Династия Романовых на Руси, как мы помним, оборвалась весьма трагично. Скажу честно: я готов был короновать Таню на престол своего сердца, но злонамеренные потусторонние силы не дали этому случиться. Что ж, на обломках неудавшейся монархии придется довольствоваться Временным собранием. Я снова весь ваш, временные женщины…

Еще несколько сотен часов после этого разговора я чувствовал себя потерянным, будто что-то хорошо знакомое и послушное внутри меня вдруг вышло из-под контроля. Мне казалось, что все это время я скитался в океане на полупритопленном хлипком плотике, когда вдруг мне пересек курс огромный светлый лайнер. Я кричал, прыгал, махал ему просоленными обносками, пытался подгрести руками… Но вахта на мостике меня не заметила, и корабль невозмутимо ушелестел вдаль — весь в недостижимых огнях и полный предназначенного не мне тепла. Во мне жило странное чувство — мне было хорошо и плохо одновременно. Плохо оттого, что сами видите, как оно получилось. Но то, что в этом море помимо чадящих танкеров и безжизненных «Летучих Голландцев» встречаются иные корабли, — это дало надежду. Я снова плыл по волнам размышлений о своей невыдуманной жизни, грустно философствуя. Фи-лософствовал-то я всегда, мне только дай повод, но тут вдруг будто отняли слова для этого милого мне занятия, и внутренний голос лишь поскуливал, как продрогший пес. Мне было плохо без нее.

В те дни меня посетила одна не лишенная лирических мазков картина. Я понял, что безответная любовь — это, прежде всего, разное время. Когда, скажем так, заинтересованное лицо всей душой стремится к лицу менее заинтересованному, они попадают в несовместимые по скорости временные потоки. Для второго ничего не изменилось, но издевательски долгим и выстраданным становится время первого. Он начинает чувствовать каждую секунду, поражаясь, как в такой ничтожный тик стрелки может уместиться сто воспоминаний и сто грез о несбыточном. Его время становится бесконечным и бесцельным, как бесцельно заунывное буксование колеса на месте. Безответная любовь — это десинхронизация ритмов сердец, да простят мне потомки мои ученические художествования…

Весь в невеселых мыслях, я созерцал далекие дали. Пока в Бутовских просторах окончательно не испортили вид натиском урбанизации, и из моего окна еще можно видеть большой кусок горизонта. В хорошую погоду взору предстает разворачивающееся на много километров Подмосковье с его заплатками дачных участков, коттеджными новостройками и далекими городами районного значения. Окна смотрят на юго-запад, туда, где заходит солнце. У самого горизонта оно становится мягким, податливым пристальному взгляду, как теплый парафиновый шарик, парящий в подсвеченной глицериновой колбе. Это солнце можно рассматривать в бинокль и не обжечься. Мой бинокль после падения с тумбочки может прийтись впору разве что Михаилу Илларионовичу Кутузову, так как смотреть в него двумя глазами невозможно — левый окуляр безнадежно расфокусировался. Я стоял в залитой розовым закатным светом комнате и, прищурив один глаз, провожал солнце. Тридцатикратно увеличенное, оно выглядело фантастическим плазменным эллипсом. На его экваторе темнели три ясно различимых пятна, три провала в фотосфере^[21], каждый размером как пять планет Земля. Время от времени диск солнца перечеркивали взлетающие из Внуково самолеты, и тогда доли секунды на его поверхности дрожала трепетная линия, как рябь на расплавленном металле. Но самое главное, солнце давало зеленый луч. Это довольно редкое в наших широтах явление, по большей части наблюдаемое в тропических морях. Когда верхний край светила скрывается за горизонтом, на мгновение возникает ярко-зеленая вспышка, следствие дифракции светового спектра в атмосфере и верхнем слое воды. Тут он был, конечно, слабее, и если бы не мой одноглазый бинокль, я бы ничего не увидел и у меня не было бы причин отвлекаться в своем повествовании на постороннюю поэтику. Затаив дыхание и уперев оптику в оконное стекло, чтобы она не дрожала в руках, я следил за тонкими салатовыми сполохами, которые пробегали по краям диска и сталкивались слабым всплеском на самой его вершине. Я был весь там — в этом живом Солнце. Я смотрел, а у самого саднило в горле и пощипывало в глазах от красоты, от непередаваемого никакими словами восхищения. Я не понимал… Зачем нам это дано? Зачем оно тревожит нас, потрясает нас, лишает нас покоя? Кто научил людей единиться с неживыми и равнодушными явлениями этого мира, проживая целую вечность в секунды красоты? Зачем это все нужно? Неужели ты, кем бы ты там ни был, не понимаешь, что оказал нам медвежью услугу и что нашим слабым душонкам это только мешает, дразнит их, бередит их, убивая своей недостижимостью и доводя до отчаяния бессилием, которое обнаруживают в такие моменты даже самые вчувствованные, даже самые глубокие слова?

Впрочем, о чем это я сегодня… Надо починить бинокль.

Нина должна приехать ко мне в гости на чай. Идея родилась после часа очного знакомства (потом, видать, опомнилась: нельзя! Слишком быстро!) Звонит на мобильный:

— Ты как?

— Нормально. Тебя жду.

— У тебя планы не поменялись?

— Да с чего бы это? Нет, все, как договаривались.

— А я тут подумала, что мало ли…

— Все в силе, Ниночка.

— Я еще подумала, может, мне дома сегодня остаться? Я, похоже, чем-то траванулась…

— Ничего. Чай помогает.

— Да? Ну ладно…

— А ты откуда звонишь? — настораживаюсь я.

(Чу! Кульминация! Фанфары!)

— Из машины. Вот к твоему дому подъезжаю…

А-а-а, держите меня семеро! Я сглупил. Мне надо было сказать, что планы изменились и чай при интоксикации вреден. Мол, займусь-ка я, пожалуй, интернет-серфингом, а ты, болезная, попугай толчок у себя дома. Я бы с удовольствием послушал, как она выгребется из этого самостоятельно сбацанного ляпсуса, сидя в машине уже у моего подъезда вся в плену головокружительных предвкушений.

Теперь вы понимаете? Легкодоступность, вернее ее навязчивый призрак, хуже глобального термоядерного конфликта. Чуть только сближение мужчины и женщины пойдет без заминок — сразу звучит истошное: «Застава! В ружье!»

Женщины! Милые вы наши! Вернитесь с войны! Ну за каким чертом вам нужна эта паранойя? Ну неужели все не может быть хорошо просто так — потому что хорошо? Зачем говорить глупости? А если мы начнем понимать вас буквально?

Мы с Лизой (да-да, той самой Лизой, что хотела встретиться на «нейтральной территории») идем к ней домой. Помнится, в одном из мужских журналов была статья про то, как соблазнить женщину. В статью были включены фрагменты интервью с разными тетками. Одна из них поделилась своим приключением: «Мы с ним познакомились на вечеринке общих друзей. С самой первой минуты нашего знакомства Толик стал мне рассказывать во всех деталях, как он займется со мной сексом. Это было настолько неожиданно, что я даже не смогла его вначале осадить, впав в изумление. Но его обаяние и уверенность обладали прямо-таки невероятной силой. Через пять минут я слушала с интересом, через десять минуту меня кружилась от возбуждения голова, а когда мы, наконец, оказались вдвоем, я буквально растерзала его. Я не ожидала от себя взрыва такой страсти. Затянись прелюдия еще минут хотя бы на десять — и я изнасиловала бы его прямо там».

Захватывающая история, согласитесь. Но в нашем случае с первых мгновений встречи говорил о сексе не я, а Лиза. И не о том, каким он будет, а о том, насколько это исключено даже чисто теоретически. Как заладила! И всю дорогу до ее дома, о чем бы ни шла речь, Лиза каждые две минуты переключалась на основную тему:

— Так что в августе я поступаю в художественную школу. Да, хочу предупредить сразу! Мое приглашение еще ничего интимного не значит. Не вздумай распускать руки, понял?

Да я ведь просто шел к ней чаю попить, посидеть… Как, собственно, и договаривались.

— У меня в Чите осталась семья, я к ним недавно летала. Как же там здорово, если бы ты знал! Значит так! Ты губу ни на что не раскатывай. Никаких вольностей. Я тебя звала к себе чисто по-дружески.

Я и сам шел к ней чисто по-дружески.

— Давай зайдем в супермаркет. А то что-то «Миллера» захотелось. Тут есть недалеко круглосуточный… И еще! Я совершенно серьезно! Никакого секса! Ты что думаешь, если бы я хотела мужчину, я не смогла бы организовать свой вечер?

— Да я про секс вообще не заикался! — не вытерпел я. — Это ты мне все уши прожужжала! Кто о чем, а вшивый о бане.

— Ну-ну… Мое дело предупредить.

Дома она вытащила пачку своих эскизов — очень неплохих, кстати сказать, — и мы рассматривали их, сидя на полу.

— А где твоя подруга? — спросил я, вспомнив, что они снимают квартиру на двоих.

— Да уехала на ночь к своему. Все никак не переедет насовсем. А ты чего это вдруг интересуешься? — снова сделала боевую стойку она. — Тебе все равно ничего не светит!

— Успокойся, — только и смог ответить я, уже порядком одурев от ее беспричинных нападок.

Потом был чай, кухня, болтовня о пятом-десятом. Потом мы снова сидели в ее комнате и, подключившись к сайту знакомств, просматривали ее корреспонденцию за день.

— И че это за придурок мне тут пишет? А это что за чмо? Блин, Гарик опять вылез, дятел… Да надоели все! Одно и то же. — Лиза неподдельно стенала и сокрушалась, щелкая мышью по диалоговым окнам. Несмотря на эти ее мучения, переписка с некоторыми «дятлами» и «придурками» достигала пятидесяти сообщений от каждой стороны. Я успел заметить, что на ее анкете зеленеет стрелочка — значок, говорящий о том, что она регулярно поднимает свою анкету в списке прочих, чтобы оставаться на виду. Да, тяжело тебе, Лизхен, тяжело… Это тебе не картинки малевать.

Пока суд да дело, пробило полночь. Лиза переместилась на кровать и поддерживала разговор, лежа на боку и играя локонами. Я сидел, прислонившись ко второй кровати спиной. Все ощутимее хотелось спать.

— Ты знаешь, я сейчас пойду в душ, — Лиза сделала паузу, — а ты… В общем, нам придется спать вместе.

Я аккуратно кивнул, чтобы не спугнуть расспросами.

— Просто у меня только один комплект чистого белья. Так что будем на одной кровати.

Я продолжал хранить молчание. Лиза умолкла тоже. Я все ждал, когда она включит свою заезженную пластинку, но ничего не дождался. А знаете, почему? Да потому что диджей отыграл весь положенный сет. Харэ, будя. Ария «недоступность» с блеском исполнена, все шагом марш в душевую на антракт. Потом можно переходить ко второму действию. Но я-то ведь бестолочь, я-то воспринимаю все буквально. Раз условились, то никакого баловства.

— Нет, Лиз, не будем. Я поеду спать домой.

— А… А чего так? — вытаращилась она. — Ты не хочешь у меня остаться?

— Я всего лишь хочу доказать, что мужчины и женщины могут ходить в гости друг к другу просто так, без подтекста. Спасибо за твой призыв к гигиене, но у меня дома белье тоже чистое. Проблема решена. Желаю творческих успехов.

— Ну… ну ладно… Странный ты.

И я ушел в ночь, провожаемый ее оторопевшим взглядом. Больше она мне не звонила.

С Викой мы провели пару часов нашей первой встречи в кафе. Был теплый июльский вечер, асфальт только начал подсыхать после дождика. Насидевшись, мы вышли в обволакивающие московские сумерки и двинулись в направлении ее дома, так как я благородно вызвался проводить барышню. Довольно скоро я понял, что поспешил покинуть заведение. Я ощутил сильнейший позыв к уринации.

— Вик, — прервал я ее. — Тут такое дело… Я не мог бы у тебя сходить в туалет? А то уж больно хочется.

— Ага-а! — просияла она и сделала мне пальчиком. — Знаем мы ваши туалеты! Ты посвежее предлог не мог придумать? Нет уж!

Кстати, Вика — врач. И клялась помогать людям.

— Нет проблем — я могу сбегать за дерево или мусорку, — пожал плечами я. — Не впервой. Просто если есть возможность сделать это цивилизованно, то грех не спросить.

— Да мне не жалко, если тебе так надавило. Просто… вдруг ты ко мне дома приставать начнешь?

Ну вот. Пи-пи хотелось мне, а моча ударила в голову ей…

— Викуль, а почему ты решила, что я буду к тебе приставать?

Тут я бросаю печатать текст и долго смотрю через окно в дождливую январскую хмарь аномальной зимы-2007… Вы уже знаете, что я не ровно дышу к метафорам и прочим средствам усиления. Какой-никакой опыт уже наработал, руку набил. Но иногда мне хочется побыстрее очутиться в мире с технологиями послезавтрашнего дня. Чтобы не выкручивать предложения причудливым жгутом, выжимая смысловой максимум (0! Чувствуете, как меня понесло?), а включать в печатный текст что-то вроде голографической гиперссылки. И тогда вместо моих экзерсисов в словесной образности вы на этом месте увидели бы это лицо. Не буду его описывать, все равно не дотяну до силы того момента. Просто попытайтесь представить.

И пошатнулась земля, и накренилось небо, и изрекло лицо:

— А я че — такая некрасивая?

Много громкого и некультурного защипало мне язык, просясь наружу…

— Виктория, приставать — это значит делать что-то против воли человека. Практически это некриминальная форма насилия. Но я не могу понять одной вещи. Почему ты считаешь, что твоя привлекательность должна провоцировать меня на насилие? Я не буду к тебе приставать. Я просто хочу в туалет.

— Ну ладно, хорошо. Только не грузи, ага?

— Не буду.

Негруженая, порожняком она дошла со мной до своей квартиры. Я с порога ринулся в уборную и дренировал энное количество миллилитров своего стресса в вечность. На кухне уже шипел чайник.

— Чай будешь? — захлопотала хозяюшка, ставя на стол чашки.

Вот так мне нравится. Так — по-человечески. Хоть мы и облились чаем в кафе.

— Уважь, милая. Не откажусь.

За чаем на столе выросла традиционная пачка фотоальбомов. Мы смотрели ее фото, легко трепались. В главе про интернет-анкеты Филипп Александрович привел исчерпывающую классификацию женских фотографий — добавить нечего. Остается только подтвердить. Действительно, при фотографировании женщины наблюдаются аномальные явления абсолютно не ясного генеза. Как только в сторону женщины наводится объектив, на нее тут же начинают падать и наезжать разные предметы: стены, дверные косяки, деревья, машины, сваи пирсов, опоры мостов, скалы и даже восковые фигуры. И это все ей приходится держать самой, подставляя свои хрупкие плечики под внезапно обрушивающуюся махину! Я называю это «синдром контрфорса^[22]». Поэтому если вы не хотите вашей женщине участи изнывающего под весом атланта, фотографируйте ее в пустыне. Иначе она тут же приклеится к ближайшему объекту, по-матерински прижав к груди или прислонившись спиной в качестве подпорки.

Часы показывали полдвенадцатого. Все шло по накатанным рельсам умолчания. Рельсы делали поворот и скрывались в спальне.

— Ой, а ну-ка дай мне этот альбом, — вдруг всполошилась Вика. — Тут есть несколько фоток не для тебя. — И она стала выдергивать фотографии из полиэтиленовых кармашков.

— Ты что, фотографировала в морге на препарировании? Или там компромат на ключевые фигуры истеблишмента? Чего ты так засуетилась?

— Нет, там я в купальнике.

— Да, а вот это действительно душераздирающее зрелище! Я бы не вынес.

— Ну не могу же я так сразу тебе все показать.

Она выпотрошила альбом на треть.

Среди оставшихся фотографий оказалось довольно много кадров с одним и тем же спортивным молодым человеком. Он щеголял торсом в разных позициях и профессионально улыбался.

— Стриптизер?

— Эммм, ну да. — Она притворно смущенно опустила глазки. — Лешенька. Мы с ним познакомились в «Эгоистке».

— Расскажи.

— Ой, ну чего там рассказывать. Это была очень неприличная история.

— Я как раз такие коллекционирую.

— Даже и не знаю, стоит ли тебе это рассказывать. — А сама так и алеет, как паруса Грина.

— Ну, в общем… Год назад на мой день рождения мы там с подругами напились и Алексей… И Алексей… Короче, меня изнасиловали.

Я чуть не грохнулся со стула.

— Как? Стриптизер? У себя на работе? Посетительницу? Изнасиловал? Это что — секретный пункт «крэйзи-меню»?

— Ой, ну там все сложно…

— И ты говоришь, что продолжаешь ходить в «Эгоистку»?! Даже после случившегося?!

— Ну как тебе сказать… Вообще-то я сама настояла. — Викин лик дошел до высшей степени кротости.

И был смех. Много громкого вольготного смеха во всю мою молодецкую глотку.

Чудненько получается, не правда ли? Даже если в уникальных случаях женщины проявляют инициативу в близости, то потом, компенсируя свою прыть, они выдают это за изнасилование. Одно и то же событие в мужском и женском кодексе квалифицируются полярно: если для себя и для подруг — то сама настояла (еще и деньги выложила за обслуживание, небось), а если для мужчины — то пала жертвой. Весьма гибкое понимание виктимности^[23]. Сначала оклевещут, а потом, потупя взор, сознаются. Но зато будут перлюстрировать свои фотоархивы, чтобы мужчина не увидел их в купальнике. Если мои строки читает кто-нибудь из владельцев клуба «Эгоистка», то я хочу дать им маленький совет. Срочно переименуйте свое заведение в «Альтруистку». У вас там некоторые женщины добровольно отдаются на поругание, еще и настаивают на этом, идя на денежные траты. Как она удержалась, чтобы не обвинить бедолагу стриптизера еще и в грабеже, я не знаю. Все-таки зря я прошелся по качествам Вики как врача. Она самоотверженна и готова к лихим испытаниям, как и подобает заправскому эскулапу.

Мы оживленно беседовали на эту тему еще минут двадцать, когда Виктория наконец кивнула на часы и простецким тоном спросила:

— Ну что? Я пошла нам стелить?

Гм, почему бы и нет, собственно говоря? Все ступени ракеты под названием «Мужчина у меня в гостях» последовательно опустошены и сброшены. Алгоритм выхода на первую космическую скорость выполнен, полет нормальный. Мои мысли о ее доступности затоптаны в зародыше. Откатала сцену «будешь приставать», отыграла в скромность с фотографиями, поплакалась о своей нелегкой судьбе в мире насильников и сластолюбцев. Теперь можно и к стыковке на орбите приступить. Я так и не увижу безобидные курортные фото. А зачем, спрашивается? Ведь через десять минут сама натурщица будет в моих руках в одном только спадающем полотенце. Но я не хочу разделить заочную участь стриптизера Леши.

Я зеваю, встаю из-за стола и говорю:

— Спасибо за гостеприимство, но я поеду спать домой.

О, ее глаза в тот момент! В них полыхнуло не просто непонимание — в них зажегся индикатор «Враг системы». Что-то надличностное, что-то общее для всех женщин планеты — некий огромный координационный центр — обнаружило во мне враждебный код и стало пристально рассматривать, считывая мои параметры, чтобы потом распространить ориентировку среди всех без исключения особ женского пола. В ее глазах будто щелчком сменились линзы. На меня смотрела уже не Вика, на меня смотрела безымянная громада. Это был гигантский колосс, вскормленный вековой историей и традициями преклонения перед женским согласием. Это был исполинский сверхмозг, которому каждая отдельная женщина, как прилежная исполнительница высшей воли, переправляет львиную долю адресованных ей мужских стараний. Женский сверхмозг благоденствует и жиреет на дани, что мужчины во всем мире ежечасно подносят в виде своих потуг за внимание и интерес со стороны дамы. Он несокрушим, неподотчетен, он присутствует в каждой из них — вот почему женщины так одинаково реагируют на отклонения. И тут вдруг находится чудик, который пренебрегает драгоценным продуктом и заявляет о своем праве на самоопределение! Такой сепаратизм всегда вызывает возмущение системы.

В пути меня догнало сообщение от Вики: «Ты правда так хотел спать? Или просто не захотел дальше общаться?» О-па! Почему ей вдруг не поверилось, что я хотел спать? Она же сама готова была разостлать ложе. Да потому что, произнося фразу «пойду нам стелить», Викуся имела в виду не сон, а продолжение общения на кровати. Что и требовалось доказать. Эх…

Итак, когда женщина произносит глаголы «приставать», «насиловать», «овладевать», она иногда запросто подразумевает обратное. Значения слов переворачиваются вверх тормашками для сохранения непорочности собственного реноме. Почему-то они думают, что выставить себя жертвой статусно безопаснее, чем открыто заявить о своей инициативе или желании. «Мама, прибежали злые мальчишки и наклали мне в штанишки». Собственное «я» как выражение самости задавлено чудовищным гнетом предрассудков. Впрочем, его не особо-то разбежишься задавливать, как утверждают психологи. Поэтому «я» прет из непредназначенных для этого щелей, в результате чего мы слышим беспрестанные широковещательные прокламации о недоступности — далеко не всегда подкрепленные делом. Женское эго полезло не оттуда.

Таня привела меня к себе в гости на ночь за два месяца до своей свадьбы. Поочередно совершив вечерние омовения, мы расположились параллельно друг другу на диване. Она была очень чувственна и раскованна весь вечер, а тут вдруг, повернувшись ко мне спиной, неожиданно сонным голосом и почему-то «на вы» сказала:

— Мужчина, приставайте ко мне, а то я вам не дам.

Ну че делать, пристал. Дали. Идиотизм.

Следующий случай заставляет меня колебаться по двум причинам. Во-первых, я бы не хотел разбавлять свой академичный стиль пусть самой щадящей, но порнографией. Во-вторых, этот случай является настолько порнографическим в широком смысле слова, что я до сих пор не отошел от ментального ступора. Это самая разнузданная порнография разума, которую я когда-либо видел. Это мрак. Ладно, раз уж заинтриговал… Мама, извини.

Наше второе свидание с Натой было назначено на станции метро «Бунинская аллея». Почему в такой тьмутаракани? А потому что я там живу. Я, кстати, когда выхожу у себя из метро, мурлычу под нос мотивчик «На дальней стации сойду…» незабвенного ВИА «Пламя». Я бы не стал торопить события, но уж больно жарко Ната обнимала меня на нашей первой прогулке и были, признаться, у нее еще два очень веских аргумента. Ну просто очень веских — как только лифчик их выдерживал? На линейных кораблях германского флота орудия главного калибра были украшены латинской надписью «Ultima Ratio Regis» — «Последний убедительный довод». Этим же фразеологизмом можно было смело инкрустировать натин бюстгальтер. Если бы на нем был установлен датчик мужских взглядов, он бы давно сломался. Своими взглядами мужчины натин массив не просто пожирали, а бросались туда, как в океан с утеса. Я мог их понять… Предлог для приглашения, впрочем, был очень безобидный — мы шли ко мне смотреть мультик. Надо отдать Нате должное — она вначале избавила меня от типичных вымораживаний и игры в догонялки. Просмотр мультфильма был практически провален, так как мы сидели на одном кресле в теснейшем телесном контакте и очень сильно отвлекались.

Когда пошли титры, я сказал:

— Натах, у нас еще три часа. Потом мне надо будет ехать по делам.

Она слегка припухла:

— То есть мы не будем всю ночь вместе?

— Эту — нет. Да что нам ночь! Мы же не стесняемся дневного света, — бодро заявил я и потащил ее к дивану. Мы рухнули на спальное место, активно переплетаясь.

— Стой, — неожиданно тормознула Ната. — Я так не могу.

— Что такое? Может, шторы задернуть?

— Да я не о том… «Шторы»…

— У меня средства есть.

— Да причем здесь?.. — Она подбирала (слова. — Получается, я как проститутка: три часа, а там — на выход.

— Ната, если у нас три часа, это не значит, что я тебя использую, как проститутку. Насколько я успел заметить, ты меня хочешь не слабее, чем я тебя. А путаны это делают в порядке платной услуги.

— Так-то оно так, но это… я не хочу показаться чересчур доступной… по первому твоему щелчку. Вот если бы на всю ночь, тогда другое дело.

— Что другое? Я был бы другой? Ты была бы другая? А почему ты не подумала, что и я для тебя сейчас не менее доступен? Но меня же это не смущает!

— Э-э-э…

— Ночь со мной — это сколько часов?

— Ну, где-то восемь.

— Так давай все, что может быть за восемь часов, уместим в три. Проще говоря, исключим привалы и передышки.

— Не выйдет.

— Почему?

— Кирилл, я себе цену знаю.

— И что у нас там за расценки?

— Или на всю ночь, или вообще ничего.

— Ты боишься, что тебе нё хватит трех часов?

— Мне-то хватит и меньше, но я не хочу так. А то слишком все легко тебе достанется.

— Да ты о себе думай, Наташ, о себе! Или тебе все достанется слишком сложно? Отнюдь.

Мда, и здесь я не уберегся от града размером с куриное яйцо. Не все хорошо, что хорошо начинается. Вроде нормальная женщина, а из-за каких-то дурацких трех часов вдруг заартачилась, лишая удовольствия и себя в первую очередь. Весь диалог сопровождался непрекращающимися тактильными действиями обеих сторон. Ната вся горела от желания и начинала мне выкручивать пальцы только тогда, когда я предпринимал попытки прорыва ниже пояса. Во всем остальном она меня поддерживала. А потом я положил ее руку на свой (авторы порнорассказов здесь обычно пишут: «жезл», «нефритовый стержень», «скипетр вожделения»), и это сорвало ее с катушек напрочь. Ната сдернула с меня штаны и остервенело набросилась на меня внизу, урча, как кошка над сметаной. Автор данных постыдных строк очумело смотрел на этот припадок, не веря своим глазам. Так алчно вели себя разве что голодающие Поволжья. А я ведь даже, прошу прощения за натуралистичность, не принял душ — просто не успел, думал, что вместе пойдем… Ната настолько рьяно взяла меня в (обо)рот, что я поначалу слегка сдрейфил. Понадеявшись, что переговоры вышли на новый уровень, я попытался расстегнуть ей брюки, но тут же схлопотал по рукам. Потом еще и еще. Я оставил попытки, и теперь просто таращился на натахино неистовство, подперев подбородок ладонью, в полной прострации. Мы не испачкали диван. Ната, salva venia^[24], съела все.

Не помню, как я ее проводил. Наверное, сказал на прощание что-то смешное, потому что она долго хихикала. А потом я сидел один и склеивал свой мозг по кусочкам. Я не мог поверить в случившееся. Точнее, в сочетание сказанного и сделанного ею.

Ната доблестно отстаивала свою честь и не шла на компромисс. Или все, или ничего. Или мы вместе до зари, или мы просто смотрели мультик, потому что «я не нанималась тебе тут делать приятное дополнение к культурному вечеру». И знаете, я бы понял ее, если бы она оставалась непоколебима в своих убеждениях и своем понимании границ допустимого. Принципиальность бывает несуразна, но подкупает именно своим стоицизмом. А что получилось у нас? Односторонний оральный секс как демонстрация недоступности? Как доказательство того, что она — не проститутка? Где смысл? Сладкое досталось только мне, а она ушла с гордо поднятой головой и с полным осознанием того, что она недосягаема и своевольна. Ушла, светясь от счастья, что мне все не так просто досталось. Да уж, обломала, так обломала… Ну что ж, учтем на будущее: если вам устроили сеанс типа моего, то показали высшую степень строптивости. Значит, вам все досталось далеко не просто так. Возрыдайте в печали, неудачники.

…но как же это так, люди? Я сейчас ничего не могу придумать, кроме кричащего вопроса Филиппа:

— Где мы живем? Куда мы попали?

Академик А.П. Назаретян в своей статье «Универсальная перспектива творческого интеллекта в свете постнеклассической методологии» писал так: «Некоторые авторы умышленно строят дефиниции таким образом, чтобы исключить запрещенное техническое решение. Например, вечный двигатель — это механизм, нарушающий второе начало термодинамики. Додумайся кто-нибудь в свое время определить самолет как аппарат, нарушающий закон тяготения, и, вероятно, студенты все еще рассказывали бы на экзаменах, почему такой аппарат в принципе невозможен…».

Не в бровь, а в глаз! Это лучший пример изящества, с которым можно выразить простую мысль: как мы формулируем вопрос или предустановку, так в дальнейшем и двигаемся по выбранной траектории мышления. Наши с Филей поиски альтернативы у большинства вызывают недоумение, граничащее с раздражением: ну чего вы, мол, катите-бочку? Это то, как устроен наш мир, — смиритесь и не бузите. Обижаться на женщин за то, что они играют в недоступность, — это все равно, что обижаться на ветер за то, что он дует. Это просто так есть, это неподвластная нам данность, и ничего тут не изменишь. Но любые перемены в обществе начинались с крамольных вопросов, ставящих под сомнение каноны, ранее казавшиеся незыблемыми. Незыблемыми они отнюдь не были, а именно что казались таковыми в обрамлении своих категоричных формулировок.

Моя младшая сестра Катя, которая была посвящена в процесс написания книги в качестве эксперта и консультанта, осветила проблему женской недоступности с абсолютно неожиданной для нас точки зрения:

— Киря, вы поймите главное: какие бы игры перед вами не разыгрывались, женщины настолько сильно ощущают свою зависимость от мужчин — во всем: душевно, социально, материально, — что их это лишает покоя. В редкие моменты они бы и хотели настоящей независимости, но так как это почти невозможно, женщины предпочитают эту самую утраченную независимость фальсифицировать в форме своих типичных выходок. Да, в глубине души они знают, что все равно отдадут себя с радостью воле сильного мужчины, но инстинкт противоречия и бремя осознанной несвободы — вот что им же самим мешает идти навстречу. Женская психология двояко относится к зависимости: и ждет этого счастья, и одновременно мстит за него. Так что не удивляйтесь.

Право слово, когда я услышал Катино откровение, я хотел бежать заказывать внеплановые салюты по всей Москве, чтобы ознаменовать такое эпохальное событие, как расшифровка ДНК женской недоступности. Согласен, может быть, открытие не ново, может быть, это мы с Филей плетемся в хвосте и радостно прыгаем, изобретя велосипед по подсказкам.

Отныне для нас наступает эра своей генной инженерии, эра активного вмешательства в эволюционные процессы генерации новых форм жизни. И мы задаемся крамольным вопросом: а какого, простите, хрена последовательность белков этой ДНК до сих пор выстроена так, что женщины компостируют мозг и себе, и мужчинам? А не пора ли поменять что-нибудь местами в этой полимерной цепочке? Не добавить ли туда протеин, отвечающий за разумное поведение и смелость идти навстречу своим желаниям? Ведь, черт возьми, научилось же человечество клонировать овец и прививать лягушкам гены бабочек, хотя это еще недавно казалось невероятным, а ортодоксальные дарвинисты и церковь были вообще против.

Экс-подруга Филиппа, Наташа, как-то в ходе нашей беседы дала мне надежду, что подвижки в направлении «несдерживаемой взаимности» (назовем это так) возможны. Когда они познакомились, Филиппу пришлось изрядно поработать над разбором Берлинской (если не Великой Китайской) стены. Около трех недель он в одностороннем порядке продвигался к Наташе, которая осторожничала, сохраняла дистанцию, не выказывала особого интереса, но потом в итоге протянула руку навстречу.

— Наташ, — попросил я ее. — А теперь нам понадобится немного фантазии. Сейчас будем моделировать альтернативную историю. Метода эта, конечно, ненаучна, но показательна чисто в психологическом аспекте. Представь, что ты нынешняя, подвергшая Филю всем стандартным испытаниям, можешь связаться с собой же в альтернативной истории. Назовем тебя ту Наташа-штрих. В альтернативной реальности Филя-штрих честно попыхтел неделю, а потом махнул рукой, не видя обратного сигнала от Наташи-штрих, на чем ваши отношения и закончились. Но ты настоящая в нашей истории теперь-то знаешь, что Фил — тот самый человек, отношениями с которым ты довольна. И только теперь тебе стало понятно, что необязательно было три недели подвергать его комплексному тестированию. Что бы ты посоветовала Наташе-штрих в вероятной реальности? Тоже махнуть рукой и забыть? Или все-таки шагнуть навстречу?

— Хм… — задумалась она. — Ну если ты так ставишь вопрос, то я бы посоветовала ей второе.

— В том-то и дело! Ты узнала истинную ценность этого мужчины, вошла в контакт с его внутренним миром, тебе теперь лучше с ним, чем без него. Более того, ты почти с самого начала как человек далеко не глупый видела в нем что-то особенное. Но даже это не помогло тебе обойти поведенческую бюрократию первых трех недель, а?

— Да, ты прав, Кирилл. Я бы посоветовала ей не откладывать радость полноценных отношений на потом.

— Вот мы и выяснили: женская игра в недоступность часто сводится к соблюдению формальностей. Сначала первое, потом второе, а уж потом компот на сладкое. Ее саму это глубоко в душе томит, но ритуал должен быть соблюден любой ценой — даже ценой возможной потери интересного человека. А потом, если он откажется быть заложником формализма, женщина разведет руки, глядя вслед уходящему мужчине, вздохнет и скажет какую-нибудь пошлость вроде «Эх, видать, не судьба…». Только вместо многоточия туда просится маленькая дорисовка: «Не судьба, а ты сама». Мне все это, знаешь, напоминает армию с ее четким сводом системы знаков. Тебе ясно прописаны несколько форм одежды, и если ты попытаешься их смешать, то получишь взыскание. Например, нельзя надевать парадные ботинки вместе с камуфляжем — не положено по уставу. Ты можешь быть по своей сути блестящим управленцем, командиром от бога, но это никого не волнует, если ты игнорируешь внешние атрибуты системы. Армейская система примитивна, так как нацелена на унификацию. Но под какой общий стандарт вы, женщины, хотите нас подогнать своими обрядами? Зачем заставлять мужчину сдавать нормативы, если у него иное понимание нормального, нормального в общечеловеческом смысле?

И Наташа снова не смогла со мной не согласиться.

В этой связи я еще напомню миф о кипрском художнике. В нашей культуре на начальном этапе развития отношений мужчина часто вынужден быть Пигмалионом, который из слоновой кости долго и тщательно вытачивает свою Галатею. «Самостоятельная, активная, целеустремленная», — гордо перечисляют свои характеристики женщины, когда их просишь дать автопортрет. Ну и куда это все девается с появлением поклонника? Я ничего не имею против, если ответная симпатия у нее просыпается медленнее, чем у него, — у каждого свой темперамент. Как человек, ходивший в походы, могу вас заверить, что не каждый костер занимается от первой спички. Однако разве редки случаи, когда женщина сама внутренне тянется к мужчине, но лучше изгрызет себе ногти до основания, ходя кругами вокруг телефона, чем сделает звонок? Почему реализация своих вполне нормальных, здоровых желаний, когда дело доходит до мужчин, для вас что-то из разряда подвигов Геркулеса? Что ж за инквизиторски медленный таймер стоит у вас в головах и не дает вам раскрепоститься в своих устремлениях, пока не раздастся некий сигнал? Зачем себя обездвиживать? Зачем сознательно превращаться в бивень и на первых порах пассивно наблюдать, как мужчина — буквально в одиночку! — ваяет ваши отношения, чтобы только пото-о-ом ожить и подключиться? Сколько надо высыпать на чашу каменьев редкоземельных, чтобы гиря, наконец, поползла вверх к точке равновесия? А если он плюнет на полпути и уйдет к живой женщине? А если завтра война, и его призовут на фронт? Горько не будет за не сбывшееся по вашей вине?

Итак, несдерживаемая взаимность все-таки, если постараться, осуществима — здесь, сейчас, нами. Нужно только немного ума и задора, чтобы рискнуть. В наших силах создать другой мир, и я верю, что прогресс все-таки сильнее косной груды традиционных предрассудков. Мы все еще очень часто ведем себя, как люди-штрих, поддаваясь убогим принципам «так повелось» и «не судьба». Слушайте, ну на кой вам этот штрих в головах? Выкиньте его на фиг. Будьте собой.

А вот что мне сказала Таня Романова по поводу наших изысканий, когда я обсуждал с ней эту тему:

— Подумаешь, важность. Всех это устраивает, одни вы с Филиппом высасываете проблему из ничего. Ищете ее на ровном месте.

Да, пусть так. Но в соответствии с одной из космологических теорий вся Вселенная произошла из ничего. Вся материя, взаимодействия, излучение, время, мы с вами — все это лишь слабый всплеск на поверхности необъятного океана квантового вакуума. Было идеальное Небытие, Ничто, Ровное Место, но кто-то или что-то навело первичное силовое поле, которое смогло вырвать из бесконечной инертности, из этой абсолютной тавтологии реальные частицы.

Моя вышеуказанная реплика, как это ни прискорбно, так и осталась непроизнесенной, так и не шагнула в реальный мир из небытия. Потому что как только я промолвил «космологическая теория», то тут же получил под дых:

— Стоп! Все! Ты опять меня грузишь?

Больно.

А я все-таки договорю! Многие века тому назад арабские математики совершили невозможное. Они изобрели ноль. Вы только вдумайтесь в это: «ничто» получило вполне вещественный знак, имя, а значит, перестало быть абсолютным ничем. Не было ничего — и вдруг разумным решением на пустом месте создается что-то принципиально новое. «Ничто» в силу своей бессодержательности было несовместимо с осмыслением, но человек изменил правила игры, и теперь ноль как категория полноправно присутствует везде — от математики до философии. Обретя собственное обозначение, «ничто» стало подотчетным смыслу. Мы включили его в систему нашего мира. Воля разума к поиску и вопрошанию совершила величайший акт творения. Да, таков он, человек — воплощенное неспокойствие Вселенной. Приглядитесь:

Между прочим, наши цифры по чьему-то недосмотру называются арабскими, хотя пришли они в известной нам графике из Индии. И ноль у арабов обозначается простой точкой:

Окружность и точка как символы прирученного небытия. Как памятник тому, что на пустом месте возможны подлинные чудеса познания. Мы привыкли к этому знаку, мы уже не задумываемся, что когда-то он был вне закона. Но когда кто-то начинает возводить что-то новое, что-то непривычное на этом самом пустом месте, мы нервничаем и одергиваем непоседу. Но зря стараетесь. Мы объявляем тотальную ревизию ваших принципов, потому что как-то уж очень не свежо от них пахнет. Напротив ваших привычных крестиков мы будем ставить свои бунтарские нолики. Рисовать их на пустом месте, понятно?

Европейская схоластика средних веков очень нервно отреагировала на появление нуля. Запретила его вначале, как вульгарное ругательство. Но время все расставило на свои места. Теперь само слово «цифра» в русском языке является прямым заимствованием из арабского — «ноль» по-арабски звучит как «сыфр». А слово «cipher» («шифр») вам знакомо? Так чья правда в итоге?

Все мы пришли в этот мир и тут же наткнулись на миллионы социальных данностей, от нас не зависящих. Но ведь эти данности кто-то дал, они не с неба упали. Да, существует в нашей культуре определенная демаркационная линия между мужчиной и женщиной, между дозволенным и надлежащим каждой из сторон. То, что эта линия старше каждого из нас, создает иллюзию неприкосновенности, закладывает фундамент социальных привычек, отучает задавать вопросы, угнетает функцию поиска. Однако изгибы ее были начертаны человеческой рукой. А значит, мы берем ластик и рукой не менее человеческой перекраиваем границу, невзирая на уязвленные эскапады, раздающиеся в наш адрес со всех сторон.

Поймите: мы не взыщем финальной истины. Но своим мнением возлагаем наш меч на весы равновесия мира.

А вообще, конечно, все относительно.

Мы с Филом грезим о светлых временах и далеких странах, где женщины разрешают себе быть свободными от психологических зажимов, где кровь желаний и нервные импульсы интересов беспрепятственно циркулируют по всему телу, наделяя гармонией дух. Но возможно ли это? Или везде и во все времена одно и то же? И что мешает им быть свободными здесь и сейчас?

Нас спасет стереометрия. Точнее, она не спасет, но приблизит к пониманию, а это само по себе очень много. Причем тут стереометрия? Сейчас не без некоторых выкаблучиваний я все объясню. Вы ведь меня уже немножко знаете.

В двухмерном пространстве, где все измеряется исключительно длиной и шириной, любая плоская фигура не может быть перевернута зеркально. Ее можно сколько влезет вращать вокруг собственной оси, двигать по двухмерной бесконечности, но перевернуть кувырком, как монетку, нельзя. Для этого нужно третье измерение — высота. Нужно приподнять ее над тканью двухмерности в третье измерение и перевернуть так, чтобы в процессе переворота она прошла все сто восемьдесят градусов наклона к материнской плоскости. Прокрутите этот мультик в своем воображении.

Нам повезло родиться в трехмерном пространстве. И поэтому любую медаль мы можем без особых проблем перевернуть так, чтобы глазам предстала ее обратная сторона. Было бы желание! Вернемся к женской внутренней несвободе. С обратной стороны медали этой проблемы нам строят гримасы мужские лица. Не без нашего участия женщины научились бить себя по рукам; это скрыто поощрялось и продолжает поощряться представителями сильного пола. Всякому хочется раскованной и приветливой партнерши, но при этом редкий мужик не крякнет про себя от удовольствия, не взяв крепость с первого раза. Еще бы! В женской недоступности, даже когда она колет его самолюбие, мужик видит не только камень преткновения, но и гарантию. Гарантию защищенности собственных интересов в будущем, в том сладком будущем, когда он сам-то, наконец, окажется по ту сторону крепостных стен и сможет, дразнясь, показать язык всем оставшимся за бортом женского выбора. И наоборот: его напряжет, если визовый режим смягчен: «Эге! Это, получается, не только я, это так каждый пролезть может!» И он либо отказывается проходить, гордо вздернув нос, либо заходит и тут же начинает тиранить женщину требованиями самоизолировать-ся. До обидного часто дом с гостеприимно раскрытыми дверьми мужчине кажется проходным двором. И трусость не позволяет ему даже предположить, что двери были распахнуты не для кого-то, а для только него. Странные мы люди: оскорбляемся, если нас не различают на фоне других, но отказываемся верить в собственную исключительность, когда всего-то надо — шагнуть навстречу счастью, улыбнувшемуся именно нам. Скульптор Мухина — вот кто лучше всех отразил артельный дух, царящий в выращивании предрассудков. Рука об руку мужчина и женщина калечили историю глупостями ума и слабостями характера. Как рабочий и колхозница. Серпом и молотом. И вот мы здесь, сейчас, и не могли мы оказаться в ином месте и в иное время.

Пользуйтесь преимуществами трехмерного пространства, когда размышляете о важном. Взгляд на вещи должен быть стереометрическим.

Нет, это не спасет разом и от всего. Это не даст пропасть.

Думаю, что вполне развернуто выступил на тему синдрома недоступности. В девяноста девяти процентах случаев женщины играют в нее. То ли до сих пор искупают грех в соблазнении Адама, то ли берут реванш за какие-то промахи в своей земной жизни и самоутверждаются, то ли лелеют этот природный инстинкт так же ревностно, как Дания сохраняет монархию — мы устали выяснять. Так давайте же не будем включаться в эту постыдную игру, не будем идти на поводу у этого фиглярства. Раз они включают дурачка — значит, и мы туда же. Строишь недотрогу — и я тебя не трону. Вздыхаешь, что тебе придется спать со мной на одной кровати волею обстоятельств — и я поеду спать к себе, невзирая на поздний час. Нет возможности уехать — я лягу рядом и просто усну, не прикоснувшись к тебе, изнывающей по ласке, но проевшей мне плешь своими «даже не думай». И я даже не подумаю, будь спокойна. Это ты будешь полночи хлопать глазищами в темень. А полезешь мне в трусы, я так заору, что надолго расхочется.

Потому что настала пора учить женщин видеть реальные результаты реальных слов.

В связи с этим предлагаю создать особую мужскую коалицию. Она будет называться «Общество мужчин, которые принципиально спят с женщинами». Слово «спать» тут лишено второстепенных смыслов и используется в своем исконном значении. Мы будем просто мирно дрыхнуть с ними, а потом делиться впечатлениями, кто с кем переспал и как спалось. Женщинам, строящим из себя неприкасаемых, будет отводиться роль мягкой постельной принадлежности. А мы будем спать. И называть нас будут «спецами».

И еще я для себя решил вот что. Отныне, если у меня случится секс с носительницей синдрома недоступности, то я всегда потом буду извиняться. Просить прощения. А, соответственно, до соития я буду стараться записать все сказанное ею на диктофон.

И вот мы, задыхаясь от жаркой гонки, наконец упоенно отваливаемся друг от друга на постели.

— Дорогая, — прошу я, восстанавливая дыхание. — Прости меня.

— За что? — удивляется дорогая, отдуваясь.

— Как за что? Я же так провинился перед тобой!

— Да в чем?

— Я ведь причинил тебе секс!

— Дурачок, — она обнимает меня, источая сладкий аромат. — К чему извинения? Я сама этого очень хотела.

— Ах, сама хотела!

Тут я выхватываю диктофон, включаю его, и комната наполняется ее высокопарными: «Нет, даже не рассчитывай», «Ах, не будь таким наивным. Мне в жизни хватает секса», «Мне очень сложно понравиться. Я — неприступная гордая кошка» и прочей ярмаркой пустословия. То-то будет интересно на нее в этот момент поглядеть.

Извините нас, женщины. Мы так виноваты перед вами. Мы делаем то, чего вы сами хотите.

Снова интернет, я, очередная собеседница и умопомрачительные откровения с ее стороны. Рассмотрим в качестве учебного подспорья следующий диалог, предварительно прочтя послание человечеству, которое моя собеседница разместила в начале своей анкеты.

Ариадна, Россия, Москва, 24 года:

«Я нормальная, адекватная, достаточно красивая и умная девушка. Я ищу спонсора, т. е. обеспеченного, состоявшегося материально и морально мужчину, который по достоинству оценит такую милую даму, как я, и поможет финансово. Секс на один-два раза не интересует. Прошу воспринять мои слова с пониманием и без обид».

Ну что ж, на каждую Ариадну найдется свой Тесей. И я вступаю в беседу с «красивой и умной девушкой».

Я: «Выводишь из лабиринта по нитке?»

Ариадна: «Если очень попросить!»

Я: «Ариадна, если ты, конечно, не против… Расскажи мне, зачем тебе спонсор? Ты затеваешь какой-то проект? Тебе нужны инвестиции для записи альбома или проведения выставки своих кар-, тин? В чем тут смысл?»

Ариадна: «Нет! Это чисто личное. Мне хочется учиться в Италии, даже язык освоила, осталось денег на обучение найти».

Я: «Чему учиться?»

Ариадна: «Педагогике. Я заканчиваю педагогический вуз, хочу учиться дальше. Работать-то лень!»

Я: «А после Италии не лень будет?»

Ариадна: «Не исключено».

Я: «Ну и кто тебя с такой мотивацией спонсировать будет?»

Ариадна: «Ты совсем глупый? Это просто так называется "спонсорство", а если проще, то я предлагаю себя в качестве любовницы тому, кто оплатит мне учебу».

Я: «Педагогичный подход! А сколько стоит обучение?»

Ариадна: «А говорят, что женщины любопытны! На самом деле любопытны мужчины, да еще как! Вот скажи, зачем ты меня расспрашиваешь? Неужели интересна чужая жизнь?»

Я: «Итак, в среднем 10000 Евро. Цитирую: "…я предлагаю себя в качестве любовницы тому, кто оплатит мне учебу". То есть предлагаешь секс за 10000 Евро. А теперь рассуди трезво, какой дурак будет платить столько даже за 100 сеансов с тобой? И ты хочешь такие деньги за свой непрофессиональный сервис? Мне не чужая жизнь интересна, а границы человеческого идиотизма. Допустим, у меня есть возможность потратить 10 000 Евро и больше. Но ты-то что можешь предложить взамен равноценного? Искренне удивлен!»

Ариадна: «Удивляйся дальше! Знаешь, желающие спонсировать есть, и немало. Только платят они не за секс, да и я не секс продаю. Не очень понятно, зачем ты вообще все это мне пишешь, как правило, серьезные люди таким делом не страдают, времени нет. И наличную жизнь тоже. Состоятельным мужчинам проще познакомиться так, через интернет, с девушкой, которая не будет выставлять претензий, которая приедет, когда тебе удобно, и с которой приятно провести время (и не только в постели). Я вижу, что тебе, в силу юного возраста, этого не понять, но не надо вот так категорично говорить глупости. Ты за всех знать не можешь. Я на этом сайте за два года нашла троих мужчин, с которыми встречалась продолжительное время, на тех самых условиях. Просто рано или поздно все заканчивается, и я ищу нового. Я, слава богу, не проститутка, и ищу одного и надолго. Достаточно много мужчин предпочитают меня, нормальную девушку, той, что сделала секс профессией.

P. S.: а если у тебя есть возможность потратить 10000, потрать их с умом. Пока».

Экие у нас странности посыпались! Во-первых, действительно, достаточно много мужчин предпочитают нормальных девушек. Во-вторых, состоятельным мужчинам как раз-таки абсолютно не сподручно искать подругу в пачке интернет-анкет, этой распродаже котов в мешках. Им бы самим от предложений отбиться. Так не потому ли ты сидишь, невостребованная, в интернете и пытаешься сшибать медяки, что в категорию нормальных не входишь, а втереться в тусу состоятельных тебе мешает неприкрытое хапужничесгво? Дура, действовать надо тоньше! С таким доярским стилем у тебя путь только один: нарвешься на умельца пускать золотую пудру в глаза, предоставишься в пользование, а потом — звук смыва в унитазе, и welcome back во всемирную паутину. Педагогике хочешь учиться? Ага, есть такой частый сюжет порнографического фотоспама: «Ушлый подросток имеет училку прямо на столе!»

Кстати, на этом этапе нашего разговора я заметил, что в текст ее анкеты были внесены коррективы. Теперь она выглядела так: «Я нормальная, адекватная, достаточно красивая и умная девушка. На этом сайте я с конкретной целью: предлагаю себя в качестве любовницы серьезному и деловому мужчине, который будет помогать мне материально. Любителям просто поболтать, выдавать советы и читать мораль огромная просьба: не надо мне писать! Не отнимайте ни свое, ни чужое время».

Я: «Видать, задело. Ты даже приветственный текст в анкете изменила с поправкой на таких, как я. Цитирую: "Я, слава богу, не проститутка, и ищу одного и надолго" — очень не хочется быть снобом, но когда я вижу подобные пассажи после твоего объяснения реальных целей, то мне смешно. Надень табличку «Гуманитарная миссия: отдаюсь за обучение» и ходи по улице — может, больше повезет? Мне лично повезло, что мне в жизни таких учителей не попадалось. Я потрачу 10000 с умом. Нюанс: не желай этого всем мужчинам. А то не видать тебе Италии».

Ариадна: «Насчет анкеты ты почти прав. Я изменила ее, потому что слишком много таких, как ты, начали писать мне письма. Не очень понятно, зачем!»

Я: «Все вполне понятно. Если человек сел на окрашенную скамейку, я не вижу ничего страшного в том, чтобы ему сказать: "Уважаемый, вы испачкались". Адекватная личность только спасибо скажет. Ариадна, если бы ты наделала в штаны, это было бы не так страшно. Но ты обделалась в высшем смысле этого слова. Цитирую: "…я предлагаю себя в качестве любовницы тому, кто оплатит…" — но при этом"…я, слава богу, не проститутка". Это же нелепость! Не удивительно, что такие, как я, указывают тебе: "Достопочтенная, вы испачкали нижнее белье. Леужели вы не чувствуете, что от вас несет?" Скажи спасибо — и бегом домой подмываться. А то не пройдешь паспортный контроль, когда поедешь за границу».

Ариадна: «Странно, но все мои друзья и любовники считают, что я очень интересна и приятна в общении, кроме того, умна. Твое мнение — это; конечно, интересно, но как-то ты очень бурно реагируешь на мои слова. Неужели тебя задевает мое поведение? И вообще, мораль у всех своя, я считаю, что когда девушка живет за счет мужчины — это нормально. И даже больше, так и должно быть. Я всем свое мнение не навязываю, но и чужое меня мало интересует. Мне интересно,™ всем пишешь то же, что мне? Я видела на этом сайте сотни анкет от девушек, что готовы встретиться за деньги на одну ночь. Я же долго выбираю. Знакомлюсь, потом решаю, приятно ли мне с человеком, хочу ли с ним встречаться. Ничего вульгарного или «плохо пахнущего» я здесь не вижу. Извини, но мне твои слова кажутся просто ханжескими. Просто искать любовника — это хорошо, а любовника с деньгами — "вульгарно нагадить на себя", да? А девушки, которые знакомятся в клубе и тут же прыгают в постель? Это тоже нормально? Твоя мораль мне кажется совершенно непонятной.

P. S.: Мне уже поднадоел наш разговор. Предлагаю завершить».

О-хо-хо-нюшки… Если бы мифологический Тесей во время своей экспедиции на Крит узрел, выйдя на свет из лабиринта Минотавра, такую вот Ариадну, рванул бы наш герой со всех ног обратно во тьму.

Знаете, что я сейчас написал? Да-да, курс биологии в средней школе, обозначение мужских и женских хромосом. Но как Эйнштейн ввел X («лямбда») — чисто подгоночный параметр — в свои базовые релятивистские^[25] уравнения, так и я осмелился ввести между двумя выражениями знак равенства. Давайте посмотрим, что из этого экспромта выйдет толкового.

Из алгебры мы помним, что обе части уравнения, содержащие один и тот же множитель, на этот самый множитель можно сократить в целях упрощения. Тогда мы имеем следующий расклад:

Современные социологические взгляды всячески свидетельствуют в пользу такой эквивалентности: да, мужчины и женщины непохожи друг на друга, но как минимум равны. Однако то ли слишком молоды пока эти взгляды, то ли вообще утопичны, но провозглашенный минимум равенства исчерпывается на черте «секс». За этой чертой начинается абсолютно другое правовое поле, которое описывается вот так: