Обвинения

Глава 21

— Таким образом, мы узнали, что находилось в трюме, — закончила рассказ Иванова, ставя поднос на стол в офицерской столовой. — Чёрт, я была так уверенна, что Пал окажется прав! Схема страхового мошенничества и всё! Но груз морбидия, в конце концов, не оказался подделкой, Она хмуро продолжила:

— И теперь Уоллес, накачав Пала наркотиками, узнал обо всём.

— Учитывая, что то, что он узнал — не правда, — добавил Гарибальди.

— Слабое утешение. — Иванова посмотрела на свой завтрак с отвращением. — И капитан всё еще убеждён, в том, что кто бы ни стукнул тебе по башке, он был связан с движением "Свободный Марс".

— Да. — Гарибальди осторожно коснулся заживающей раны на лбу. — Как ты думаешь, — он усмехнулся, — это ранение, придаёт мне романтический вид?

— Тебе бы ещё помогло, если бы ты потерял аппетит, став худым и слабым, — ответила она, указывая взглядом, на быстро уменьшающееся количество еды на его подносе.

— Тогда забудь об этом, — сказал Гарибальди решительно. — Возможно я не твой тип.

Иванова закончила с едой, подняла глаза и, увидев, что он оценивает взглядом остатки на её подносе, округлила глаза. Вот действительно, это был неисправимый тип.

— Приступаешь к патрулированию? — спросил он.

— Верно. — Она вздохнула. — Я знаю, эти была моя идея, но если эти нападения когда-нибудь придут в норму, ты не услышишь, что я жалуюсь на нехватку летных часов, по крайней мере, некоторое время.

— Это тебе полезно, — заметил он. — Поддержишь свои рефлексы в форме. Люди не подкрадутся к тебе, не оглушат тебя шоковой дубинкой. Особенно когда ты не в том месте и не в то время.

— Я буду помнить это, — сказала она сухо. И пододвинула поднос к Гарибальди.

Он подтянул его к себе, но когда Иванова покинула столовую, он не выказал никакого интереса ни к фруктам, ни к печенью, которые она не доела. Фактически он даже отодвинул свой собственный поднос. "Тяжело", думал он, "всё время соответствовать образу, к которому привыкли люди, делать поступки, которых ожидают от тебя".

Посреди столовой, за столом, пребывая в одиночестве, за чашкой какого-то синтетического заменителя кофе, сидела Талия Винтерс. Она выглядела измождённой. Ей бы следовало, есть побольше, но он не знал, как приблизиться к ней, чтобы сказать ей об этом. Что было на самом деле глупо, убеждал он себя, ведь она была телепатом, и поэтому могла узнать, что он чувствует. Однако, в том числе, он не доверял себе, в том, что не скажет какую-нибудь глупость.

Кроме того, он решил, что должен быстро взять руки в ноги и заняться таки работой. Тут ведь такой беспорядок накопился в офисе службы безопасности, пока он отлёживал спину в Медлабе.

И ведь так и было на самом деле, как он подозревал: сообщения с донесениями, служебные записки, ждущие его отчёты. Гарибальди вздохнув, сел напротив дисплея и вызвал первое сообщение. Спустя несколько минут, его глаза выхватили знакомое имя в списке людей, задержанных в последние двадцать четыре часа.

— Эй! Что Ник Патино делает в камере?

Компьютер услужливо ответил:

— Ник Патино задержан для допроса.

— По чьему приказу, чёрт побери?

— Задержание было санкционировано капитаном Шериданом.

Он связался с дежурным клерком в карцере.

— Кенелли, что тебе известно о последних арестах?

Клерк взглянул на свой монитор.

— Капитан приказал арестовать их. Он сказал, что лично разберётся с делом пока вы в Медлабе.

— Каким делом? — рассержено потребовал Гарибальди. Да о чём Шеридан думал, беря на себя его работу? Может он хочет заняться этим на постоянной основе?

Но Кенелли думал, что это было очевидно.

— Так вашим же делом, шеф. Делом о том, как вас оглушили той шоковой дубинкой. Нападение на офицера станции. Капитан наверняка был в ярости от этого.

— Понятно.

Гарибальди вернулся к своей консоли и сел, чтобы обдумать всё это. Дело было в том, что он считал, что всё сказала Шеридану о конфиденциальности его источников. Это была главная вещь, которая лежала в основе его работы в службе безопасности, на протяжении всей его карьеры. Если твой источник доверяет тебе, доверяет настолько что даже в случае твоей неудачи или провала может не сомневаться в данном тобой слове, что ты не выдашь его, а тебя, тем не менее, вытаскивают на поверхность — тогда ты не заслуживаешь его доверия. Всё просто. Он сделал много вещей, какими не стоит гордиться, но эта не входила в их число. Он никогда не раскрывал своих контактов.

А Ник — он прошёл долгий путь с Ником Патино. Мог даже назвать его другом, старым другом. А теперь, что подумает о нём Ник? Как он сможет просить Ника доверять ему снова?

И откуда, в конце концов, Шеридан мог получить имя Ника?

Кенелли не знал. Он просто выполнил приказ, а затем внёс запись в компьютер, когда человек был доставлен. Вот и всё. Так в чём проблема? Нужно сделать всего один звонок.

— Нет, — коротко произнёс Гарибальди. "Да".

Он был почти готов вызвать по связи Шеридана и спросить его, о чём он, чёрт возьми, думал, когда арестовывал его информаторов, нарушая их конфиденциальность и данное им его слово. Но он колебался, потому что Шеридан не был его старым другом Джеффом Синклером, и это могло стоить ему работы.

Шеридан был сделан из другого теста. Гарибальди помнил, что капитан ответил ему, вчера в Медлабе — что он не собирается терпеть нападение на офицеров его станции. Для Шеридана, это кое-что значило — его подчинённые, его люди. Неохотно, Гарибальди подумал о том прошлом разе, когда он лежал Медлабе, только тогда он был в коме, при смерти — по крайней так ему потом сказал Док. И Шеридан, был одним из тех, кто спас ему жизнь, пожертвовав свою жизненную силу для человека, с которым никогда не встречался, но который был одним из его подчинённых. Шеридан сделал это в самый первый день, как ступил на станцию.

В общем, глава службы безопасности был в подавленном настроении когда, наконец, вызвал своего командующего офицера.

— Капитан, тут у нас, в списке задержанных, есть несколько имён, арест которых я не санкционировал. Это мои информаторы. Я обещал им, защищать их инкогнито.

Выражение лица Шеридана на экране было непреклонным.

— Мы уже это обсуждали, мистер Гарибальди. Я уважаю вашу позицию, но я хочу, чтобы вы принимали во внимание и мою. У меня есть причины полагать, что эти личности знают, или возможно принимали участие в самонадеянном нападении на моего начальника службы безопасности. Я не могу и не хочу спускать им это. В общем, если вы не хотите проводить это расследование этого дела, я могу назначить кого-то еще. Но я собираюсь найти этих людей, Гарибальди, и эта станция увидит, что подобный акт, не останется безнаказанным.

Так точно, сэр. Я также понимаю вашу позицию. Я просто хотел узнать, хотя бы, откуда вы получили эти имена? Как вы нашли этих людей? Я не… в Медлабе, под действием лекарств, я ведь не говорил вам ничего подобного, правда?

Шеридан помедлил и с пониманием взглянул на его лицо.

— Понимаю. Нет, вы не говорили ничего такого. Я спросил у некоторых ваших подчинённых. Я велел им покопаться в ваших файлах. Всплыло довольно много имен, и мы прогнали их через компьютерный анализ. И, Майкл, я не обвиняю их ни в чём. Пока ни в чём. На данный момент они просто задержаны для допроса.

— Я понял. "Интересно", задумался Гарибальди, "Кто это был из моих подчинённых? Торрес?" — Вы желаете, чтобы я назначил заниматься этим кого-то еще? — спросил Шеридан.

— Возможно, это будет лучше, учитывая вашу причастность.

Гарибальди твёрдо покачал головой. Боли больше не было.

— Нет, сэр. Я сам позабочусь об этом.

— Это ваш выбор?

— Это моя работа.

Гарибальди долго стоял и смотрел в пустой экран. Ему пришло в голову, что возможно капитан был прав, а он нет. А что если его подставили… чёрт, ну конечно его подставили! Что еще могло произойти? Он просил людей, чтобы те доверяли ему, но хотелось бы и обратного. Кто его предал?

Наконец он вынул файл со свидетелями из компьютера и начал просматривать их один за другим.

Ник Патино издал короткий горький смешок, когда увидел, кто только что зашёл к нему в камеру.

— Ну, Майк, а я всё думал, когда ты покажешься. Знаешь, если б ты захотел поговорить, послал бы приглашение. Или, я уж, сам бы пригласил тебя к себе.

— И сколько парней с шоковыми дубинками ждали бы меня тогда там, а? Ник?

Ник опустил глаза вниз и пробормотал:

— Ты не должны были причинить вред. Это было предупреждением. Только и всего.

Гарибальди сказал горячо:

— Так ты участвовал в этом! Ты подставил меня!

— Я не…

— Проклятье, Ник! Я думал ты… Я не думал что ты так…

— Я не знал! — Прокричал Ник. Затем снова отвёл взгляд в сторону, — Я хочу сказать, я не знал, что должно было случиться, не знал, что они собираются с тобой сделать.

Он снова посмотрел на Гарибальди и натолкнулся на его обвиняющий взгляд.

— Я говорил им. Я сказал, что ты не участвовал в этом, что ты не работаешь с теми ублюдками. Но военные есть военные, Майк. Это ведь случилось по их вине, так ведь? А ты военный. — Он покачал головой. — Я говорил им, что не хочу ничего знать про то, что они не собирались делать, но хочу быть уверенным, что тебе не причинят вреда. И они сказали мне, что так и будет, что это только чтобы предупредить тебя.

Ник сжал кулаки и положил их на стол между ними.

— Ты мог сделать так, чтобы этого не произошло! Ты приходил, уходил, возвращался снова, продолжал задавать вопросы. Проклятье, Майк, я пытался предупредить тебя, я говорил что происходит. Но ты снова возвращался.

Но Гарибальди был также рассержен, как и Ник.

— Да, я возвращался! Это моя работа! На станции случилось, по крайней мере, два убийства, много экипажей кораблей было уничтожено в космосе, разрушилась карьера хорошего офицера, обнаружилась прорва бог знает каких заговоров, растущих ногами аж до самой Земли. И ты предлагаешь мне забыть обо всём этом только потому, что мой добрый друг Ник говорит, что люди не хотят, чтобы их спрашивали об этом? Я отвечаю здесь за безопасность. У меня есть обязанности! Я не могу просто взять и забыть о таких вещах.

— Независимо от того, кому это наносит вред?

— Ты думаешь сейчас, людям не наносится вред? Ты действительно верил этим ребятам, когда они говорили, что никому не причинят вреда? Ник, я думал ты лучше в этом разбираешься!

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, атмосфера сгустилась, нагретая их эмоциями. Ник первый опустил глаза. Наконец он сказал:

— Слушай, Майк, я не знаю насчёт всего остального, но я прошу прощения за то, что было с тобой. — И после короткой паузы добавил, — Я надеюсь, это не было… ну ты понимаешь…

— У меня были ситуации и похуже, — внутри Гарибальди боролись два человека — друг против офицера безопасности. — Думаю, жить буду.

— Не знаю насколько это важно, — голос Ника был серьёзным, — я на самом деле не знал, что они собирались делать. Я только хочу, чтобы ты в это поверил.

Гарибальди ничего не сказал. Он не был уверен, способен он на это, или нет. Может быть со временем.

Он вздохнул.

— Дело в том, Ник, что я оказываюсь перед необходимостью узнать их имена.

Ник откинулся назад, напрягся, и друг превратился в заключённого — в человека по другую сторону баррикад.

— Не от меня, Майк.

Гарибальди и не предполагал услышать что-то другое. Однако спросить он был должен.

— Понятно, Ник. Но я не могу позволить тебе уйти, по крайней мере, пока это дело не закончится. Пойми, напали не только на меня, Майка Гарибальди, напали на шефа безопасности Вавилона 5.

— Я полагаю, вы должны делать свою работу, — сказал Ник холодно.

— Верно. Я должен.

Гарибальди повернулся, чтобы уйти, но остановился.

— Я всё же хочу, чтобы ты знал. Это был не мой приказ, привести тебя сюда. Это был не я, от кого они узнали эти имена. Это всё, чему я прошу тебя поверить.

Но его старый друг Ник ничего не ответил, только повернулся к нему спиной.

Того парня из машинного отделения звали Уильямс, Вэл Уильямс.

Гарибальди раскопал это имя сам, не задав ни одного вопроса никому из свидетелей — используя компьютер, он отобрал данные на всех мужчин, по физическому описанию, приблизительно подходившие под человека, с которым он встречался в механическом цеху. Это даже не заняло много времени, не прошло и часа, как он узнал лицо парня из тех сотен, что выдал ему компьютер на экране. Он заметил, что Уильямс, всё-таки не работал в механическом цеху.

Гарибальди решил, что так будет лучше. Он не хотел принуждать к разговору не Ника, не кого бы то ни было ещё, кто однажды доверился ему. Если он мог сделать это сам.

Да, так было лучше.

Он закрыл результаты поиска, не отмечая в компьютере файл Уильямса, а затем послал своих агентов за подозреваемым. Но, числившаяся за этим человеком, каюта оказалась пустой, и как оказалось, тот не появлялся на работе с момента их встречи в машинном отделении. Гарибальди не был удивлён. Он оправил предупреждение всем отбывающим в настоящий момент кораблям, и просмотрел списки пассажиров всех кораблей, покинувших станцию начиная со дня нападения. Ничего. Так что, если ему улыбнётся удача, Уильямс, возможно, всё ещё скрывается где-то на станции.

В это время, энсин Торрес пришла на дежурство.

— Хорошо, что вы вернулись, Шеф, — сказала она Гарибальди, немного неуверенно.

— А вы хорошо справились без меня, Торрес, — заверил он её. — Вы приняли наилучшее решение в данных обстоятельствах. — Он усмехнулся. — Возможно, даже правильное.

Она всё ещё казалась не в своей тарелке.

— Вы об этих именах. О ваших контактах. Капитан Шеридан приказал мне отследить их.

— Я понимаю. — Гарибальди не обвинял Торрес. Он, на самом деле, даже не обвинял Шеридана. Они просто делали свою работу. Никто из них не давал обещание тем людям, которых они задержали, никто из них не нарушал секретность.

Это было реальностью. Его информаторы вероятно никогда не доверятся ему. Никогда ему не поверят. Ник Патино, возможно. Один из этих парней. Но, по крайней мере, Гарибальди знал, что он не нарушал слова.

Но что сделано, то сделано, и Торрес проделала хорошую работу, получив все эти имена. Он также сказал, добавив:

— Я слышал, вы также отлично разобрались с тем инцидентом внизу, в грузовом отсеке. Он мог перерасти в бунт.

— Эту ситуацию утрясла командор Иванова, — сказала она, преуменьшила она своё достижение.

— Но ведь вы были старшей, — возразил он. — Я собираюсь отметить это в вашем деле.

— Спасибо, шеф, — сказала она. — Ммм, что насчёт моего отчёта? О Яне? У вас было время прочесть его?

— Тьфу! — Гарибальди почти хлопнул себя по лбу, но вовремя остановился. Со всем тем, что произошло, он напрочь забыл про него. — Прости, меня прервали шоковой дубинкой, и это полностью выскочило у меня из головы. Так что вы узнали?

Она покачала головой.

— Ну, я проверила всех торговцев, всех импорт-экспортных агентов. Никто из них не видел его. Его кредитные записи пусты. Почти ни одной транзакции. Он платил за свою каюту, ел там же. Чтобы этот человек не делал на Вавилоне 5, он не оставил следов.

Гарибальди кивнул.

— Что говорит, о том же, о чём мы думали всё время. Этот парень не был агентом по импорту и экспорту. Если он был здесь по делу, то это было дело, о котором он хотел чтобы никто не узнал.

— Единственную вещь, которую я узнала, это то, что он не с Земли. Мы выполнили стандартный идентификационный запрос, чтобы попытаться найти его ближайших родственников, и они не смогли найти ни одной записи о земном жителе, которая бы соответствовала идентификационной коду Яна.

— Это поможет Торрес, это очень поможет. Хорошая работа.

— Но что мы с этим будем делать? — спросила Торрес, уже более уверенно.

— Я собираюсь проверить нашего "мистера Яна с планеты Земля" на Марсе, — сказал он ей. — А вы, не хотите ли разыскать мистера Вэла Уильямса? Вот — весь материал, который мы собрали на него. Согласно данным компьютера, он не покидал Вавилон 5.

— Но согласно данным на Яна, он покинул станцию, когда уже был здесь, мёртвый. Я хочу сказать, мы не можем по настоящему доверять записям в компьютере, ведь так?

— Вы правы, — согласился он, добавив про себя, "а кто имел доступ к записям, кто мог изменить их?" — Поэтому давайте не полагаться на них, а допускать что он всё ещё здесь. Удостоверьтесь, чтобы каждый сотрудник службы безопасности увидел портрет Уильямса, чтобы они смогли идентифицировать его по внешнему виду, а, не только полагаясь на сканеры идентификации личности, поскольку он может иметь поддельное удостоверение. Проверь всех пассажиров едущих в дальние поездки, и все транспорты. В общем, ты знаешь что делать.

— Так точно, Шеф. Спасибо за доверие.

Она ушла, уверенная и страстно желающая приступить к охоте. Гарибальди завидовал её энтузиазму. Но это была молодость. Раньше он тоже был таким. Когда он был в возрасте Торрес. Выбивает из колеи, когда осознаёшь величину того промежутка в возрасте, который лежал между ним и Торрес. Она была достаточно молодой, чтобы быть его дочерью — если бы он когда-либо имел детей.

Отогнав эту неприятную мысль, он вернулся к работе. Запросил коммуникационный канал с Марсом, связался с Землёй, чтобы сделать запрос на всю информацию по Яну Фенши, известного как прибывшего с Марса на корабле "Азимов" 18 апреля 2259 года. Он поставил их в известность о том что, возможно, информация, полученная с удостоверения Яна, могла быть неверной.

После этого, он сконцентрировался на всей той работе, что скопилась, пока он был прикован к постели: сообщения, служебные записки, отчёты, запросы, требующие его визы и все эти тупые бюрократические каракули.

В этом потоке документов был официальный отчёт Торрес по делу Яна, и он быстро пробежал его, на тот случай, что там могла оказаться одна часть данных, которая могла совпасть с некой другой частью и составить ключ. Чуда не произошло. Человек передвигался по Вавилону 5 словно призрак, не оставляя следов. Или скорее, поправил себя Гарибальди, как профессионал. А профессионал, по определению, работает на кого-то. И на кого же? На Земное Содружество? На горнопромышленную компанию "Артех"? На "Свободный Мрас"?

Вызов с Марса пришёл намного быстрее, чем он ожидал, прервав эту цепь, набивших оскомину, домыслов. Он ответил:

— Гарибальди слушает. Что у вас есть для меня?

Но лицо на экране не принадлежало простому клерку, передающему данные. Это была майор службы госбезопасности Земли.

— Прошу прощения, мистер Гарибальди, — сказал она, — но информация по вашему запросу недоступна. Эти данные засекречены.

— Что? — Он опомнился и понизил голос, — Простите, майор, но что вы имеете в виду? Я глава службы безопасности Вавилона 5, у меня ультрафиолетовый уровень доступа к секретным файлам.

Майор покачала головой.

— Как я сказала, я сожалею, но не этот файл. Он засекречен на уровне ультрафиолет, под грифом "для личного пользования".

— Что ж, так о чьей "личности" мы говорим, майор? Вы знаете, это не обычный повседневный запрос. Я здесь провожу расследование убийства. Этот тип Ян был убит, порезан на маленькие куски, и засунут в систему утилизации. Я бы сказал, что это, несомненно, вводит в силу принцип служебной необходимости для ознакомления, не так ли?

Лицо на экране выглядело серьёзным и даже заинтересованным.

— Я не знала об этом, мистер Гарибальди. Звучит так, что, похоже, у вас есть причина. Но я просто не могу разглашать эту информацию без санкции.

— Чьей санкции? Кто, в конце концов, приказал засекретить этот файл?

— Боюсь, что эта информация также засекречена.

Гарибальди держал себя в руках. Он не выругался вслух.

— Хорошо, я подаю официальный запрос на доступ к файлу Яна. Протолкните его так высоко как можно. Это расследование убийства и оно также может затрагивать другую противозаконную деятельность.

— Я выполню этот запрос, мистер Гарибальди. Проведу по официальным каналам. Но пока я не получу санкции, я больше ничего сделать не смогу.

Гарибальди подумал в этот момент. А если Иванова была права, и кто-то в правительстве, наиболее вероятно в Вооружённых Силах, был замешан в покрытии этого. Может этот майор часть этого? Или он просто следовал приказу?

— Вы можете мне сказать: как долго этот файл под запретом? С какого времени ему присвоили гриф "только лично"? Или эта информация также засекречена?

Лёгкая улыбка осветила её лицо, и во взгляде появилось что-то, что Гарибальди понравилось. Она проверила что-то на экране, скрытого от его взгляда.

— Нет, эта информация не под запретом, мистер Гарибальди. Файл был засекречен в 22:45, 26 апреля 2259 года, по стандартному земному времени.

Гарибальди почувствовал, как у него участилось сердцебиение. Да! Файл Яна был засекречен менее чем через час, после того как Уоллес в Медлабе заявил, что он не знает о связи между этим делом и Ортегой. Командор Уоллес сделал одну большую ошибку — и теперь он пытается скрыть это.

— Скажите, — спросил он Майора с Марса, — тот, по чьему запросу этому файлу присвоили гриф секретности, был случайно не командором Яном Уоллесом?

Гарибальди не был телепатом, но он заметил, что глаза майора скользнули по её терминалу и на мгновение удивлённо открылись.

— Я сожалею, эта информация засекречена. "Хм, ну в любом случае ты дала мне ответ", подумал он.

— Всё в порядке, я понимаю. Вы мне очень помогли майор. Я хотел бы поблагодарить вас за ваше сотрудничество.

— А вам удачи в расследовании вашего убийства, мистер Гарибальди.

— Вы передадите мой запрос?

— Сразу же.

— Ещё раз спасибо.

Гарибальди отключил связь, и откинулся в кресле, чтобы обдумать значение того, что он только что обнаружил. Во первых, это оказалось правдой, что Уоллес лгал о Яне, и том что ничего не знает про это дело. Он лгал, а затем немедленно отреагировал, чтобы скрыть это.

— Это твоя вторая ошибка, Уоллес, — произнёс он тихо себе под нос. — Ты должен был засекретить этот файл с самого начала.

Так почему он не сделал этого? Потому что засекреченный файл, словно сам, махал красным флагом, говоря каждому, кто его увидит, что внутри есть тайны. Уоллес не хотел, чтобы кто-нибудь знал что-то насчёт Яна. Как он предполагал, никто даже не знал, что Ян существует. Но он не рассчитывал, что кто-то обнаружит тело. Всего лишь невезение.

Это точно должно было остаться в секрете. С одной стороны, засекречивание Яна играло против него. Имелись только голые записи о прибытии Яна и присутствии его на Вавилоне 5. Он мог остаться почти незамеченным. Естественно, что ни у кого не было причин заметить его отсутствие и сообщить об этом властям. Особенно когда в его данных говориться что он покинул станцию — кто бы усомнился в этом? Кто бы мог заподозрить, что кто-то внесёт изменения в его файл?

Оставалось всё ещё много вопросов — слишком, чёрт побери, много вопросов. На кого работал Ян? Что он знал, или узнал, или оказался неспособным узнать?

Иванова думает, что Ян должен быть агентом того коррумпированного чиновника из правительства, но Гарибальди был не уверен. Ян, конечно, убил Ортегу, но кто убил Яна? Уоллес скрывал улики, но на чьей стороне играл Уоллес? Капитан Шеридан отказывался верить в заговор, растущий корнями из Объединённого Командования. И что было делать Гарибальди, со всем этим? Представить свои свидетельства на Уоллеса? Арестовать его, за препятствие правосудию в деле Яна? Какие основания у него были, какие доказательства? Является ли доказательством то, что подозреваемый засекретил улики?

Гарибальди знал, что не мог прыгнуть выше головы. Обычно, для случая подобно этому, он должен был бы связаться с отделом внутренних расследований. Обычно, если бы имелись основания. Но оснований не было. У него было тело, файл с закрытым доступом, и большая куча подозрительных обстоятельств. Но оснований не было.

Да, он мог даже представить, какие вопросы они бы ему задали: "И как вы узнали, что командор Уоллес лжёт, мистер Гарибальди? Возможно, он просто был убеждён, что вы не имели право знать деталей его расследования? Как вы можете утверждать, что вы знаете, что это командор приказал засекретить файл Яна? Вы имели разрешение для доступа к этой информации? Вы не думаете, что превышаете свои полномочия, мистер Гарибальди? Разве вам не был отдан ясный приказ, не участвовать в деле Ортега, мистер Гарибальди?" Да, и это был бы он, кто, в конце концов, оказался в камере.

Так что он мог сделать? Ничего? По крайней мере, он мог найти эти основания. Ничего не делать, пока Уоллес ещё не нашёл то что он искал, а тем уже случилось два смертельных исхода… ну или минимум два…

Гарибальди активировал коммуникатор.

— Торрес, это Гарибальди.

— Торрес слушает.

— Что у нас по Уильямсу? Уже определились с местом поиска?

— Отрицательно, мы всё ещё продолжаем искать, но пока ничего не обнаружили. Ммм, мы тут столкнулись с конкурентами.

— С командором Уоллесом?

— С его помощником, с этим, лейтенантом Хатибом.

— Продолжайте искать, Торрес, — произнёс Гарибальди мрачно.

Он погасил компьютер и встал на ноги. Через несколько минут, он был в камере, и стоял напротив Ника Патино.

— Слушай, — быстро сказал он, — может, ты знаешь, что-то, что не знаю я, и может у тебя есть причины не говорить мне, что Вэл Уильямс в безопасности скрывается на Лунной Колонии и всё прекрасно. Но служба безопасности всё ещё не нашла его, и я начинаю склоняться к мысли что с ним случилось то же что и с последним, пропавшим без вести человеком, которого мы нашли на станции. Вообще мы нашли только его часть. Это всё что от него осталось. Только один кусок.

Так что если ты не уверен Ник, если полностью не уверен, что Уильямс целый и невредимый находиться в таком месте, где ни Уоллес, ни я не сможем достать его, я настоятельно рекомендую тебе сказать мне, где, по-твоему, он находиться. Или имя того, кто это знает. Если ты не хочешь увидеть его растворённым в осадок в системе утилизации, и не встретить его в виде завтрака в столовой. Если я не найду его, я боюсь кто-то другой найдёт его. И если он сделает это, я не думаю, что после этого, кто-нибудь когда-нибудь его увидит.

Ник побледнел.

— Я не могу тебе этого сказать, Майк, — сказал он, наконец, но это было сказано твёрдо.

Чёлюсти Гарибальди напряглись.

— Если это тот путь, по которому ты хочешь идти… Это твой выбор. Я подумал, что, возможно, ты за это время уяснил разницу между мной и этим ублюдком Уоллесом…

— Проклятье…

— Значит таков твой выбор.

— Хорошо!

Ник сжал голову руками. Затем взглянул на Гарибальди.

— Его настоящее имя Наджи. Джозеф Наджи. Он может попытаться покинуть станцию, используя собственное личное удостоверение.

Гарибальди нахмурился.

— Что еще?

— Это всё Майк. Всё что я знаю.

— Это правда?

Их глаза встретились.

— Правда.

Гарибальди кивнул и включил коммуникатор.

— Торрес, это Гарибальди… — Он оборвал сам себя на полуслове, вспомнив про Уоллеса, и вероятных жучков в системе коммуникации. У него было только одно имя, и он не мог выдать его оппонентам, — …у меня есть информация для вас. Оставайтесь на месте.

Он должен был рассказать ей всё сам.

Он взглянул на Ника.

— Надеюсь, мы найдём его первыми.