Оккупанты

Глава 16. Первая ночь в палате

В палате четверо.

За окном до самого горизонта высоченный сосновый лес. Где-то далеко торчит радиомачта, такая неуместная на фоне лесного великолепия.

– Идёшь по дороге жизни и вдруг замечаешь, что верстовын столбы давно закончились. – Подумал Зять и оглядел палату.

У дальней стенки гримасничал беззвучно, широко раскрывал рот, зубы некрасивые показывал, натужно силился что-то сказать мужчина. Лицо узкое, клинышком, плотно покрыто серебристой щетиной. Странно жестикулировал, словно из другого пространства, где атмосфера разрежена, а он с искажением, как через стекло, пытался что-то объяснить.

Как же мы хотим, чтобы нас понимали и принимали!

Через проход, положив ладошки под щёку, спал коротко стриженый пожилой мужчина в новом тёмно-вишнёвом спортивном костюме, расписанном вензелями по груди и плечам. Тапочки чинно выставлены возле ножки кровати. На тумбочке аккуратно разложены прибор для бритья, два апельсина в прозрачном пакете, мобильник.

Вдоль ближней стены высился рыхлой горой белобородый, редковолосый мужчина в больших очках, гудел нечленораздельно, перебирал руками, протягивал старые фотографии, чёрно-белые.

Дед сидел на высокой кровати, к входной двери спиной. Внизу стоянка автомобилей, дальше очищенная от снега вертолётная площадка медицины катастроф.

– Молодец, что пришёл! А тут нянечка такая бестолковка, молодая, засунула все вещи в тумбочку, вот сижу, складываю, чтобы не измялись. – Дед развёл руками, встал, обнял Зятя, отнёс куртку в шкаф возле стены.

– Он самый здоровый, хотя и самый старший, – встряхнул бритой головой четвёртый больной, – я вот самый молодой, сорок шесть всего, а вон как скрутило.

– Самому молодому инсультнику Латвии – восемь лет. Я в интернете смотрел, – сказал Зять.

Зять оценил состояние Деда – налицо было явное улучшение. Успокоился, засмеялся, приобнял, щетиной белой укололся:

– Вот и хорошо! Руки-ноги работают, речь нормальная! Слава богу! Подлечат чуток. Ты бы побрился.

– Замучили в приёмном отделении! Лежу с капельницей. Час лежу, два, три. Так в туалет припёрло! В глазах темно, понимаешь. Кричу, кричу, сестричку зову, никто не подходит! Ну, надо же! Обоссался даже! Пузырю, как ребёнок малый, в простыню и плачу с расстройства! В меня два литра влили через эту… каплицу, б…дь, капельницу-то эту. В обе руки иголки сунули. Веришь? Подгузник уже в палате надели. А что он мне теперь, я и сам до горшка дошлёпаю.

Резинку чёрного старого трико, того, что под брюки надевал в холода, оттянул. Памперс, непривычно большой на Дедовой худобе, белый, простой и без «педагогической живности», детских мордашек внучкиных памперсов.

Странновато и непривычно было Зятю его видеть на взрослом.

И грустно от мысли – может быть, придётся теперь носить их постоянно, а Дед лишь хорохорится для вида. И что ещё покажут результаты обследования? Но сейчас Зять немного успокоился.

На койку присел. Высокая, сидеть неудобно, но специальная, множество приспособлений для регулировки и смены положений туловища больного.

– Несколько степеней свободы, – вспомнил Зять теоретическую механику из институтского курса. И ещё подумал – лишь после трагедии, потрясения, оглядываясь назад, удивляешься собственной слепоте, беспечности, легкомыслию, потому что не увидел вовремя грозных знаков предупреждения, подаваемых нам. «Но я же не врач!» Это отговорки. Не уберёг, вот и всё!

Слово это встревожило, но не испугало. Не безнадёжной была ситуация, хотя и выправлялась медленно, и сколько ещё времени понадобится для её исправления?

Он не стал ничего говорить вслух. Приобнял Деда за плечи, оба слегка улыбались, сидели, молчали, смотрели на лес за окном и были сейчас там, среди деревьев.

Врач в палату вошла. Высокая, строгие глаза, в очках, гусиные лапки к дужкам разбегаются. Волосы светлые. Журнал обхода в руках, прижат привычно к груди. Белый халатик отутюженный.

– Вы – сын?

– Можно и так сказать. Зять я ему – официально.

– Очень похожи.

– Конечно, четвёртый десяток роднимся. Скачем по жизни ноздря в ноздрю.

Слегка толкнул Деда плечом, поднялся с кровати. Врач оказалась ему до подбородка.

– Дней десять придётся полежать. Обследуем полностью вашего…

– Деда, – подсказал Зять, – громче говорите, он плохо слышит.

– Пусть будет – Деда, – закричала врач и неожиданно улыбнулась. – Витамины ему, режим. Очень вовремя вызвали «скорую». На удивление! Это редко бывает. Знаете, сосуды с возрастом ломкие… хрупкие, и всё хуже.

– И мы не лучше, – сказал Дед.

– Смертельное лассо возраста – сосуды и артерии, – с грустью подумал Зять.

– Ну, вы-то вообще держитесь молодцом, как надо! – похвалила врач. – Мы ему хотели порекомендовать физиотерапию, но он мне показал комплекс, свою утреннюю физзарядку. Выше всяких похвал. Молодец! Это тоже помогло, возможно.

Врач вышла.

– Я вас слышу – только «бу-бу-бу», слов не разобрать, – закричал сосед рядом на чистом русском языке. Меня Имант зовут. Я историю КПСС преподавал в университете. У меня в пятьдесят шестом было три машины! «ЗИМ», «Победа» и «Опель-супер-шесть». Целый гараж. Вот, посмотрите, – фотографию стал совать, – и первый катер у меня был, с мощным мотором, вот он у причала. Красота!

– Храпит, пердит, спать мешает. Ночью упал с кровати, – Дед рукой махнул, – тяжёлый, что колода дубовая, сестричка бегает вокруг, верещит, как птичка, а ничего с ним не может сделать, не поднять. Вызвала охрану, еле-еле на кровать снова положили. Он богатый, пять домов в Риге у него, только деньги с жильцов жмёт. Капиталист! Всё рассказывает, как ему хорошо живётся. Фото показывал в котелке, смокинге. Барин! А жена маленькая, мышка старая. Пришла вчера, суетится, он на неё орёт. Барин и есть!

– Есть такие, им при любой власти хорошо, – сказал Зять, – но я не завидую.

Имант всё говорил, говорил, не слышал их разговора, слюна летела с толстых, красных губ. Тряс редкой, прозрачной белой бородой, проповедовал что-то своё. Или лекцию привычно читал. По истории Латвии. Какой? Прежней или теперешней?

Голова с высокой лысиной, лоб выпуклый, глаза бесцветные, рыбьи, невыразительные. Веки тяжёлые набрякли, наплывают на глаза.

– На Вия похож, – подумал Зять, – пока веки не попросит приподнять.

– Я тебе газету свежую принёс. Молочко, ряженку, ты любишь. Минералку.

– От это хорошо! А больше ничего не носи. Здесь обед хороший. Правда, каши гадкие, ни соли, ни сахара. Преснятина сплошная.

– Надо потерпеть. Завтра забегу, в первой половине.

– Хорошо. – Обнялись, друг друга по спине похлопали.

Зять зашёл в туалет, здесь же, в палате. Возле унитаза блестела жёлтым размывом и воняла небольшая лужа. Видно, мочились мимо, неловкие пациенты инсультного отделения.

На бачке унитаза лежал вырванный из газеты кусок. В глаза бросилась статья, обведённая шариковой ручкой. Стал читать.

«ЭТО ВАМ НЕ ЛАТВИЯ»

Власти расположенного в восточной части Швеции посёлка Стоде готовы принять на постоянное местожительство людей, желающих использовать свои профессиональные навыки на благо развития самоуправления. В свою очередь, поселковая администрация гарантирует обширные возможности для фермеров и предпринимателей: чистую природу, дешёвое жильё и безопасную среду.

Как сообщает evrokatalog.eu – со ссылкой на заявление местных властей, регион испытывает дефицит подрядчиков, предпринимателей, которые могли бы начать и развивать молодой бизнес. Имеются рабочие места в разных отраслях промышленности. Для поклонников жизни на лоне природы тут широкие возможности для возделывания земли и разведения домашнего скота. По низким ценам доступно качественное жильё в экологически чистом и безопасном для детей и подростков окружении. Имеются государственные школы, учреждения по уходу за престарелыми, библиотека, бассейн, поликлиника и прочие необходимые элементы инфраструктуры.

Сельская местность Стоде расположена в 20-40 км от прибрежного города Сундсвалл, где есть рестораны, торговые центры, проводятся развлекательные мероприятия. Правление поселка Стоде обещает новоприбывшим поддержку в общении с местными органами управления и предприятиями, помощь в поиске работы и жилья, детского сада и школы, курсы для предпринимателей, перевод и оценку свидетельств об образовании и работе, полученных в других странах.

Вздохнул, положил на место, вышел.

– Вот для чего мы нужны Европе.

– Катер был очень быстрый, на всю реку один такой катер, – кричал в палате Имант, – погляди, какие линии! Йёккайды!

Дед спал, повернувшись к Иманту спиной.

Зять встретил доктора в притемнённом длинном коридоре.

– Как вы расцениваете его шансы? – спросил вежливо.

– Явное улучшение. Самый старший в палате, а так активно выкарабкивается. Стабильно идёт на поправку. Но причина до конца не ясна. Будем проводить полное обследование и по результатам сделаем выводы. Предварительно можно сказать, что причиной всему сосуды, сонная артерия – очень сужены, и это послужило причиной приступа. И потом, сильные морозы, перепады давления – не успеваем принимать больных. На осадном положении.

– Эх, хотя бы было мне лет сорок! – подумал Зять, спускаясь в лифте. – Рванул бы в Швецию!.. Да, надо полить цветы, заехать на старую квартиру, Дед просил.