Хитрости

Глава XI

Когда она открыла дверь в семь тридцать утра во вторник, Паула Веллингтон была ещё в пижаме, белые волосы распущены по лицу, макияжа не было. На вид ей был пятьдесят один год. Она выглядела прекрасно. Она зевнула и выглянула в коридор.

«Рановато, не правда ли?» - сказала она.

«Я не спал всю ночь», - сказал Хоуз.

«Входите», - сказала она.

Она закрыла за ним дверь и заперла её.

«Я устал», - сказал он. «Я подумал, что могу просто поспать на диване или что-то в этом роде.»

«Я вижу, вы так и подумали.»

«Думаете, это не страшно? Что я просто буду спать здесь?»

«Я ещё не выспалась», - сказала она. «Но пойдёмте», - сказала она и взяла его за руку. «Там посмотрим», - сказала она.

Если она говорила о хрупкости отношений, он знал об этом всё; он бывал в таких.

Если она говорила ему, что сама жизнь в лучшем случае хрупка, он тоже это знал; он был копом.

«Там посмотрим», - согласился он.

«Я здесь что, какая-то преступница?» - спросила Эйприл.

«Просто ответь на вопрос», - обозначила Тедди.

«Папа? Нужен ли мне здесь адвокат?»

Хорошая уловка, подумал Карелла. Обратить невинную улыбку и широко раскрытые глаза на старого доброго папу - всегда срабатывало раньше, должно сработать и сейчас. Мистер и миссис Америка за завтраком со своими милыми тринадцатилетними среднестатистическими американскими близнецами - за исключением того, что одна из них, возможно, курила травку в свой тринадцатый день рождения.

«Ответь на вопрос своей матери», - сказал он.

«Я забыла вопрос», - сказала Эйприл и одобрительно улыбнулась Марку. Марк продолжал закидывать в рот «чириос» (бренд хлопьев, в США и Канаде, состоящий из измельчённого овса в форме сплошного тора – примечание переводчика).

«Ты курила травку на вечеринке у Лоррейн?» - жестикулировала Тедди.

«П-а-а-а-па, мне правда нужно отвечать на этот вопрос?»

Карелла уже бывал в таких ситуациях. Слишком много раз. Во время допросов многих преступников, проведённых в одной и той же грязной комнате. Но это был его собственный стол для завтрака, яркое солнечное утро в конце июня, и его собственная дочь пыталась уклониться от ответов. Но он уже знал ответы. Ему всё это было знакомо.

«Все немного курят травку», - сказала Эйприл.

Неправильный ответ.

«Эйприл», - сказал Карелла, - «ответь на вопрос своей матери.»

Эйприл вздохнула тяжело, проникновенно, закатив глаза.

«Да», - сказала она, - «я сделала несколько затяжек...»

«Затяжек», подумал он.

«...с косяка, понятно?»

«Косяк», подумал он.

«Разве это так важно?» - спросила Эйприл.

«Да», - обозначила Тедди.

«Мне очень жаль, но...»

«Это очень важно.»

«Только если вы так...»

«В нашей семье это большое дело.»

«Ты наказана», - сказал Карелла.

«Да ладно, папа! Каждый ребёнок в мире...»

«Не мои дети», - сказал он.

«Я поговорю с матерью Лоррейн», - обозначила Тедди.

«Ты опозоришь меня до смерти!»

«Хорошо. Смущайся.»

«Кроме того, она не поймёт, что ты говоришь. Она не знает язык жестов. Оставь это, ладно, мам? Не превращай это в чёртово федеральное дело!»

Он никогда в жизни не бил своих детей, и сейчас не стал бить Эйприл, хотя у него было сильное искушение. Вместо этого он очень спокойно сказал: «Это не комната в участке, следи за языком. Ты наказана до дальнейшего уведомления.»

«Приближается четвёртое июля! Будет большая вечеринка в...»

«Ты её пропустишь.»

«Что скажу Лоррейн? Господи Иисусе!»

«Мы с мамой поговорим с её мамой...»

«Нет, не делайте этого!»

«...и объясним, что происходит.»

«Обещайте, что не будете!»

«Мы сделаем это, Эйприл.»

«Она выгонит вас из дома.»

«Нет, если она умна», - сказал Карелла.

«Она не поверит.»

«Мы всё проясним.»

Эйприл бросила салфетку.

«Ладно, будьте осведомителями, вперёд!» - кричала она. «Закопайте меня навечно, посмотрим, будет ли мне до этого дело! Если вы думаете, что это прекратится...»

«Послушай меня!» - Тедди вздохнула, внезапно встала и указала пальцем на свою дочь. «Это конец всему, ты поняла? Ты больше никогда не подойдёшь к этому дерьму!»

Эйприл впервые видела такой огонь в глазах матери, впервые слышала, как она произносит слово «дерьмо». Она на мгновение понадеялась, что отец передумает, придёт наконец ей на помощь, думала, что хотя бы брат-близнец скажет хоть слово в её защиту. Но нет, осуждение за этим столом было единым и решительным. Никто из присутствующих не собирался ей помогать. Ей вдруг стало стыдно за себя.

Однако она не сказала, что сожалеет.

«Похоже, лето будет долгим», - сказала она, поднялась и, отвернувшись, пошла в свою комнату.

Когда они были маленькими, если одного из них ругали, второй близнец разражался слезами.

Марк не стал плакать.

«Ты в порядке?» - спросил Карелла.

«Я чувствую себя крысой.»

«Нет», - сказал Карелла.

«Потому что, знаешь, она в каком-то смысле права. Все дети курят травку.»

«Неправда», - сказал Карелла.

Марк посмотрел на него.

Затем он просто кивнул и вернулся к своим «чириос».

Карелла надеялся, что ему удалось справиться.

Клинг до сих пор не позвонил ни одной из них.

К десяти тридцати утра того вторника он поспал два часа, сварил себе чашку кофе, побродил по квартире минут десять и всё ещё не знал, что планирует делать.

Как оказалось, ему вообще ничего не нужно было делать.

Две последние женщины в его жизни уже приняли свои собственные решения.

Первой позвонила Сэди Харрис.

«Привет, Берт», - сказала она.

«Сэди?» - сказал он. «Привет. Я хотел тебе позвонить.»

«Вообще-то я рада, что ты этого не сделал», - сказала она. «Ты был прав, Берт.»

«Я?»

«Я не библиотекарь.»

«Чем же ты занимаешься?»

«Я проститутка, Берт, ты был прав.»

«Если ты шутишь...»

«Нет, нет, крест на сердце. Я лгала обо всём, кроме своего имени, Берт. Тебе повезло, потому что ты такой милый, будь благодарен. Но, учитывая обстоятельства... я чёрная, ты белый... я шлюха, ты коп... я Джейн, ты Тарзан... Я не думаю, что нам стоит видеться снова.»

«Ну, я не уверен.»

«Да, Берт. Слишком рискованно, эмоционально, да и во всех остальных отношениях. Так что... удачной недели, будь осторожен на работе и больше не подбирай незнакомых девушек в барах. Кстати, и обо мне не надо беспокоиться. До свидания, Берт», - сказала она и повесила трубку.

Шэрин позвонила через пять минут.

«Надеюсь, я не разбудила тебя, Берт», - сказала она.

«Нет, я не спал. На самом деле, я как раз собирался...»

«Я много думала об этом», - сказала она без предисловий. «Я знаю, что ты считаешь это простым недоразумением, Берт, но я думаю, что это выходит далеко за рамки. Я думаю, что это касается самой сути наших отношений. Ты следил за мной, потому что не доверял мне, Берт...»

«Я ошибался, я признаю это. Я сожалею о том, что я...»

«Дело не в том, что ты ошибся, Берт, мы оба знаем, что ты ошибся. Дело в том, что ты просто не доверял мне. А не доверял ты мне потому, что я чёрная.»

«Нет.»

«Да. Вот что я думаю, и вот что я не могу забыть, Берт. Ты не доверял мне, потому что я чёрная. Вот что здесь не так. Может, и в Америке тоже, но мне плевать на Америку. Меня волнует только то, как это отразится на мне лично. Я знаю, что не смогу жить с этим, Берт.»

Телефон замолчал.

«Ты помнишь, что мы говорили после первого занятия любовью, Берт?»

«Да, я помню.»

«Я сказала: «Давайте попробуем...».»

«И я сказал: «Давай».»

«Берт», - сказала она, и голос её сорвался. «Нет», - сказала она и повесила трубку.