Хитрости

Глава IV

В этом городе было около 4000 маникюрных салонов, разбросанных по всему городу, большинство из них располагались в небольших скромных помещениях с люминесцентным освещением в многоэтажных домах, некоторые были более роскошными, с люстрами, скульптурными вазами, диванами с шёлковой вышивкой и даже витражами. В этих салонах была занята десятая часть корейского населения города - около 50 000 человек, в основном женщины. Трудолюбивая женщина могла заработать до ста долларов в день плюс чаевые, делая маникюр, педикюр или - в более изысканных заведениях - процедуры с зелёным чаем, азиатский массаж стоп или наращивание ногтей с росписью. Более того, вместо того чтобы целый день стоять на ногах в «Dunkin' Donuts» (американская международная сеть кофеен с пончиками – примечание переводчика) или на фабрике, девушка могла сидеть, пока работала в одном из этих маникюрных салонов. Это, конечно, лучше, чем мотаться по рисовому полю.

У женщины, владевшей и управлявшей салоном «Ногти в цветении лотоса», была своя история превращения из нищенства в богатство, и она ничуть не отказывалась её рассказывать. Дженни Чо - так её звали в Америке - рассказала детективам, что открыла свой первый салон пятнадцать лет назад, вложив в него 30 000 долларов, после десятинедельных курсов, на которых она получила лицензию мастера маникюра. До этого она сама стригла, подпиливала и полировала ногти у себя дома...

«У кореянок очень крепкие ногти», - сказала она им. «Не нужен маникюрный салон. Мы сами себе делаем.»

...и теперь она управляла шестью маникюрными салонами, разбросанными по всему городу, в названиях которых было слово «цветение». Йон было её корейским именем (корейское имя состоит из фамилии и следующего после неё личного имени, в большинстве случаев фамилия состоит из одного слога, а имя из двух слогов – примечание переводчика), до того, как она сменила его на Дженни. Оно означало «цветение лотоса».

Детективы вежливо слушали.

В ту среду в десять утра повсюду были женщины, которые сидели в этих высоких креслах с чёрной кожаной обивкой, опускали ноги в ванночки с водой, красили или сушили ногти, читали журналы. Одна из женщин, опустившая ноги в ванну, сидела с юбкой, задравшейся почти до самого Сеула. Паркеру не хотелось на это смотреть.

«Кого вы ищете?» - спросила Дженни.

«Знаете женщину по имени Алисия Хендрикс?» - сказал Паркер.

««Бьюти плюс»?»

««Глянцевые ногти»?»

«Конечно», - сказала Дженни. «Она постоянно сюда приходит. Милая девушка. Она в порядке?»

«Она мертва», - сказал Паркер.

Взгляд Дженни тут же изменился. Совсем чуть-чуть, едва ощутимо, как если бы изменился свет, настолько это было незаметно. Но оба эти мужчины были детективами, и именно поэтому они находились здесь лично, а не на другом конце телефона. Они оба увидели слабый проблеск узнавания; оба поняли, что, возможно, уже близки к чему-то.

Дженни не была дурой.

Она поймала их на не высказанных словах.

В их глазах читалось понимание того, что они видели в ее глазах.

«Мне очень жаль это слышать», - сказала она и наклонила голову.

Они позволили ей пережить момент скорби, подлинной или иной.

«Когда вы видели её в последний раз?» - спросил Паркер.

«Две-три недели назад. Она пришла с новой линией. Что с ней случилось?»

Звучит искренне обеспокоенно.

«Кто-то застрелил её.»

«Почему?»

«Самим интересно», - решил Паркер.

«Как долго вы её знаете?» - спросил Дженеро.

«О, может быть, два года. Три?»

«Вы знали, что она принимает наркотики?»

Прямолинейно. Алисия была обозначена, как шпана или какая-нибудь зависимая наркоманка, но какого чёрта. Это, конечно, привлекло внимание Дженни Чо.

Это слово молниеносно промелькнуло в её карих глазах. Она знала, что Алисия принимала наркотики. Баловалась. Экспериментировала. Неважно. Но она знала. И сейчас она не хотела в этом участвовать. В её глазах плескалась тревога, они чувствовали, как она отходит от самого слова. Наркотики. Она отшатнулась от этого знания.

Но она была умна.

«Да, но не так много», - сказала она. «Немного травки, понимаете?»

«Угу», - сказал Паркер.

«Есть идеи, где она брала?» - спросил Дженеро.

«Если вы пройдётесь по Бульвару Эндрюс, вы купите травку в любом месте. На всех окрестных улицах, в любом месте.»

«Угу», - повторил Паркер.

«И другие наркотики тоже», - сказала Дженни. «Всякое тяжёлое дерьмо.»

«Думаете, она могла увлекаться чем-то более тяжёлым?»

«Нет», - сказала Дженни. «Нет, нет. Она хорошая девочка. Просто время от времени потягивала травку. Для расслабления.»

Детективы ничего не сказали.

«Время от времени и я покуриваю немного травки», - сказала Дженни.

Они по-прежнему ничего не говорили.

«Почему? Думаете, из-за этого кто-то мог в неё выстрелить?» - сказала Дженни.

«Может быть», - сказал Паркер и пожал плечами.

«О чём вы думаете?» - спросил Дженеро.

«Мне так жаль, что она умерла», - сказала Дженни.

«Расскажите мне о себе», - сказала Реджи.

Верхняя часть «Ягуара» была опущена, и они беззвучно ехали по просёлочным дорогам, её рыжие волосы развевались на ветру. Он купил в магазине «Гуччи» (итальянский дом моды, производитель одежды, парфюмерии и галантереи – примечание переводчика) кепку с надписью «мотор», которая обошлась ему в четыреста долларов, кожа цвета загара была мягкой, как попка младенца. Он носил её надвинутой на один глаз. Не хватало только очков, чтобы он стал похож на какого-нибудь итальянского плейбоя.

«Что ты хочешь узнать?» - спросил он.

На ней была белая футболка и зелёное мини. Она сняла плоские босоножки и откинулась на спинку сиденья, согнув колени и уперев ступни в бардачок. Радио было настроено на лёгкую радиостанцию, а громкость увеличена, чтобы бороться с порывами ветра в машине. День был прекрасный, а она - прекрасной девушкой. Он почти забыл, что она проститутка.

«Ну, например», - сказала она, - «какой работой вы занимаетесь?»

«Я на пенсии», - сказал он.

«Какую работу вы выполняли?»

«Я занимался продажами.»

«Когда это было?»

«Я недавно ушёл с работы.»

«Почему?»

«Устал от этого.»

Реджи кивнула, откинула волосы с глаз.

«Так чем вы занимаетесь с тех пор?»

«Бездельем.»

«Как долго?»

«Последние несколько месяцев.»

«Вы можете себе это позволить?»

«О да.»

«Наверное», - сказала она и, хихикнув, широко распахнула руки навстречу машине. Из динамиков сочилась музыка, кружась вокруг них.

«Сколько вам лет?» - спросила она.

«Пятьдесят шесть», - сказал он.

«Бинго, без колебаний.»

«Это нормально?»

«Да, мне это нравится. Это называется быть честным.»

«Или безрассудным.»

«Пятьдесят шесть. Вы выглядите моложе. Наверное, из-за лысой головы. Как долго вы носите её в таком виде?»

«Последние несколько месяцев.»

«Мне нравится. Очень модно.»

«Спасибо.»

«Вам нужно купить серьгу.»

«Ты думаешь?»

«Для левого уха. В правом - сигнал для педиков.»

«Я этого не знал.»

«Конечно.»

Музыка кружилась вокруг машины и исчезала позади них.

«Мне это нравится», - сказала она.

«Я рад.»

«Я должна вам платить», - сказала она и тут же добавила: «Только не вздумайте!».

Они оба разразились хохотом.

Хантсвилл, штат Техас, находится примерно в 70 милях к северу от Хьюстона и в 170 милях к югу от Далласа и Форт-Уэрта. Не зря его называют «тюремным городом» Техаса: в Хантсвилле восемь тюрем, в которых содержатся около 15 000 заключённых. Это означает, что каждый третий или четвёртый житель города - заключённый. Кроме того, Департамент уголовного правосудия Техаса - крупнейший работодатель города; только два процента жителей Хантсвилла не имеют работы.

Тюремные записи округа Уокер показывают, что Элвин Рэндольф Далтон был освобождён условно-досрочно почти двадцать лет назад, а затем получил разрешение на переезд за пределы штата. Записи об условно-досрочном освобождении здесь, в этом городе, свидетельствовали о его прилежном посещении. Он полностью оплатил свой долг перед обществом и теперь был волен идти, куда пожелает, и делать всё, что пожелает, в рамках закона. Но его местонахождение оставалось загадкой, пока они не проверили телефонные справочники и не нашли объявление об Э. Р. Далтоне на бульваре Инвернесс в Маджесте.

Телефонный звонок подтвердил, что это именно тот человек, который им нужен.

Паркер велел ему подождать их там.

Далтон спросил: «К чему это?»

То же самое, о чём спрашивал Хендрикс в Каслвью.

«Подождите нас там», - сказал Паркер.

В тюремных документах округа Уокер возраст Далтона указан как пятьдесят семь лет. Удивительно подтянутый, с тюремными татуировками на выпуклых мышцах, полностью лысый и с серьгой в правом ухе, он встретил их в чёрной майке и чёрных джинсах, босиком, и сразу сказал, что среда - его выходной. Он водил лимузин для компании «Интерсити Транспорт», в основном встречал и провожал пассажиров в аэропорту, но иногда ездил в казино на севере штата или за рекой.

«Так в чём дело?» - спросил он.

«Вашу жену убили», - сказал Дженеро.

«У меня нет жены», - сказал Далтон.

«Вашу бывшую жену. Алисию Хендрикс.»

«Да. Была такая. Это очень плохо. А при чём тут я? Я не видел её пятнадцать лет, должно быть.»

«Потеряли её след, да?»

Далтон посмотрел на них.

«К чему это?» - снова спросил он.

«Обычное дело», - сказал Дженеро.

«Чушь собачья», - сказал Далтон. «Вы, парни, получаете мёртвую женщину, чей бывший отсидел срок, и все сразу же навострили уши. Что ж, парни, я чист уже почти двадцать лет, работаю по найму, уважаемый гражданин этого честного города. Я бы не узнал Алисию, если бы споткнулся о неё, живую или мёртвую. Вы лаете не на то дерево.»

«Как давно вы носите лысую голову?» - спросил Паркер.

«К чему вопрос? Какой-то лысый парень грохнул её?»

«Как долго?»

«Мои волосы начали выпадать от волнения. До того, как меня поймали, я жил в Ди-Тауне, носил длинные волосы, как хиппи. И вдруг я белый мужчина-заключённый с лысой головой, на меня повесили расистский ярлык и сделали мою жизнь несчастной.»

«Когда вы в последний раз видели Алисию?»

«Ух ты. Мы говорим о пятнадцати годах, когда мы развелись. Мы говорим о том, что Джонни Карсон ушел из шоу «Сегодня вечером». Мы говорим о вторжении в Кувейт. Мы говорим о первой войне в Персидском заливе. Мы говорим о древней истории, чувак!»

«Она тогда принимала наркотики?»

«Кто сказал, что она когда-нибудь принимала наркотики?»

«За это вас и посадили, да? За продажу наркотиков в нарушение законодательства.»

«Я усвоил урок.»

«Она принимала наркотики?»

«Ничего серьёзного.»

«Ничего серьёзного, например?»

«Маленький косячок время от времени.»

«А вы?»

«То же самое. Марихуана никогда никому не вредила.»

«Правда?»

«Марихуана - самый часто употребляемый нелегальный наркотик в США.»

«Расскажите нам обо всём, профессор.»

«Более восьмидесяти трёх миллионов американцев старше двенадцати лет хотя бы раз пробовали марихуану.»

«Включая Алисию, да?»

«Такое дело.»

«Она когда-нибудь переходила к более тяжёлым вещам?»

«Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, пока мы были женаты.»

«Может после того, как вы разошлись?» - сказал Дженеро. «Вы уверены, что она никогда не пробовала?»

«Это вопрос с подвохом, Шерлок? Я же сказал, что не видел её после развода. Почему? Думаете, её грохнул какой-то дилер?»

«Мы знаем, что она была в плохой компании.»

«Не при мне.»

«В ваш брак вы только и делали, что время от времени зажигали косяки, верно?»

«Это не всё, что мы делали.»

«Просто парочка счастливых болванов...»

«Не принижайте этот брак», - предупредил Далтон. «Во многих отношениях он был удачным.»

«А в каких отношениях он был неудачным?»

«Почему вы развелись?»

Далтон колебался.

«И что?» - сказал Паркер.

«Она бегала вокруг меня.»

«Но ведь это была неплохая компания, верно?»

«Это была компания, которую она выбрала. Но это не значит, что я должен был согласиться с ней.»

«Где вы были в прошлую пятницу около восьми часов вечера, Эл?»

«Вот так», - сказал Далтон.

«Давайте послушаем.»

«Я ехал на фургоне в индейское казино на севере штата.»

«Мы полагаем, что у вас есть свидетели...»

«Их шестеро. Все - крупные игроки. Проверьте это.»

Официанту хватило благородства не спрашивать документы у Реджи. Но потом он всё испортил, сказав: «Полагаю, вашей дочери есть двадцать один год.»

«Да», - сказал Чарльз.

Официант кивнул и удалился.

«Вас это беспокоит?» - спросила она.

«Немного.»

«Когда он вернётся, я поцелую вас в губы.»

«Не обязательно.»

«Вы понимаете, что в Ираке гибнут парни, которые не могут заказать выпивку в этом штате?»

«Так было и в моём отрочестве. Мы всё время ссорились из-за этого. Быть в армии, но не иметь права заказывать выпивку.»

«Что это была за война?»

«Вьетнам.»

«Вы участвовали в той войне?»

«О да.»

«Ух ты», - сказала она. «Кажется, это было так давно.»

«Для меня тоже.»

«Вы отсюда родом? Я не имею в виду «отсюда», из этого штата, я имею в виду город», - и, качнув головой, указала направление.

«Да.»

«Я родилась и выросла в Денвере», - сказала она.

«Я всегда хотел побывать на Западе.»

«Может быть, мы как-нибудь съездим туда вместе», - сказала она.

«Ну... может быть. Да.»

«Разве вы не хотите?»

«Вот и всё», - сказал официант и поставил на стол их напитки. Хотите ли вы, ребята, услышать о специальных блюдах сейчас или сначала насладитесь напитками?

«Дайте нам несколько минут», - сказал он.

«Не торопитесь», - сказал официант и снова ушёл.

«Так вы служили в армии, да?»

«Да.»

«Участвовали в каких-нибудь боевых действиях?»

«Да.»

«Когда вы демобилизовались?»

«В 1970 году.»

«Я ещё даже не родилась!»

«Ш-ш-ш, он тебя услышит.»

«Пошёл он», - сказала она. «Думаю, я поцелую тебя в губы.»

Она протянула руки через стол, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала его с открытым ртом и языком.

Все салоны Дженни Чо имели в своём названии слово «цветение». «Цветение сливы» - куда сейчас направлялись детективы, «Цветение пиона», «Цветение груши», «Цветение вишни», «Цветение абрикоса» и одноимённое флагманское заведение, которым управляла сама Дженни, «Цветение лотоса». Проще было бы позвонить в каждое из этих заведений и задать вопросы об Алисии Хендрикс. Но Дженеро и Паркер всё ещё расследовали версию, связанную с наркотиками, и пытались выяснить, может ли их поставщик - если таковой действительно существует - быть кем-то, кого она встречала в одном из обыденных заведений, входящих в её расписание. Кроме того, по телефону невозможно оценить реакцию, поэтому и была продумана работа на ногах. Вот почему требовалось так много времени, чтобы отследить историю человека. В полиции у каждого была своя история. Была ли в истории Алисии увлечение дурью? Выяснение обстоятельств дела часто помогало раскрыть преступление.

Первое, что сказал Паркеру менеджер салона «Цветение сливы», было: «Педикюр - дополнительно десять долларов.»

Он указал на ботинки Паркера.

Едва оба детектива переступили порог магазина, как парень сказал Паркеру, что это стоит дополнительно десять долларов. Он посмотрел на свои ноги.

«Я не хочу педикюр», - сказал он.

«Маникюр по той же цене», - сказал менеджер. «Педикюр десять долларов дополнительно.»

«Я также не хочу и маникюр», - сказала Паркер. «Почему за педикюр нужно доплачивать десять долларов?» Его так и подмывало пристукнуть этого лысого болвана за завышение цен или что-то в этом роде.

«Вы мужик», - сказал менеджер. «Большие ноги.»

«Зато вы экономите на лаке для ногтей», - сказал Паркер.

«Большие ноги», - настаивал менеджер, качая головой. «Дополнительно десять долларов.»

«Это сексизм», - сказал Дженеро.

«Именно так», - сказал Паркер. «Если бы это была мужская парикмахерская, а вы взяли с женщины десять долларов за педикюр, она бы впала в феминизм. Я прав, дамы?» - спросил он, обращаясь к посетительницам салона, надеясь на женскую поддержку.

«Так точно, брат», - крикнула одна из женщин и подняла в воздух сжатый кулак. Остальные продолжали читать свои журналы.

«Мне хочется сделать педикюр просто ради этого», - сказал Паркер. «Пусть это будет пробный вариант.»

«Конечно», - согласился менеджер. «Но дополнительно десять долларов.»

«Вы здесь главный?» - спросил Дженеро и показал свой полицейский щиток.

«Во дела, к чему это?» - спросил менеджер.

«Мы расследуем убийство», - сказал Паркер, сделав акцент на слове «убийство». Он решил напугать до смерти эту корейскую деревенщину. Десять долларов за грёбаный педикюр! «Вам о чём-нибудь говорит имя Алисии Хендрикс?»

Менеджер безучастно смотрел на него.

Но сейчас он был напуган. Страх прятался в его глазах. И, разумеется, из-за расследования убийства.

«Работала на «Бьюти Плюс»», - сказал Дженеро.

«На «Глянцевые ногти»», - сказал Паркер.

«Она должна была приходить сюда, чтобы продавать лак для ногтей, жидкость для удаления кутикулы (эпителиальная плёнка на краю ногтевого валика, который окружает ногтевую пластинку в нижней части ногтя, в районе ногтевой луночки, выполняет защитную роль – примечание переводчика), средство для укрепления ногтей, все эти сопутствующие товары. Как торговый представитель.»

«Звонила?»

Менеджер покачал головой.

«Мы пытаемся выяснить её историю.»

«Выясняем, кто мог желать её смерти.»

«Помните её?»

Продолжает трясти своей маленькой лысой головой. Глаза расширены от испуга. Ну, из-за убийства.

«У вас здесь нет никаких проблем», - заверил его Дженеро. «Это просто уточнение биографии.»

«Алисия Хендрикс», - сказал Паркер.

«Не знакома», - сказал менеджер, покачав головой. «Нет. Здесь работают только кореянки.»

В машине по дороге в салон «Цветение груши» Паркер спросил: «Кто сказал, что она там работает? Кто-нибудь сказал ему, что она там работает?»

«Нет, мы сказали ему, что она торговый представитель.»

«А кто сказал, что она не кореянка?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Кто-нибудь говорил, что Алисия Хендрикс не кореянка?»

«Ну, нет, но имя...»

«Они все носят американские имена. Если вы спросите кореянок, как их зовут, они вам скажут Мэри, Терри, Келли, Кэти или ещё что-нибудь. Так почему Алисия не может быть кореянкой?»

«Ну, Хендрикс. Это не звучит по-корейски.»

«Она может быть замужем за американцем. Хорошая корейская девушка замужем за американцем, почему бы и нет? Я к тому, что почему этот лысый придурок решил, что она не кореянка? Десять дополнительных долларов, ты можешь себе это представить?»

«Ты думаешь, он знал её, так?»

«Я понятия не имею, знал он её или не знал. Конечно, он её знал! Она постоянно ходит туда продавать свой лак для ногтей, она постоянный контрагент, как «Clairol» (американское подразделение компании «Wella» по производству средств личной гигиены, специализирующееся на окрашивании и уходе за волосами, компания основано в 1931 году – примечание переводчика) или «Revlon» (американский производитель косметической продукции, компания основана в 1932 году – примечание переводчика), и вдруг он никогда о ней не слышал! Говорит нам, что все девушки там кореянки, хотя никто не говорил, что она не кореянка!»

«Думаешь, он что-то скрывает?»

«Лучше бы ему этого не делать», - сказал Паркер.

Поскольку она не могла одновременно вести машину и жестикулировать, Тедди остановила машину в придорожном «Старбаксе» (американская компания по продаже кофе и одноимённая сеть кофеен – примечание переводчика) и поговорила с дочерью за латте. Это было после балетного урока Эйприл в среду днём; она была потной и липкой и не ожидала сюрпризов.

«Кто тебе это сказал?» - сразу же спросила она.

«Марк», - обозначила Тедди.

«Я убью его!»

«Нет, ты никого не убьёшь. Он поступил правильно.»

Они сидели почти коленом к колену на переднем сиденье, мать и дочь, лицом друг к другу, похожие друг на друга.

Тедди держал латте в подстаканнике, Эйприл - в правой руке.

«Почему ты сама мне не сказала?» - спросила Тедди.

Эйприл ничего не ответила.

«Эйприл?»

«Я не могла никому рассказать, мама. В этом-то всё и дело. Ни тебе, ни даже Марку. Представляю, какова была бы реакция отца, если бы я вскользь упомянула, что Лоррейн Пирс украла из местной аптеки пятидолларовый флакон красного лака «Revlon Crayon № 34»! Сам мистер Мораль? Наденьте наручники!»

«Он бы ничего такого не сделал! И ты это знаешь!»

«Ну, я не была уверена. Другое дело... Лоррейн - моя самая лучшая подруга на свете. Мы сидим вместе на каждом уроке в школе, проводим вместе всё свободное время, делаем что-то вместе, говорим о чём-то вместе, секретничаем... мы же единомышленницы, понимаешь? Это было похоже на что-то типа: забудь о мелкой ерунде, Эйп, что такое маленький флакончик лака для ногтей между друзьями?»

Тедди ничего не сказала о её выражениях.

Или что кто-то называет её дочь пособницей.

«Это было очень трудно, мама», - сказала Эйприл. «Правда.»

«Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала», - обозначила Тедди.

«Мам, пожалуйста, не проси меня прекратить встречаться с Лоррейн.»

«Нет, я не буду этого делать. Но если что-то подобное повторится...»

«Я обещаю», - сказала Эйприл.

«Ты сразу же расскажешь об этом своему отцу или мне.»

«Да, я обещаю», - сказала Эйприл.

Без сомнения, были телефонные звонки. Если реакция в «Цветущей сливе» была всего лишь предвестником, то реакция в «Цветущей груше», а затем в «Цветущем абрикосе» ясно указывала на то, что никто не собирается рассказывать им ничего особенного об Алисии Хендрикс.

Это было не совсем «Никто ничего не знает», как в районе Восемьдесят седьмого участка, или даже в Вашингтоне, округ Колумбия, если уж на то пошло; менеджеры салонов «Цветений» не могли отрицать существование женщины, которая регулярно посещала их, чтобы рекламировать и продавать линию средств по уходу за ногтями «Бьюти плюс». Вместо этого все они кивали, кланялись и улыбались на восточный манер: о да, мы знаем Алисию, о да, она очень милая девушка, часто приходила сюда, мы покупали у неё много лаков для ногтей, о, она умерла? Очень жаль слышать. Милая девушка.

Но после упоминания о наркотиках...

Подкрепив версию после вчерашнего задержания Ла-Пальи, они продолжали придерживаться мнения, что это связано с наркотиками...

...лица тут же меркнут.

Для всех них наркота была новостью.

Кроме Дженни Чо, конечно, которая призналась, что Алисия пробовала «немного травки, понимаете?».

Но это было раньше, а сейчас уже все извещены, и линия поведения изменилась.

Употребление наркотиков?

Алисия?

Нет, нет. Улыбки. Поклоны. Дамы повсюду делали удивлённые глаза при упоминании детективами наркотиков. Все эти милые городские дамы с гладкими ногами и юбками, задравшимися на бёдрах, слышат о слове «наркотики» так, словно это не публичное заведение, где можно сделать эпиляцию бикини, а какой-то уличный уголок возле детской площадки. Куда катится этот мир?

Мир заходил в тупик.

Пока они не посетили заведение под названием «Цветение вишни».

Едва переступив порог, они поняли, что не должны находиться здесь и наблюдать за происходящим. В воздухе стоял тихий электрический гул, указывающий на то, что здесь происходит что-то незаконное. Глаза мигали. Люди были застигнуты врасплох, хотя, казалось бы, речь шла всего лишь о невинном маникюре и педикюре. Они одновременно продемонстрировали полицейские щитки и направились в заднюю часть магазина, а менеджер помчалась за ними, размахивая руками, крича, что идёт эпиляция, а затем резко развернулась и побежала к входу в магазин, когда увидела, что они собираются открыть одну из двух закрытых дверей в узком проходе.

Дженеро побежал за ней.

Паркер распахнул дверь.

Невысокий азиат сидел за небольшим столиком, на котором лежал, судя по всему, килограммовый пакет кокаина (наркотик, вызывающий психологическую зависимость, при употреблении появляются отрицательные клинические эффекты, включающие нарушения сна, памяти и внимания, утомляемость, потерю веса, аритмию, стенокардию, депрессию и склонность к суициду, навязчивые идеи и галлюцинации, возможны церебральный инсульт и инфаркт миокарда – примечание переводчика).

Как говорится, детективы только что вступили в дерьмо.

По дороге в город он рассказал ей о вариантах проведения этого вечера.

«Мне нужно выполнить одно поручение», - сказал он. «Мы можем поужинать до или после, выбирай сама.

«Что за поручение?»

«Кое-кого должен повидать.»

«Я ещё не голодна, а ты?»

«Нет.»

«Так почему бы нам не устроить поздний ужин?»

«Хорошо. Ты можешь подождать меня в отеле.»

«Во сколько ты уезжаешь?»

«Около семи.»

«Я немного вздремну.»

«Хорошо», - сказал он.

«Во сколько ты вернёшься?»

«Восемь, восемь тридцать.»

«Мы пойдём куда-нибудь?»

«Безусловно. Отмечать.»

«О? Что?»

«Нас», - сказал он.

Дженни Чо сказала им, что Алисия - всего лишь «миу».

Сначала они не поняли, что она имела в виду.

Она пыталась сказать, что никто не стал бы убивать её за незначительную роль в копеечной операции по продаже наркотиков.

«Она только «миу»», - настаивала Дженни.

Наконец они поняли, что она говорит им, что Алисия была «всего лишь мулом» (результат скрещивания осла и кобылы, на сленге: человек, занимающийся контрабандой или доставкой запрещённых веществ, например наркотиков – примечание переводчика). Нет, не так называемым глотателем, который проглатывал наркотики, упакованные в латексные перчатки, чтобы провезти контрабанду через таможню, не таким мулом. И даже не так называемый фарцовщик, который вводил аналогично упакованные наркотики во влагалище или анус с той же целью, простите за каламбур. Обычный мул, обычный курьер, или девушка, в данном случае женщина, потому что ей было уже пятьдесят пять лет, хотя Дженни Чо называла её курьером, «миу», мулом.

Дженни не стала рассказывать им об источнике кокаина, который Алисия доставляла в салоны «Цветений» во время своих регулярных визитов. Дженни знала, что в бизнесе, связанном с торговлей или распространением наркотиков, есть вещи похуже ареста и тюремного заключения. Часто болтливого человека может постигнуть внезапная и безвременная кончина. Но она не думала, что смерть Алисии как-то связана с её деятельностью в качестве курьера. По её словам, она была «всего лишь перекати-полем», доставщицей деликатесов, «миу».»

Сам бизнес был небольшим.

Это были не «Французский связной» (американский детективный триллер 1971 года, сюжет основан на реальных событиях о нью-йоркских детективах из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Эдварда Р. «Эдди» Игана и Сальватора Энтони «Сонни» Гроссо, которые также снимались в фильме – примечание переводчика) и даже не «Связь через пиццерию» (итальянский криминальный фильм 1985 года про деятельность наркоторговцев режиссёра Дамиано Дамиани – примечание переводчика). Это не были миллиарды долларов на героине или кокаине, ввозимых в Соёдиненные Штаты контрабандой, где незаконные доходы отмывались разными способами и через разные страны. Это была просто корейская иммигрантка, женщина, сделавшая себя сама в стране возможностей, предприимчивая женщина, которая увидела способ заработать несколько лишних баксов, переправляя наркотики через свои магазины, что, в конце концов, было безопаснее и удобнее, чем покупать их «на улице, в любом месте».

Арест положил конец её истории успеха.

Но вопрос о том, кто убил Алисию Хендрикс и Макса Соболова, остался открытым.

Фонари в кампусе располагались на расстоянии около двадцати футов друг от друга. Это означало, что под каждым фонарным столбом были лужи света, затем участки полной темноты, а потом снова всплеск света, когда тропинка пробиралась между зданиями и скамейками к тротуару и ночному городу за его пределами.

Кристина Лэнгстон собрала бумаги для выборочного теста, который она проводила на трёхчасовом занятии по поэтам-романтикам, и направилась к выходу из кампуса, соразмеряя шаг с областями темноты и света, словно играя в игру, с объёмистым портфелем, покачивающимся в правой руке. Это была женщина лет шестидесяти, но бодрая, как коза, как она любила говорить, и внимательная к каждому нюансу звуков кампуса. Была середина июня, и цикады, как и студенты, как она подозревала, спаривались за каждой травинкой и на каждой верхушке.

Вдалеке виднелись манящие фонари на Холл-авеню. Там она сядет на скоростной автобус и за шестнадцать минут доберётся до своей квартиры в центре города. Мортимер будет ждать её там: напиток готов, ужин разогревается на кухне. Она отчитается перед ним о проделанной работе, выслушает его рассказы о злоключениях в издательском бизнесе, а потом они поужинают и, возможно, отправятся на прогулку, идя рука об руку по тихим улочкам за пределами их общей квартиры. А позже они вместе...

«Профессор Лэнгстон?»

Она как раз вошла в круг света под одним из фонарных столбов. Вглядываясь в темноту, она спросила: «Кто это?»

«Я», - сказал он. «Чак».

И дважды выстрелил ей в лицо.