Обретение стаи

Глава 13. Новая метла

Октябрь 1995 года, Кедринск, 30 лет

Еще одна потеря. Торик неуклюже нагнулся, зачерпнул пригоршню липкой глинистой земли и высыпал ее в яму, поскорее освобождая место для следующего в погребальной процессии. Земля упала вбок. Отряхнуть руки толком не удалось. Рядом, буквально в полушаге, массивный крест с узенькой крышей для защиты от дождя отмечал могилу дяди Миши. Другим октябрем, восемь лет назад, он умер в Москве, но завещал похоронить себя в родном Кедринске. Скоро и над бабушкой появится такой же крест, и с этого момента брат и сестра окажутся неразлучны, пусть здесь покоится ее тело, а от него привезли лишь пепел.

Бабушка София будто и правда знала все заранее. Последнюю пару лет она болела и почти не вставала, хотя оставалась в полном сознании. А сентябрьской безлунной ночью над Кедринском пронеслась буря. Наутро оказалось, что один из тополей у Двудомика рухнул, а другой наклонился в сторону Гнезда, точно, умирая, все еще пытался достать его длинными ветками. Тете Тане пришлось вызывать на подмогу бригаду рабочих, чтобы справиться с огромными деревьями. Буквально через месяц не стало и бабушки. «С ним уйду и я…»

Дом опустел: тетя осталась одна, гости почти не приезжали. Разве что изредка заходила вдова Андрея, но они с тетей не слишком ладили. Изменился и сам Кедринск. У мощеной дороги по прозвищу Копейка построили длинное и нелепое кафе, надеясь, что кто-то будет туда ходить. И первое время действительно ходили, просто посмотреть, что это за диковина, но потом время подмяло его под себя. Казалось, уголек жизни в Кедринске еще тлел, но разруха и запустение кругом ширились, грозя погасить его навсегда.

На поминках, когда гости уже утомились есть и говорить, неожиданно встала тетя Азалия.

— Мы тут… — невнятно начала она, нервно дернула рукой, словно отгоняя невидимых демонов, прочистила горло и собралась с духом. — Мы нашли мамин дневник, целую тетрадку. Там в основном стихи, много рисунков и засушенных цветов. Но есть и записи. Хочу зачитать вам самую последнюю.

«…Я так и не успела составить полный список. Перечитывала стихи. Вспоминала людей… Сумерки. Вон уже идет моя команда, а столько еще всего недописано, недодумано…»

— Татьян, это нас она называла командой. Я помню тот день: мы идем с речки, а она что-то записывает в тетрадь. Как жаль, что мы больше не увидимся.

И в этот миг Торик остро осознал, что у него больше нет ни одной бабушки. Завял последний цветок «уходящего поколения». Да и Кедринск напрочь выпал из взрослой жизни Торика, оставшись светлым детским воспоминанием.

Он привычно заглянул в Зашкафье, ощутив его теперь крохотным — не развернуться. Впрочем, шкаф стоял на том же месте, по-прежнему полный манящих книг. Торик потянулся и взял одну наугад с бабушкиной полки — «Сад непрерывного цветения». Машинально перелистнул несколько страниц. По комнате закружилась бабочка, на секунду показавшаяся живой. Но нет, засушенная, видимо, пряталась между страниц книги. «В этом она вся», — сказал бы дядя Миша…

Торика накрыло воспоминание — о цветах, травах и бабочках, которые во множестве оставляла в книгах бабушка. И вовсе не оттого, что не ценила книги или отдельных авторов. Просто эти неброские и когда-то живые сущности представлялись ей не менее ценными, чем многократно прочитанные страницы. Они напоминали ей о былом, о лете. А Торику сейчас напомнили о временах, когда бабушка еще была жива. Поскольку теперь и она сама осталась лишь бабочкой, бережно засушенной Судьбой меж страниц книги ее долгой жизни…

Прежде чем окончательно уехать, он навестил Двудомик. Мрак и запустение. Полки-кровати стояли пыльные, наискось брошен поддон, где сушили яблоки. Книги и журналы с полок исчезли, теперь их место заняли невнятные тряпки. Закрыв дверь, Торик вздохнул: без хозяев Двудомик умер, превратился в заброшенный сарай.

Попрощавшись с тетей Таней, Торик ушел. Пусть автобус увезет его поскорее из этого грустного места в привычную городскую жизнь.

* * *

Декабрь 1995 года, Город, 30 лет

Внезапно зазвонил телефон. Торик схватил трубку, быстро что-то ответил и объявил:

— Копейкина велела через пять минут собраться для важного сообщения.

Главная новость была простой: фирма взяла в штат нового руководителя. Свежеиспеченный коммерческий директор Сигизмунд Алиевич Купфервассер оказался высоким мужчиной средних лет довольно плотного сложения. Черные очки с болезненным блеском, чернокудрая шевелюра и пышные усы сразу делали его похожим то ли на таракана-переростка, то ли на комедийного шпиона. Сложная фамилия запоминалась с трудом, поэтому довольно скоро все, и даже Копейкина, за глаза называли его просто Вассером.

Заканчивая собрание, Копейкина наказала всем «выполнять распоряжения нового руководителя и слушать его беспрекословно, как мать родную, то есть меня». Все сдержанно похихикали и разошлись.

* * *

Февраль 1996 года, Город, 30 лет

Давняя мечта сбылась до уныния буднично. Позвонил Влад и сказал, что Торику привезли заказ — материнскую плату и винчестер. Модели они выбирали вместе и очень придирчиво. Неужели! Ради такого случая Торик на полдня отпросился с работы и умчался получать покупку. И, пока вез на троллейбусе заветный пакет домой, душа безмолвно пела глупую песню из детства: «И неясно прохожим в этот день непогожий, почему я веселый такой». Так и было — никто вокруг и представить не мог, что именно он везет.

Торик разложил все части на диване, достал пару отверток и собрал этот конструктор. Но включить не смог: в суете забыл о двух кабелях — от монитора к видеокарте и от винчестера к материнской плате. И он опять бросился на улицу, ждал троллейбус, не дождался, махнул рукой первой попавшейся легковушке, и вот он снова у Влада.

Тот смотрит на него со своей печальной всепонимающей улыбкой и говорит: «А я все думаю, когда ты явишься за ними». И Торик судорожно отсчитывает рубли, их немного не хватает, потому что расплатился с водителем не глядя, но Влад великодушно позволяет занести позже: знает, что клиент никуда не денется. Снова троллейбус нестерпимо долго тащится до дома. Детские игры во взрослый конструктор. Пуск. Умммм… пи-ип. Благословенный и такой знакомый звук. Работает!

Компьютер без крышки и монитор так и стояли на диване: у Торика не было ни сил, ни желания как-то организовать себе условия для работы. Он метался по комнате, хватая то и это, периодически падал на колени и творил.

Дискетка с ДОСом и Нортоном, сидишник с дистрибутивом «Винды». Мучительно долгое переписывание драйверов… Все! «Винда» поставилась. Можно обживаться. Ура! Торик не мог поверить своему счастью — как давно он мечтал иметь дома собственный компьютер!

Задумчиво огляделся — где же будет жить его новый друг? Торик запустил установку Дельфи, а сам обходил квартиру в поисках подходящего места. Подальше от окон, чтобы не увидели. Штука дорогая и престижная, а народ сейчас шальной… Вот где бы пригодилась «темная комната», как была дома у Семена! Не в туалете же держать компьютер! О, вот оно!

Шкаф подходящих размеров — если убрать все с этих полок, а верхнюю снять, пожалуй, влезет. Выгрести все из шкафа — дело нескольких минут.

Дельфи уже поставился. Эх, как хочется скорее взяться за дело! Горестно вздохнув, Торик с сожалением выгрузил систему, прикрутил крышку и понес компьютер на новое место. Идеально! Чуть высоковато, но это ничего — можно на стул класть подушку, будет в самый раз. Торик закрыл дверцу и придирчиво огляделся — шкаф как шкаф. Открыл — компьютер готов к работе. Ура!

И тут Торик задумался. Он столько лет мечтал о том, что у него будет свой компьютер, а вот о том, что именно он на нем будет делать, представлял слабо. Где-то в глубине души он понимал, что хорошо бы снова приняться за прибор, но там таился туман непонятного — с чего начать, что делать, куда двигаться. Неизбежно подтянулась лень. И Торик малодушно решил, что прибор пока подождет. Пока же он решил заняться программированием музыки. Кое-какие наработки у него уже были. И теперь можно будет развернуться в полную силу.

* * *

Пару раз они с Катей сходили в кино. Здесь «общим знаменателем» оказались комедии. Еще несколько раз ВелиБар переправлял Торику пригласительные на спектакли, и тогда они ходили в театр. Выходя после просмотра спектакля «Гнездо глухаря», который им обоим очень понравился, Катя смеялась и вспоминала яркие реплики: «А плохие бананы я что же, сама кушать буду?».

В этот вечер они пошли к нему и Катя осталась до утра. Все происходило, словно само собой, очень естественно и логично. Оба радовались новому витку отношений, впрочем, не возлагая больших надежд на общее будущее. Им было хорошо, спокойно и надежно вместе. Катя работала в аптеке, поэтому знала о контрацепции все. И это тоже многое упрощало.

Утром, когда Катя собиралась на работу, она просто сказала: «Мне надо будет завести у тебя зубную щетку. Ну и так, пару вещиц. А то вдруг я еще раз к тебе зайду, да?». Оба рассмеялись, но так оно и вышло. Она не стала к нему переезжать всерьез, лишь принесла немного одежды, для которой легко нашлась полка в шкафу. В ванной поселилась вторая зубная щетка — импортная, переливчатая, с непривычно толстой ручкой — и фигурная расческа, похожая на черного ежика. А в остальном жизнь Торика почти не изменилась.

Так они и жили. Встречались раз или два в неделю. Никогда не звонили друг другу на работу. Но не было и эксцессов — никто из них не пропадал на неделю неизвестно куда, не мучил другого ревностью или приступами внезапной хандры. В этом море нестабильной жизни они нашли друг друга.

* * *

Март 1996 года, Город, 30 лет

Вассера взяли в фирму не зря. Он сразу начал действовать. В стране вышел закон о налоговых льготах для предприятий с большим количеством инвалидов. Вассер предложил использовать эту возможность «для экономии бюджета».

Сказано — сделано. Организовали новую маленькую фирму, где должны были работать почти одни инвалиды. Таким компаниям полагались огромные льготы. А значит, через нее можно гнать все крупные платежи, резко снижая налоги и сборы по фирме в целом. Подход «честный вор», когда все понимают, что обманывают, но и законы вроде как соблюдены.

Оставался только один вопрос — а что именно должны делать инвалиды? Понятно, что не мешки грузить, но что? Первую из инвалидов, Галю, отправили к Торику с неопределенным пожеланием «пусть хоть компьютер осваивает что ли».

Галя оказалась невысокой рыжей и веснушчатой девушкой, ответственной и добродушной. Так могла бы выглядеть повзрослевшая Пеппи Длинныйчулок. При этом она сильно хромала, поскольку нога чуть выше колена переходила в протез до самого пола. Работать с компьютерами Гале еще не приходилось, но, к удивлению Торика, набирать тексты она научилась довольно быстро. Дело пошло веселее: теперь нашлось, кому набивать базу, а сам Торик смог сосредоточиться на программах.

Для остальных инвалидов — Нины, Лиды и Тимофея — организовали «Службу копирования», специальную комнату, для которой закупили несколько копировальных аппаратов.

Тимофей искренне верил в Бога, но почему-то считал, что Бог сможет понять его и услышать, только если говорить с Ним по-французски. Для этого пришлось освоить язык, и теперь каждая молитва естественным образом начиналась со слов «О мон дье!».

Нина, очень полная женщина «с широкой душой», как она сама о себе говорила, с трудом выдерживала работу в помещении даже полчаса. Ей постоянно был нужен свежий воздух. А симпатичная и стройная Лида работала очень четко, общалась приветливо, почти ничего не ела, зато потом внезапно пропадала на день, а то и на два. Торик поначалу подумал, что она просто безответственная, но Галя раскрыла ему эту тайну. Оказывается, те дни, когда Лида не выходит на работу, она лежит в больнице на интенсивной терапии, а без этого давно бы уже загнулась.

В общем, Торик понял, что инвалиды в принципе ребята неплохие. Но странностей у них хватало. А за каждый допущенный ими промах доставалось почему-то Торику.

* * *

На этом нововведения не закончились. Теперь фирма арендовала желтый длинноносый автобус, на котором все желающие могли приехать на работу или отправиться домой. Здесь расчет был на то, что люди не только перестанут опаздывать, но и будут приезжать на работу несколько раньше, а уезжать позже, чем нужно. На лестнице устроили будку, в которой разместился вооруженный охранник.

С одной стороны, Вассер вроде бы улучшил условия для сотрудников. С другой — на ближайшем собрании он объявил:

— По итогам производственной деятельности зарплату сотрудникам в ближайшие три месяца выплатить не представляется возможным… Впрочем, если подумать, вам же это лучше! Вы не потратите деньги напрасно, а это колоссальный выигрыш в долгосрочной перспективе!

Фраза «вам же это лучше» тут же стала крылатой, ее повторяли друг другу с горькой иронией.

Но последней каплей стало, что зарплатники принялись загружать работой Торика в три раза активней. Причин для этого хватало: постоянно меняется законодательство, внутренние подразделения то сливаются, то разделяются. Система «1С» в те времена еще не появилась, а свои программисты, по мнению зарплатников, были обязаны уметь все. Теперь Торик в полной мере осознал, на что жаловался Филин. А ведь у того объем работ был куда меньше!

Бедный Торик. Бедный Йорик!