Оккупанты

Глава 27. Начало выздоровления

Зять варил суп с говядиной. Дед позвонил Астрисе, попросить луковицу на суп. Астрисы дома не оказалось, видно – у врача.

– Как лёг вчера в полчетвёртого, в полдвенадцатого проснулся, – сказал Зять.

– Уснул и я. Вася Лебедев в сон приходил, – сказал Дед и надолго задумался. – Посулил помочь. Только как же это он? Оттуда, с такого далека. А я с утра встал, пока тебя не было, все часы в доме запустил. Новое время пошло.

– Я коньяка купил. С пенсии, твоё возвращение отметить.

– Мы же тот ещё не укокошили. Ты помнишь, Юрис в углу лежал?

– Да, такой энергичный мужчина. В пятницу выписался. Книжку купил Ошо «О женщинах», после твоей агитации. За восемь латов, между прочим, совсем недёшево. На латышский переведена.

– Вот у него фляжка такая, грамм на сто пятьдесят. Плоская. Он ходит, ходит, глотнёт чуть и опять двигается. Так весь день. Как кончается, сыну звонит, тот привозит новую плашку, полную. Только коньяк. Говорит, сосуды расширяет. Налей двадцать капель, может, аппетит взыграет.

Зять налил крохотную рюмку.

– Может, килечки? В винном соусе. – Дед выпил, поморщился. – Хозяйка тогда с Дидзисом привозили баночку селёдочки. Сел и съел тотчас, за один присест.

– А давай, сейчас выставлю. Я как чувствовал. У тебя после каш и соли не осталось в молодом растущем организме.

Дед засмеялся, подцепил вилкой ещё одну кильку, бережно поднёс ко рту, разжевал.

– А сейчас бульон будет готов. Вон уже какой дух от него несётся.

– Пока хватит.

– Поел? Дай-ка я одну попробую. Ууу! Вкусно! – Поставил тарелку в холодильник.

– Решил, что поел. Бульон попью и лягу.

– Может, сейчас приляжешь?

– Да я только встал, перед твоим приходом. Часы вот направил, цветы полил, копался тут по дому, как жук, перебирал лапами. Смотрю в окно, а снега-то и нет почти. Я в пятидесятом когда приехал, девятого декабря, снега было-о-о!

В дверь позвонили. Астриса пришла.

– Я в больнице была. Как туда попадёшь! Коридоры, лифты, столько времени. И больница, и поликлиника, всё в одном здании. А кассы у них разные. Все ходят, спрашивают, переспрашивают. И никто сразу найти не может. Как в лесу большом, не знаешь, в какую сторону.

– Мой одноклассник командовал в своё время этой стройкой. Хороший строитель. Стал лауреатом премии Ленинского комсомола. Но на то время была супербольница. Там рядом ещё два корпуса начали возводить, да не достроили. Развал пошёл в стране. Теперь уже и не построят, наверное. Снесут, я думаю. Что с этих корпусов старых взять? Евроремонт? Это же копейки по сравнению с масштабной стройкой моста через Даугаву, да евроденьгами.

– Вот я там заблудилась. Смогла только теперь к вам. Вот мандарины принесла. Сладкие. Это апельсины кислые, а эти сладкие. Надо, чтобы живот опять привык к нормальной работе. Вы посмотрите в зеркало. Вы же так похудели, постарели, у вас по лицу видно – больница. Не надо сразу много и жирное. Поели чуть-чуть, час-полтора прошёл, ещё немножко. И будет вам сила. И ноги – переходите из одной комнаты в другую. Походили, отдохнули, и так постепенно.

– Перестань, ты сама мандарины ешь! – запротестовал Дед.

– Ему сало, чесночок, лучок! Какие там мандарины. И чем же вас вкусненьким угостить? Чай, кофе? – предложил Зять. – Фруктовый чай. Паштет есть. Пока бульон варится, после больницы перекусите чего-нибудь?

– Какой чеснок, сало! Пусть начинает потихоньку с творога, сметаны. Я хлебца серого принесла, пока желудок не в норме, надо такой хлебушек кушать. Называется «Живой хлеб», тут всякие семечки есть в нём, полезные.

– Это я ему всё принёс, а когда меня нет, что он тут делает? Главный источник пополнения энергии для человека – питание. И лекарства купил, в основном витамины. Дорогущее всё. Спрашиваю – до еды или после, а мне отвечают – вместо еды. О как!

– Правительство о нас не думает, – сказала Астриса, – у них зарплата по несколько тысяч латов.

– Со мной лежал вместе чернобылец. У него брат вступил в одну партию, её уж теперь закрыли за долги. Их же и создают на время распила денег, ненадолго. Его определили в совет морского грузового порта. Две тысячи четыреста латов приплачивали, но с условием, что он расписывается, оставляет себе семьсот, а остальное наличкой в кассу партийную приносит. Ну, раз в месяц совет этот позаседает, чего-то там, бумажки поскладывает. Два года так было. Потом вызвали, говорят – тут у одного нашего лидера партии плохо с деньгами, бизнес у него захирел, мы тебя пока из совета порта выводим, его туда назначаем. Там дальше подыщем чего-нибудь для тебя.

– А в Латвии сто шестьдесят тысяч семей не имеют средств к существованию, пособие какое-то дают небольшое, – сказала Астриса, – и разве вот такие партийные их понимают? И где рабочие места?

– В Латвии было сто пятьдесят тысяч рабочих, – сказал Зять, – а теперь триста тысяч человек выехали. Сейчас уже и больше. Не самые плохие, ленивые и тупые! Наоборот. В основном предприимчивая молодёжь, энергичные и неглупые. А чиновников почти десять процентов от числа работников. В три раза больше, чем надо.

– Вот. Молодежь с образованием и уезжает, – сказала Астриса. – А здесь завал полный. Делали же вагоны, приёмники, стиральные машины, трамваи, рыбу ловили, порт работал.

– Ломать не строить – душа не болит. У тех, кто порушил. Были два сахарных завода. Закрыли. Теперь говорят – невыгодно завозить сахар из Европы, надо свои заводы строить. Опять двадцать пять. Значит, денег дадут, и часть из них умыкнут, как всегда. Финны предложили завод построить в Латгалии, по производству небелёной целлюлозы. Триста пятьдесят человек работающих по проекту, а всю инфраструктуру должны будут обеспечивать десять тысяч человек. Кормятся вокруг них, зарабатывают. Для Латгалии, представляете, такой завод. Нет, что-то не понравилось финским парням, не пошёл проект. Наверное, большие взятки потребовались, не потянули, да и не принято у них так вести дела.

– Мне всё больше кажется, что кто-то это делает нарочно, – заключила Астриса.

– Латвия не Греция, забастовок не будет. В болоте штормов не бывает! – с горечью сказал Зять.

– Запах чудесный! – неожиданно сказал Дед. – Давай, наливай-заворачивай. Хватит про политику. Беси, они и есть беси, политики эти. Нервы об них мочалить.

– Присаживайтесь к столу, – пригласил Зять. – Сейчас я мясо разделаю, укропчик подсыплю. Морковку наловлю в тарелочки. Ах! Красота. Вон у Деда слюнки побежали. Это хорошо. Чтобы всё съел, повара по пустякам не расстраивай. Сам говорил – чистая посуда лучшая награда повару. Приличный получился бульон, вон пятнышки бегают круглые по поверхности, такие золотистые колёсики крутятся. А реклама какая!

– Ах ты, мать честная! Вкуснятина! – Дед проглотил первую ложку бульона, слегка обжигаясь. – Уже кишочки-то прогрею.

– Вот и славно. А то ты уже за ручку от щётки прячешься, и не видим, где ты, так отощал, – посетовал Зять.

– Я тут с краешка стола присяду. Тоже подкреплюсь. Съедим за раз, а там я ещё наварю, если будет заказ. Всем приятного аппетита.

– И вам приятного, – сказал Дед.

– Очень вкусно, – похвалила Астриса, – вы настоящий повар. Ну, вы молодец, что так умеете всё делать хорошо.

– С солью угадал, – радовался Зять. – Главное – кстати, при варке, а не вдогонку.

– Я уже лет пять как мясо, колбасу не ем. Даже не знаю, почему. Перестала есть. Очень вкусный бульон. Давайте я помою, – предложила Астриса.

– Мне не в тягость, – Зять посуду собрал со стола, начал мыть.

– Вот он возле меня и крутится, – опечалился коротко Дед. – Нянькается, как с дитём.

– Ну, правильно, – похвалила Астриса. – И большое вам спасибо. Дочь далеко, надо приходить, помочь.

– Молочка погреть? С булочками? Молодёжь?

– Так бы глазами всё съел. Я окрепну, на рынок съезжу, куплю печенье вкусное. Давай заканчивай полоскаться в воде. Молочка попьём и спать. Жажду я полежать.

– Скажи, где печенье продают, я могу съездить, – предложил Зять. – Сейчас я поеду домой, морса ещё наварю. Надо будет мусор прихватить, набрался полный пакет. Вроде и едим не особенно.

– Может, квас купить? – спросил Дед Зятя.

– Магазинный? Там консервантов полно, а морс натуральный. Ты что, мало химикатов съел?

Попили молока.

– Я так жду лета, – Астриса помолчала. – Ужас! Мне вообще зима не нравится. Темнеет рано, холодно. Много одежды носишь на себе.

– Лето всё равно придёт. И это радует! – подытожил Зять. – А кто пьёт молоко – будет бегать далеко.

– А потом полежать, отдохнуть, и жизнь пойдёт дальше. И пенсия послезавтра. Потом мы с тобой разберёмся, посчитаемся, – предложил Дед.

– Это уж потом. Не печалься. Живём без долгов. Сейчас выздоравливай, – приказал Зять.

– А вон, у него румянец на щёки появился! – удивилась Астриса.

– И я заметил. Как солнце на восходе, робко так. Ничего! Сутки только дома – ничего! Нагоним.

– Буду теперь укладываться, – закряхтел Дед. – Надо в строй скорее. Тоску эту больничную, смертушку-погибель, выгнать вон.

Зять прибрался на кухне, подмёл пол, посуду расставил.

– Будет прохладно, одевайся, я там привёз одежду, в большой комнате на гладильной доске разложил, чтоб не мялась.

– Хорошо.

– Бывай, не скучай.

– Я вечерком позвоню.