Охотники: Восходящая судьба

Глава 27

Предзакатное небо было ярко-синим и золотым от солнца, и Стефан был благодарен за тени деревьев.

Какой вампир вызовет на бой при дневном свете?

Он мог себе представить, что сказал бы на все это Деймон: «Стефан, это очень глупо».

Солнце как всегда слегка утомляло его своим светом, в его сознании постоянно пульсировало что-то, напоминающее головную боль, несмотря на кольцо, которое его защищало.

Клаус старше Стефана и сильнее. Значит и солнечный свет не будет его так сильно беспокоить.

Стефану не хотелось бы столкнутся с Клаусом во тьме.

Волосы на затылке вставали дыбом от одной мысли о том, что после столь долгой жизни в образе вампира, теперь Стефан сам боялся чудовища в темноте.

Он остановился, достигнув поля, на котором они сражались с семьей Клауса.

Кровь — лучший способ привлечь внимание любого вампира.

Стефан заставил его клыки удлиниться, потом, морщась от боли, резко укусил свое запястье.

— Клаус! — крикнул он, поворачиваясь вокруг, вытянув руку так, что кровь брызнула на землю вокруг него.

— Клаус!

Стефан остановился и прислушался к звукам леса: легкое потрескивание от движения какого-то животного сквозь заросли, скрип ветвей деревьев на ветру.

Очень далеко, ближе к кампусу, он мог бы услышать пару туристов, которые, смеясь, шли через лес.

Никаких признаков Клауса. Сделав глубокий вздох, Стефан привалился спиной к стволу дерева, прижимая окровавленную руку к груди.

Он думал о тепле Елены, её нежных поцелуях. Он должен спасти её.

За его спиной послышался низкий веселый голос:

— Ну, здравствуй, Сальваторе.

Стефан обернулся, запнувшись в тревоге.

Как он не услышал шаги древнего вампира?

Изношенный плащ Клауса был грязен, но он носил его, будто это была королевская мантия.

При каждой встрече с Клаусом Стефан поражался его высоким ростом, чистотой и резкостью его глаз.

Клаус улыбнулся и сократил между ними расстояние так, что он оказался слишком близко.

От него тошнотворно пахло кровью и дымом, и какой-то неуловимой гнилью.

— Звал меня, Сальваторе? — спросил его вампир. Он положил руку на плечо Стефана, будто другу.

— Я хотел поговорить, — ответил Стефан, сдерживая дрожь в теле от прикосновения Клауса.

— У меня есть к тебе предложение.

— Дай угадаю, — глаза Клауса расширились.

— Ты думаешь, что мы сможем устранить разногласия как джентльмены? — восхищенно произнес он.

Его пальцы на плече Стефана сжались, словно тиски, отчего колени Стефана подкосились.

Стефан вспомнил, что Клаус силен и сильнее его самого.

— Хоть я и ценю кровью твою и твоего брата, ведь именно она вернула меня, но именно в моем рукаве припрятаны все тузы в этой игре, Сальваторе.

Я не нуждаюсь в игре по твоим правилам.

— Не все тузы. Тебе не удастся убить Елену, — выпалил Стефан, и Клаус склонил голову в сторону, принимая во внимание новый факт.

— И ты поделишься со мной этой причиной? — спросил он.

— Тебя утомила твоя прекрасная дама? Удивляюсь почему она всё ещё человек спустя всё это время.

Прощаешься со своей вечной любовью, не так ли? Умно.

— Я имею ввиду то, что её невозможно убить, — упорно продолжил Стефан.

Он гордо поднял голову, пытаясь излучать уверенность в себе.

Клаус должен поверить ему.

— Убей меня вместо неё. Я тот, кого ты больше всех ненавидишь.

Клаус рассмеялся, показав свои острые клыки.

— В конце концов, не умно, — сказал он. — Скорее благородно и тоскливо. Тагда, получается, ты оказался очередным отвергнутым поклонником Елены. Она охотнее состарится и умрет, чем проживет вечность в твоих объятьях? Твой роман уж не такой восхитительный, как ты предполагал.

— Меня ты обвинил в смерти Кэтрин, — настойчиво парировал Стефан.

— Я пытался убить тебя, когда ты вернулся в Феллс-Черч. Можешь делать со мной всё, что пожелаешь: можешь убить меня, записать в число последователей твоей армии. Я не буду перечить тебе. Только оставь Елену. Ты ведь всё равно не сможешь убить её, так опусти.

Клаус вновь усмехнулся.

Внезапно он дернул Стефана прямо на себя и, прижавшись носом к горлу вампира, сделал глубокий вдох.

Его собственный запах был крайне приторной гнилой вонью, заставившей сжаться желудок Стефана.

Так же поспешно Клаус оттолкнул Стефана прочь.

— От тебя воняет ложью и страхом, — отчеканил он.

— Елену можно убить, и именно я это сделаю. Ты прекрасно знаешь об этом, вот и боишься.

Стефан заставил себя взглянуть прямо в глаза Клауса.

— Нет. Она неприкасновенна, — заявил он твердо, как только мог. — Убей меня вместо нее.

Клаус слабо ударил его одной рукой, и Стефан почувствовал, что летит по воздуху.

С громким треском он врезался в дерево и сполз на землю, задыхаясь.

— Ох, Сальваторе, — произнес стоящий над ним Клаус, браня его.

— Я тебя ненавижу, но убивать не собираюсь. Больше нет.

С того места, где он лежал на земле, Стефан сумел поднять голову и вопросительно захрипеть.

— Что, тогда?

— Лучше убью Елену, а тебя оставлю жить, — парировал древний вампир, чьи белоснежные зубы сверкали в свете солнца.

— Я убью её прямо на твоих глазах и удостоверюсь, что образ её смерти будет преследовать тебя вечность, где бы ты ни был, — его улыбка стала ещё шире.

— Такова будет твоя участь.

Клаус медленно повернулся и неспешно стал удаляться, намеренно не используя свою вампирскую скорость.

Однако прежде, чем скрыться из поля зрения Стефана, он оглянулся и слегка отсалютовал двумя пальцами.

— Вскоре увидимся, — произнес он. — С тобой и твоей возлюбленной.

Стефан с шумом опустил голову обратно на землю.

Его позвоночник все еще дрожал в том месте, где Клаус бросил его об дерево.

Он потерпел поражение.

Клаус убежден в существовании способа убить Елену и он не сдастся пока не найдет его.

Он вернется к Елене и остальным так скоро, как только сможет, чтобы помочь им найти лучший способ победить Клауса.

Но внутри него расцветало страдание, темное и холодное, и на одно мгновение Стефан позволил себе погрузиться в эту темноту.