Однажды звездной ночью

АВГУСТ 2001 ГОДА, НИЖНИЙ НОВГОРОД

Вдохновение находит разные пути к людям. Кому-то лучше всего думается с сигаретой в зубах, кому-то – со стаканом спиртного в руках. Кто-то дергает себя за волосы, словно надеется вытянуть из головы крепко застрявшую там мысль. Кто-то нервно размахивает руками, кто-то чертит непонятные узоры или складывает бумажные кораблики… Александр Меншиков предпочитал при этом процессе держать руки в карманах, зато ногами шевелил со всем возможным проворством. То есть он любил быстро ходить. Думалось ему при этом особенно продуктивно.

Вот и сейчас он стремительно шагал по набережной, то взглядывая в дальние заволжские дали, занавешенные дымкой надвигающегося дождя, то смотря по сторонам, но вряд ли видел кого-то или что-то, настолько был углублен в собственные размышления.

Как странно все сложилось… Жил себе человек да жил, работал, чем-то был доволен, чем-то – не очень, полагал, что к своим тридцати он что-нибудь да значит как врач, как человек, как личность, – и вот вдруг однажды нос к носу столкнулся с удивительным открытием: оказывается, сам по себе он ничто и рожден на свет лишь для того, чтобы послужить орудием судьбы другого человека. А именно Петра Федоровича Манихина – «бронзовой маски». И весь путь Александра по жизни – не что иное, как подготовка к встрече с Манихиным, для которого он должен был бы стать средством спасения от загадочной болезни, а оказался просто-напросто передаточным звеном. Так сказать, почтальоном. Вестником.

Матушка Александра очень увлекалась картами Таро, и он знал, что в их раскладе есть такая фигура – вестник. Вестник мечей, вестник жезлов, вестник кубков или пентаклей (монет) – в зависимости от масти. Как правило, карта «Вестник» символизирует молодого человека, способного оказать гадающему ту или иную помощь, однако в перевернутой позиции он обретает прямо противоположное значение. Это или чисто орнаментальная фигура, или лжец, который многое обещает, да мало делает. Иногда перевернутый вестник – тайный враг. Именно в этой роли и выступил Александр по отношению к «бронзовой маске». А ведь хотел как лучше!

Забавно все-таки. Значит, вся эта история с вызовом на дом к Эльвире Холмской была придумана нарочно для того, чтобы не дать Александру полететь на Дальний Восток. А туда он собирался ради Манихина. То есть зеленоглазая «подруга» вышеназванной Эльвиры знала о планируемой поездке. Или узнала о ней незамедлительно вслед за разговором. И за два дня, минувшие после беседы Манихина и Александра, она успела сплести целую сеть совпадений, в которую попался доктор Меншиков – и выбрался из которой просто чудом. Проворная барышня…

Манихин, безусловно, прав: рыжеволосая ведьма собиралась продержать Александра в квартире Холмской как можно дольше. Не час, не два – возможно, несколько дней. Ведь Александра до упора искали бы в соседней квартире, у Галины и Михаила Мавриных. А те жили бы и жили на своей даче. Когда-а бы еще милиция собралась их там отыскать! Когда бы еще взбрело кому-то в голову проверить в домоуправлении или соседей опросить, не живет ли где-то здесь Эльвира Холмская, которая, собственно, и вызывала «Скорую помощь»! А если даже и узнали, что да, живет, разве стали бы ломать дверь и проверять, не валяется ли где-то там спеленатый по рукам и ногам доктор Меншиков? Уж такой-то исход дела мог присниться разве только в самом фантастическом сне!

Эльвира ведь числится в отъезде. То ли в Москве она, то ли находится где-то в провинции. Галина Маврина, соседка ее, клянется и божится, что как уехала хозяйка сто седьмой квартиры аж в мае, так больше и не объявлялась. Была у нее какая-то родня или нет, неведомо. Эльвира о себе мало рассказывала, упоминала только о муже, об этом самом Холмском, который был актером, как и она, но человеком спившимся и умер довольно скоро после свадьбы именно по пьянке. После этого Эльвира покинула Москву, продав там квартиру, и перебралась в Нижний, в котором раньше бывала несколько раз и о котором сохранила самые приятные воспоминания. С работой ей здесь не больно-то везло, поэтому она и стала искать ее в других городах, уезжая надолго и оставляя ключи Галине. Но, судя по всему, не только ей…

Значит, Холмская последний раз покинула свой дом в мае. Конечно, Александр был настолько занят встретившей его женщиной, что особо не присматривался к ее квартире и не принюхивался, однако сейчас вспоминал, что никакой заброшенности он там не обнаружил: воздух был отнюдь не затхлый и не спертый, как бывает в давно запертых, нежилых квартирах, особенно летом, когда застаивается духота. Скорее всего незнакомка, любительница случайных связей, бывала здесь частенько. Возможно, она дружила с Холмской, у нее тоже были ключи от квартиры неудачливой актрисы, и она ими пользовалась напропалую. Не исключено, именно ради этих самых связей.

Черт, как болезненно ударила Александра эта догадка! Ревность взыграла… ревность необоснованная, оскорбительная и глупая… Значит, девушка настолько любила острые сексуальные ощущения, что, даже когда «шла на дело», не удержалась от того, чтобы не перепихнуться с приглянувшимся ей мужиком, которому ранее была отведена всего лишь роль вестника. Кстати, насколько помнит Александр значение карт Таро, какой-то из вестников может выступать в значении жадного до удовольствий любовника, особенно в перевернутом положении. То есть когда карта оказывается в перевернутом положении, хотя Александру тоже довелось в нем побывать в тот день. В каком только положении он тогда не побывал… как вспомнишь, так вздрогнешь! И она тоже была щедра на выдумки. Ну это просто на грани фола – отдаваться человеку, которого ты практически обрекаешь на смерть… Ведь он мог оказаться сердечником, диабетиком. Может, ему надо через каждые два часа принимать лекарства?

Счастье, что не так. Счастье, что он выбрался из этой истории довольно быстро.

Нет, конечно, рано или поздно Александра нашли бы. Но денька два, а то и три он бы помучился. Разве что сам очухался бы, осознал свое отчаянное положение и умудрился бы освободиться от пут, что неоднократно приходилось проделывать персонажам детективов Дика Фрэнсиса, столь любимого доктором Меншиковым. Пожалуй, гибель пленника вряд ли замышлялась этой сексапильной красоткой, поскольку ему предстояло сделаться вестником в прямом смысле слова – передать Манихину привет от неведомого Бушуева.

Бушуев, Бушуев… Эта фамилия, самим звучанием своим поразившая Александра – столько в ней было неукротимой ярости, необузданности, разрушительного стремления к цели, – и впрямь принадлежала человеку непростому. Манихин, очнувшись от потрясения, рассказал – в общих чертах, конечно, – о своем сопернике в любви, каком-то деревенском детективе, который от ревности настолько озлобился и даже озверел, что едва не подвел удачливого кавалера красавицы Анюты под расстрельную статью за преступление, к которому тот не имел никакого отношения. Оперативник Бушуев тасовал улики как хотел, извратил алиби подозреваемого, сам себе писал анонимки, оговаривающие Петра Манихина, а в конце концов, воспользовавшись его отсутствием, ворвался в его дом с обыском… На этом он и погорел, потому что Петр вернулся в неурочный час, застал у себя Бушуева и выложил ему все, что думает о его методах работы. Завязалась драка, в которой Бушуев избил Манихина до потери сознания – в присутствии многочисленных свидетелей. После этого случился большой скандал, окончившийся увольнением Бушуева из органов и отъездом его в неизвестном направлении. Видели его в последний раз садящимся на проходящий московский поезд, но, куда он подевался потом, никто не знал. Даже с самым близким своим другом, следователем Кашиным, Бушуев никогда больше не связывался. Так и сгинул на огромных российских пространствах. Так и пропал…

Но не бесследно! Оказывается, все эти годы он находился поблизости от Манихина, следил за его жизнью, а потом умудрился подобраться настолько близко, что нанес удар, поразивший того пусть не на смерть, но превративший его жизнь в пытку. И до чего же тошно Александру, что именно он, так стремившийся помочь Манихину, тоже стал орудием этого самого Бушуева!..

Вывод из всего этого напрашивался самый простой. Если Бушуев так оперативно узнал о планируемой поездке на Дальний Восток, значит, в доме находился кто-то, бывший ушами и глазами этого Бушуева. Сам злодей отсиживался где-то в отдалении, в укрытии, втихаря строил изощренные планы мести Манихину, однако воплощал его коварные замыслы совершенно другой человек. Он же и подсыпал Манихину яд. Или подливал, это еще предстоит выяснить.

Если бы Александр Меншиков был не доктор медицины, а писатель-детективщик, а еще лучше – создатель дамских романов, столь любимых его матушкой, он в одном из своих произведений предложил бы версию, которая напрашивалась сама собой. Просто-таки стекала с пера, как говорили в старину писатели, творившие этими самыми перьями и чернилами. Или сама возникала бы на экране монитора, как выразился бы современный автор, который работает на компьютере.

Версия такая. Жена Манихина была когда-то неравнодушна к Бушуеву. На скромницу-затворницу эта женщина до сих пор не похожа, несмотря на свой смиренный вид. Слишком уж красива! Тогда, в былые годы, она выбрала Петра, вышла за него замуж, но втайне – быть может, втайне даже от себя! – не забывала прежнюю любовь. И вот, предположим, Бушуев вдруг возник на ее горизонте, и прежние чувства вспыхнули с новой силой. Бушуев все еще лелеет замыслы сквитаться с соперником, но не просто убить его, а превратить его жизнь в такую же пытку, какой была жизнь его самого. И Анна соглашается ему помочь. Она медленно отравляет мужа, чтобы…

Вот именно – чтобы… Главная загадка детектива! Чтобы – что? Сделаться после его смерти богатой вдовой? Но какой смысл до такой степени растягивать удовольствие от человеческих мучений? Ведь для Анны жить сейчас с Манихиным – это в какой-то степени то же самое, что ложиться в постель с разлагающимся трупом. Александр был человеком чувственным и впечатлительным, а такие люди подобных себе за версту чуют. Поэтому он сразу понял, что смиренно-покорный вид Анны не что иное, как вывеска. Обманчивая внешность. Такая женщина не станет лгать в любви. Она прямо скажет мужчине, что полюбила другого, повернется – и уйдет. А если даже и начнет по ряду причин изображать леди Макбет Мценского уезда, то есть совершит своекорыстное убийство, то сделает это быстро и решительно. Конечно, обставит дело как положено, соломки кругом подстелит, чтобы подозрение не пало на нее… Наймет, скажем, лихого автомобилиста, который собьет одинокого ночного путника, если Манихин так уж любит гулять по ночам. К примеру, то нападение на него в ночном лесу, после которого, собственно, и случилось его знакомство с доктором Меншиковым, – то нападение вполне могло быть организовано Анной. Подкупила работников ножа и топора, романтиков большой дороги… Вот только одна неувязочка: Манихина всего лишь избили по пьяному куражу, ограбили мало-мало, но никаких значительных повреждений не причинили, плохо ему было лишь из-за общей слабости и разбитости, вызванными болезнью. А болезнь в нем укоренилось давно…

Тут писатель-детективщик, он же – дамский романист, в душе Александра снова встрепенулся: не могла ли Анна нанять цыганку-торговку, чтобы та подсунула Манихину отравленного лещика? Судя по рассказу Манихина, он имел все шансы отправиться на тот свет, не окажись совершенно случайно рядом Марина – еще не виденная Меншиковым девушка, о ней известно лишь, что у нее светлые, золотистые волосы, – не умей она мгновенно оценить опасную ситуацию, оказать первую помощь и водить машину.

Везет, конечно, Манихину, в доме его живут только незаурядные женщины!

Итак, версия насчет отравленного леща… Совершенно нераскрываемое убийство. Ну что же, забавный мог быть поворот сюжета! Пожалуй, его не стоит сбрасывать со счетов. Но развить этот поворот в реальности будет довольно сложно. Нужен не писатель-детективщик, а настоящий частный детектив, который вел бы слежку за Анной. А дома контролировать каждый ее шаг должен муж. То есть прежде всего проникнуться ценностью этой версии должен именно он. Но кто подкинет ему такую подсказочку? Кто отыщется смелый-храбрый? Александр Меншиков себя трусом не считал, однако поостерегся бы даже намек такой обронить. Гораздо проще было ему намекнуть Манихину на вторую версию, которая вполне отчетливо вырисовалась в уме. Эта версия годилась только для детектива, никак не тянула на дамский роман – прежде всего потому, что дама в ней не была замешана.

Итак, версия вторая. Серега, верный сторожевой пес, на самом деле – сущая гиена. Эти пожиратели падали тоже как бы относятся к семейству собачьих. Манихин в общем-то упомянул, что в свое время спас Сереге жизнь, но человеческая благодарность, увы, не принадлежит к числу вечных ценностей. Бушуев мог его просто-напросто перекупить; вдобавок не исключено, что история со спасением Сереги тоже оказалась подстроенной – совершенно как и история с отравленным лещиком. Как, впрочем, и история со спасением Манихина самоотверженной амазонкой Мариной…

И опять в игру вступает автор дамских романов! Отбрасываем кандидатуры Анны и Сереги! Виновница всего – загадочная особа по имени Марина. Ее подослал Бушуев, чтобы она втерлась в доверие к Манихину и убила его. Она оказалась в нужное время в нужном месте – Манихин покушал отравленной рыбки и начал помирать. Марина спасла его…

Зачем, если Бушуев все равно замышляет убийство своего старинного врага? Нет, этот номер не пройдет. Предположить разве, что, поскольку за покупкой леща сквозит чистейшая, неконтролируемая случайность, Марина быстренько спасла Манихина, чтобы он вскоре сделался жертвой именно Бушуева? Догадка не без оригинальности, если взять за основу следующую мысль: цыганка не подкуплена, лещик отравлен случайно, эпизод на Канавинском базаре не имеет никакого отношения к козням Бушуева. Втершись в доверие к Манихину, Марина взялась подсыпать, подливать или подмешивать ему мышьячок в тщательно контролируемых дозах. И теперь, глядя на бронзовую маску, возникшую на месте некогда красивого, благородно вылепленного лица, Марина и Бушуев радуются, что сумели так обезобразить этого человека. Словно бы клеймо на нем поставили!

Чем дольше Александр размышлял, тем больше склонялся именно к этому выводу: цель отравления – не смерть Манихина. Цель – превратить его существование в невыносимое. Заклеймить уродством, безобразием! И какой бы вычурной, надуманной, нелепой и смехотворной ни казалась каждая из предложенных Александром версий, он убежден: кто-то из этих троих самых близких Манихину людей – предатель. Можно думать, это одна из женщин. Потому что именно женщина превратила доктора Меншикова в вестника. Но во-первых, Серега мог кого-то нанять для этого дела. А во-вторых, ни Анна, ни Марина не подходят под приметы той зеленоглазой, с темно-рыжими волосами и нежной загорелой кожей. То есть Марину он, строго говоря, не видел, но вызнал, что волосы у нее светлые, золотистые, а глаза – серые. Можно, конечно, волосы покрасить и вставить в глаза зеленые линзы, но воля ваша, господин сочинитель дамских романов, это больно уж крутовато!

Хотя, если вспомнить, зелень этих глаз и впрямь была какой-то слишком уж насыщенной, почти неестественной…

Александр стал столбом, упершись взглядом во что-то настолько насыщенно-зеленое, что даже он, погруженный в свои детективные изыскания, не мог этого не заметить. Оказалось, что стоит на перекрестке, а перед ним напряженно сияет зеленым глазом обыкновенный светофор.

Александр огляделся с видом внезапно разбуженного человека. Действительно он чувствует себя как лунатик, сноброд по-старинному, который уснул дома, а проснулся невесть где. Вот так же и он: уснул, то есть погрузился в размышления на Верхневолжской набережной, где-то возле красно-коричневой коробки Политехнического института, своими очертаниями, а особенно – странными фигурами на крыше напоминающего некий индийский не то храм, не то мавзолей, а очнулся довольно далеко от Политеха и набережной, на перекрестке улиц Ульянова и Пискунова, напротив Нижегородского универсама.

В это самое мгновение зеленый свет погас, мимо потянулся поток машин, возглавляемый троллейбусом. Александр рассеянно поглядывал на противоположную сторону и вдруг среди пешеходов увидел знакомую высокую фигуру с распатланной рыжеватой головой. Это был фельдшер Палкин по имени Паша Вторушин – та самая одиозная и курьезная личность, по вине которой Александр дорабатывал свой последний предотпускной день в гордом одиночестве и попался в ловушку зеленоглазой ведьмы. Нет, в самом деле: окажись при нем Палкин, этого не случилось бы! Она ведь не стала бы с ними двоими… Или стала бы? Но Александр никогда не любил групповухи, не допускал ее даже мысленно! Нет, окажись там Палкин, ничего бы не произошло.

И тут вдруг его накрыло догадкой, которая в любую другую, более трезвую, более холодную, не столь затуманенную ревностью и задурманенную женщиной голову пришла бы, конечно, гораздо раньше: да ведь все это случилось именно потому, что Палкина с ним не было!

А почему не было Палкина? Потому что Александр сам велел ему остаться на подстанции. А почему велел? Да потому что Палкин его достал. А почему достал? Не потому ли, что ему до зарезу было нужно оставить доктора Меншикова в одиночестве?

И Палкин этого добился – не мытьем, так катаньем!