Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы

ХРОНИЧЕСКИЙ РЕВНОТИЗМ

Случилось так, что Кирилл понравился однокашнице нашей с ним общей знакомой Лианы. Не будь Лианы, Надя, верно, никогда бы не решилась выказать моему другу свою симпатию и явить заинтересованность в том, чтобы их общение продолжалось за пределами совместных посиделок у кого-нибудь дома. Но Лиана — девушка бойкая, добрая болтушка и легкий на подъем человек. После того как Надя в девичьем разговоре разоткровенничалась про Кирилла, та буквально на следующий день позвонила моему соавтору и выпросила разрешение вручить Наде его номер.

Ну а что плохого? Мужскому самомнению ведь льстит, пусть и скрытое, но внимание женщины! Началось все с нейтрального смс, и вот их роман, с позволения Кирилла будет сказано, завертелся. Я не имею права выкладывать все тонкости их союза, потому что Кирилл сделает это, если сочтет нужным, более точно. Я же попросту не хочу искажать факты, так как не владею полной картиной того, что и как у них развивалось. Да, собственно, меня в этой истории интересует только финал.

Одна из встреч Кирилла с Надей затянулась до позднего вечера, и, будучи благородным мужчиной, мой друг предложил остаться девушке у него, чтобы не ехать никуда в ночь. Приглашение принято — оба оказались у Кирилла в Бутове. Пропускаю ласковое воркование на кухне, чаепитие и душевые процедуры, и перехожу сразу к постельной, назовем ее так, сцене. Казалось бы, если двое молодых людей оказываются в одной постели, то это неминуемо означает, что венцом вечера станет желанный и вожделенный секс, однако надо не знать моего соавтора, чтобы предположить такой банальный исход встречи. Концовка того дня вылилась в обыкновенный сон в объятиях друг друга, инициатором которого был Кирилл, точнее сказать — он был пассивным участником постельной сцены, отдав инициативу полностью в руки Наде. Хорошее воспитание и полная обескураженность парализовали девушку до такой степени, что она не смогла отыскать более правильной реакции на бездействие моего друга, кроме как удачно расположиться на его плече и пожелать спокойной ночи. Вероятно, был и другой мотив ее безынициативности — стремление не показаться легкодоступной и, упаси господь, не выказать своего омерзительного желания заняться постыдным делом.

Кирилл вместе с утром встретил девушку лучезарно, а вечером простились они с Наденькой на хорошей ноте.

Окончания нескольких последующих встреч оказались идентичными: инициативы секса не поступало ни с одной, ни с другой стороны. Им и так было хорошо, спокойно, естественно, и Кирилл не делал над собой сверхусилий, чтобы воздержаться от интима. Пропущу мимо ушей истошные крики: «Да он мужчина, да он сам должен был проявить настойчивость и сделать первый шаг!» — обо всех наших мужских ролях и собственном отношении к ним мы уже протрубили в различных частях нашего трёпа. Довольно. Мой незамысловатый взгляд на ситуацию вот каков: абсолютно нормально вызвать на близость человека, если этого хочется здесь и сейчас, и не менее нормально доверчиво заснуть в обнимку, если и без фрикций все душевно. Кстати, еще не известно, что больше демонстрирует сердечный контакт между двумя людьми. Но не об этом сейчас речь, а про то (раскрою тезис сразу), что как ни делай, все выйдет боком! «Куда курсанта не целуй — всюду задница», как говорили отцы-командиры во время нашей учебы в Военном Университете МО РФ.

Кирилл мог бы не идти супротив привычного сюжета и облобызать прекрасную попочку Нади, но было в достатке шансов на то, что любые его усилия в итоге превратятся в ануслинг. «Фу, как пошло написал!» — скажете вы. Вы правы, но что я мог накарябать другого, если через некоторое время Лиана в разговоре с Кириллом уличила его в ненормальности: дескать, у них вся группа с подачи Нади на разный лад уже смакует тему их совместных ночей под знаком здорового сна. «Мдаааа… — протянул я, — а если, вообразим такой вариант, что после секса ваши отношения по какой-либо причине сошли на нет, то и в этом случае ты, Кирюха, под удар подставился: они трубили бы о том, какая ты паскуда, поиграл девочкой и бросил, и никакие другие версии разрыва ими не рассматривались бы в принципе». Друзья, кто поможет мне разгадать этот заковыристый ребус? Кто поставит точку в вопросе: как поступить? В ситуации «секс — скорый разрыв» в проигрыше также оказался бы Кирилл, который (страшно себе представить!) имел наглость воспользоваться чувством девушки для удовлетворения своих похотливых желаний. К черту благородство — не о нем тут речь. Меня больше волнует то, что для женщины часто любая модель мужского поведения неправильна. Вернее, одна из них уж точно окажется правильной в общечеловеческом понимании: лучше не привязывать к себе девушку, если нет уверенности в отношениях завтрашнего дня.

В XIX веке женщины, которых обесчестили ловеласы, накладывали на себя руки. Сейчас, конечно, мораль общества не столь строга, но, тем не менее, осадок потасканности у отвергнутых дев, думаю, присутствует. Поведя себя в той ситуации естественно, Кирилл все равно был поднят на смех. Не удивлюсь, если найдутся и те, кто усомнится в мужской полноценности моего друга. Некоторые особенно отчаянные мужененавистницы, думается мне, не поленятся и смастерят плакаты, где размашисто напишут о том, в какую когорту нехороших людей отнести Кирюху. Ну да ладно — не привыкать. Пишите, скандируйте, топайте ногами…

В рамках предлагаемой темы про ревность также мало у кого есть четко сформулированное отношение к факту недоверия в союзе двух сердец. Непоследовательность, нерешительность, незнание собственных желаний заставляют блуждать в двух соснах — собственных «хочу» и «не хочу», не тяготясь вопросом: «ревность — это "хорошо" или это "плохо"?».

Есть у Кирилла и другая Надя — девочка из поселка Горки, что по Рублево-Успенскому шоссе. Надю уверенно можно назвать открытым и прозорливым человеком. В телефонных разговорах она искренне тараторит то, что думает, и однажды каким-то непонятным образом почувствовала, что именно нужно рассказать, дабы это нашло свое место в нашей коллекции.

— У меня был молодой человек, который меня очень напрягал своим либерализмом. Когда я хотела пойти в кафе с подругами, я говорила ему: «Я иду в кафе с подругами!» Когда я хотела сходить на поздний сеанс в кино, я говорила: «Буду в полпервого!» И самое обидное то, что он мне. не давал возможности отпроситься. Не в том смысле, что он меня не отпускал, а в том, что мне никогда не приходилось его просить. Он просто говорил мне: «Иди. Позвони, если задерживаешься». Мы расстались с ним. Я не понимаю мужчину, который вот так просто берет и отпускает. Он не мог осознать, что мне важно, необходимо чувствовать над собой власть. Как ты говоришь?.. Это элементарное проявление доверия и уважения к решению близкого человека? Да для меня это признак равнодушия и слабоволия — вот что!

Ой-е-ей! Я бы не позволил себе ни «охи», ни «ахи», да и вообще, не придал бы рассказу Кирилла должного значения, если бы в свое время не был окроплен такой же по консистенции водой во время моего восхождение на царство в роли «мужа-великомученика». Наталья Ласева, коей выпала тяжкая доля — мастерить из меня достойного мужчину, любыми ухищрениями пыталась заставить меня надеть ежовые рукавицы, а скипетр и державу использовать токмо в целях поучения неслухмянной супруги.

Родись я с железной волей, будь я воспитан в атмосфере повседневного главенства над женщиной, если бы хватило мне усердия осмыслить текст «Домостроя», я бы сейчас не являл собой мягкотелую амебу, не способную даже вымолвить: «К ноге!» Но так случилось, что отношения моих родителей строились на уважении интересов друг друга, и воспитание мое порой претерпевало даже некоторые перекосы в сторону излишнего благородства по отношению к женщинам, и теперь я не в состоянии запросто взять в толк, как можно усомниться в чем-то, когда причин для недоверия нет. В равной степени я не понимаю смысл ревности при отсутствии поводов для оной. Поэтому-то до сих пор — хотя мы не живем вместе с Н. Ласевой уже без малого два года — я так и не смог уразуметь, что значит ее следующий монолог, прозвучавший, как обычно, поздно вечером на маленькой кухне нашей квартиры:

— А что это ты не интересуешься, почему я вернулась поздно, где я была? Неужели тебе неинтересно?! И вообще, что за равнодушие такое?! Другой бы мужчина тщательно следил за тем, где проводит вечера его девушка…

Увы, я был и остаюсь таким мужчиной, а не другим. Все мои робкие блеяния «да я тебе доверяю», «если ты захочешь, сама расскажешь, где была…» были насмерть придавлены тяжелейшим вердиктом: «Тебе на меня наплевать!» Да где ж, позвольте спросить, мое наплевательское отношение? Наоборот, как видится мне, налицо явное внимание к интересам избранницы, которую я не имею морального права делать затворницей. Единственное, о чем я прошу, — это не заставлять меня волноваться: если посиделки с подругами затягиваются, можно сообщить, и я подъеду, чтобы встретить. Но когда инкриминируется индифферентность, которая попросту в моем поведении отсутствует, невольно начинаешь задумываться о правоте тех мужчин, которые в ультимативной форме требуют от жен не надевать короткие юбки и уменьшать яркость косметики. Аргументация при этом до смеха примитивная: чтобы мужики другие не пялились. Это, говорю честно, не по мне.

Есть ли в таком отношении к женщинам рациональное зерно? Вероятно, есть. В природе ничего случайного нет, и даже коровьи испражнения делают почву более плодородной, а что уж говорить о «воспитании» женщины…

Жилка моей душевной организации, которая отвечает за ревность, во время моего рождения, очевидно, была утеряна где-то в материнской утробе. Но я не тяготился ее отсутствием, более того, оно часто выручало меня в ситуациях, когда, казалось бы, самообладание покидает навсегда, а мозг отказывается понимать происходящее. И тогда на помощь приходит теплое, разверзнутое нутро, которое заботливо обнимает, успокаивая и ограждая от колких, разящих пик ревности, что приводит душу к мучительным страданиям. Да, да, понятие «ревность» в толкованиях соседствует с понятием «мучительность». Смотрите: «мучительное сомнение в чьей-нибудь верности», «мучительное желание безраздельно владеть чем-нибудь» и так далее. «Как же уберечь любимого человека от мучений ил и, хотя бы, уменьшить его страдания?» — свербит в мозгу постоянно. Скажу честно, я пробовал избирательно относится к рассказам о картинах своего прошлого, тщательно сортировал факты из жизни настоящей, но и тут меня поджидали волчьи ямы.

Если спустя некоторое время на поверхности отношений мазутным пятном всплывал факт моего давнишнего, непринужденного разговора со «своей бывшей», который я имел наглость утаить, то моментально на меня навешивался ярлык лжеца, а что самое худшее: в глазах девушки я был отъявленным кобелем. Но я никогда и не держал в мыслях возможность возврата к прежним отношениям или встречи в одной постели. Я говорю это честно, сидя один на один с компьютером, а верить мне или не верить — это ваше личное дело. Уверен, что добрая половина женщин отреагирует на сказанное в обычной манере: «зная, что это не нравится твоей девушке, что же ты, стервец, не прекратил общение?» Отвечу: считаю абсолютно правильным делать светлые мазки на мрачном фоне разрыва любовных уз, потому что двух людей на протяжении некоторого времени связывала не только тяга друг к другу, но и жизнь их обрастала общими друзьями, увлечениями, домашними животными и утварью. А что теперь? Я должен запрятать желание увидеться с любимой кошкой по имени Лось, что сейчас живет с Наташей и новым хозяином, в глазу которого огромным бревном сижу я — Наташкин «бывший». Как здравомыслящий человек я прекрасно понимаю, что мое внимание к кошке или, не приведи господь, к ее хозяйке в нынешнем мужчине Наташи не вызовет ничего, кроме раздражения и приступов ревности, которые серной кислотой начнут разъедать их союз. Я уж лучше смалодушничаю, сверну свои бравые песни о нелепости и отойду в сторону.

С упорством шизофреника я задавал многим женщинам один и тот же вопрос: а вы готовы смириться с тем фактом, что ваш мужчина общается со своей бывшей? И даже после моих разъяснений всей обыденности подобных отношений, приходилось слышать отрицание в разных вариантах:

— нет;

— пожалуй, нет;

— ни в коем случае;

— никогда.

Любые попытки выведать, чем же обусловлено такое отношение, были тщетны — никакой вразумительной аргументации, никакого намека на здравую логику. Что же получается: опять вердикт?! Неужели опять необоснованные страхи, обволакивающие нутро?! Или это обычная страсть к единоличному обладанию?!

— Слушай, Филь, мы списались с Сашей на днях, обменялись телефонами, он мне позвонил, так мило с ним потрепались. Рассказал про семью, про детей…

Саша — это один из моих однокурсников, с коим Наташка познакомилась на совместной тусовке, и вот не так давно они случайно встретились на каком-то интернет-ресурсе и по-приятельски общаются. Славно же. Я ничего не имею против того, что они в контакте. Саня приятен мне своей открытостью и огромным человеколюбием, я только рад, что, несмотря на то, что мои личные отношения с Наташей не сложились, она в дружеских связях с моими приятелями. Но мне-то горестно оттого, что, до хрипоты надрываясь на кухне нашей квартиры когда-то, в далеком 2003 году, разжевывая прописные истины здоровой людской коммуникации, я был бит за неправильный взгляд на взаимоотношения полов. А что же теперь? Громко в то время поруганный за либерализм подхода к незатейливому общению между сторонними людьми разного пола, теперь был вынужден обронить:

— А вот сейчас представь, что Аня (жена Саши) устраивает ему скандал, когда узнает, что он «якобы-просто-общается» с «какой-то бывшей девушкой его однокурсника»?

— Я этого, Филь, даже себе не представляю…

— Правильно, потому что Анька — мудрая женщина, и в этой ситуации ничего нет: вы не более, чем друзья. Вот только не пойму, почему же раньше ты настаивала на моей неправоте в этом вопросе…

Наташка, к моей несказанной радости, выдохнула:

— Ну а что ты хочешь, Филь? Мне тогда было всего двадцать три!

Сегодня ей двадцать восемь, и неужели, опираясь на слова

Наташи нынешней, я могу смело говорить всем милым созданиям, кто заставляет меня умертвлять в себе прошлое: «Вернемся к этому разговору через… лет»?! Но не буду ли я в этом случае разбит в пух и прах как самодовольный умник, упивающийся возрастным цинизмом?! К сожалению, мне трудно найти ответы. Вот и «стою я перед вечною загадкою…» опять, и руки привычно разводятся в такт поднимающимся в недоумении плечам.

Ну а что на другой стороне дороги жизни? Может, есть смысл сменить правостороннее движение на левостороннее? Переходим. И сразу же навстречу Таня, которая на вопрос: какие мужчины ей не нравятся, лихо отвечает: «Ревнивые и эгоистичные». За Таней тянется вереница виртуальных знакомых, которые вторят, что не приемлют ревность ни под каким соусом. Хм. Вот же мутит. Тогда что же получается: и с этой стороны шоссе ветры ничуть не слабее? Потому что далее по схеме: «А если ваш общается с бывшей?..» — и приплыли!

Страшно представить, если я раскрою свой хавальник и начну голосить, чтобы он не смел больше сюда звонить. Дом, дети, стирка и никаких клубов и подруг… Пардон, но на дворе XXI век и щелчки кнутом; «Ни птица во птицах сычь; ни в зверез зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни скот в скотех коза; ни холоп в холопех, хто у холопа работает; ни муж вмужех, кто жены слушает» выглядят как минимум старомодными и нелепыми. А не осталась ли Надя из поселка Горки в XVI веке, где мужская доминация считалась обычным и желательным условием поддержания «здоровой атмосферы» в доме?

Надя, Наташа, Таня, Оля и все остальные — те, кто потенциально могут разделить мою жизнь, — соберитесь все вместе и выработайте единый кодекс моего поведения, чтобы в дальнейшем я смог жить с единственной и поддерживать безоблачные отношения со всеми вами. Все стороны данного конфликта останутся в выигрыше, а я обрету ответ на затертый до дыр вопрос: «Что мне надо сделать?», и воцарится мир, согласие, взаимопонимание. И не будет у меня времени на подобную ерунду — изыскание модели поведения, которую потом могу с радостью подарить своему сыну, чтобы облегчить его мужскую партию в семейной круговерти, где и без того будет хватать корректив. Да и сам, глядишь, научусь не выглядеть заблудившимся щенком, которого гонят за то, что он «равнодушен», и пинают за то, что «безмерно ревнив». Научите меня дозировать свои права обладания вами, преподайте урок умеренного равнодушия. Но отважитесь ли вы, хватит ли вам навыков и знаний…

Мне греет душу тот факт, что я не одинок в своих попытках изыскать ответ на вопрос: почему девушки ревнуют к прошлому? Открою Ю. Трифонова, роман «Время и место». Вот, что со страниц вещает читателю автор:«.. он <Антипов> размышлял над загадкой: почему женщины привязаны к прошлому гораздо меньше, чем мужчины? Прежняя жизнь отламывается у них навсегда. Народная поговорка насчет короткого ума имеет в виду не ум, а память». Чужие слова, приведенные в качестве цитат, самодостаточны и хороши тем, что их нет надобности перекраивать, в то время как к своим мыслям неизменно относишься с повышенными требованиями, желая постоянно оттачивать и улучшать до бесконечности. Поэтому я «позвал» на помощь Трифонова, чтобы продемонстрировать живучесть проблемы. Но неверно полагать, что нет у меня ничего собственного, что можно прицепить к цитате мэтра.

В предчувствии неминуемого разбора полетов постфактум я ощущаю себя канатоходцем, который балансирует над ареной, аккуратно вышагивая по тонкому тросу.

Прежде чем позволить себе грести дальше, вынужден разбить бивак и, смоля папироской, ввести вас в курс того, что будет написано ниже.

Замысливая трёп, я для себя решил, что характерные ситуации из моего прошлого, в которых фигурируют люди, бывшие в определенное время близкими мне, значащими для меня, не остануться без рецензии тех, кто в них участвует вместе со мной. Ниже вашему взору предстанет Наташа, которая уже появлялась ранее, с моей или Кирилловой подачи. Нареканий с ее стороны не было ровно до того момента, пока я не зачитал ей две части: «про ревность» (на которой вы находитесь сейчас) и ту, где шокирован я собственной неспособностью понять, что «думала» барышня (ее вы уже пролистали). Ознакомившись с содержанием, она вылила на меня поток разного вида брани и понуканий, и чтобы найти выход из ситуации, не переписывать уже созданную часть, мы заключили двустороннюю договоренность о том, что:

1) Я не опубликую ее фамилию в том виде, в каком она досталась ей от папы. То есть ее фамилия должна быть заменена. Что мы и сделали — теперь у нее фамилия русская, а именно — Германова…

2) Я уберу название города, откуда она приехала в Москву. Убрал.

3) И что самое странное для меня — я изменю фамилию Лешки (о нем прочтете ниже). Справедливости ради должен сказать, что стенографируя фразу о дружбе между мужчиной и женщиной, я осведомился: «А можно, я включу ее в то, что мы пишем?», на что получил добро в виде дерзкого «делай, что хочешь». Сделал и снова получил еще одну порцию «добра».

Вот, собственно, и все. Далее продолжаю раскапывать истину в вопросе существования злополучной дружбы между враждебными полами.

Итак: есть Наташа Германова (именно тут до теперешней правки была настоящая фамилия), отношения с которой у меня вроде бы до сих пор существуют, но они давно перетекли в другой сосуд, заботливо запечатанный до времени с биркой «вскрывать в экстренном случае». Другими словами, наши с ней отношения похожи на музейный шедевр, который расположен за стеклом, в нужном температурном режиме, дабы предотвратить быстрое увядание и потерю ценности. Уникальность недолгих уз в том, что в течение короткого времени мы успели многое: влюбиться друг в друга, возненавидеть друг друга, миллионы раз разойтись и воссоединиться, тысячи раз обматерить друг друга и провести достаточно ночей в идиллии! Я не могу лишить вас шанса уяснить наши ошибки и постараться избежать их в своей жизни. Так как мы практически не касаемся мужчин, мои слова больше обращены к девушкам.

Наташа приехала в Москву из провинциального городка средней по российским меркам численности населения (именно так я решил в угоду Наташе заменить название ее родного города). Как это обычно бывает, провинциалы в своем упорстве пустить корни в столице не страшатся никаких трудностей и смело сметают на своем пути преграды. Наташа ехала на пустое место.

Я искренне рад, что неустроенность первого времени осталась позади, я преклоняюсь перед ее целеустремленностью и жизненной хваткой. Хотя первое время, надо сказать, ей пришлось далеко не сладко (как это часто бывает с теми, кто решается осесть в Москве). Началось все с того, что ее обманули с жильем, которое «не дождалось» свою квартирантку. Наташке в спешке пришлось искать угол, и на помощь пришли земляки — молодые ребята, которые выделили ей койко-место в своей небольшой квартире.

Кров, таким образом, появился. Со временем было предложено место в московской торговой компании, удалось снять квартиру — столичная жизнь потекла. Через полгода ураганом влетел я. Сначала мы встречались, но со временем все больше и больше вечеров и ночей проводили вместе, а потом как-то легко стали жить. Не имею морального права вытряхивать наружу весь сор, что скапливался в стенах съемной квартиры в Люблине, скажу лишь, что одним из камней преткновения была безудержная ревность Наташи, о чем, кстати, она сама прекрасно знала и, как мне думается, изрядно ею тяготилась. Вновь и вновь вспыхивали диалоги:

— Наташ, ну ты же понимаешь, что твоя ревность мешает жить, прежде всего, тебе!

— Я не ревную без повода, — слышался ответ.

— Ну где повод в том, что я периодически созваниваюсь с Ласевой?

Разговоры подобного рода возникали чаще, чем мне этого хотелось. Теперь я понимаю, что сделал большую глупость, когда в самом начале наших встреч имел дерзость открыто рассказывать о своих прежних — тех, кто заполнял косметикой и нижним бельем ящики прикроватных тумбочек и одно время просыпался со мной по утрам. Видимо, делалось это настолько неумело, что из затеи максимально обнажить перед Наташей свое восприятие жизни, вплетая в рассказы черные и белые нити, не вышло ровным счетом ничего. Четкой картины нарисовать я не смог, как потом оказалось, а наоборот, все разрушил. Но ведь и Наташа была хороша: слушала и не обрывала меня, а я, остолоп, не смог/? о чувствовать или д о г а д а т ь с я, что мои монологи доставляют ей сомнительное удовольствие. Во мне не жила бравада, стремящаяся наружу, не было страсти выложить на семейное ложе все подробности былых амурных побед. Я просто по-детски — наивно — рассказывал…

Между нами пробегали и другие крысы, некоторые из них были выпущены мной, кое-каких сам же отловил и умертвил. Некоторые до сих пор «на свободе» и иногда больно кусают, и вновь приходится возвращаться к пережевыванию уже переваренного. Будет честным и правильным дать Наташе возможность — если она сама этого захочет — рассказать о том, чем я пачкал наши отношения, какими шагами я приближал их к мумифицированию. В один из дней меня пронзила молния (телефонный разговор перешел на ревность, которую, по моему убеждению, вылечить невозможно):

— Наташ, ну вот смотри, — не унимался я, — после меня у тебя будет мужчина, который в слепой ревности не станет, да и не сможет, усматривать невинность твоего общения с ребятами (я говорил о тех парнях, которые приютили Наташу в Москве в первое время). Он начнет всячески толдонить о том, что ревность его не беспочвенна, хотя ты будешь прекрасно знать, что у тебя, например, с Лешкой <пропуск фамилии> ничего не будет. Как ты сможешь убедить своего благоверного в мысли, что вы просто друзья?

— Я не стану убеждать, я просто порву с Лешкой все связи.

— Мда… — в некотором замешательстве размышлял я, — то есть ты готова отказаться от человека, который протянул тебе руку в трудную минуту, ради беспричинной прихоти ревнивца?

— Да! — чеканит Наташка.

Вот тут, соглашусь, мы с женщинами различны. Поэтому и на понятие «дружба» смотрим по-разному. Все-таки, получается Трифонов прав: «прежняя жизнь отламывается»!

Я подбирал яркие конфетти и раскидывал их в стороны, пытался, обходя острые углы, проводить параллели, убеждать в том, что ничего опасного в моей связи с той же Ласевой нет, что Леша <пропуск фамилии> — это такой же друг ей… но был мгновенно низвергнут:

— Я считаю, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует, но есть Лешка, если бы у него ко мне были чувства, то я бы хотела с ним встречаться. Но он меня воспринимает как друга, поэтому я вынуждена это принимать! Поэтому я говорю, что мы друзья, и общаюсь с ним по-дружески!

Не знаю, как вам, но мне в этой тираде явно видится формула, выведенная Колмогоровым, о которой рассказывал Кирилл. Помните: «если из А вытекает Б…».

Наташа, обращаюсь к тебе со страниц: разве из того, что «Лешка воспринимает тебя, как друга», следует, что «дружбы между мужчиной и женщиной не существует»? Я бы понял такой оборот (если начать разбирать по кирпичикам): Лешка — это тот случай, когда я к мужчине испытываю симпатию, а он ко мне нет, поэтому единственное, что может быть между нами, — это дружба! Но тогда в тартарары летит твой тезис о том, что между М и Ж дружбы не существует; предложенная формулировка тебе невыгодна, потому что у меня на нее найдется не один контраргумент.

Однажды я встретился с Ирой Ковченковой, которая училась в параллельном со мной классе. Мы с ней не виделись с самого выпуска, и как-то я совершенно случайно узнал, что она в Москве. Сидели в кафе, куда потом подъехала Наташа… Все бы ничего, но спустя время в одной из семейных перепалок Наташка позволила себе выплеснуть: «Я видела, как она на тебя похотливо смотрела!» И это, наверное, неминуемо означает, что у нас скоро будет это? А давайте-ка наложим «Лешкино лекало» и отрежем по контуру: «…но есть Ирка, если бы у меня к ней были чувства, то она бы хотела со мной встречаться. Но я ее воспринимаю как подругу, поэтому она вынуждена это принимать!»

Если допустить на минуту то, что интерес ко мне у Иры присутствует (я не знаю ничего про это — никогда с ней этой темы не касались), то ясно просматривается схожесть ситуаций.

Не уверен, что и пушкинского запаса слов хватит, чтобы лаконично и доходчиво дать человеку понять, что ни о какой ревности речи быть не может, потому что «состава преступления» нет. Да мало ли как на меня смотрят женщины, мало ли что они хотят. Вроде бы и мое желание должно присутствовать. Остается одно — обзвонить всех своих женщин и скорбно провозгласить кончину отношений и откол прошлого! Может, тогда наступит спокойствие…

Ну, например/ такое благоденствие, какое царит в семье еще одной подруги Кирилла — Ксении. Здесь важна точность описания разговора, и я вынужден передать слово другу.

Глупость — продукт совместного труда. Один делает — другой позволяет. Девушки, вы пока можете вложить мечи в ножны — тут я высмеиваю как раз мужские перекосы в первую очередь. Но тем рельефнее на фоне этого проявляется ваша молчаливая санкция на моральное уродство. Итак, два этюда:

— Алло! Привет, Ксюша! С новым годом тебя, пусть всегда…

Но меня перебивают полным ужаса голосом.

— Ой! Это кто? Кирюха, ты что ль?

— Я. Не узнала?

— Да узнала, черт тебя раздери! Ты так до инфаркта доведешь. Ну нельзя же в самом деле… Предупреждать надо.

— Тебя надо было предупредить за неделю, что сегодня тридцать первое декабря?

— Надо было предупредить, что позвонишь. Слава богу, Сашки дома нет, а то бы ты меня так подвел. Я ведь говорила тебе, какой он у меня ревнивый.

— Но я всего лишь хочу поздравить тебя, Ксень.

— Нет, спасибо тебе, конечно, но он этого не любит.

Дорогие читатели, закройте, пожалуйста, свои уши. Я сейчас буду истерить матом и кататься по полу, брызгая вспененной слюной. Саша, я очень хочу с тобой распить пол-литра на двоих и подискутировать о несовершенстве мироздания. Если, конечно, Ксюша не заревнует…

— Он не любит, когда его женщине желают счастья в новом году?

— Нет, он, конечно, нормально к этому относится, но он должен знать всех, с кем я разговариваю. Если звонит кто-то ему неизвестный, пускай даже только по праздникам, то… то это подстава, понимаешь?

Можно примерно рассчитать, сколько в среднем людей узнает человек за свою жизнь — как лично, так и опосредованно. Я предлагаю Ксении сделать для своего гражданского мужа день открытых дверей и согнать к нему вычисленное количество человек, дабы он узнал всех сразу и навсегда. Или осуществить хотя бы выборку на настоящий момент: взять все свои записные книжки, обзвонить каждого, кто хоть раз может ее по незнанию «подставить» своим звонком, и устроить большой такой урок мира. Пусть Саша проведет собеседование с каждым, выдаст каждому лицензию на приятельское общение с Ксюшей и больше не нервничает.

Но самое интересное, что когда я рассказывал эту дичайшую историю своей знакомой по имени Рита, то последняя полностью оправдала Ксению в ее позиции:

— Кирилл, а чему ты удивляешься? Женщина с мужчиной строят свою личную жизнь, свой тесный мирок. Если я полюблю мужчину, который выдвинет мне такие же требования, я буду готова существенно сократить круг своего общения, чтобы его не расстраивать.

— Рит, тебе интересно наше общение?

— Да, очень интересно.

— И это всего лишь общение двух человек без претензий на чувства, не так ли?

— Так.

— Но даже таким общением — с одной стороны, интересным, а с другой стороны, безопасным для твоей личной жизни — ты готова будешь пожертвовать, если того потребует твой мужчина?

— Конечно.

Меня не стало.

В бассейне Амазонки живет маленькое удивительное племя — индейцы Пираха. Запас имен числительных в их языке исчерпывается только тремя понятиями: «один», «два» и «много». Чудеса! Это уже не просто лингвистический феномен, не просто другой категориальный подход, это совершенно иной способ количественного осмысления мира. Когда я разрешаю себе в рассуждениях немного девчачьей романтики, мне кажется, что настоящая любовь сродни переходу на язык этого племени. Есть только ты и я, только двое, и нам хватает этого численного ряда. А все, что остается за его пределами, — это много, это нечто объективно существующее, но не нуждающееся в подсчете. Вот такие ути-пути.

Однако Ксюня со своим гражданским супругом, а там и Рита со своей готовностью к самозаточению, даже индейцев Пираха переплюнули! Они остановились на отметке «два» и отказались принять, что существует окружающий мир, окружающее множество, с которым так или иначе надо взаимодействовать, и это просто нереально — лично проинспектировать каждого представителя множества на благонадежность. Я думаю, такая дисбалансированная система обречена в один день с грохотом обвалиться, и выхода тут только два: или пересматривать свои взгляды и научиться доверять друг другу без припадков ревности, или уходить туда, где их будет действительно только двое. Например, записаться в космическую экспедицию на двухместном корабле и полететь на Сатурн. Но даже в этом случае необходимо предупредить земной Центр Управления Полетами, чтобы на радиосвязь с Ксюшей выходили исключительно проверенные ее мужем операторы. А то мало ли…

Второй живописный случай. Есть у меня подружка по онлайн-переписке Жанна. В принципе, мы с Жанной планировали встретиться, но… Вот, допустим, вы смотрите телевизор и хотите переключить канал. У вас два варианта: нажать соответствующую кнопку на пульте Дистанционного управления или через нехочу вынуть себя из уютного кресла, дотащить себя до телевизора, чтобы переключить непосредственно на нем. Благоразумнее будет воспользоваться все-таки благами техногенной культуры, как вы считаете? Так вот, для того чтобы скоординировать наше рандеву, я предложил Жанне обменяться телефонами, на что получил категорический отказ: «Нет! Давай договариваться тут, в интернете». Мне стала интересна такая тяга к усложнению задачи. Ведь по телефону проще перепланировать встречу, если что-то вмешается в расписание. Я долго мурыжил бедную девочку, пока наконец она не сдалась: «Понимаешь… молодой человек у меня очень ревнивый. Не хочу, чтобы из-за твоего звонка у меня были проблемы». Приведу наше дальнейшее общение в виде диалога:

— Я не буду звонить при нем, Жан, дабы не ставить тебя в неловкое положение.

— Это не поможет — он ежедневно проверяет мой телефон.

— Вот это я понимаю счастливый союз! А как же доверие к любимому человеку?

— Доверие — это хорошо, но вот такой он у меня… Ревнует очень.

(Он ревнует вполне справедливо, потому что ты даешь повод — за спиной у него не прочь встретиться с кем-то еще. Но делаешь ты так, потому что это естественная реакция человека на кабальный режим, — замкнутый круг какой-то!)

— Мне интересно, как это происходит чисто технически: вы встречаетесь после работы, и он тайком лезет в твой телефон, пока ты в ванной? Или он целует тебя, говорит: «Привет, дорогая. Телефончик сюда» — и ты покорно отдаешь ему мобильник? Стоишь, смотришь, как он пробегает по звонкам, ждешь, пока скажет: «Угу. Ну, вроде, все в порядке… Как рабочий день?» Как это у вас делается?

— Не важно, как! Меня это устраивает! Давай сменим тему!

— Понял. Значит, скорее всего, второй вариант. Кстати, а разве полученные звонки нельзя в крайнем случае стереть из памяти?

— Можно, но по косвенным признакам все равно вычисляется, стиралось ли что-нибудь. Там как-то можно сравнить количество принятых и исходящих звонков или еще что-то… Он же не тупой.

Я всю жизнь чему-то учусь… ладно — пытаюсь учиться. У меня перед глазами стоит парень, который шерстит телефон любимой девушки, дотошно расспрашивает по каждому неизвестному номеру, грозит позвонить и проверить, если рапорт ее нечеток, потом сравнивает количество звонков и, если, не дай бог, окажется, что запись о каком-то вызове она удалила чисто случайно, начинает ее пытать: «Есть что скрывать, да? Кто это был — говори быстро!» Я усвоил еще один жизненный урок. Теперь я точно знаю, как выглядит не тупой человек. Может быть, тем, что я предаю это огласке, я сейчас компрометирую Жанну, но, парень, я хочу тебе сказать, что все твои контрольные процедуры бессмысленны. Ты можешь вообще забрать у Жанны телефон, но ты не сможешь сидеть за одним с ней рабочим столом, а раз так — она всегда договорится о встрече на стороне по интернету, как это было в моем случае. Ты чемпион по удерживанию воды в решёте, вернее — один из многих, кто пытается поставить рекорд длительности. А то, что именно ты своей паранойей превратил ваши отношения в решето, ты не осознаешь. Твоя Жанна будет тебе изменять — и ты ничего с этим не сделаешь, пока у нее есть такое желание. И не спрашивай, откуда оно взялось.

Я не стал встречаться с Жанной, когда узнал, что у нее есть молодой человек. И в данном случае я как-то не хочу это называть мужской солидарностью.

Я же, вальсируя и приближаясь к окончанию, не могу не упомянуть случай, когда мы, пытаясь спасти семью друга от излишних трясок, не сказали о приезде в Москву его давнишней подруги, к которой он когда-то питал более чем нежные чувства. Зная ревнивый характер его жены, мы резонно договорились утаить встречу друзей детства. Но, как это часто бывает, информация «просочилась».

У нашего друга был нехороший разговор тет-а-тет с его нынешней женой, которая, по неведомой мне причине, устроила буйства, хотя наши действия были продуманными и обоснованными. Страсти улеглись, и жизнь этой семьи размеренно потекла дальше. И с ее легкой руки на поверхность вылезла уже знакомая проблема:. мужчинам нельзя, а женщинам — почему бы и нет.

Вот только мне неймется, заусенцем сидит разговор, в котором я в тысячный — а может, и миллионный — раз пытался выпытать у жены моего школьного товарища, почему ее отношения с прежним мужем не подвергаются тотальному осуждению и не порождают скандалов, а любые упоминания о бывших женщинах супруга вызывают в ней дрожь и приступы недоверия, причин которому, как обычно случается, нет. Но увы и ах, я снова ничего не получил взамен потраченных усилий разобраться в природе такого явления, как ревность.

И со звоном в копилку падает еще одна пятикопеечная монета, где на аверсе выгравировано: «И это женщинам дозволяется!»

«А мы все ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса!» (В. Высоцкий)