Огниво

Глава 4 Огниво

В царском дворце было тихо: ни человек не пройдёт, ни мышь не пробежит. Точно сама жизнь остановилась. Лишь на свечах плясали огоньки. Обычно им весело разгонять тьму, но этой ночью она была тяжелее, упрямее. Огоньки старались гореть ярко, но тьма всё глуше застилала коридоры, просачиваясь в каждую щель. Не укрыться, не спрятаться от её бремени. Погиб царь Берендей. Да здравствует новый царь Лиходей!

Слуги затаились и делили теперь меж собой горе и злость, но так, чтобы никто не услышал. Не пойдёшь ведь против воли царицы, мудрой Настасьи Ивановны.

А тем временем Лиходей в царских покоях примерялся к трону. Он был высоким, резным – сразу видно, работа искусного мастера. По деревянным ручкам будто ползли настоящие травы, а на спинке, ровно над головой царя, светило солнце. Лиходей удобно расположился на троне и усмехнулся: можно подумать, он на нём с малых лет сидит! Эх, видел бы его сейчас отец! Жаль, не дожил до этого момента.

– Попросить чаю с баранками? – Настасья Ивановна стояла возле стены и смотрела в пол.

Лицо было грустное-грустное. Но почему грустила, и сама наверняка не знала. Хорошее Лиходей для неё заклинание выбрал: не только подчиняет, но и стирает память. Такая Настасья станет ему помощницей. Одной проблемой меньше.

– Душа моя, – обратился он к ней. – Что скажешь, если мы Балалая генералом сделаем? 

Услышав, что о нём говорят, Балалай перестал разглядывать арбалеты на стенах и приосанился.

– Мудрое решение, государь, – ответила Настасья Ивановна, не поднимая головы.

Хорошо на душе у Лиходея сталось. Он-то хотел ладью ограбить и в бега податься, счастье в дальних землях поискать, а тут и бежать не пришлось. «Неужто удача? – подумал Лиходей. – Э, нет... На удачу только те рассчитывают, у кого ни таланта, ни энергии, а я с детства особенным был. И ум, и хитрость – всё при мне. Повидал немало, это правда... Но везде умудрялся сухим из воды выйти. Значит, то, что получил сейчас – я получил по праву».

Его приятные мысли прервал шум. С визгом и распростёртыми объятьями в зал вбежала Даша. Царевна прижалась щекой к груди Лиходея и тут же отпрыгнула, точно белка.

– Ты не мой папа... Где папа?!

Лиходею не хотелось тратить на неё ценное заклинание. К тому же она ещё ребёнок – кто её послушает! «Такая мятеж не подымет, – подумал он. – Не подымет же?»

Настасья Ивановна подошла к Лиходею, и взгляд её изменился. Она казалась растерянной и испуганной. «Неужто всё вспомнила?» – пронеслось в голове у злодея.

– Душа моя, – вкрадчиво заговорил он. – Кто эта девочка? Разве ты её знаешь?

Настасья Ивановна вышла на середину зала – видно, что она была в смятении.

– Не знаю... Лиходеюшка? – спросила она, словно ожидая объяснений. В ответ новоиспечённый царь лишь замотал головой.

– Мама, ты чего? Мама, это же я! – закричала Даша, а потом бросилась на Лиходея. – Ты заколдовал мою маму. Стража!

– Вот ведь... – Лиходей схватил Дашу и зажал ей рот. – Куда тебя девать?

Одной рукой он удерживал девочку, а второй пытался найти в книге подходящее заклинание. Даша мычала, брыкалась. Вот уж точно правду про неё говорили – никогда не сдаётся юная царевна.

– Настасья Ивановна, вы идите к себе, – Лиходей догадался, что, когда ребёнок находился рядом, заклятие слабело. – Идите-идите. Я тут сам разберусь.

– Но как же... – прошептала Настасья Ивановна. – Девочка... Она...

– Прочь я сказал! – Лиходей сорвался на крик, и царица тут же выбежала из зала.

– Ребёнка тоже насмерть изведёшь? – Балалай выглянул в коридор, проверяя, не идёт ли стража.

Наверняка думает о том, не пора ли прятаться. Лиходея злила нерешительность Балалая. Тот всегда был мямлей, вот и не нажил себе счастья.

– А-а-а-а!

Резкая боль пронзила ладонь Лиходея – это Даша вонзилась в неё зубами и снова закричала:

– Стража! Стра...

Но в этот раз Балалай не подвёл друга – он перехватил царевну, подгоняя Лиходея:

– Скорее! Скорее!

Лиходей листал книгу дрожащими руками. Огоньки на свечах разгорелись, но света от них становилось всё меньше.

– Нет... Нет... Опять не то... Нашёл. Я нашёл! – Лиходей склонился над книгой и начал читать скороговоркой: – Под ногами не мешайся, в малом потеряйся!

Вихрь красных искр взял Дашу в кольцо.

– Горячо! Горячо! – завопил Балалай, но Лиходей не знал, как ему помочь. Он молча наблюдал за тем, как исчезла царская дочь, становясь частью вихря, а затем стрелой влетела Балалаю в карман.

– ГОРЯЧО! – тот достал из кармана мешочек с огнивом и выбросил его.

Камень засветился изнутри, зашипел, а потом погас.

Ни царевны, ни искр.

– Чудеса, – протянул Лиходей, поднимая мешочек.

– Третий раз за ночь чуть не погиб! – ворчал Балалай. – Надеюсь, это того стоило...

– Ну, а ты как думаешь, генерал Балалай? – Лиходей улыбнулся, подкидывая мешочек, а потом – «клац»! – в зал влетел ворон, щёлкнул клювом, и нет у Лиходея больше огнива.

Птица вылетела прочь и воспарила над крепостной стеной, устремляясь к лесу. Но Лиходей не из тех, кого можно вот так запросто обокрасть. Он схватил со стены арбалет, запрыгнул на стол и прицелился. «Тут главное момент поймать, – вспомнил он слова отца. – Выстрелить между ударами сердца».

Ночь была темна в предрассветный час, лишь луна вырисовывалась на горизонте. И всё же стрела пронзила чёрную тень. Лиходей попрощался с царевной Дашей – даже шапку снял, – а затем встретил новый день. День, где уже всё будет иначе.

– Заживём, – обрадовался Балалай. – Ой, заживём!

Раненый ворон с огнивом в клюве терял силы. Нет, дальше ему не пролететь, тем более с грузом. С силой взмахнув крыльями в последний раз, он раскрыл клюв и выронил огниво – прямо над глубоким каменным колодцем. Так огниво, некогда принадлежавшее волшебнику Белозёру, оказалось скрыто ото всех глубоко-глубоко под землёй...